не имеет значения

      Чан наощупь шарит по постели ладонью, складками собирая успевшее остыть одеяло, хотя и так знает, что Минхо давно проснулся: в противном случае он бы уже выпутывался из его вездесущих конечностей. Какое-то время нужно, чтобы прийти в себя и осознать, где он сейчас находится, потому что голова после сна всё ещё ватная, а веки – тяжёлые. Кажется, он пару раз даже моргает «с продолжением», проваливаясь в беспокойную дрёму на несколько минут сразу, как только закрывает глаза.       Он тянется за телефоном, заодно снося с тумбочки какой-то тюбик и с металлическим звоном разбрасывая в сторону стопочку из колец, которые снимал вчера уже с полузакрытыми глазами. Двенадцать пятьдесят два – показывает дисплей, тускло светящийся в полумраке, и ему хочется выть.       Блять.       Он обещал Минхо, что они пойдут к морю с утра.       В последнее время им редко удавалось побыть вдвоём: они пересекались исключительно на общих репетициях, и у Криса совсем не было времени забежать к ним в общежитие, а каждый раз, когда Минхо наведывался к ним – он, как назло, в это время оказывался в студии. Общение практически полностью свелось к непродолжительным созвонам по видеосвязи перед сном и коротким перепискам в какао, целью которых в основном было убедиться в том, что Лино ещё не совсем скис от тоски, а Чан – спит достаточно, чтобы хотя бы создавать видимость активной жизнедеятельности.       И вдруг среди всей этой суеты случилась очередная поездка на Чеджу – долгожданный отпуск, пусть даже и для того, чтобы заснять выпуск SKZ CODE. Незапланированная отпускная неделя обещала небольшой отдых от нескончаемых тренировок в бешеном темпе и свободное время, которое можно потратить на то, чтобы «вспомнить, что мы вообще-то встречаемся, Кристофер Бан».       Минхо был взбудоражен с самого начала путешествия: в самолете занял место рядом с ним и принялся в красках расписывать, чем именно они займутся и куда поедут, будто они не были на Чеджу миллион раз. А Чан с улыбкой слушал его, сжимая теплую ладонь под складками пледа: план Минхо действительно был хорош (даже самые неприличные его пункты, которые вслух он озвучивать не решился, поэтому – с многозначительным видом отправил ему сообщение в какао, наблюдая за тем, как краснеют уши лидера).       Вот только всё пошло наперекосяк с того момента, как они приземлились. Началось это с проблем с заселением в отель, из-за чего им пришлось проторчать в холле около трёх с половиной часов – все жутко устали и были на взводе, поэтому даже успели поцапаться, обиженно разойдясь по разным углам после того, как менеджеры встряли в их перепалку. Чан пытался было толкнуть Минхо коленкой и ободряюще улыбнуться, но тот, утопая в глубоком кресле, недовольно соединял «три в ряд», потому что уже тогда знал – весь его отпускной план пойдёт коту под хвост.       А когда они, наконец, смогли разойтись по номерам, то были так измотаны, что даже про приличные пункты расписания Минхо забыли, не говоря уже о непристойных. Лино уснул первым, прижавшись к нему спиной и подтянув коленки к груди, пока Крис пытался разобраться с новой проблемой – расписание съемок выпуска было изменено, и теперь у них практически не было свободного времени. А те редкие часы, что давались им в «личное пользование» были раскиданы по дню так беспорядочно, что вряд ли им удастся вырваться хотя бы в одно из тех мест, что хотел увидеть Минхо.       После утреннего объявления о том, что поездка из отпуска превращается в очередную рабочую неделю, сникли все, но на Минхо Чану было физически больно смотреть.       – Совсем никуда? – тихо спрашивает он, сжимая телефон в руках: там в заметках с десяток ссылок на кафе, парки и пляжи – список, который они с Феликсом и Сынмином составляли последние несколько дней.       – Я попробую договориться… – Крис потирает переносицу двумя пальцами, чувствуя нарастающую головную боль. А компания позиционировала эту поездку как «оздоровительное мероприятие, которое к тому же позволит сплотить коллектив». Конечно. Вот только они все смертельно устали ещё в самый первый день их «отдыха», и к тому же начали цапаться с самого заселения в отель.       А потом всё как в тумане: съёмки, отсмотр материала, ещё съёмки, и ещё-ещё-ещё… Сплошная головная боль с перерывом на сон. В последнее время Чана слишком часто мучают мысли о преждевременном выходе на пенсию, потому что он скоро уже поседеет от такого графика.       – Это отличается от жизни в Сеуле только тем, что мы хотя бы спим в одной постели, – тянет Минхо свесив голову с подлокотника дивана и глядя на него снизу-вверх. – Чан-а, оторвись от компьютера на пять минут, будь добр.       – Прости, что ты сказал? – он дёргает наушник из уха, все ещё не отрывая взгляда от монитора.       – Я сказал, что ты встречаешься со своим ноутбуком, – фыркает младший, перекатываясь на живот; несколько прядей лезут ему в глаза, и он раздражённо сдувает их. – Я не забываю, как выглядит твоё лицо только потому, что у тебя есть аватарка в какао.       – Мы видимся с тобой на съемках каждый день. Ты не можешь забыть, как я выгляжу, – отзывается Крис, отвлекаясь на телефон: очередное сообщение от менеджера мозолит глаза.       – Да, Крис, это именно то, что я имею ввиду, когда говорю «провести время вместе в отпуске», – Лино изображает кавычки в воздухе. – Ты вообще…       – Подожди секунду, я отвечу…       Минхо замирает, и весь его вид выражает искреннее возмущение, но перечить он не пытается: только крепко сводит челюсти, напряженно наблюдая за тем, как Чан набирает сообщение.       – Ты закончил или нет?       – Пять минут.       – Эти пять минут длятся второй час! Солнце уже ушло...       – Я работаю, Минхо, ладно? Я же сказал «пять минут».       В номере наступает внезапная тишина, и Чан поднимает на него глаза поверх монитора, тут же виновато закусывая внутреннюю сторону щеки: сам не заметил, как перешёл практически на рык.       – Ого, вот такой у тебя тон, да? – Лино поднимается с дивана, дергает кофту со спинки, утягивая её за собой. – Ты же единственный из нас, кто работает, а я об этом забыл.              Он устало потирает лицо ладонью, стараясь взять себя в руки: Минхо обижен, расстроен, взвинчен до невозможности, а все из-за Чана.       – Куда ты, Хо?       – Пойду к ребятам, – небрежно бросает он в ответ, влезая в тапочки у входа. – Сходим с Ёнбоком на пляж.       – Мы же собирались вместе…       – Ты занят. Работай, хён.       И кто-то, может, и подумает, что Минхо вдруг решил проявить к нему уважение, но Чан прекрасно знает, что хён из уст Лино практически равнозначно «ты влип по самые уши, Кристофер Бан».       – Иди сюда.       – Отстань, – он наспех влезает в худи, психует, путаясь в нём и выбираясь из воротника ещё более взбешённым и растрёпанным, чем до этого.       – Хо, иди сюда.       – Не включай со мной этот лидерский тон, Крис. Не сейчас, когда я могу взорваться в любой момент, окей?       – Иди ко мне, – Чан манит его ладонью. – А если не понравится, что я скажу – откусишь мне нос.       – Давно пора, – огрызается Минхо, тем не менее сбрасывая с себя тапки. – Ну что? Ещё раз наорёшь на ме…? – он осекается, когда Крис дёргает его на себя за запястье, заставляя, пошатнувшись, рухнуть на его бедро. – Меня… – заканчивает Лино, ошарашенно моргая.       – Будешь откусывать мне нос прямо сейчас или сначала выслушаешь?       – Зависит от того, что ты предложишь, – он отворачивается, делая вид будто изучение обустройства их номера – занятие гораздо более увлекательное, чем выслушивание извинений.       – Сделаем так, – Бан подтягивает его поближе к себе, придерживая за талию. – Сейчас вы идёте гулять с Феликсом, а завтра мы встанем пораньше и пойдём на море. Вдвоём. Закат, рассвет… Разница небольшая?       – Разница часов… двенадцать? – Минхо по-прежнему на него не смотрит, с завидным упорством избегая чужого взгляда.       – Вредина, – скрепив руки в замок на его животе, Чан бодает его виском; улыбается, когда тот оглядывается на него, замирая на несколько секунд. – Так…?       – Ладно-ладно… Идёт, – Ли кивает, чтобы Крис убедился в его готовности идти на компромисс на все сто процентов: в противном случае не отстанет. – Только если сдержишь своё слово, – он предупреждающе выставляет указательный палец в его сторону. – И мы вместе ляжем спать.       – Обещаю.       – Ты сказал «обещаю», Кристофер Бан. И ты знаешь, что это значит, – он пытается подняться, но Чан не пускает, с лёгким нажимом усаживая его обратно. – Ну что? Меня Феликс ждёт.       – Примирительный поцелуй.       – Могу тебя примирительно укусить, – в ответ Лино только обиженно щерится, сбрасывая ладонь со своей талии. – Получишь, когда выполнишь все условия договора.       – Надо было читать то, что написано мелким шрифтом. Примирительный поцелуй входил в обязательства твоей стороны.       – Ты дурак, – Минхо снова предпринимает безуспешную попытку подняться, но Чан непреклонен.       – Я юридически подкованный дурак. Попробуй меня переспорить.       – С тобой вообще невозможно спорить, – Лино расслабляется в его руках, понимая, что вырываться бессмысленно. – Невыносимый.       – Дава-а-ай, – тянет Чан, вытягивая губы трубочкой ему навстречу. – Всего один маленький поцелуйчик, и между нами снова мир, дружба, жвачка.       – Хорошо-хорошо, только бога ради, не делай так губами, – он смеется, ладошкой отталкивая его в сторону. – Ужасно.       – Сделаю вид, что я не оскорбился, и просто приму твой поцелуй, как порядочный бойфренд, – прикрыв глаза, Крис подаётся чуть вперёд и выжидающе замирает. – Чего ждёшь?       – Думаю, может всё-таки откусить тебе нос, пока ты такой беззащитный?       – Я вообще-то…       Минхо неожиданно накрывает его губы своими, и Чан едва сдерживается, чтобы не замычать от облегчения, потому что они не целовались по-человечески, кажется, целую вечность. Но Лино издевается: прижимается всего на пару секунд, давая почувствовать только призрачное тепло и сладость поцелуя, отстраняясь как раз в тот момент, когда Крис приходит в себя, чтобы ответить.       – Остальное, когда сдержишь обещание. А теперь отпусти меня, а не то и правда откушу твой огромный нос.       – А вот теперь я оскорблён до глубины души, – Чан напоследок похлопывает его по заднице, и Минхо, оглядываясь через плечо, прожигает его убийственным взглядом, а после пары секунд игры в гляделки оба смеются.       Вот только остальную часть поцелуя он не получает ни вечером, ни с утра.       Потому что, решая рабочие вопросы, совсем не замечает, как темнеет; а после, засидевшись с Чанбином за сведением одного из новых треков – как переваливает за полночь. По дороге к номеру Чан думает о том, что он полный кретин и надеется, что Минхо всё ещё не спит. Хотя кого он обманывает: Лино встаёт с первыми лучами солнца, поэтому в половину третьего ночи лучше бы ему и правда спать, в противном случае разборки начнутся прямо здесь и сейчас.       