Последняя песня

      — Твою мать!       Я дернулся в полудреме. Красотка, что мне снилась, рассеялась в дымке и я проснулся. А нарушил мой сон сидевший в другом конце комнаты напарник, у которого в очередной раз кончились сигареты. Я сел на диване, на котором ещё недавно сладко спал, и взлохматил волосы.       — Который час? — я зевнул, вставая с дивана и едва держась на ногах. Голова стала гудеть. Где вода, драккл дери?       — Десять. Ты знатно отрубился, мужик, — рассмеялся друг, швырнув в сторону ведра огрызок яблока. — Мы решили не будить тебя, тут такая новость. Держи, — с этими словами он протянул мне конверт уже со вскрытой печатью. Стоит насторожиться.       — Только не говори, что Смит женится и пригласил всех нас на свадьбу. Под дулом маггловской пушки не приду, — открывая конверт, проговорил я, — такие задницы, как он, пусть продолжают быть цепными псами и… — я уже и забыл, чем хотел закончить свою тираду. По мере прочтения письма, мои брови то и дело поднимались вверх.       — Я примерно такую реакцию и ожидал, друг.       Я рассмеялся, убирая письмо в сторону. Занятно, весьма.       — Зови всю шайку, решим, что отвечать, — пожал я плечами, а сам отправился на кухню в поисках сьедобного. Мерлин, надеюсь, они оставили мне хотя бы немного кофе.       «Уважаемым участникам музыкальной группы «Странные Сестры»       Моим дорогим бывшим и прекрасным студентам — это я уже добавлю от себя, молодые люди. Для меня является честью быть вашим директором когда-то, и что вы окончили именно Хогвартс. Поэтому, я абсолютно уверен, что вы не откажете нам в небольшой просьбе. В этом году в Хогвартсе проходит Турнир Трех Волшебников, о чем, разумеется, знают все. А потому, я и весь преподавательский состав просим выступить вас с вашими прекрасными композициями на Святочном Балу, который состоится в канун Рождества. Мы бы также хотели, чтобы наши дорогие гости из Шармбатона и Дурмстранга оценили подобный жест. С наилучшими пожеланиями,       Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, директор Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс».       Допивая остатки кофе, я возобновил в памяти письмо директора. Надо же, как весело получается. А чего бы не согласиться?

***

      — Мистер Барбари, зайдите ко мне кабинет после уроков, — ледяной тон нашего декана так и пронзал тело. — И да, минус десять очков Гриффиндору. Если я вновь услышу от профессора Снейпа, что вы избили мистера Боула, я напишу вашим… вашему опекуну. Я вас предупредила, — с этими словами она оставила меня в одиночестве, чему я был безмерно рад.       Опекуну? Это она сейчас так окрестила моего дядьку, жалкого пьяницу, который мог не выходить из запоев по несколько недель. Насмешила. С грехом пополам окончив Хогвартс, Эндрю даже работать отказался. А деньги наскребает на картах, выходит… на твёрдую троечку. Видать, задницу на что-то серьёзное поднять крайне трудно. Ненавижу летние каникулы именно из-за него. И потому провожу все лето, таскаясь по улицам, лишь бы не в этой жалкой хибарке.       А Боула я побил за то, что он — конченый засранец. Ему просто повезло, что рядом оказалась его свита, иначе бы я точно лишил его и носа, и зубов. А мне повезло, что рядом со мной оказался мой друг Донаган, который вовремя разрулил ситуацию.       Написать моему дяде? Скорее всего, он примет это письмо за жалобу за неуплату за квартиру и выкинет, даже не посмотрев от кого оно. Донаган говорил, что при таких условиях я мог не бояться нарушать правила. Звучит заманчиво, но исключение никому не нравится. В моих планах на первом месте стояло нормально закончить школу, а уж потом строить грандиозные планы на будущее. Да уж. Смотря на условия проживания, грандиозные планы можно вычеркнуть с лёгкостью.       — Что, опять досталось? — улыбнулся Тремлетт, подходя ко мне и засовывая руки в карманы мантии.       — Не бери в голову, — отмахнулся я. — В конце концов, один раз живём, почему бы и нет?       