Интерес

Прошло пару месяцев с того момента, как Фушигуро и Итадори начали встречаться. Это было то, что можно назвать любовью с первого взгляда. Они понравились друг другу сразу же, и для начала начали строить свои отношения на дружбе, но вскоре поняли, что всё же влюблены, и можно попробовать быть ближе, чем друзьями. Юджи как альфа сделал первый шаг, а Мегуми не смог отказать, понимая, что может ему довериться. В начале, когда они только знакомились и постепенно узнавали друг друга, омега заметил, как его новый друг был нежен к нему, проявлял заботу, старался проводить больше времени вместе с ним, чтобы насладиться его компанией, защищал его в битвах. Хоть внешне Фушигуро особо и не показывал того, что это его как-то цепляет, внутренне он был польщён такому вниманию со стороны альфы. Однако он всё равно радовался каждый раз, когда видел его; Юджи это чувствовал и радовался в ответ, будто сияя от счастья. Сущность омеги трепетала при виде Итадори и тянулась к нему, желая стать с ним ближе. В итоге Мегуми нисколько не пожалел, что начал встречаться с ним, так как он являлся таким же надёжным, каким и казался в начале знакомства, поэтому он считал, что попал в очень хорошие, любящие руки. Лишь иногда, когда контроль над телом его парня захватывал Сукуна, ему становилось немного жутко от исходящей от него ауры могущественного проклятия, но... Что-то всё же заставляло его колени подгибаться при виде Двуликого, но не от страха, а сердце — предвкушающе трепетать. Фушигуро не понимал реакцию своего тела на Рёмена, всё это было так странно и непонятно для него, ведь он уже выбрал для себя партнёра... Он предполагал, что это из-за того, что Сукуна — один из самых сильных альф, и поэтому омега на инстинктах пытался ему подчиниться, ощущая такую подавляющую силу, но всё же ему почему-то казалось, что это не только из-за рефлексов его сущности, здесь замешано нечто большее. Но сильнее этого его удивляло то, что король проклятий не нападал на него да и относился к нему... Очень даже хорошо, если сравнивать с его отношением к остальным. Как ему рассказывал Итадори, Рёмен часто в подробностях говорил тому, как бы он хотел «убить всех этих надоедливых людишек, особенно мерзавца Годжо». Это было заметно — захватывая тело своего сосуда, он делал всякие выпады в сторону магов, что явно показывало его намерения. И единственным, на кого он не нападал, являлся Мегуми, из-за чего со стороны складывалось впечатление, что он будто обходил его существование стороной и не замечал его. Но на самом деле Сукуна обратил на него внимание, и главное — какое. Впервые, когда он оказался неподалёку от Фушигуро, то сразу же почувствовал сладкий аромат, исходящий от омеги. Король проклятий мгновенно отделил его запах от всех остальных, и это не составило труда, так как он был для него более ярким, чем другие, и казался одним из самых вкусных, которые он чувствовал за жизнь. Это показалось ему интересным. Именно из-за этого он решил его не трогать какое-то время, чтобы, если предоставится такая возможность, узнать поближе. И эта возможность, к его большому удовольствию, появилась — ему было на руку то, что вскоре его сосуд и Мегуми начали встречаться, хоть он, на удивление, ревновал омегу к Юджи. Он выжидающе наблюдал за ним в спящем режиме — то есть он не захватывал тело Итадори, но всё ещё мог наблюдать и слышать то, что происходит вокруг. И Рёмен действительно со временем начал заинтересовываться в парне, что-то его притягивало к нему. Он был довольно сильным человеком и привлекательной омегой, а запах... Он и правда был каким-то особенным для него, но Двуликий так и не понял, что может их связывать, поэтому принял выжидающую позицию, пока не прибегая ни к поспешным выводам, ни к каким-то действиям.