Когда Крис возвращается в их комнату посреди ночи, осторожно забираясь в кровать к посапывающему Минхо, уже знает, что утром он будет чувствовать себя виноватым и безнадёжно уставшим, но все ещё верит в то, что проснётся по будильнику и проведёт время со своим парнем, как и обещал ему.       Но на часах двенадцать пятьдесят два – а Чан, похоже, самый худший парень на свете.       Входная дверь хлопает, оповещая о том, что Минхо вернулся, где бы он там ни был до этого. Он сбрасывает тапки в коридоре, проходя мимо него с крафтовым пакетом и подстаканником; лёд в айс-американо (всё, как любит Чан) стучит о прозрачные стенки, когда Лино опускает стаканчики на стол.       – Доброе утро, – хрипло тянет Крис, приподнимаясь на локтях.       – Обед, – спокойно поправляет его младший, сгружая туда же пакет. – Вставай и ешь, дети ждут только тебя.       Минхо явно не в духе. Вернее, он просто в бешенстве и держится из последних сил, чтобы не начать ссору прямо сейчас: это видно в его интонации, в выражении лица, в нервных движениях.       – Я переоденусь и готов, поэтому пошевеливайся.       Чан с трудом собирает себя по частям: из всего своего тела он чувствует только голову, потому что та просто раскалывается от боли (и совсем немного спину, потому что за несколько часов работы проведённых за ноутбуком в положении, которое Лино называл «вопросительный знак», он, кажется, успел заработать искривление позвоночника).       – Таблетку от головы?       – Я тебя люблю, – Крис виновато улыбается, когда Минхо подходит к кровати с обезболивающим и бутылкой воды.       – Я знаю. Пей.       Если до этого у Чана ещё была призрачная надежда на то, что степень его паршивости как бойфренда не была так очевидна, то теперь он был абсолютно убеждён в том, что хуже него нет никого на свете.       Минхо внимательно следит за ним, пока тот закидывает в рот таблетку и запивает её большим глотком воды, после чего вертит его лицо из стороны в сторону, внимательно разглядывая в полумраке номера, отделённого от палящего полуденного солнца плотными шторами.       – Сильно болит?       – Нет, порядок, – Чан уже готов расслабить лицо в его ладонях, когда Лино легко отталкивает его от себя.       – Тогда вставай и собирайся, – он хватает несколько разбросанных вещей по пути к окну, распахивает шторы, впуская солнечный свет в комнату. Чан недовольно мычит в ответ, жмурясь с непривычки. – Так тебе и надо, если что.       – Минхо-я…       – Вставай и ешь, Чан-а, – Минхо оглядывается на него через плечо. – Всё остынет и будешь жаловаться, что холодное.       Первая попытка поговорить была жёстко пресечена, но если бы Чан сдавался с первой попытки, то и Лино бы не делил с ним постель.       – Что там?       – Омурайсу и Биндэтток, – коротко отзывается младший, копаясь в чемодане. – Я обошёл весь ближайший стритфуд, потому что завтрак ты безбожно проспал.       – Спасибо, котёнок, – Крис улыбается, ожидая какой-то реакции, но Минхо в ответ только неразборчиво мычит, не отрываясь от своего занятия.       Если даже привычное «котёнок» не сработало, значит дело плохо настолько, что Чану лучше просто замолчать и поесть, пока Лино не запихнул этот омлет в него силой. Повторять судьбу бедного Хёнджина, у которого, кажется, на всю жизнь закрепился лёгкий страх перед салфетками – не хотелось.       Поэтому следующие пятнадцать минут Крис без особого интереса копается в еде, прислушиваясь к звукам, доносящимся из ванной: щелканье тюбиков, гул фена, шум воды – Минхо сегодня собирается с особым усердием, используя это только лишь как повод, чтобы лишний раз не мозолить себе глаза виноватым видом своего парня.       – Ты всё ещё возишься? Одевайся, уже пора выходить.       