я бы без тебя...

мы — зависимость, пьяные окурки в баночке ненависти и "убей своих любимых" на фоне грязного секса. поношенные конвера и кривая надпись "love-love-love", что дословно с нашего языка переводится как "я молюсь самому господу за сохранность наших чувств" бессмертие, заключённое в сверхновой; подрыв, именуемый желанием родиться-пожалеть и пожалеть, что не родился. поцелуи, укусы вдоль титановых плеч, красные отметины, страсть, ночная жизнь, рукоблудие, смелость быть нужными друг другу, снова поцелуи и снова жалость о неудавшемся перерождении. "оставь меня"? милый, я никогда тебя не брошу! "не бросай меня"? нас уже ничего не связывает. и вновь грубые толчки, покусывания, извинения, мольбы не оставлять одного в пучине страха и неверности собственной стране. ночь сменяется утром, утро сменяется ночью, смесь кориандра и выступающих косточек на разбитых в мясо коленях возвращаются в привычное самозабвение. убей своих любимых, ангел! — позволь мне начать заново, кроули. любить бездушного ангела слишком больно даже для самого отбитого на голову демона и именно поэтому у азирафаэля в груди вместо сердца — двигатель, используемый кроули в качестве мягкой подушки на случай, если его обезглавленное любовью тело вдруг сойдёт с пути и станет одним из тех, кого он так тщательно всю жизнь ненавидел. — продолжай с того момента, где ты сказал, что презираешь меня. и по третьему кругу запускается видеокассета с "люби своих убитых", только уже не люсьен отдаётся в руки аллена, напрочь отпуская свои чувства и последние отголоски сознания, а азирафаэль. азирафаэль перезапускает свой двигатель, запрещает мозгу вмешиваться в любовь и головокружительный секс на свалившихся друг на друга книжных стеллажах. я живу этой ночью, я молюсь этой ночью, я рад был создать с тобой вселенную. и рад буду разрушить всё то, что мы любили. потому что мы — истерически бьющаяся о плоть кровь, ненависть, сменяемая первой и последней зависимостью в этом грёбаном мире. — закрывай глаза, мой ангел, клянусь твоим ненасытным богом и своим несчастным сатаной, что не сделаю тебе больно. — открывай глаза, мой демон, клянусь прахом наших родных и близких, что кину тебя самым болезненным способом. и снова бесконечные поцелуи, тысяча и одна попытка измениться, спасти, разлюбить и переродиться. тысяча и одно желание снова толкнуться внутрь дрожащего тела, возлюбить ближнего, как заповедовал сам господ и этого же ближнего насадить до отказа двигателя на острие ножа. подростковое "симпатично" сменилось взрослыми ссорами, а взрослые ссоры сменились нездоровой привязанностью. точно барабаны струны обезвоженных тел ударяются о друг друга, играют последний спектакль под брамса. ромашки, пальцы, поцелуи. первые признания и карлики, я не могу так поступить с раем, но можешь поступить со мной? ты нужен мне, нужен, нужен, нужен. всплеск воды растаявшего под напором восхищения ада, опять тупая боль под рёбрами у ручника и снова ненависть, "кроули, ударь меня сильнее", налитые нугой блаженства глаза и, как и в самом начале сотворения вселенной, сигареты, но уже окурки; тот же жгучий сердце фильм, но толчки не такие щадящие. я живу ночью, мы живём ночью, кроули! мигание сирен, сокращение расстояния между "люблю" и "презираю", опять жёлтый бентли, мизерная скорость, сменяемая группой квин и всё те же поношенные конвера с надписью "hate-hate-hate" я бы пропал без тебя, кроули. без вести. я бы выжил без тебя, азирафаэль. из ума.