***

После начала их отношений они часто засиживались у одного из них в комнате за просмотром какого-нибудь фильма или за прочтением манги, либо парни просто сидели, обнявшись, и делились различными историями из жизни. Сегодняшний день не был исключением. Фушигуро облокотился на своего парня, а тот уткнулся носом ему в макушку, расслабленно вдыхая его сладкий аромат, и приобнял за талию, придерживая в таком положении. Вместе они смотрели какую-то очередную комедию, но не столько уделяли времени ей, сколько друг другу. Время от времени Итадори довольно шумно комментировал действия героев, а Мегуми хихикал над его шутками, умиляясь с того, что тот хотел его рассмешить. Всё шло как обычно, просто одна из многих их милых посиделок. Это продолжалось ровно до одного момента... Ничего не предвещало беды, но вдруг Фушигуро почувствовал, как его тело постепенно начало обмякать, дыхание становиться сбивчивее, лицо — краснеть, а из его промежности начала активно вырабатываться смазка, делая его бельё влажным, а сам он неосознанно жался ближе к Юджи. Мегуми с паникой осознал, что у него началась течка. По его расчётам она должна была прийти только через несколько дней, поэтому он пока не волновался, но что-то пошло не так, и она наступила раньше. Маг в шоке замер, не зная, что делать, ведь совсем рядом сидел пока что ничего не подозревающий, но начинающий принюхиваться сильнее Итадори. Фушигуро всё понимал — он омега, а его парень — альфа, и когда-нибудь между ними всё же произойдёт близость, и он этого хотел, но не думал, что это может произойти так скоро. Что-то ему подсказывало, что когда Юджи поймёт, что у него началась течка, то парень навряд ли сможет уйти просто так, ведь тот не захочет оставлять в таких обстоятельствах своего омегу одного. Мегуми напрягся, начиная немного елозить, и Итадори наконец полностью обратил внимание на то, что с тем происходит что-то странное. Запах омеги окончательно усилился, заполняя собой всю комнату. Альфа в растерянности посмотрел на красное лицо своего парня, взяв его рукой за подбородок, и попытался заглянуть в его затуманенные возбуждением глаза. — О Боже, Фушигуро... У тебя течка? — с долей паники в голосе прошептал Юджи. Мегуми, частично потеряв связь с реальностью, на грани сознания кивнул и крепко обхватил руками торс альфы, прильнув к нему изо всех сил, прижавшись носом к его шее, вдыхая запах, который неожиданно тоже начал усиливаться. Из горла Итадори вырвался рык, свободной рукой он схватил омегу за бок, а второй — притянул его лицо к своему. Не раздумывая, он сразу же впился в его губы, кусая их и исследуя чужой рот языком, будто желая поглотить своего парня, чтобы тот был только его. Омега подрагивал в его руках и тихо стонал от этих действий, хватаясь за чужие плечи. Кажется, течка Фушигуро спровоцировала гон Юджи, который тоже должен был прийти со дня на день. Теперь всё то, что он чувствовал от присутствия рядом с собой течной омеги, обострилось для него в разы, и он уже был не способен себя контролировать, разум будто по щелчку пальцев отключился. Единственное, чего он хотел сейчас — Мегуми. Только его. Полностью. Чтобы он принадлежал только ему одному. Он хотел этого и раньше, но теперь лишь это занимало все его мысли. Всё это почувствовал и Сукуна, учуяв столь яркий аромат омеги. А так как Итадори полностью отдался под власть гона и инстинктов, для Рёмена не составило труда взять контроль над телом. Поэтому, как только Двуликий это понял, сразу поменялся с ним. Даже несмотря на то, что Фушигуро сейчас соображал заторможеннее обычного, так как его разум частично подавила течка, он сразу же почувствовал изменения. Запах был другим, но, на удивление, знакомым. Он, уловив столь сильную ауру, которую уже испытывал на себе, сразу понял, что это был Сукуна. Резко раскрыв глаза, парень наткнулся на горящий энтузиазмом, полный желания взгляд. Мегуми стало немного страшно, тело начало дрожать сильнее от его представлений о том, что будет происходить дальше. — Зачем ты вылез? Уходи! Верни Итадори обратно! — в его голосе присутствовал испуг, который уловил Рёмен. Тот усмехнулся. — Почему это я должен выполнять приказы омежки? Командовать буду только я, — в его словах не было злости, наоборот, лишь какое-то странное умиление