причудилось на миг,
что встала в буквы разбитая амальгама
и как будто мысль изрекла:
«почему меня всю жизнь
везде преследуют блядские зеркала?».
взаимно искажая отражения —
«я верю не в непобедимость зла,
а в неизбежность поражения» —
георгия иванова слова,
но не держите за осла меня,
я верю только в неизбежность зла.
pyrokinesis — я верю только в неизбежность зла.
сэмми ненавидел зеркала всю свою осознанную жизнь, сколько себя только помнил. нет, не подумайте, он всегда был красив — как по своему собственному мнению, так и в чужих глазах. просто, пожалуй, зеркала отражали то, что ему совсем не хотелось видеть. лоуренс видел себя насквозь, видел то, что скрывал даже от себя за многочисленной ложью. и всё это было видно в его взгляде, когда он смотрел в свои же глаза в отражении. никогда он не был любителем в себе копаться, но стоя утром у зеркала он чувствовал лишь какую-то необъяснимую тревогу, ловя свой же взгляд. отражало ли зеркало то, что является им настоящим, или искажало то, что было прекрасным?.. ответ очевиден. это не кривое зеркало из детских парков развлечений, чтобы что-то искажать. не то чтобы сэмми стал бы отрицать тот факт, что является мудилой ебаным — это все и так знают, — но видеть этому подтверждение лишний раз не хотелось. как бы красив он ни был, душа его давно уже прогнила. но в этом мире было лишь два человека, что смогли это в нём разглядеть — он сам.. и похожий на тень норман полк, что всегда видел его насквозь. под перчатками не видно шрамов. под перчатками не видно ран, не видно крови. но сейчас на его руках не было перчаток. что может быть более искренним проявлением слабости, чем разбитое зеркало от нежелания смотреть самому же себе в глаза? это уже третье зеркало, которое нужно будет менять. да и плевать. осколки падают вниз, в раковину, режут руку до крови. а лоуренс убирает кулак только чтобы ударить ещё раз. прятаться можно сколько угодно, лгать можно сколько угодно, но от себя не сбежишь. сколько не прячься от себя и других за маской самовлюблённого нарцисса, от всепоглощающей ненависти и пустоты внутри себя не уйти. но боль всегда может помочь отвлечься. и по этой причине сэмми берёт крупный осколок. вертит его в своих тонких пальцах, сжимает, режется об острые края и совсем не обращает на это внимание. даже этот осколок отражает его душу так прекрасно.. видя свой глаз в отражении, лоуренс даже на секунду задаётся вопросом — он ли это? но ответ слишком очевиден, чтобы об этом думать. и в задумчивости он отдаляет осколок, вытягивая руку и делая шаг назад. было какое-то очарование во всём этом. эстетика, которую лоуренс искал во всём. куда уж ему без романтизации всего в своей жизни, а? хоть песню пиши, лишь бы куда-то деть свои эмоции. но, благо, сейчас они отступили. удивительное дело, эмоции надо выпускать иногда, ха. но сэмми, пожалуй, нашёл не самый здоровый способ это делать, хотя, боже, какая к чёрту разница? волновало ли его это? нет. нисколько. — друг друга отражают зеркала.. друг друга и взаимно искажая отражения.. а что, если не так, и правда в том, что зеркала не искажают ничего, а отражают искажения?.. — чуть хриплым голосом тянет сэмми, пропевая въевшиеся в мозг строки, о боже, как же он их обожал, как любил их петь.. — что, если сам и есть я искажение, и был таким до зеркала давно — это дивно или дурно?.. и есть вопрос, но могут знать ответ лишь тени.. — и тут он едва слышно усмехается, больше сам для себя — самый дорогой ему человек видел его насквозь и так любил скрываться в тени, наблюдая.. и каким же хорошим зеркалом были его глаза.. — ..искажался постепенно, или был таким с рождения? и петь было так больно, словно он собственными руками затолкал себе в глотку эти чёртовы осколки зеркала, лишь бы не видеть более в них ничего от настоящего себя. но это не так, всего лишь в горле пересохло. с руки капает кровь в раковину, пачкая стекло. какая мерзость, и теперь ему это убирать.. но сначала обработать раны, да? ах, оставалось лишь надеяться, что его ручную тень (ха), спящую в его же кровати, шум и тихое пение лоуренса ещё не разбудили.. хотя вряд ли он сильно удивится. не впервые увидит такую картину. сэмми выходит из ванной, оставляя беспорядок за закрытой дверью. надежды его были разрушены, потому что до боли знакомый изучающий взгляд он на себе почувствовал сразу, как вышел. молчание давило, как, впрочем, всегда — с норманом это неизменно. естественно, музыкант мог бы что-то сказать, чтобы прервать эту напряжённую тишину, но.. зачем? да и есть ли, что говорить? вряд ли. сэмми лишь направляется за аптечкой, желая как можно скорее избавиться от ощущения прожигающего в нём дыру взгляда, а взяв её уходит в комнату. как он собрался обрабатывать всё это "чудо" одной рукой он сам не понимал, так что лишь сел за стол, достал спирт, несколько ватных дисков и стал пытаться остановить кровь. не самые приятные ощущения, стоит признать. не вызывает удивления уже и то, что сзади к нему совсем бесшумно подходит полк, мягко убирает его здоровую руку и сам начинает обрабатывать раны. единственная причина молчания нормана — тот факт, что он уже к этому привык и смирился с тем, что от этой чужой привычки не избавиться. хотя лоуренс почти физически чувствовал его недовольство. хотя, почему "почти"? то, как киномеханик сжимал его руку чуть сильнее нужного, как он по неосторожности случайно делал больно.. всё это выдавало его недовольство. сэмми даже было немного стыдно. наверное, именно поэтому его голова была непривычно опущена, а длинные волосы закрывали лицо. и всё как в прошлый раз. норман быстро со всем справляется, и лоуренс, возможно, чуть более резко, чем стоило бы, вырывает свою руку. полк устало вздыхает — да тут уж попробуй не устать с таким музыкантом.. — хватит бить зеркала. сэмми едва слышно усмехается: — я подумаю.