Непрошеное сближение

      — Вот и сдалась тебе эта чаша!       — Мне она как раз и не нужна! Самолёт, ты уже забыл, кто нас послал сюда?       — Я не настолько стар, как ты. И Му Цинфан заинтересовался ей только потому, что твой язык без костей, ясно?       Шан Цинхуа осторожно обходит острый выступ, заходя внутрь просторной пещеры. Каменная коробка отдаёт несвойственной духотой и, кажется, кислорода здесь не шибко много. Шэнь Цинцю ругается, откидывает волосы назад и идёт вдоль стен, проверяя те на наличие механизмов.       — Не стой столбом, я не хочу провести здесь вечность, — говорит он, обмахиваясь веером, но это не спасает.       Цинхуа проходит напрямик, через центр пещеры, но цепляется за едва видный выступ, и тут же прямоугольная платформа выдвигается из пола на несколько сантиметров, а сам мужчина плюхается на неё. Шэнь Цинцю, стоявший у левой стены, поспешно от неё отходит.       — Что ты сделал? Почему пространство сужается?       Шан Цинхуа вскакивает и хочет было потянуть спутника к выходу, но тот будто испарился. Оба останавливаются в центре, на той самой платформе. Лихорадочно думают, как выбраться из столь щекотливой ситуации. Но когда расстояние между противоположными стенами становится лишь чуть больше одного чжана, движение прекращается. Шэнь Цинцю дышит слишком часто, что кажется ненормальным и неправильным, а духота усиливается.       — Надеюсь, у тебя нет клаустрофобии, — вздыхает Цинхуа и тут же получает веером по плечу. Он садится на пол, подгибая к груди одно колено. Смотрит вопросительно. — Как будем выбираться, дорогой знаток?       — Разве не ты автор этого мира? Вот и скажи!       — Ло Бинхэ не нуждался в целебной чаше, сам знаешь — на нём, как на собаке.       Цинцю вздыхает и тоже опускается, утирая пот со лба. Сказать честно, сейчас он жалеет, что поведал лорду пика Цяньцао про один полезный для врачевателя артефакт, способный за несколько минут самостоятельно из предоставленных ингредиентов изготовить нужное снадобье. В романе говорилось, что найти его просто: одна из сотен тысяч одинаковых в этом мире пещер, несколько монстров по классике и охраняющий восстанавливающий силы источник демон не особо высокого для них ранга. И вот, пожалуйста. Они заперты теперь уже действительно в каменной коробке. К слову, стало слишком жарко. Да и Цинхуа уже по пояс нагой… Стоп.       — Что ты делаешь? — Цинцю оттягивает душащий сейчас ворот одежд, не спуская глаз со своего спутника.       — Раздеваюсь, не видишь?       Шан Цинхуа остаётся в одних только штанах, сбросив даже обувь. Грудь его ритмично опускается и поднимается, а глаза прикрыты. Шэнь Цинцю не знает сам, почему не может оторвать взгляда от чужих изгибов. Мужчина перед ним не был как-то удивительно сложен: обладает не сильно широкими плечами и узкими, как у большинства, бёдрами; с этого места можно разглядеть лёгкие контуры пресса, по которым хочется провести сначала кончиками пальцев, затем ладонями, губами. Желание прижаться затуманивает разум, когда он сбрасывает с тела верхние одеяния и подползает ближе, останавливаясь, когда между лицами остаются жалкие 3 цуня.       Цинхуа открывает глаза, и Цинцю замечает, как расширились его зрачки, а после будто отключается. Припадает губами к чужим, сминает жадно в нетерпении, но как-то по-особенному не слишком умело. Шан Цинхуа отвечает с некоторой задержкой, кладёт ладони на чужую талию, притягивает к себе и усаживает на колени. Мужчина в его руках выгибается, льнёт ближе. Так, будто долгое время страстно этого желал. И кто он такой, чтобы отказываться?       Лорд пика Цинцзин разрывает поцелуй, припадает к чужой шее, сильно наклоняясь. Хоть разница в их росте и составляла всего половину головы, но сейчас он был ещё выше из-за позы. Горячий язык проходится по солоноватой от пота коже, поцелуи опускаются на подбородок с громкими, мокрыми причмокиваниями. Мужчина шумно дышит и время от времени постанывает, извиваясь на коленях. Шан Цинхуа в несколько движений развязывает нижние одеяния, помогая партнёру сбросить их на землю. Немного подумав, приподнимается и подстилает под себя, чтоб очаровательные колени Цинцю не разодрались в кровь. Удивительно, что даже сейчас, в состоянии некой отключки адекватности, он способен подумать о комфорте.       