«Тише…»
Бабочки, резанные из свинца, грубо резали внутренности желудка, плавили его изнутри, разливаясь обжигающей смесью похоти и греха. Тяжёлый вздох срывается с тёмных багряных губ. В пронзающей темноте едва видны очертания груды обезображенных тел, уже совсем не похожих на людей. В углу слегка сверкает серебро огромного креста с алым камнем в центре. Деревянные скамьи разломаны и теперь представляют собой скорее груды щепок. И в оглушающей тишине слышны лишь тихие всхлипы и мокрые звуки. Тонкая рука в белой длинной перчатке крепко и грубо цепляет чёрные волосы, направляя и удерживая. Слышится мужской сдавленный стон.«Я сказала, тише»
Она закидывает голову назад. Полы вуали мешались больше, чем выбивающиеся иссиня-чёрные волосы из-под него. Белые ноги в плотных шёлковых чулках слегка подкашивались. Она облокачивается на каменную стену, закидывая одну ногу на мужское плечо. Рукой заставляет его прижаться сильнее к истекающему лону и чувствует сопротивление. Воздух в церкви спёртый, тяжёлый. Дышать ещё тяжелее из-за вопиющего греха, совершаемого прямо в божьем пристанище. — Боже, — он едва может отдышаться, улыбка расцветает на его губах. — Его здесь нет, Витторио. Она толкает его каблуком в плечо так, что он, повинуясь, укладывается спиной на холодные каменные плиты пола. Мужчина опирается на локти, выжидающе осматривая женщину. Высокая, худощавая. Она похожа на злую шутку в сторону монахинь: выбившиеся из-под белого чепчика тёмные волосы, чёрная неаккуратная дымка, подчёркивающая алые глаза, губы — итальянское вино, явно старше самой женщины. На ней не ряса — чёрное платье с высоким белым воротником, подчёркивающее очертания тела с высоким вырезом на левой ноге. На бёдрах — кожаный ремень, с несколькими ножами и парой железных фляг. В них — освящённая вода. — Сперанца, пожалуйста, — он всматривается в её красные глаза. Его желание разливается тяжестью по всему телу, сдавливая грудь. — «Пожалуйста» что? — дразнит она, вскидывая бровь. — Пожалуйста, отдайся мне, — выдыхает он, краснея. Этого не видно в полумраке, зато отчётливо ощущается, как щёки сгорают в адском пламени смущения. Его фраза вызывает усмешку. Она вновь толкает его носком своего сапога в плечо так, что Витторио полностью ложится на пол. Она присаживается на его грудь. Хватает длинными пальцами острый подбородок с лёгкой грубой щетиной. Выжидает, всматриваясь в едва поблёскивающие чёрные глаза. Она движет бёдрами чуть вперёд, позволяя мужчине продолжить то, что он начал. Солёная жидкость вязко ощущалась на влажном языке. Здесь и сейчас это — самый главный и желанный деликатес. Она, её тело, её страсть — важно лишь это. Никакие демоны не смогли бы прервать его, охотника, от этого наслаждения. Она для него — новый образ бога, в её лице воплотились Афродита, Фрейя и сам Дионис. А впрочем, не знай он, кто такие демоны, назвал бы её дьяволицей, искусительницей и матерью всех грехов. Он впивается пальцами в её белые бёдра, прижимаясь губами к её лону сильнее, словно съедаемый жаждой. Язык блуждает между лепестков влажных половых губ, цепляя бутон клитора. Губы обхватывают источник удовольствия, когда мужчина чуть всасывает его, заставляя Сперанцу дёрнуться. — Ну, хватит, — чуть движет бёдрами назад, не давая больше возможности коснуться её. Замечает словно бы разочарованный выдох, но он не смеет сказать ни слова. Она отклоняется назад, дотягиваясь руками до плотных чёрных брюк мужчины. Витторио вновь позволяет себе вожделенно выдохнуть в ожидании. Чувствует, как пальцы брюнетки осторожно освобождают твердеющий орган от сковывающей ткани. Пальцы медленно касаются сухого ствола, огибая вены, ветвями обвивающие его. Дразнит головку, собирая на пальцы выделившуюся от возбуждения смазку. Она наклоняется ближе к нему, чтобы он точно смог разглядеть её лицо: языком слизывает со своих пальцев прекум, не отрывая взгляда от его чёрных глаз. Затем осматривает его, дорисовывает то, что не видит в темноте: чёрные вьющиеся волосы разметались по холодному полу, густые брови сходятся на переносице в жалобном выражении, маленькие морщинки искажают чуть загорелый оливковый лоб. Женщина соскальзывает вниз, в район его паха. Он чувствует, как её смазка медленно стекает на его член, пока Сперанца медленно расстёгивает чёрную рубашку на его груди. Витто не помогает. Впрочем, ему не позволено. Брюнетка дразнит его, касаясь холодными пальцами разгорячённой кожи его тела. Ожидает, пока не услышит мужские мольбы. — Пожалуйста… — дожидается. Самодовольно улыбается, соглашаясь исполнить его главное на этот момент желание. Помогает рукой ввести уже подрагивающий орган, ощущая обжигающее пламя внутри. Свинцовые бабочки тяжелеют, падают в самый низ живота, разливаясь вязким мёдом, вырывая с её уст тихий протяжный стон. Она упирается руками в мужские плечи, медленно скользя бёдрами вперёд, затем назад. Витторио