Урывки историй

Это произошло буквально на глазах, прямо перед носом Инка. Художник не успел обрубить щупальца врага. Он не смог простить себе этой фатальной ошибки и нещадно проклял всего себя, всю свою рассеянность, глупость, забывчивость и всю свою бессмертную пропитанную фальшей, жизнь. Даже нет, не жизнь. Пустое существование в пространстве. Кошмар опасно возвышался над землёй. Он не тянул, и лишь недолго помучил Дрима. Найтмер крутил друга щупальцами и медленно рвал. Стоило только Инку попытаться подобраться ближе в надежде спасти приятеля, как невыносимый мучительный стон сменился на пробирающий до костей истошный вопль. Тошнотворный хруст раскатом грома прокатился по всему пространству и осел комом в горле и неприятным осадком в ноющей от увиденного груди. Дрима порвали на части, на ошметки одежды и костей. Щепки полетели во все стороны, золотистое облако густо взвилось в воздухе и обожгло векторы Кошмара. Кровь Дрима представляла из себя ток присущей ему энергии. Найтмер в болезненном отвращении отшвырнул от себя остатки торса и ног. Он пошатнулся, триумфально скалясь во всю поганую морду, но уже не существовал для хранителя. Инк замер. Даже без использования белой краски, зрачки стали маленькими, дрожащими от страха огоньками, почти не излучающими свет. Тело Дрима лишь отдаленно было похоже на друга. Череп кое-как соединялся с остатками позвоночника, ребра были раздавлены в крошку, а левая рука вылетела из сустава плеча при столкновении с землёй. Таз был смят и ноги держались между собой отдельно от туловища только за счёт остатков одежды. Голубая детская рубашка и синие штанишки обвисли лохмотьями изгибаясь по осколкам костей. Все это находилось прямо у ног художника. Лицо Инка дрогнуло, зрачки пропали, ощутилась тошнота и головокружение, начало теряться ощущение реальности. Хранитель всех альтернатив в Мультивселенной, не смог сохранить жизнь самого дорогого монстра в своей фальшивой жизни. Он упал на колени. Крупно Дрожащие руки потянулись к пустому, как собственная холодная грудь, черепу принца. Ладонь скользнула по чужой щеке. Инк не мог плакать. Он мог испытать отчаяние и боль, но на данный момент краски не хватало, чтобы выразить все чувства ярко. Внезапный Крик боли снова раздался в голове отчего грудь стягивающе скрутило, будто виновника этого вопля невыносимо пытали. Это был крик Найтмера. Черная субстанция бешенно дрожала, Кошмар держался рукой за грудь и тяжело дышал. Казалось, он был готов вспороть когтями и выпотрошить свое же брюхо. Он бесформенно с грохотом обрушился на землю и ушел. Ушел! Он покинул поле битвы! Но ведь он хотел убить Дрима, разве он не добился своего? Инк не знал исчез ли позитив во всей Мультивселенной или нет, сейчас было совсем не до этого и совсем не до Найтмера с его непонятными припадками. Руки дрожали ходуном, Инк кое-как смог вытащить нужную комбинацию красок. Голубой, малиновый и красный. Глубокое отчаяние, смешанное с гнетущей виной и гневом. Художник старательно выпил первую краску, пытаясь не пролить ее на себя из-за трясущегося торса. От голубой по щекам сразу покатились слезы и это напрочь отбило внимание ко двум другим цветам. Инк шептал, в помутненном разуме уложив Дрима у себя на коленке, словно как когда впервые встретил его и освободил из камня. – Дрим, Дрим, о нет… Невнятный лепет сорвался на болезненный всхлип. Художник мучительно содрогнулся и прижался грудью к трупу, обнимая его в охапку обеими руками. Чужие ребра похолодели, напоминая собственную бездушность. Тепло Дрима, такое родное, было единственным что хотелось по-настоящему ощущать. Единственным, что должно было находиться рядом после их первой встречи. Оно угасало. С Инка будто стягивали уютный плед, оголяя кости перед пробирающим до мурашек морозом собственной пустой груди. Инк горячо гладил Дрима по черепу, будто пытаясь пробудить его, и невольно вспоминал, как старательно успокаивал маленького принца, когда тот впервые заплакал, лёжа у него на ноге. Сейчас художник громко рыдал от передозировки голубой краски. Поганые флаконы! Эти насквозь фальшивые чувства никогда бы не смогли