наивности парня; он схватил его за шею, ощутимо сдавливая её и глядя прямо в глаза, пожирая его страх. Не придушивал полностью, но так, чтобы воздух поступал с трудом, так, чтобы Фушигуро заволновался, хватаясь за его руки. Подержав его в таком напряжённом состоянии несколько секунд, он всё же милостиво убрал руку, после чего омега начал жадно хватать воздух ртом, почти падая назад от своего общего состояния, но на остатках сил всё ещё удерживаясь в сидячем положении. Двуликий приблизился к нему совсем близко, немного нависая сверху, вместе с этим давя на него своей аурой, схватил за челюсть, касаясь его губ своими и проникая в чужой рот языком, горя́ жаждой подчинить его себе полностью. Мегуми, разочаровываясь от этого в самом себе, приглушённо простонал, хватаясь за чужое плечо. Он не хотел признавать, что ему нравилась эта всепоглощающая сила альфы, но тело словно предало его — оно лишь покорно, с восторгом принимало ласки от такого доминирующего и властного партнёра. Всё это чувствовал и король проклятий, весь смешавшийся спектр эмоций парня: и возбуждение, трепет омеги, и его личностные волнения, связанные с тем, что всё это происходит с ним и Сукуной, а не Итадори, печаль по поводу того, что он никак не может это изменить, потому что его слабым положением просто воспользовались. Будто понимая, о чём он сейчас думает, он перебил мысли мага: — Ну же, просто расслабься и получай удовольствие. Хватит этих переживаний, не они сейчас должны занимать твою голову, — властно сказал Рёмен и надавил на плечи Фушигуро, заставляя его завалиться на пол, а затем возвышаясь над ним, заслоняя собой весь обзор, из-за чего первокурснику пришлось смотреть только на него. Двуликий стянул с него футболку, бросив её на другой конец комнаты, схватил его за ногу и закинул её себе на плечо, после чего соединил его руки вместе над его головой и сжал, не давая ими пошевелить. Мегуми сглотнул, чувствуя себя полностью беззащитным, подчинённым, а также то, в каком экстазе находится от этого король проклятий. Свободную руку тот переместил на грудь парня, сначала просто оглаживая кожу — Фушигуро даже удивился от такой нежности, — а затем сжал сосок, немного выкручивая его. Маг выгнулся в спине, пытаясь подавить стон и царапая пол короткими ногтями от ярких, немного болезненных ощущений. — Не сдерживай себя, иначе я разозлюсь, — прошептал ему на ухо Сукуна и облизал мочку, потом прикусив её. Мегуми словно прошибло током, он закусил губу, закатив глаза от наслаждения. Рёмен вновь приблизился к чужому лицу, вовлекая парня в новый поцелуй. Он был не такой торопливый, как предыдущие, а более чувственный, глубокий — во всех смыслах. Спустя некоторое время Двуликий всё же отстранился и спустился ниже, оставляя на шее и груди омеги укусы и засосы, наливающиеся насыщенным красным цветом. От этого первокурсник начал стонать более раскрепощённо, решив не сдерживаться и не проверять терпение проклятия, — потому что мог поплатиться за это, — из-за чего тот усмехнулся, одобряя такое поведение. Ему нравилось осознавать, что он приносит ему фантастическое удовольствие, по причине которого он издавал такие восхитительные по его мнению звуки, это подпитывало его эго. Он прислонился к шее Фушигуро, которая источала яркий запах феромонов, и начал шумно вдыхать его, прижавшись носом, а затем — вылизывать это место, будто желая полностью пропитаться ароматом парня. Дыхание Мегуми становилось от этого более рваным, его щёки покраснели ещё сильнее от смущения. — Я не знаю почему, но твой запах для меня такой очаровывающий... Навряд ли мы являемся друг другу истинными, потому что, если бы это было так, ты точно бы не повёлся на мой сосуд. Здесь всё же что-то другое... Но сейчас не время выяснять что конкретно. Разберусь с этим в следующий раз, а пока что ты полностью мой. Где-то внутри от этих слов всё предвкушающе затрепетало, помогая сильнее разгораться пожару в его теле. Парень очень хотел прижать голову проклятия к себе ближе, может, даже поцеловать вновь, чтобы чувствовать, что он всё ещё действительно рядом с ним, но проявлять инициативу было слишком неловко и страшно — где-то на затворках сознания он понимал, что поступает неправильно, изменяя Юджи, но течка успешно подавляла все его протесты. Кажется, он