Сигаретный дым

      Му Цин полез в карманы своего тёмно-коричневого пальто, доставая из них помятую пачку «Marlboro», в которой оставалось всего пару сигарет. Одна из них была сломана напополам и из неё вываливался табак, скорее всего, уже замаравший верхнюю одежду Му Цина. Студент недовольно хмыкнул, пожав замершими, слегка подрагивающими плечами, презрительно взглянув на остаток того, что ещё недавно называлось «сигаретой». Оторвавшись от рассматривания изодранной бумаги, в которую была свёрнута сама трава, молодой человек достал целую сигарету из пачки, сунул ее кончик в рот и вновь запихал руку в карман. В этот раз он вынул пластиковую, очень дешёвую зажигалку. Она была совершенно ничем не примечательной: однотонная, красного цвета, слегка пожелтевшая и дурно пахнущая.       Через некоторое время, в руках Му Цина вспыхнул маленький, трепещущийся от любого несильного порыва ветра огонёк. Мужчина прикрыл его рукой, защищая подобным образом от стихии, и поднёс ко рту, зажигая свободный конец трубочки с табаком. Повалил лёгкий дымок, который вновь поприветствовал своего нового друга, и Му Цин облегченно вдохнул его, позволяя дыму проникнуть прямиком в лёгкие. Студент застыл, позволяя себе погрузиться в транс и подумать. Мозги стали прочищаться и мир теперь не казался настолько отвратительным. Му Цин не знал, почему сигареты вообще свойственны расслаблять сознание, но он чувствовал себя эйфорически ровно до того момента, пока не появился Фэн Синь, недовольно взглянувший на своего возлюбленного. Ему никогда не нравилась недавно зародившаяся страсть Му Цина к пачке «Marlboro».       – Выброси.       – Не хочу, – Му Цин перевёл взгляд на хмурое лицо Фэн Синя, раздражённо фыркнувшего ему в ответ.       – Выб-ро-си, – вновь повторил Фэн Синь, но в этот раз по слогам.       – Нет.       Между мужчинами возникла тишина, в течение которой оба испепелили друг друга взглядом. Никто из них не собирался идти на уступки, но когда всё настолько сильно изменилось? Му Цин и Фэн Синь переехали в Россию не так давно, но, несмотря на это, юная парочка уже успела оценить великую страну. Что-ж... Люди здесь, по мнению Фэн Синя, очень сильно напоминали Му Цина: такие же вечно холодные, недовольные, упрямые и несчастные. У них всегда были грустные и отстранённые глаза, в которых почему-то хотелось утонуть с головой. Даже их улыбки были какими-то болезненными, натянутыми, ненастоящими. Казалось, что главные морозы России исходили не от зимы, а от самих граждан, будто вместо сердца у них был очередной кусок льда, который не мог растаять на протяжении уже нескольких лет.       Фэн Синь считал, что в этой стране вечных холодов и черствых людей не хватало солнечного и нежного Се Ляня или же вечно болтливого, но всегда дружелюбного Ши Цинсюаня. К сожалению, оба остались в Китае, несмотря на то, что у них были все шансы победить в конкурсе и учиться по обмену. Программа для перевода иностранных студентов была связана с экзаменами, лучшими оценками, умении показать себя. Конечно, можно было подумать, что Цинсюаню ничего такого не дано, но не стоит забывать о том, что у него были хорошие связи не только со студентами, но и с профессорами и даже с директором. При желании его бы легко протолкнули. Если сила Се Ляня была в самосовершенствовании и в идеализме, то сила Ши Цинсюаня – в дружбе и в общении.       К несчастью Фэн Синя и Му Цина, первый остался с любимым мужчиной, который в свою очередь не мог сбежать в Россию из-за собственных обязательств перед компанией «Сяньлэ», которую он создал не так давно, но уже раскрутил ее настолько, что почти все самые известные бренды предлагали различного рода контракты Хуа Чэну. Он в прямом смысле был богатым папиком для Се Ляня, который, кстати, ни разу не пользовался деньгами своего парня без возможности вернуть. Все занятые банкноты были возвращены до самой копейки. Му Цин до сих пор задавался одним-единственным вопросом: «Каким образом Се Лянь откопал себе миллиардера, за которого желала бы выйти замуж каждая девушка?». Собственно, ответа он также не получил.       Что касается Цинсюаня, то он остался в стране из-за Ши Уду, его старшего брата, изрядно беспокоившегося за младшего, и Хэ Сюаня, с которым его связывали странные взаимоотношения. Никто не понимал, что между ними происходит, ведь первоначально они оба были лучшими друзьями, но потом неожиданно Хэ Сюань возненавидел Ши Цинсюаня, а что было дальше вообще оставалось тайной, но в любом случае они более-менее наладили отношения друг с другом, хотя между ними всё ещё была пропасть. В итоге ни Ши Уду, ни Хэ Сюань не пустили весёлого и энергичного юношу в «совершенно незнакомую страну, в которой такого наивного глупца ожидали одни лишь проблемы». Почему-то они оба были уверены в том, что Цинсюаня прирежут где-нибудь, в темном переулке, в первый же день прилёта.       