После театра

      Алексей Александрович не мог унять бешено бьющегося сердца. Он и не подозревал, что тоска по Анне достигнет апогея. Он увидел ее в театре, одновременно величественную и жалкую: болезненная бледность; печальные глаза, темную глубину которых он так любил; тонкие пальчики, которые он любил целовать, нервно сжимали платье. Каренин с трудом подавил порыв кинуться к ней, заключить в крепкие объятия и защитить от всех. Шепотки «бессовестная», «тварь», «распутница» кололи его, словно в живую плоть вонзали тысячу иголок одновременно. Только крохи самообладания не давали Алексею Александровичу показать, что ему так плохо, так больно за Анну. Что бы она ни сделала, он простит ее и будет молиться за ее счастье.       Сейчас он бежал за ней по коридорам театра, со всей ясностью поняв, что Вронский не пойдет за ней. Что за ней никто не пойдет. Вылетев из театра, Каренин заметил, как за Анной закрылась дверь кареты и она тронулась в неизвестном направлении по пустынной улице. Кликнув первого извозчика, Алексей Александрович приказал следовать за ней.       Оказавшись на пустынном перроне Московского вокзала, где совсем недавно они с Сережей встречали Анну, Каренин невольно съежился.       Анна брела по самому краю платформы. Казалось, что это не живой человек, а призрак, страшный призрак одиночества и боли. Ледяной пронизывающий ветер трепал подол красного платья. В оглушающей, тяжелой, мертвой тишине раздался оглушительный гудок поезда. Анна развернулась лицом к путям и с совершенно счастливой и оттого безумной улыбкой оглянулась в сторону приближающегося состава, готовая сделать последний шаг…       Алексей Александрович, не помня себя, в самый последний момент успел оттащить жену от края платформы и крепко обнял, прижимая к своей груди. Поезд промчался мимо, вздымая пыль и заставляя развеваться подол красного платья. Каренин облегченно выдохнул Анне в волосы и, не сдерживая слез, вздохнул.       — Анечка, — обыкновенно твердый голос Алексея Александровича дрожал. Непривычно покусанные губы его легко коснулись виска. — Прошу, вернись домой! Маленькая моя, милая, Анюта! — Каренина дрогнула: муж никогда не произносил ее имя с придыханием, как сейчас.       — Почему? Леша, почему? — только и смогла спросить Анна, глядя вдаль и привычно облокачиваясь на мужа.       — Я муж твой и люблю тебя, — на сердце так потеплело от родного, но такого далекого и почти забытого «Леша», словно это было сказано в прошлой жизни. — Поехали домой. Сын нас ждет. — Алексей Александрович снял пальто и накинул Анне на плечи, уводя с перрона.       Мужчина в кожаном плаще, оставшийся не замеченным, загадочно улыбнулся паре вслед, переводя взгляд с них на карманные часы…