будет долго себя винить после, но точно не сейчас. Омега где-то внутри него скулил, что очень бы хотел получить метку от Сукуны, и маг очень хотел заткнуть свою сущность, пытаясь выкинуть свои мысли о том, что это звучит слишком заманчиво. Почему-то где-то в глубине души ему нравилось происходящее, но он не мог так просто признаться себе в этом. — Жаль, что сейчас у меня не четыре руки, так бы ты уже, наверное, отключился от двойного наслаждения, — с неким недовольством цыкает Рёмен. — Просто представь, чтобы я мог сейчас с тобой творить, если бы был в своём естественном обличии. — он самодовольно ухмыльнулся и облизнулся. Это заставило мага действительно задуматься над его словами и вообразить — от представленного у него свело в паху ещё сильнее, и он мелко задрожал в чужих руках (и правда жаль, что их только две). Сукуна, видя его состояние, хмыкнул и широким движением провёл языком по его шее, продолжая нагло наслаждаться чужим телом, сжал свободной рукой его бок так крепко, что Фушигуро захотелось поморщиться, но неприятные ощущения отошли на второй план, когда король проклятий вдруг отстранился от него и окинул взглядом. Он начал стягивать с парня штаны вместе с бельём и поначалу даже ничего не сказал на некоторое сопротивление — Мегуми слабо, из-за своего состояния, брыкался, недовольно мыча, потому что всё ещё никак не хотел переступить стадию отрицания. Но в один момент, когда ненужные сейчас предметы гардероба полетели куда-то в другую часть комнаты, и маг, оказавшийся полностью раздетым, скрестил ноги, прикрываясь, Рёмен недовольно выдохнул. — И что не так? Только ведь так сладко стонал подо мной, что же изменилось? Ты должен быть счастлив, что я провожу с тобой твою течку, ты даже не представляешь, сколько омег хотело меня раньше. Поэтому прими меня с достоинством, как самого могущественного альфу. — он с силой проводит большим пальцем по чужой щеке и ведёт по губам, затем сжимает подбородок и, приблизившись к его лицу, целует, держа его голову в одном положении, чтобы он не смог сделать ни малейшего движения. На этот раз он вкладывал всё, что чувствовал — со всей страстью и будто бы злостью кусал его губы, из-за чего парню казалось, что из них скоро потечёт кровь, но отстраниться не смел; царапал, но без особой силы, просто проводя своими длинными заострёнными ногтями по телу омеги, желая оставить на нём как можно больше своих отметин как доказательство того, что тот принадлежит ему. Всем этим ему удалось отвлечь Фушигуро, и поэтому он решил воспользоваться моментом, чтобы потом не было возобновления сопротивления, и поднёс ту руку, которой до этого царапал его, к сфинктеру, откуда из-за течки обильно сочилась смазка, пачкая его бёдра. Он прикоснулся к нему двумя пальцами, немного протолкнул их внутрь без особых усилий, и, не видя на лице парня реакции, по которой можно было бы сказать, что ему больно, вставил их до конца одним движением. Маг, не ожидавший этого, резко сжал плечи Рёмена, неосознанно вгоняя короткие ногти ему в кожу, оставляя ранки, и задышал чаще и более рвано. — Ну-ну, тише, — зашипел он, поморщившись, — ты должен потерпеть. Всё-таки решив как-то исправить ситуацию в более приятную для Мегуми сторону, Сукуна обхватил его член и начал двигать ладонью по всей длине. И, когда пальцы проклятия сомкнулись на головке, Фушигуро задрожал в чужих руках и, переполненный новыми накопленными за этот день впечатлениями и ощущениями, кончил с протяжным, но немного заглушённым стоном. Харизма Рёмена, его уверенность в действиях и сексуальный голос действительно творили с ним чудеса, а под действием течки всё это ощущалось в разы возбуждающе, поэтому ему уже и не казалось странным то, что его тело так реагирует на происходящее. К своему стыду, ему даже хотелось продолжения. Он лежал с закрытыми глазами и переводил дыхание, сил бороться с намерениями короля проклятий не было, а ноги омеги уже полностью расслабились и сами собой, от усталости, развелись в стороны, предоставляя Сукуне больший доступ, из-за чего он довольно ухмыльнулся, стягивая с себя штаны. — Не могу не отметить, что у тебя довольно привлекательное лицо, — сказал альфа, смотря на него, только сильнее раскрасневшегося после оргазма, чей взор сейчас с затруднением фокусировался