Не герой

      Скользкими пальцами ухватившись за кожаное изголовье кровати, Такемичи резко выдыхает, плавно прогнувшись в спине, когда Майки одним быстрым толчком вынуждает принять его полностью. Тьма за панорамными окнами сгущается, звезд не видно из-за надвигающейся тучи, но несмотря на пришедший мрак они видят друг друга, слышат и чувствуют, подстраиваясь под собственные ощущения. Такемичи кажется, будто его пытаются разорвать изнутри, настойчиво проникая вглубь, но вскоре дискомфорт сменяется знакомым наслаждением, что лишние мысли превращаются лишь в темный туман, которого без проблем гонит прочь из головы.       Майки плотно накрывает ладонью руку Такемичи, все еще находящуюся на спинке кровати, и крепко сжимает, укусив загривок — от тела под ним исходит неистовый жар. Еще один след от зубов перемещает на левое плечо, посадив несколько багровеющие засосы на шее и лопатках, после чего ловко переплетает пальцы с Такемичи, успевшим слегка поцарапать кожаную обивку изголовья.       Сцепленные пальцы Такемичи подносит к влажной груди, ощутив холод браслета в форме цепи на запястье Майки, и чуть поднимает голову, послушно поворачивая лицо вправо, чтобы немедля сплестись языками, издавая влажные причмокивающие звуки. Поза неудобная и шея немного затекает, но Такемичи целует дальше, тихо постанывая, чувствуя внутри трущийся орган, затем тянет тонкую нить слюны, медленно отстраняясь. В тусклых глазах Майки пылает такая же неугомонная страсть как и в его, отчего Такемичи, на миг замерев, сразу кончает, резко стрельнув на подушку.       Майки выходит не полностью, оставив головку внутри, и в тот момент, когда его член легко проникает обратно в кольцо мышц, Такемичи, шире расставивший колени в стороны, понимает, что готов кончить еще раз. Прислушиваясь к этим потрясающим ощущениям, он начинает активно трясти задницей, пока Майки сильнее долбится в него сзади, заходя на быстрый темп…       Такемичи поворачивается на другой бок, подтянув одеяло к подбородку, и невольно хмуриться, почувствовав едкий запах табака. За окнами все еще стоит тьма. Ему удалось поспать совсем немного, но вот Майки, по-видимому, решил в эту ночь обойтись без сна, в темноте спальни выкуривая уже вторую сигарету.       — Майки, тебя что-то беспокоит?       Сидящий на кровати Майки откидывает голову на изголовье, выдыхая сизый дым в пустоту, и переключает, наконец, внимание на Такемичи, замечая его беспокойный взгляд. Тот пододвигается к нему поближе, тихо скрипя кроватью, и тянет руку к прикроватной тумбе, беря оттуда пачку сигарет. Вытаскивает одну, но в последний момент передумывает, засунув обратно. Пожалуй, одного курильщика в комнате хватит. На свой вопрос ответ он так и не слышит, но пачку сигарет убирает подальше, под свою подушку. Майки наблюдает за всем этим и слегка улыбается. В подобные моменты ему хочется проклясть не судьбу, а себя, хотя бы за то, что он проявил слабость в одном единственном, что по сей день продолжает тянуть его ко дну. Между тем, сигарета, зажатая между его пальцев, дотлевает почти до фильтра и роняет горсть пепла на одеяло.