Минхо, надушенный и сияющий от обилия солнцезащитного крема на лице, проносится мимо него, даже не удостоив его взглядом. Вообще-то Чан благодарен ему за то, что тот никогда не устраивает сцены обиды или ревности, но порой это просто выводит его из себя, потому что Минхо будет копить в себе все обиды до тех пор, пока в какой-то момент просто не взорвётся.       – Минхо-я, давай поговорим.       – А давай мы просто соберёмся и пойдем делать нашу чертову работу, хорошо? – Лино поворачивается к нему, выпутавшись из воротника своей футболки, как раз в тот момент, когда тот хочет снова открыть рот.       – Котён…       – Крис, ещё одно «котёнок», и мы с тобой серьёзно поссоримся. Не лезь, дай мне остыть.       – Ладно, но после мы поговорим?       – Обязательно.       – Ты не знаешь, где моя футболка, которая…? – Чан прикрывает глаза, потому что футболка практически сразу прилетает ему в лицо. Он терпеливо стаскивает ткань с лица и оглядывает, после чего удовлетворённо кивает. – Да, именно её я и искал, спасибо, дорогой…       Минхо только фыркает, продолжая переодеваться. Кажется, что сейчас его раздражает абсолютно всё, потому что он роется в чемодане, отбрасывая от себя вещи одну за другой, не находя для себя ничего подходящего. Крис, как ему и было велено, «не лезет», предпочитая добровольной попытке быть уничтоженным убийственным взглядом – тихое и терпеливое ожидание на краю кровати.       Лино, полностью одетый и собранный, выглядит чуть более спокойным, хотя, когда он подходит к нему практически вплотную, устроившись меж разведённых коленей, Чан все ещё немного переживает за свою сохранность.       – Смотри на меня, – Крис замирает, вскинув подбородок, и Минхо оставляет на кончике его носа каплю солнцезащитного крема, после чего принимается распределять его по коже; ему остаётся только прикрыть глаза, послушно подставив лицо.       – Холодный.       – Терпи. Будешь хорошо себя вести, может быть, поцелую.       – Славно, – Чан улыбается ему, с готовностью подаётся чуть вперёд, но тот его радости не разделяет.       – Я же сказал «может быть».       – Молчу.       – И правильно, – Лино продолжает растирать крем по его лицу, намазывает даже кончики ушей, после спускается вниз по шее. И если бы не напряжение, витавшее в воздухе, он бы уже абсолютно растаял и расплылся бы довольной лужицей по постели. – Всё. Руки сам намажешь, – он уже хочет отступить, когда Чан осторожно удерживает за запястье.       И, наверное, он выглядит довольно жалко, потому что лицо Минхо на мгновение смягчается: он пару секунд осматривает его, после чего, положив ладони ему на щеки, тихонько чмокает в кончик носа. Крис прикрывает глаза, наслаждаясь захлестнувшей его секундной нежностью, и, когда тот собирается отстраниться, сам притягивает Лино к себе за подбородок, ловит его губы своими. Поцелуй совсем короткий, но Минхо отвечает с удивительным рвением, хоть и отстраняется первым, надавливая ему на плечи.       – Ты на вкус как кофе, – пытается улыбнуться Бан Чан.       – А ты на вкус как солнцезащитный крем, – Крис смеётся, когда тот обтирает губы ладонью.       – Эй, – он осторожно приобнимает его за бёдра, не давая сбежать. – Ты не можешь дуться на меня вечность.       – Вообще-то могу, – Минхо вскидывает бровь, и этот жест буквально кричит: «ты во мне сомневаешься?». – Если ты «юридически подкованный дурак», то сам можешь догадаться, что твой послужной список тянет на пожизненную игру в молчанку. Мне перечислить все обвинения, которые тебе предъявлены?       – Давай. А я за всё извинюсь.       – Начнём с того, что мы хотели провести с тобой вечер пятницы вместе и посмотреть какой-нибудь дурацкий фильм, – Лино загибает один палец. – Но ты до самой ночи просидел в студии, и я смотрел кино с Джисоном и Хёнджином. Они спорили о сюжете все два часа, а под конец начали кидаться попкорном.       – Прости меня за…       – Неделю назад мы должны были поехать на выходные к моим родителям, – прерывает его Минхо, загибая второй палец. – Но ты задержался в компании, и мне пришлось ехать одному. Мама расстроилась, что ты не приехал. Она спрашивает, всё ли у нас нормально, и я не знаю, что отвечать ей, Крис.       – Минхо…       – Мы приехали отдыхать. От-ды-хать, Крис, – он обессиленно опускает руки, не находя смысла в дальнейшем подсчёте. – Вчера я снова засыпал один. Ты обещал, что мы пойдём к морю с утра, и, конечно, проспал до самого обеда, потому что вернулся в кровать в середине ночи. И, конечно, я не стал тебя будить, потому что ты и так спишь ровно столько, чтобы не отбросить коньки на одной из тренировок.       – Блин, – Чан прижимается лбом к его животу. – Минхо, прости меня. Прости-прости-прости…       – Я не могу обижаться на тебя целую вечность. Я на тебя вообще обижаться не могу, – он зарывается пальцами в его волосы, и Чан жмурится до звёзд в глазах. – Особенно, когда ты делаешь лицо этого кота… Ну, из того мультика, который ты мне показывал.       – «Шрек», – хихикает Крис, поднимая на него глаза и упираясь подбородком в районе солнечного сплетения.       – Но я злюсь, Чан-а. И ничего не могу с этим сделать.       – Давай сейчас пойдём на море? Я договорюсь, правда. Перенесём съёмку и…       – Ты иногда такой дурак, что я разрываюсь между тем, чтобы поцеловать тебя и дать тебе в нос, честно, – смеётся Минхо, приглаживая его всколоченную после сна чёлку: из-за высокой влажности волосы снова завивались в природные кудри, игнорируя всякую попытку сделать укладку. – Что вот мне с тобой делать?       – Я бы предпочёл первый вариант, но второй я вообще-то заслужил. Поэтому делай то, что считаешь нужным, – он прикрывает глаза, на самом деле опасаясь, что Лино может дать ему по лицу, но спустя мучительные секунды ожидания, ощущает мягкое и тёплое прикосновение к уголку своих губ, ещё и ещё, пока сам не ловит его за челюсть, наконец, получая полноценный поцелуй.       Он буквально задыхается, захлёбывается в нежности и ласке, в запахе Минхо, таком знакомом и родном: тот не менял парфюм с самого дебюта, поэтому если Криса вдруг спросят, чем пахнет любовь, то он однозначно ответит: «бергамотом и грейпфрутом» – любовь пахнет Минхо.       Любовь – это его снисходительная улыбка на миллионное «прости», понимающий взгляд и тёплые пальцы в волосах; любовь – солнцезащитный крем, с остатками обиды размазанный по лицу, потому что Чан моментально сгорает под палящим солнцем, и любовь – короткий чмок в самый кончик носа, который он ещё вчера обещал откусить. А ещё любовь – засыпать на диване в студии звукозаписи, отказываясь оставлять его одного; заваливать его стикерами в какао-ток и ловить короткие моменты в сумасшедшем графике, чтобы продемонстрировать все видео с котами, найденные в инстаграмме за время разлуки.       – Чан-а, подожди, – Минхо упирается ему в грудь, буквально отлепляя от себя. – А то мы так никуда сегодня не уйдём.       – Лучше бы никуда и не уходили, – снова прижимаясь к его животу, он чувствует вселенскую тоску от того, что его Минхо, понимающему и всегда-всегда прощающему, достался такой как он.       – Крис, у тебя глаза мокрые, – тянет младший, поглаживая его по макушке. – Не говори, что ты опять погрузился в самобичевание, и решил, будто ты худший парень на свете.       – Я и есть самый худший парень на свете, – Чан прикрывает глаза, восстанавливая сбившееся после поцелуя дыхание.       – Ты идиот, конечно, – вздыхает Минхо и наклоняется вперёд, чтобы поцеловать курчавую макушку. – И частенько я это замечаю. Но в остальном, ты самый лучший парень на свете.       – Только ты можешь успокаивать кого-то через оскорбления, – Чан поднимает на него глаза, поглаживая его по бедру. – Я тебя люблю, Минхо-я.       – И я тебя люблю, дурак, – он расплывается в улыбке. – А теперь стирай свои слёзы, поднимай подтянутую задницу с кровати, и идём.       – Про задницу было лишнее: разрушил всю атмосферу.       – Крис, отлипни от меня, – Лино давит ладошками ему на плечи. – Нас дети ждут.       – Подождут ещё пять минут.       – Нет.       – Да-а-а.       – Не…Твою мать, Крис! – взвизгивает Минхо, когда Чан утягивает его за собой на кровать, и, путаясь в руках и ногах, старается огреть его по первой попавшейся части тела; но тот только крепче прижимает его к себе, заливаясь смехом. P.S.       Договориться о переносе съёмки не удалось, но путём долгих и нудных бесед с менеджерами и (Минхо в этом практически уверен) небольшого количества вранья, Чану удалось выбить им практически три часа свободного времени вечером. Правда эти часы провести вдвоём тоже не вышло, потому что, услышав об этой новости, Феликс радостно вцепился в Минхо, а тот – судя по страдальческому выражению лица – был просто не в силах ему отказать.       Но жаловаться им не приходилось: в компании ребят можно было не стесняться (ну, или практически не стесняться до того самого момента, пока Чонин с воплями не отворачивался, завидев их целующимися). К тому же, из-за жуткого расписания не только у Криса и Минхо были проблемы: все успели соскучиться по человеческому общению, которое не ограничивалось короткими диалогами между тренировок и записей. Поэтому к морю согласились идти все без исключения.       Чанбин пихнул его меж рёбер, поймав момент, когда никто из детей не крутился рядом, грея уши.       – Мама с папой помирились?       – Откуда ты…? – Чан удивлённо обернулся к нему.       – Минхо-хён сегодня устроил нам разнос с самого утра. Пронесся как фурия, а мы только и успевали виновато поддакивать. Только Чонину не досталось, а он потом будет говорить, что у него «нет любимчиков»…       Крис с усмешкой покосился на Минхо, сидящего рядом, но тот только пожал плечами, как бы говоря: «Я был очень зол, а ты все ещё спал. И у меня на самом деле нет любимчиков».       – Так дети могут выдохнуть и не думать о родительском разводе? – Чанбин кинул камешек в воду, и тот, пролетев немного по поверхности и оставив за собой расплывчатые «блинчики», с тихим плеском скрылся в море.       – О каком разводе может идти речь, если я вообще-то свободный мужчина?       – С чего это вдруг? – Крис с искренним возмущением обернулся к нему. – Ты со мной вообще-то.       – Кольцо надень, – Минхо продемонстрировал ему левую руку и высунул язык. – А потом заявляй на меня свои права.       – Кажется, ты влип, хён.       – Да иди ты…       – Мы уже начали делиться: Айен сказал, что в случае развода останется с мамочкой. Вообще… Большинство его поддержало.       – Что? Это ещё почему?       Чанбин в ответ только рассмеялся, а Минхо улыбнулся, едва заметно касаясь его ладони кончиками пальцев.       – Не обижайся, Крис, но с тобой они будут питаться одной доставкой.       Чан не обижается – хихикает, запрокидывая голову и вдыхая морской воздух полной грудью. Может, у них и бешеный график с нечеловеческой нагрузкой в подарок, в группе иногда конфликты, и даже в отношениях далеко не всегда всё гладко, но пока вдалеке раздаются визги и смех ребят, а на его ладони теплые кончики пальцев Минхо – всё это вообще не имеет никакого значения.