на чужом лице. — Можешь гордиться собой, мне оно нравится. Он продолжил растягивать парня, добавляя ещё пальцы, и гладить его вновь эрегированный член, и довольно скоро он всё же покончил с подготовкой. Когда пальцы покинули тело Мегуми, тот непроизвольно застонал и подался бёдрами назад, желая получить ещё ласки, из-за чего Рёмен хищно оскалился и прошептал: — Уже нетерпится? Я же говорил, что тебе понравится. Не теряя времени, он с лёгкостью приподнял омегу — тот почувствовал трепет где-то внутри, под рёбрами, от ощущения его силы, а ещё от того как уверенно, но при этом аккуратно он его взял на руки — и перенёс его с пола ближе к дивану. Сукуна посадил его на колени к себе спиной, а животом облокотил на диван, из-за чего верхняя часть тела Мегуми лежала именно на нём. Фушигуро уже не противился чужим действиям, течка набирала обороты и изводила его тело и разум, из-за чего ему хотелось, чтобы альфа наконец приступил к большему. Но вместе с этим ему было немного боязно, ведь это будет его первая течка, проведённая не в одиночку, поэтому он был немного напряжён и тяжело дышал. Он почувствовал, как сзади него навис Рёмен, словно большая скала, и парня почему-то охватило чувство защищённости. От чужого тела исходил жар, Двуликий дышал омеге на ухо, крепко держа его за талию своими большими ладонями — из-за этого голова Мегуми шла кругом, в паху зарождалось ещё большее напряжение, и он уже еле сдерживался, чтобы не начать умолять его перейти к активным действиям. Король проклятий выдохнул и надавил на поясницу Фушигуро, заставляя его прогнуться, подавшись бёдрами назад, а затем другой рукой он направил свой член в парня, упираясь головкой в сфинктер мага. Он плавно, одним слитным движением проник внутрь, и Мегуми запрокинул голову назад, открыв рот в беззвучном выдохе, сжимая обивку дивана до побелевших пальцев. Видя его напряжение, Сукуна остановился, пока что не делая движений, давая привыкнуть к новым ощущениям. Он погладил парня по бёдрам и прислонился грудью к его спине, облизывая чужую шею. Он понимал, что это его первая течка с альфой, поэтому решил быть более благосклонным. Что-то заставляло его вести себя более нежно по отношению к Мегуми, хоть Рёмен и редко так обращался с другими омегами, лишь с теми, кого считал достойными. Но, кажется, его сущности слишком понравился Фушигуро, из-за чего он не особо горел желанием доставлять ему излишнюю боль, только лишь самую малость, чтобы удовлетворить некоторые свои кинки. Прислушавшись и поняв, что дыхание омеги вскоре частично успокоилось, а его плечи расслабились, Двуликий на пробу двинул бёдрами назад, немного выходя из желанного тела, а затем вперёд, соприкасаясь бёдрами с ягодицами парня, отчего тот застонал, спрятав лицо в сложенных руках. На самом деле, ему так и хотелось попросить его «ещё», но гордость не давала этого сделать, и поэтому он лишь терпеливо ожидал, внутренне просто сгорая от возбуждения. Но Мегуми понимал, что король проклятий тоже не железный и не будет томить ожиданием ни себя самого, ни его, а возьмёт то, чего хочет, и навряд ли для этого придётся долго ждать. Видя, что маг окончательно пришёл в себя после непривычных чувств и начал получать удовольствие, что было понятно по его стонам, Сукуна покрепче ухватился за его бока и начал набирать темп движений, ухмыляясь чужой податливости — он чувствовал, как парень выгнулся ещё сильнее, пытаясь сам насаживаться на его член, как он часто дышал, а на выдохе из горла выходили стоны, ласкающие слух проклятия. Всё это пробуждало его внутреннего зверя, желающего подчинить, сделать этого партнёра только своим. Двуликий вдруг полностью завалился торсом на спину Фушигуро, прижимаясь вплотную, лишая его малейшей возможности пошевелиться. Он опёрся рукой на диван, прямо рядом с головой Мегуми, чтобы иметь точку опоры для развития амплитуды движений, но из-за этого мозг мага посетило ещё больше фантазий да и сегодняшних воспоминаний, повторения которых он бы хотел, — как эти руки доминируют над ним: например, вновь хватая его за шею; либо же прижимая голову к дивану; либо хватая его за волосы и направляя его голову туда, куда угодно Его Величеству; либо крепко сжимая обе его кисти рук, не давая выбраться из хватки, из-за чего он оказывается таким