*&*

      Майки действительно неспокойно. Неопределенность, с которой ему приходится сталкиваться чуть ли не каждый день заставляет задуматься об их будущем. Ведь все это неправильно. То, что они вместе — ошибка, которая может обойтись им очень дорого. Он стоит одной ногой во тьме. Вся его жизнь уже пропитана запахом крови и смерти, что спасения для него просто-напросто не существует. Такемичи знает. Но он все еще рядом. Хоть и должен держаться подальше.       Честно говоря, Майки никогда не цеплялся за этот мир. Он всегда ощущал дыхание смерти у себя на затылке, и если однажды случиться так, что она, наконец, возьмет его на мушку, он бы хотел, чтобы тем, кто нажмет на курок был Такемичи. Майки грустно улыбается своим мыслям. Он бы принял подобный конец молча, без сопротивления.       В помещении становится слишком шумно. Санзу, дергая веревку, резко шагает в сторону, поднимая строительную пыль облаком. Как ни странно, но он выглядит очень довольно, словно натягивание петли на чужую шею то единственное, что привносит в его скудную жизнь хоть какое-то веселье, наполняя ее смыслом. Майки поднимает взгляд, со скучающим видом посмотрев на разворачивающуюся сцену перед собой, но затем резко роняет на бетонный пол надкушенный тайяки, быстро шагнув назад, упирается спиной в металлическую бочку: на увесистой веревке, накинутой на толстую балку, болтается, трепыхается молодой парень с знакомым цветом глаз, темными кудрями на голове и серебрянной цепочкой с кулоном в форме клевера на шее, ярко сверкающей в свете дня; пыхтя, он хватается за горло, пытаясь испачканными в грязи и крови пальцами ослабить петлю, но удавка лишь сильнее натягивается, и ему остается только беспомощно дрыгать ногами.       Звон в ушах резко поднимается, становясь просто невыносимой. Майки стискивает зубы, схватившись за голову, на языке горечь, отчего хочется блевануть.       Это не он. Не он. Не он.       Импульс неистово трепещет внутри, яростно просясь наружу, и острыми когтями царапает брюшную полость, изнывая от нетерпения пролить чью-то кровь. Майки знает, что это лишь игра воображения, к которой был совершенно не готов, но в какой-то момент все катится ко всем херам, выходя из-под контроля, когда он ловит себя на мысли, что подобная картина ему нравится: болтающийся в петле Такемичи и ужасает, и будоражит одновременно, пробуждая ненормальное желание наблюдать за его мучениями до тех пор, пока он, захлебываясь в собственной слюне, не перестанет дышать, безвольно повиснув на веревке.       Коко первым замечает состояние босса, но застывает на месте, не успев сделать хотя бы шаг, когда Майки внезапно выхватывает из поясной кобуры Санзу пистолет и стреляет, вынудив остальных членов Брахмы резко обратить на него внимание: пуля попадает в грудь переставшего сопротивляться парня.       Санзу, явно не ждавший подобных действий от босса, отпускает конец веревки, позволив телу мешком упасть на бетонный пол.       Майки выжидает еще несколько минут, не убрав пистолет: серый назойливый туман рассеивается перед глазами, придав взгляду ясность. Убедившись, что лежащий перед ним парень с лысиной на голове и с длинным неровным старым шрамом на подбородке вовсе не Такемичи, быстро направляет дуло в другую сторону, осуществив еще один выстрел: второй заложник, ранее громко вопящий с кляпом во рту, заваливается на бок, получив пулю в лоб.       — Заканчивайте, и приберитесь здесь, — отрешённо бросив, Майки оставляет пушку на бочке и выходит на улицу, чтобы затем сразу прижаться спиной к стене, доставая из кармана штанов телефон, и быстро набрать номер Такемичи, чувствуя нарастающую тревогу.       После пары гудков, он, наконец, слышит знакомый голос, но не говорит ни слова, медленно сползая по стене вниз. На другом конце провода Такемичи начинает заметно беспокоиться, не услышав ничего, а Майки только сильнее поджимает губы, запустив дрожащие пальцы в белые волосы. Взбесившееся сердце постепенно приходит в норму, но от этого все равно не легче. А ведь он может и вправду однажды убить Такемичи, до конца этого даже не осознав, и ничего не почувствует, кроме удовлетворения.       Количество пропущенных звонков неумолимо растет, и уже под вечер, когда с неба льет дождь, холодными каплями стуча по корпусу мотоцикла, Майки касается пальцем ярко светящегося экрана, поднося мокрый телефон к уху, и выбрасывает потухший бычок в сторону.       — Майки? Майки!.. — дождь усиливается, почти полностью перекрывая голос Такемичи.       — Я, — Майки едва двигает влажными губами, подставив лицо под дождь, — так хочу тебя увидеть.       — Где ты?       — Я здесь. Внизу.       И звонок резко прекращается прежде, чем Майки успевает нажать кнопку отбой, а запыхавшийся Такемичи появляется рядом буквально через минуту, в одних шортах и футболке; тапки он, наверное, потерял где-то на лестничной площадке или, возможно, торопился настолько, что забыл надеть их. Ну что за идиот. Майки слабо улыбается, следя за тем, как Такемичи опускается перед ним на корточки и осторожно берет его ладонь в свою, слегка сжимая. Ждет, пока Майки сам не начнет говорить. И тот говорит. Хоть и совсем не то, что должен.       — Дождь идет, — подмечает очевидное. — Ты промокнешь.       — Ну и пусть.       — Потом заболеешь.       — Хех, это не самое страшное, — Такемичи усмехается, потом грустно смотрит, почувствовав как холодные пальцы Майки в его ладонях слегка вздрагивают.       — Разве, — пауза, — ты не боишься?       — Боюсь? Чего мне бояться?       Лицо Майки вдруг делается строгим. Такемичи знает, что он из себя представляет, но все равно, видя истину, предпочитает ее не замечать, просто потому что так надо. Его слепая вера в него однажды может его погубить, и об этом, он, конечно, даже не догадывается.       — Майки, — добавляет Такемичи, возвращая ладонь Майки в свою, — я ничего не боюсь. Даже смерти. Я ведь тебе уже говорил, что готов отправиться с тобой даже в ад, лишь бы ты был рядом.       — Ад? Тебя там не примут, — взгляд Майки смягчается: даже после смерти им не суждено быть вместе. — Тебе там не место. Ты не такой как я. Ты не убийца.       — Но я так же и не герой…       — Для меня, — Майки немного подается вперед, касаясь лбом лба Такемичи, — ты всегда был и останешься героем.