заменить живое тепло покойного друга. Единственного, настоящего друга, который разделил с ним некогда одиночный путь хранителя Мультивселенной и так жестоко оставил одного вновь. Какой смысл в одиночестве теперь, если он будет всю свою бесконечную жизнь терзаться потерей самого дорогого, светлого, единственного луча в своей жизни. Луча морали и альтруизма, любви и сожаления ко всем живым существам, а не только к альтернативным мирам. Луча детского смеха под собственным крылом и теплой заботы. Дрим был словно младшим братом, которого Инк лишился когда-то давно-давно. Пусть художник и не помнил своего Папируса даже в лицо, не знал его характера, но частичка нехватки братской любви была. Словно в каждом Сансе было заложено это на основе. Даже в бездушной оболочке, лишь внешне похожей на оригинал. В груди без души было место для этой частички. Аура Дрима нашла это местечко и полностью, жадно заполнила собой. И сейчас… Оно осталось заполненным! Инк приподнялся, свесив голову и вытер слезы рукавом. Громкие всхлипы сбили дыхание, грудь содрогалась, болезненно втягивая воздух, но Инк захлебывался собственными слезами. Болезненный ком стоял в горле, губы дрожали, зубы стучали словно от накатившего холода или удара током. Если бы Дрим застал художника в таком состоянии, то сразу бы успокоил его. Взял бы за обе руки, сказал бы что-нибудь тёплое и воодушевляющее, смотря в лицо большими глазами. Его тепло скользило бы по рукам, меж костей, заставляя чувствовать себя так мирно и светло. Инк словно сейчас ощутил это приятно пробирающие до мурашек чувство, заставляющее ощущать себя таким живым. Хранитель не сразу заметил, что испытывает это на самом деле, прямо сейчас. Руки будто погрузилась в теплую воду. Ток золотистой магии, дымок, которым истекал Дрим, взвился спиралями, закручиваясь вокруг пальцев мягкими вихрями. Будто фантомный призрак принца сцепил с ним руку в замок, аккуратно переплетаясь пальцами и снова напоминая первую встречу. Инк перевел взгляд на пустые глазницы в надежде увидеть там бледные огоньки и невольно погладил принца по разорванной в клочья груди. Через несколько секунд под рукой ощутилось былое тепло Дрима. Будто маленький комочек его ауры коснулся ладони художника. Инк небрежно вытер мокрые глазницы запястьем другой руки, шмыгнув носом. Он нашел силы оторвать взгляд от лица покойника и обратил внимание на свою кисть, что сейчас трепетно гладила чужую, смятую в крошки, грудь. Инк медленно приподнял ладонь. Сквозь пальцы, рассекая тьму и холод, пробивался желтый свет. Художник с неконтролируемой дрожью вдохнул воздух от удивления. Он не спеша убрал руку, повернув ладонью вверх. За пальцами потянулось золотистое сияние, словно Инк коснулся плотного осадка желтого мела под водой и его разводы закружились меж согретых фаланг. Над кистью завис сгусток энергии, окруженный мягким теплым огнем. Это душа Дрима? Она не раскололась! В глазницах хранителя мелькнули желтые и розовые зрачки: проявление счастья. Рука мелко задрожала, боясь расколоть нечто хрупкое и такое сокровенное. Но если это душа Дрима, то она расколется вне тела! Теперь вся рука резко отдала крупной дрожью в теле от страха. Дрим может умереть прямо на руках Инка. Дрим осторожно открыл глаза. Он чувствовал холодную, но такую родную ладонь так близко с собой и бросил на нее взгляд двух белых глаз. Это Инк, ему так грустно и больно… А вот его рука такая большая, просто огромная. Дрим осознал. Он повернулся вокруг себя, взгляд впился в собственное безжизненное лицо. Принц находился вне своего тела-сосуда! Кошмар жестоко порвал его и изломанное тело скелета, сотворенное Ним, более не было способно удерживать стража внутри. Дрим не мог испытать яркие чувства в таком состоянии и шокироваться этим фактом. Желтый огонек качнулся и поднял большие белые глаза, столкнувшись с опустошенным взглядом Инка. Художник почувствовал присутствие Дрима, однако теперь он был таким маленьким, буквально помещался на ладони. Инк совсем не понимал что происходит. Душа Дрима, если это она, совсем не была похожа на души монстров, даже людей. Хранитель впервые видел