Слова

«Мне нужно сказать». Мика делает глубокий вдох и закрывает глаза. Некоторые слова рождаются в сердце, только чтобы умереть в осипшей гортани, на кончике дрожащего языка или уже на приоткрытых для них губах, умереть — и горьким пеплом тяжело осесть внутри, превратиться в чёрную гниль и боль. Свою боль. Не чужую. Для слов не существует некрорайза, который помешал бы им разлагаться и отравлять её сознание мыслью, как бы это было: вот она говорит, и Грейв поднимает на неё взгляд, и на его каменном лице ничего не отражается, но ресницы на уцелевшем глазу вздрагивают и опускаются — на мгновение позже, чем выражение, с которым он всегда смотрит на неё, меняется. «Я не хотела такой жизни!» Или: «Если бы мама не встретила вас с Гарри МакДауэллом, наверное, она была бы всё ещё жива…» Или: «Я люблю тебя, Грейв». Может быть, однажды, в сердцах или в печали, она и скажет — о жизни, о маме. Совершенно безжалостное «я люблю тебя» она не скажет никогда. Потому что он не смог бы ей возразить и отказать. От понимания этого ей так же гадко и мерзко, как будто она уже сказала или вовсе даже сделала — обвила его шею руками и прижалась ртом к его мёртвым губам.