медленно касается её икр, закованных в кожаные ботфорты, ожидая реакции Сперанцы. И, видя, что она не пытается скинуть его руки, ведёт их выше, к бёдрам, останавливается. Он не позволяет себе помогать ей, лишь наслаждается изгибами женского тела. Женщина впивается в его губы страстным, терзающим поцелуем: искусывает верхние и нижние губы, зубами цепляет мягкий, всё ещё слегка солёный язык. Ускоренные движения вырывают из утробы стон, заглушаемый поцелуем. Женские руки оттягивают чёрные волосы Витто назад, заставляя запрокинуть голову. Уста оставляют красные следы на его щеке, скуле, челюсти, шее. Горячее дыхание должно расплавить кожу, или, по крайней мере, оставить мучающий ожог. Страсть накрывает волной, погребающей весь здравый смысл и осторожность: заниматься подобным в месте, где только что происходила бойня с исчадиями ада - плохая идея, но такая манящая. Витто делает рывок, подкладывая руку под спину псевдомонахини, чтобы смягчить её приземление на пол обители господа. Отрывается от её губ, осматривая её лицо в полумраке. Сейчас он может заметить, что совсем недалеко от них играются яркие краски витража на полу. Свет, проникающий через расписанное окно - точнее, то, что от него осталось, - причудливо танцевал, слегка касаясь лба Сперанцы. Охотник ухмыляется, вновь приближаясь к губам искусительницы. Останавливается в миллиметре, ожидая её действий. Она грубо хватает мужчину за челюсть, сжимая пальцы так, будто хочет оставить следы от своих ногтей на его щеках. Ведёт рукой вверх, заставляя его поднять голову выше, чтобы впиться губами в его шею. Оставляет краснеющие и синеющие следы яркой, цветущей дорожкой вниз, к ключицам. Он жмурится от боли, но делает движение бёдрами, почти заставляя Сперанцу вскрикнуть от неожиданности. Он не остановился, продолжая медленные, но глубокие толчки, выбивая воздух из лёгких брюнетки. Желудок сворачивается в узел от обжигающих ощущений и тесного контакта. Мужская рука находит мягкую округлость груди Сперанцы, находя маленькую чувствительную бусину через ткань одежды. Пальцы слегка сжимают её, прокручивая, вынуждая женское лоно сжаться вокруг твёрдого члена. Сперанца льнёт губами к щетинистой скуле, покрывая её мягкими поцелуями, медленно направляясь к его губам. Она неспеша проводит языком по его нижней губе, ощущая приближение разрядки, и, словно бы почувствовав это, Витто направляет руку, которая до этого игралась с грудью, между её ног. Пальцы утопают во влажности, находя клитор, массируя его мелкими круговыми движениями. Дополнительная стимуляция вынуждает попытаться свести ноги, но они встречаются с массивным мужским торсом. Её багряные губы освобождаются от поцелуя, выпуская протяжный тихий стон. Она находит одной рукой колено Витто, закованные в плотные чёрные брюки, сжимая его. Лёгкая судорога сковывает женские ноги. Глубокое прерывистое дыхание смешивается с тихим мычанием. Он покрывает нежными поцелуями открытый участок её шеи, не закрытый белым воротником. Как только он почувствовал, что хватка руки на его колене ослабла, он позволил себе продолжить движения, всё ещё неторопливые, но такие же глубокие. Брюнетка обвила спину Витто руками, прижимаясь ближе. Разрядка выбила из неё все силы, и, хотя она была ещё чертовски чувствительна, хотелось, наконец, почувствовать разлившееся внутри его удовольствие. Толчки становятся рваными, резкими — каждый из них сопровождался влажным всплеском. Движение ускоряются под натиском надвигающегося оргазма. Его зубы впиваются в плечо девушки, пробиваясь через тёмную плотную ткань. Он громко и исступлённо мычит, когда чувствует тяжесть внизу живота, обжигающую внутренности. Сперанца чувствует, как наполненность внутри становится плотнее, горячее, однако толчки не прекращаются. Они становятся реже, но не менее резкими и глубокими. Затем, наконец, останавливается, замирает внутри, все ещё чувствуя собственное подрагивание. Проходит полминуты, прежде чем Сперанца, наконец, начинает двигаться под навалившемся на неё мужским телом. — Полежали и хватит, Витто, — мягко касается его плеча, а затем чуть толкает, чтобы тот встал. Она поднимается, чувствуя лёгкое подрагивание в ногах, поправляя свою юбку. В нижнем белье сегодня не было необходимости — она знала, чему сегодня суждено было случиться. — Нужно убираться отсюда. Сперанца подхватывает свой крест, накидывая лямку через плечо. Тяжесть оружия заставила поёжиться. Хотелось поскорее прийти в отель, принять душ и лечь спать. Её взгляд упал на поднявшегося мужчину. Витто отряхивал свои брюки, застёгивал ремень на них. Он осматривал мрачную церковь, убеждаясь, что он ничего не забыл. Так или иначе, возвращаться сюда за псалтырем будет не очень весело. Он кидает взгляд на Сперанцу, слегка кивая, обозначая, что он готов идти. Деревянные двери в обитель господа закрываются. Грех, совершённый здесь, остаётся тут же.