В это же время Му Цину нравилось государство за его излишнюю серость и безликость. По сравнению с Китаем, в котором всегда ярко светились различного рода вывески, от которых рябило глаза, Россия была совершенно спокойной и размеренной. Здесь никто не пытался влезть в душу друг друга, предпочитая самим выстраивать стены между ними и обществом. Никто не пытался сунуть свой длинный нос в дела Му Цина и не мешал ему заниматься своими личными вопросами. Никто не пытался заставить его что-либо сделать против его воли. Здесь всем было плевать друг на друга и это нравилось Му Цину. Или, возможно, он просто не хотел замечать русскую жестокость. Никто из этих людей не хотел предложить Му Цину свою дружбу, за спиной называя китайской выскочкой, хотя учитывая, что Му Цин всего за пару недель стал лучшим студентом университета, то многих можно было понять. Все-таки зависть – штука отвратительная.       В любом случае Му Цину нравился не только российский менталитет, но и здешняя природа. Россия была богата дивными видами, пейзажами. Она была прекрасна даже в ливни, которые обращали и без того мрачную страну в более пугающую и депрессивную. Му Цину нравилось проводить время у окна каждый раз, когда начинался дождь. Он любил часами наблюдать за крупными каплями, лихорадочно отстукивающими свой музыкальный концерт. Эти минуты для него были драгоценными. Ему также нравились грозы, в которые единственным источником света были редкие, пугающие и волнующие молнии, принимающие различные, неповторимые облики. Ему нравились и дни после дождей. Везде были грязь и слякоть, хлюпающие под ногами. Они были ненавистны многим, но отчего-то дорогими Му Цину.       Возможно, это было связано с тем, что в Китае почти всё было идеально: асфальтированные дороги, блестящие многоэтажки, вечно спешащие куда-то люди, систематизированная жизнь. В России же всё было по-другому: здесь были трущобы, бедные районы, отвратительные личности, красивая природа, интересное времяпровождение. Здесь кипела жизнь, а в Китае всё казалось каким-то слишком ненастоящим, хотя раньше Му Цину нравилась родная страна, но после жизни в России он понял, что Китай был для него чужим. И прямо сейчас здесь стояли двое: Фэн Синь, который стремился к идиллии, и Му Цин, который эту идиллию ненавидел.       – Выброси или отдай мне, – недовольно хмыкнул Фэн Синь, протягивая руку Му Цину.       – Какой же ты невыносимый, Фэн Синь. Бесишь.       – Взаимно, а теперь отдай сигарету.       – Забирай, – Му Цина раздражал излишний перфекционизм Фэн Синя, хотя он всё ещё понимал, что сам недавно им страдал.       Фэн Синь забрал сигарету и выбросил ее на землю, наступив на неё краем ботинка и потушив подобным образом. Он поднял ее помятые остатки и выбросил их в ближайшую урну, хотя большинство людей так бы и оставили окурок лежать на дороге. Му Цин проследил взглядом за ним, но ничего не сказал, пока его возлюбленный не вернулся к нему в компанию.       – Я собираюсь вернуться в Китай, – после секундного молчания неожиданно сказал Фэн Синь, уставившись куда-то в горизонт.       – Я не поеду, – сразу же пресёк его Му Цин.       – Тогда я поеду один.       – И бросишь меня?       – Мы можем созваниваться и переписываться.       – А как же наши отношения?!       – Му Цин, я не могу здесь жить. Эта страна отравляет меня, – честно признался Фэн Синь. Между парой возникла тишина.       – Я не поеду, а ты проваливай хоть на все четыре стороны, – через некоторое время ответил Му Цин.       – И кто из нас бросает друг друга?! – вспылил Фэн Синь, сделав шаг в сторону Му Цина и схватив его за руку.       – Отпусти.       – Хорошо, – Фэн Синь выпустил кисть своего возлюбленного из хватки. – Я ухожу. Завтра уезжаю. В 9 утра.       – Ты уже заказал билеты? Подожди, ты серьёзно их заказал?! – теперь настала очередь Му Цина хватать Фэн Синя, но не за руку, а за плечо.       – Да. Знал, что не уедешь.       – Ты блять заказал билеты еще до того, как сказал мне о своём решении?       – Да.       – Какого хрена, Фэн Синь?! Ты хотел меня бросить?       – Прекрати скандалить, – Фэн Синь резко обернулся, сталкиваясь взглядом с разгневанными глазами Му Цина. – Блядство. Я не говорил, что бросаю тебя или что разрываю наши отношения. Я просто уезжаю на Родину и, черт побери, Му Цин, мы всё ещё можем переписываться, звонить и приезжать друг к другу.       – Отношения на расстоянии в большинстве случаев распадаются, Фэн Синь.       – А вот это уже зависит не от стран, а от нашей любви. Заодно проверим насколько сильно любим друг друга.       – Ты понимаешь, что несёшь хуйню?       – А ты понимаешь, что не веришь в нас? – и вновь между парой возникла тишина.       – Да, пошёл ты нахуй, – оскорбленно прошипел Му Цин. Он развернулся и бросился в бегство, не желая продолжать этот бессмысленный разговор.       – Черт, Му Цин, подожди! – крикнул Фэн Синь ему вдогонку, но его просьба не была исполнена.       Му Цин добежал до своей комнаты в общежитии, расталкивая людей направо и налево и слыша их недовольные голоса за спиной. Он злобно шёл вперёд, попутно пытаясь перевести дыхание. Зайдя в свою комнату, он громко хлопнул дверью, пугая своего соседа, одновременно с этим запираясь. Через считанные секунды он услышал, как ручка дёрнулась и в комнате раздался громкий стук, но Му Цин не открыл дверь и не впустил Фэн Синя. Игорь, тот самый сосед, удивлённо взглянул на Му Цина, но решил в это не влезать. Именно за это иностранный студент обожал русских. Никогда не мешают.       – Боже, Му Цин, ты серьёзно?! Открой сейчас же.       – А нахуй ты не хочешь пойти?       – Ебаный в рот, Му Цин, какой же ты блять сложный и невыносимый. С хуя ли тебе так трудно просто поговорить?       – А ты, будто божий одуванчик. Я не хочу тебя ни видеть, ни слышать. Проваливай в Китай. Я даже жалеть не буду, – последнее, кстати, было ложью.       – Ну и катись, – вспылил Фэн Синь. – Только потом не звони.       Через несколько секунд Му Цин расслышал едва уловимые звуки отдаляющихся шагов. Видимо, Фэн Синь и впрямь не на шутку разозлился. Для их пары такое событие не было чем-то необычным, но в этот раз этот случай, возможно, был последним. Му Цин всё также продолжал стоять у двери, вслушиваясь в возникшую тишину и чувствуя, как в уголках глаз скапливаются слезы. Он обиженно вытер их резким движением руки и направился прямиком на кровать. Игорь молчаливо проводил его взглядом, но через некоторое время он встал со своей постели, на которой до этого момента лежал и играл в какую-то RPG-игру, и подошёл к своему столу. Он несколько минут копошился в его ящиках, а потом достал оттуда коробку сухих салфеток и также, не произнося ни слова, швырнул их на кровать Му Цина. Последний удивлённо посмотрел на соседа, который в свою очередь вновь начал играть в телефоне, словно ничего не произошло. Все-таки русские удивительные.       «Если Фэн Синь уедет, значит мы и впрямь расстанемся? Не хочу расставаться», – подумал Му Цин, всё-таки решивший воспользоваться русской помощью. Он достал несколько салфеток и поднёс их к своему лицу, вытирая слезы обиды.

***

      На следующее утро Му Цин решил одно: если они с Фэн Синем все-таки расходятся, то пусть их прощание будет нормальным, не таким, как вчера. Он быстро собрался и побежал в аэропорт. К его несчастью, студент забыл учесть пробки, а потому он нервно выбежал из автобуса. Всю дорогу он бежал, как умалишённый, периодически кидая взгляды на экран телефона, надеясь успеть. И вот юноша вбежал в здание аэропорта, сразу же направляясь к вылетающим самолётам. Он увидел их в окне и сразу же застыл, замечая, как техника, на которой Фэн Синь должен был вернуться домой, взлетела. Му Цин не успел. Он замолк, чувствуя, как у него задрожали плечи, едва сдерживая собственный плач. Студент проследил взглядом за устремляющимся высоко в небо самолётом и ощутил, как начали подгибаться ноги. Он присел прямо на пол, закрывая лицо руками и виня себя в произошедшем. Ему не стоило вчера скандалить.       – Му Цин? – услышав знакомый голос, студент обернулся, замечая удивлённого Фэн Синя.       – Ты не уехал? – хрипло спросил Му Цин.       – Понял, что не смогу без тебя... А ты?       – Пришел попрощаться и извиниться за вчерашнее. Я... Мне жаль. Я вчера вспылил и... Я рад, что ты остался.       Фэн Синь скупо улыбнулся и подошёл к Му Цину, садясь подле него и кладя на плечо своего возлюбленного голову. Он прикрыл глаза, наслаждаясь этими минутами уединения.       – Я не хочу бросать тебя. Без тебя, Му Цин, жизни нет.       Фэн Синь остался рядом с Му Цином, в этой мрачной стране уныния и боли, заставляющей их обоих погружаться в пучину безобразия и отвращения, но дарующей им возможность быть рядом... Всегда.