Цинхуа заводит руки мужчине за спину, сжимая ягодицы и раскрывая заветное местечко таким образом. Цинцю же самозабвенно вылизывает его грудь, играется с сосками и одновременно подаётся назад, как бы прося: «Сожми сильнее, прикоснись более страстно, возьми меня». Мужчина отрывает его от себя только лишь для того, чтоб протолкнуть в рот пальцы, которые юркий язык тут же с особым удовольствием начинает вылизывать, обильно слюнявя.       Несколько долгих мгновений и вот уже Шэнь Цинцю, такой возвышенный и недосягаемый обычно горный лорд, насаживается на чужие пальцы, стоная так, будто это лучшее чувство, которое он испытывал за все свои две жизни. Штаны самого Цинхуа давно потеряны в общей куче одежды, а чужие тонкие, изящные пальцы активно надрачивают его член. Он не уверен, насколько его партнёр искусен в этом, но ощущения сейчас крышесносные.       Не выдерживая и обильно кончая, Цинцю вцепляется в чужие предплечья. Что-то неразборчиво, слишком быстро шепчет. Шум в ушах не позволяет Цинхуа расслышать. А после тот несколькими быстрыми движениями насаживается на член. Выдох вперемешку со стоном покидает его тело. Лорд Аньдин целует бледную кожу плеч, ключицы, вылизывает редкие родинки. Его партнёр активно работает бёдрами, раз за разом со шлепками ударяясь своим членом о живот Цинхуа. Руками он упирается в чужие плечи — единственную сейчас опору, хотя сам Шан Цинхуа не был бы так в себе уверен, если честно.       Шэнь Цинцю в бреду плачет, действительно орошает покрасневшие щёки слезами, потому что устал и замедляется; просит, почти умоляет двинуться навстречу, взять его грубо и быстро, взять немедленно и в любой позе. Его голос такой слабый, будто он умрёт, если не получит то, чего так страстно желает. Шан Цинхуа опускает его спиной на ворох одежд, подхватывая под лопатки одной ладонью; утыкается носом во впадинку у ключиц и действительно берёт быстрый темп, пробуя разные углы и натурально балдея от того, как чужие скользкие стенки сжимают его в моменты, когда партнёр чувствует высочайшее удовольствие. Лорд Цинцзин стонет на одной ноте, а потом голос его словно ломается. Он снова кончает, пачкая свой и чужой животы, сжимая пальцы на потной спине Цинхуа, пока тот в свою очередь кончает глубоко внутрь с громким ответным стоном, не сумев сдержаться. Хотя весь процесс он это и не пытался сделать, собственно.       С грохотом приходит чистый, немного с примесью сырости воздух. Оголённым телам становится прохладно, а рассудок возвращается. Практически не понимая, что он и где он, Шан Цинхуа поднимается на ослабевших руках. Сквозь прикрытые веки на него смотрит такой потерянный, но буквально затраханный чуть не до вознесения, удовлетворённый Шэнь Цинцю. Его внутренности пульсируют, всё ещё беспорядочно сжимая внутри уже опадающий член.       — Что?..       Его взгляд понемногу проясняется, а понимание ситуации приходит вместе с затуманенными воспоминаниями. Он хочет подскочить, оттолкнуть мужчину от себя подальше, но все силы будто разом покинули его тело. Цинцю только краснеет от понимания того, что вытворял некоторое время назад, и упирается в чужое плечо, жалея, что веер отброшен куда-то, где он его не видит.       — Кажется, я вспоминаю, что всё же хотел отправить сюда Ло Бинхэ. Поэтому здесь такой демон на страже… — осторожно покинув чужое тело, проговаривает лорд пика Аньдин. Наблюдает, как собственная сперма медленно, тонкой струйкой вытекает из сжимающегося ануса. Шэнь Цинцю сводит ноги, чувствуя стыд из-за пристального взгляда, но их тут же разводят обратно. Он даже пискнуть едва успевает.       — Что это ты…       — Забеременеть ты, конечно, не можешь, а вот заработать боли в животе — легко.       Пальцы свободно скользят внутрь, пока мужчина ногой старается оттолкнуть наглого спутника от себя, сжимая губы в тонкую полоску, чтоб не издавать ни звука. Это странно и почти унизительно, когда кто-то, демоны побери, исследует твою задницу изнутри! Он стыдливо прикрывает найденными неподалёку штанами заинтересованно дёрнувшийся член, но Цинхуа всё равно замечает. Умный, молчит. Цинцю оправдывается тем, что стирал остатки их разврата со своего тела. А ещё чуть позже оказывается, что одежда принадлежала Шан Цинхуа, который возмутился этой грязи.       Они уходят дальше в неловком молчании. В пещере же об их недавнем присутствии там говорит только небольшая лужица спермы на каменном полу. Но стены и питавший весь этот механизм силой демон помнят каждый вскрик и стон, каждую ниточку ауры похоти и удовольствия. Он наелся. Он доволен.