нечто подобное. Постепенно слезы перестали течь ручьем, а громкие всхлипы, пробирающие грудь сменились на сбитое дыхание. Инк перестал захлебываться и задыхаться. Он проследил за тем, как таинственный огонек плавно поднялся над ладонью и завис на уровне лица. Художник разглядел его, в глазах мелькнули зеленые искорки любопытства. Комочек энергии, точно фаербол Ториель, смутно напоминал очертания яблока и имел два ярко белых огня, будто большие глаза потерянного друга. А правда ли Инк лишился Дрима? Огонек излучал точно такую же теплую энергию, как и принц и даже сильнее, словно его больше ничего не сдерживало. Это Вселяло необъяснимое облегчение, смешанное с легким вдохновением, словно дневной бриз с моря на берегу в Океантейл. К лёгкому удивительно Инк заметил в глазах огонька глубокое сожаление, насколько они позволяли ему проявлять эмоции. Словно Дрим увидел плачущего монстра и испытал к нему сострадание, точно такое же выражение. А ведь Инк и есть плачущий монстр прямо сейчас. Обе руки с трепетом невольно потянулись к загадочному огню и тот дрогнул от лёгкого прикосновения чужих холодных пальцев. Огонек подлетел к лицу ближе, вплотную, коснувшись лба. От головы по всему телу пробежала мелкая по-своему приятная дрожь и мягко осела где-то в груди. Инк закрыл глаза от необъяснимого удовольствия. Он снова мог почувствовать себя таким живым, наполненным теплом. Тихий знакомый голос таинственным потусторонним эхом раздался от огонька. – Инк, не переживай, пожалуйста. Собственный голос звучал неестественно, как будто в длинном пустом коридоре. Дрим не знал как успокоить друга в таком состоянии. Невероятно сильно хотелось его обнять, но рук банально не было. Дрим просто прижался к холодному лбу и, кажется, Инку от этого полегчало. Однако от художника ощутилась доля негодования, Дрим поспешил объяснить что происходит: – Это я. Я, слышишь? Я больше… Не могу находиться в своем теле. Снова от Инка послышался всхлип и тихое рыдание. Был бы Дрим в теле, он бы тоже не смог сдерживать слезы от вида друга в таком ужасном состоянии, но сейчас не мог плакать просто физически. Из груди вырвался сдавленный смешок, с новой силой слезы покатились по щекам. Инк, улыбаясь с закрытыми глазами, чуть поднял голову, словно к летнему солнцу. Все тело расслабилось, руки без сил обвисли, вымотанные сильным стрессом. Теперь это были слезы облегчения, все ещё печальные, но такие приятные. Инк вздохнул, когда Дрим отстранился и отлетел от его лица, мягко зависнув над правым плечом. Чуть касаясь его и вызывая все ту же теплую дрожь во всем теле. Мощная энергия Дрима прокатилась по бездушным, наполненным холодными чернилами, костям. Художник открыл глаза и оглянулся к огоньку. Снова в глазах мелькнул зеленый треугольник любопытства и розовый ромбик счастья. Голос дрожал – Я-я думал ты умер. Инк вытер глаза рукавом от последних слез. Он так распереживался, что к горлу подступил тошнотворный комок, но смог его удержать. Внезапно пустые остатки тела Дрима содрогнулись, будто от электрического разряда. Кости стали плавно осыпаться пылью. Дрим вздрогнул от увиденного и поволноваться, что Инк распереживается снова, а ведь он только-только начал успокаиваться. Хотя, даже сам принц не совсем понимал что к чему, он впервые столкнулся с такой ситуацией. Или нет? Все это навевало ощущение дежавю, кажется, да, такое точно было, но очень-очень давно. Лет двенадцать назад… Нет, точнее около пятисот лет назад. Прошло уже два года с тех пор, как Инк нашел Дрима в мертвой вселенной и принц никак не мог ощутить прошедшие столетия, он чувствовал себя всего на двенадцать лет, но точно не на пол тысячелетия. Были ещё смутные воспоминания, будто он мог чувствовать некоторые события в Мультивселенной, пока находился в камне. Эмоциональные сдвиги и нарушаемый братом баланс. Но четче всего помнится сильный всплеск негатива, отчаяния и боли, который так же резко оборвался где-то далеко-далеко. Как потом после освобождения выяснил Дрим, он почувствовал это в Анти Пустоте. Что это было на самом деле, выяснить не вышло, но если бы принц не находился в заточении, он