уязвимым и беззащитным... Если бы он признался в чём-то таком кому-либо, он бы сгорел со стыда, но сейчас, думая об этом, он смело позволил себе простонать, толкаясь бёдрами назад, навстречу чужому члену, ведь перед Сукуной скрывать уже нечего. Тот в один миг стал его личным демоном и искусителем. Король проклятий опустил свободную руку на его живот и начал дразнить лёгкими прикосновениями пальцев, прикасаясь к паху, и парню казалось, что он просто взорвётся от чрезмерного возбуждения, если всё так и продолжится. Когда чужая ладонь вновь начала трогать член Фушигуро, тот до крови закусил губу, не сумев сдержать эмоции, и позволил телу окончательно безвольно обмякнуть в сильных руках. Как же он хотел снова получить разрядку; хотел, чтобы после всего этого Сукуна находился рядом с ним чаще и дольше; хотел чувствовать на себе его уверенный, мгновенно подчиняющий взгляд и крепкие, сильные ладони. Парень был рад неожиданно пришедшей течке, благодаря которой он лично узнал Двуликого поближе. Ему даже и не хотелось, чтобы она прекращалась, если по этой причине Рёмен будет проводить с ним больше времени. Проклятие же в это время без стеснения наслаждалось телом омеги, его эмоциями и самоотдачей. Ему нравилось осознавать, что Мегуми не устоял перед ним, и, хоть сопротивлялся в начале, всё же отдался ему без остатка. Двуликий был всегда уверен в своих силах, ведь нет альфы могущественнее, чем он, но каждый раз, когда он получал победу, — где угодно, хоть на поле боя, хоть в любовных делах, — это наполняло его гордостью к самому себе, он чувствовал собственное превосходство над остальными, и каждый выигрыш только сильнее подпитывал его веру в это. Вот и сейчас, видя, как сломился перед ним Фушигуро, он был в восторге и хотел полностью покрыть его своими метками, в том числе и главной, которой альфа отмечает свою омегу, но Сукуна всё-таки держал себя в руках и не выпускал клыки, ведь считал, что это может быть слишком проблематично по той причине, что он не знал, как подействует эта метка, учитывая то, что он буквально живёт в чужом теле. Он опасался того, что если поставит Мегуми метку, это может считаться за то, что её оставил его сосуд. Как только он думал об этом, на него накатывала волна непонятной злости, ведь он очень не хотел делить омегу с Итадори. Рёмен уже считал, что парень принадлежит ему, и поэтому не хотел как-либо облегчать задачу глупому юному альфе. Может быть, после проведённого вместе дня течки Фушигуро и вовсе задумается о том, что Двуликий более лучшая партия по сравнению с Юджи? Думая об этом, внутренний зверь довольно заурчал, и Сукуна, уже никак не сдерживаясь, начал совершать всё более хаотичные движения, чувствуя, как подбирается к пику наслаждения, из его горла вырвался рык. Король проклятий вцепился зубами в лопатку парня, но не выпуская клыки, просто желая ещё раз почувствовать свою власть над ним и полюбоваться очередной наливающейся кровью отметиной. Он на пару секунд закрыл глаза, просто наслаждаясь звуками пошлых шлепков, возникающими от соприкосновения их бёдер. Когда проклятие толкнулось особенно глубоко внутрь, маг протяжно простонал и задрожал, всхлипнув, чувствуя, что снова кончает. Двуликому понадобилось ещё несколько толчков, после которых он понял, что именно сейчас изольётся, и он поспешил вынуть из тела Мегуми свой член, после чего кончил ему на спину, чтобы не произошла сцепка. — Сейчас не время для беременности, может, когда-нибудь позже... — хриплым голосом прошептал ему на ухо Рёмен, ухмыляясь краешком губ и оглаживая чужое бедро, как бы даруя своеобразную похвалу за то, что тот хорошо справился. Он немного отстранился, облокотился о диван спиной и притянул к себе ослабшее тело тяжело дышащего Фушигуро, всё лицо которого было покрыто румянцем, а взгляд всё ещё не мог сфокусироваться на одной точке. Наблюдая эту картину, он посадил его к себе на колени и уткнул головой в свою грудь, зарываясь пальцами в его волосы. — Я бы сделал тебя своим омегой, но спешить пока не буду. Ты ведь и так принадлежишь мне. Мегуми ближе прижался к чужому телу, обвивая его руками, и, кажется, начал засыпать от усталости. Сукуна с неким умиротворением наблюдал за этим, с улыбкой уже размышляя о том, как проведёт с ним и последующие дни его течки.