бы обязательно помог тому несчастному существу. И так, заточение в камне, "смерть" брата, гибель матери… Нет, нужно копать дальше. В самое самое начало его жизни. Иногда Дрим вспоминал свою мать, воображал как она выглядела на самом деле и принц был уверен, что она имела нежно зелёную кожу, темные лиственные волосы, светящиеся большие белые глаза, розовое платье. А ещё очень большие руки. Вот сейчас эта мысль показалась странной, Дрим ведь уже удивился с того, что уменьшился сейчас. Когда очнулся, заметил, что руки Инка просто огромные. Ним тоже держала его в руке вот так? Инк вздрогнул от неожиданности и в лёгкой панике обхватил остатки Дрима, будто надеясь, что этим действием не даст пыли рассеяться. Зрачки волнительно дрожали, художник юрко обернулся к Дриму и тот от неожиданности чуть отстранился от лица. Инк, не сводя взгляд с огонька, чуть сильнее прижал к себе осыпающиеся прахом кости друга – Дрим, я не- Не успели они что-то сделать или выяснить, как труп крупно дернулся и в миг осыпался полностью. Инк опустил наполненный страхом взгляд на пыльные руки, в которых осталась только рваная в лоскуты одежда. – Н-не смогу… Закрасить… Дрим буквально осыпался у него на руках. Нет, нет, все ведь впорядке да? Вот же Дрим, прямо перед ним, это он, он сам так сказал. Но разве душа, даже такая неестественная, способная проявлять себя и говорить вне тела, может существовать без оболочки? Инк в надежде поднял взгляд на огонек, слегка морщась от происходящего. Хранитель проследил взглядом, как его друг медленно подлетел ближе и опустился в серые от праха руки. Дрим был растерян. Его тело умерло, а он нет, хотя обычно умирает сначала душа монстра, а потом тело. А может Дрим не монстр? Всегда он позиционировал себя именно так, был уверен, что им и является, что у него такая же белая душа. Правда, сколько бы он не пытался ее призвать - не получалось. Даже люди так могут, но Дрим не мог. Вот, например, людские тела гниют без души, их трупы не рассеиваются прахом, а долго разлагаются, ведь состоят из плоти, в то время, как их сильные души могут существовать ещё долгое время. Но Дрим ведь не человек. Это уж точно. Но он ведь когда-то был человеческим ребенком! Да, он точно помнил, как его кожа в миг лопнула и тело невыносимо больно разорвало на куски из-за вырывающийся энергии, которую закрытая оболочка не могла контролировать… Он буквально взорвался и в итоге оказался в теле скелета. В теле монстра. Как и его брат. Ним, их мать, это она создала людские тела для двух стражей. Потом, когда выяснилось, что идея плохая, создала более открытые тела монстров-скелетов и энергия свободно могла выходить из под ребер, пробиваясь через грудную клетку. И, если тела людей гниют без души, то сами их души существует вне тела, но все равно не вечно! Дрим испугался. Золотистый огонь, что развивался на лёгком ветру, в волнении заиграл языками пламени. Он пытается придумать что делать. Инк говорил, что хотел закрасить тело, но он ведь не мог этого сделать, если оно уже начало осыпаться. – … Инк? Я не уверен, что могу существовать без сосуда. Тебе ведь уже приходилось дорисовывать потерянные руки, верно? Может… – Н-нарисовать… Тебя? Идея казалась хорошей. Тем более Дриму уже приходилось закрашивать раны, правда, в отличие от Инка, после такого лечения у принца оставались шрамы. Хранитель уже имел дело с рисованием монстров в живую для Создателей во время работы. Потом их наделяла жизнью Ториель из Рипертейл, даря души, ведь, сколько бы Инк не пытался, он не мог создать что-то живое. Он и сам не был живым. Только Дрим мог дать ему представление о том каково это. Художник был очень благодарен судьбе за то странное побуждающее ощущение настигшее внезапно в Дудл Сфере. Ощущение, что показало ему код Дримтейла и то, что Дрима можно освободить из камня. Будто некое существо свыше узнало об ужасном происшествии с маленьким принцем и выбрало избранного. Инка. Почему его? Хранитель не знал, но был просто счастлив. По-настоящему счастлив. Словно он на самом деле мог чувствовать. Маленький теплый огонек в руках словно кивнул, соглашаясь с их идеей.