Это я имел ввиду свою рассеченную губу и заплывший глаз. Завтра точно покроется всеми оттенками фиолетового. К дракклу, он получил больше моего, полежит пару дней в лазарете, окочурится.       — Сегодня в тоже время? — голос друга вывел меня из раздумий и я уже было начал думать над ответом, как Тремлетт заметно покраснел и мигом распустил свой хвост — предмет зависти всех девчонок нашего курса. Я перевёл взгляд и увидел неподалёку стайку девчонок, среди которых признал Джули МакКензи. Девчушку, в которую Донаган был влюблен со второго курса. Сколько бы я и Керли не настаивали, он не мог пригласить её на свидание. «Смотри, уведут же», — подкалывал его я.       — Хочешь совет? Чихать ей на твои пакли, подойти и заговори, может, на свидание наконец пригласишь, — прозвучал голос позади нас. Керли. Вот уж кто говорит все как есть.       — А я слышал, за ней увязался Фоули из Рейвенкло, — вспомнил я недавние подкаты в сторону МакКензи вратаря орлинного факультета. Правда, неуклюжие и до такой степени, что я понял, что такое испанский стыд.       Донаган фыркнул и уже было развернулся, чтобы отправиться на обед, как мы на пару с Дюком остановили его и обратно развернув, толкнули в сторону Джули. Если не сейчас, то он никогда не решится.       — Рехнулись, что ли? — Тремлетт ошарашенно глядел на смеющихся нас, и все же, медленно, но верно, подошёл к МакКензи. Девчушки захихикали и отошли в сторону. Ну благо, додумались.       Довольные собой, как гипогриффы, мы с Керли направились в Большой Зал. А так, как я чертовски проголодался, тут же накинулся на жареную курицу. В Хогвартсе я мгновенно становился человеком, что морально, что физически. Летом я обычно похожу на ходячий скелет, питаясь чем попало.       Вдруг зашелестели совы, влетая одна за другой в Большой Зал — прибыла почта. Я был одним из тех немногих, кому ничего не пришло. За все семь лет учёбы, дядька написал мне лишь раз — смогу ли я остаться на летние каникулы в школе. Я был вынужден его разочаровать.       — Команду матери снова собрали, у них начинается Чемпионат, — усмехаясь, сообщил Керли, складывая письмо в карман. — Похоже, на лето у меня другие планы. Мэган тоже уехала.       С Мэган МакКормак я был знаком, когда учился на пятом курсе. Она решила бросить учебу и уехать, чтобы достичь вершины в квиддиче. Надо сказать, у неё начинает получаться. Она выступает вратарём команды «Гордость Портри». Их мать в шестидесятых годах была охотником и капитаном этой команды. А я был не особым поклонником квиддича. Даже на школьные матчи редко когда ходил.       Керли как-то рассказывал, что отец Мэган, а по совместительству — его отчим, очень долго добивался внимания Катрионы Дюк, и все же ему удалось. Керли его терпеть не мог. Слушая его рассказы, само собой вырисовывался образ, напоминающий моего «любимого» дядюшку.       Мэган МакКормак, насколько ее помнил я, имела схожие с Керли взгляды. Сам же Дюк предпочитал делать при всех вид, словно она ему не сестра. Впрочем, Мэган это нисколько не расстраивало. Она также училась на Гриффиндоре, на год младше нас. До сих пор не могу поверить, как Дамблдор разрешил ей бросить учебу.       — Брось, прорвемся, последний курс все же, — попытался я подбодрить друга, по всей видимости, у меня вышло не так хорошо, как хотелось бы.       — Как проходит подготовка к Ж.А.Б.А., мальчики? — к нам подсела Тина Боунс, однокурсница.       Дракклова мать, неужели все так тщательно готовятся? Голову даю на отсечение — тяжко мне придётся. Снейп меня терпеть не может, буду надеяться лишь на удачу. МакГонагалл особо строга к нашей компании и, судя по всему, на экзамене по трансфигурации мне мало не покажется. Флитвик по сей день не спускает с меня глаз, впрочем, по заклинаниям я даже неплохо успеваю. Квирелл вообще радуется, если кто-то ему хоть что-то отвечает, но проблема в моих знаниях. Кетлберн, конечно, тот еще жук, но ему сдать я смогу. Историю магии провалю точно. И сдам я только древние руны, которые не понятно почему выбрал в изучение. Утешительно, ничего не скажешь.       — Гляньте, крутое же у нас пополнение на факультете, — неожиданно прохрипел Керли, указывая на компанию первокурсников за нашим столом, — этот пацан ещё удивит нас, точно говорю.       Он указывал на недавно поступившего Поттера. Надо сказать, мы все обрадовались этому пареньку у нас на Гриффиндоре. И в тоже время было человечески жаль его, никому не пожелаешь такой жизни. Кому, как не мне знать об этом. Моих родителей тоже убили, Пожиратели Смерти, которые рыскали по всей Магической Британии в поисках информации. И потому я живу с дядей.       — Не забудь взять у него автограф, — голос раздался позади меня и я обернулся, признав обладательницей голоса Эмму Белл. Мерлиновы панталоны, только не она!       — Лучше сначала добуду твой. Где распишешься? Могу рубашку даже расстегнуть, — съязвил Дюк, довольно улыбаясь.       Ох, вот потеха. Эмма и Керли невзлюбили друг друга с первого курса, и аж с того времени ведут подобные баталии, за которыми крайне весело наблюдать, и грех таить, даже слизеринцы слушали с неподдельным интересом. Их даже частенько вместе наказывали, особенно, если они начинали грызться прямо на уроке.       — Перебьешься, чудик, — фыркнула Эмма и поспешила покинуть нашу скромную компанию. Я выдохнул. Насколько ее сестра, Кэти, милая и сговорчивая девчушка, настолько эта… гидра в чистом своём проявлении. Мерлин уберег!       — Керли, она однажды точно убьет тебя, — хихикнула Тина, делая глоток тыквенного сока.       — Посмотрим, Боунс, можешь начинать вести счёт.       Мы все рассмеялись и отправились на историю магии. Как всегда, на этом уроке сидеть и бодорствовать было невозможно. Был соединенный урок с хаффлпафцами. Немного напрягало «эффектное» появление профессора на каждом занятии — выход прямо из доски. Помню, как в первый раз появился на этом уроке и увидел вот такую картину. Конечно, я мечтал о Хогвартсе, к тому же был уверен, что получу письмо, но такого я точно не ожидал.       Мерлин, какая нудная лекция. Я едва сражался с неминуемым желанием сладко заснуть. Судя по лицам других студентов, у них было нечто похожее. Да и наглеть не хотелось, мне же это потом на экзамене припомнят. Потому, от нечего делать, я достал из сумки исписанные листы и принялся перечитывать. В последнее время стилистика хромала, даже ребята это чувствовали. От этого было ещё хуже, неужели я действительно терял сноровку? Или стоит взять паузу, найти подходящее время, скажем, через месяц-другой? Над последней песней я маялся три вечера подряд, и то, она не была закончена. Это чертовски бесило.       Когда нас наконец отпустили, мы практически выбежали из кабинета. Студенты разбежались кто куда. Похоже, всех учеников, из какого факультета то ни было, связывало одно — ненависть к истории магии. Вполне справедливо.       — Эй, Хит, ты чего? — поинтересовался Дюк, заметив, что я маюсь на месте.       Я чувствовал себя как в болоте — я обязан снова переписать последнюю. Это не давало мне даже дышать.       — Парни, вы идите, я потом вас догоню, — и спешно скрылся за углом.       Бесило такое состояние. Когда вы — автор песен, тут нельзя опускать руки. И речь идёт даже не о достижении вершины, к которой мы стремились. А в банальном умении и хобби — ты просто не можешь признать поражение. Ребятам нравились мои песни. А я писать я любил частенько по ночам, и потому, по утрам вставал разбитый и злой. В этот раз что-то мне мешало, и я не мог понять, что именно.       Я ускорил шаг, и завернув за очередной угол, неожиданно столкнулся с кем-то. Поскольку я вчитывался в кипу листков, не сразу увидел, кого чуть не сшиб с ног.       — Мистер Барбари, будьте осторожны, — улыбнулась профессор Бабблинг, преподаватель древних рун.       Я неловко улыбнулся в ответ, стараясь незаметно спрятать листы в сумку. Мерлин, ну я и тормоз.       Это была молодая женщина, которая хоть и проявляла строгость на уроках, отличалась хорошим чувством юмора. Помню, как Чарли Уизли отзывался о ней: «Покидать школу не хочется по одной причине — профессор Бабблинг». Малость нравилась она ему. Когда я впервые увидел профессора Бабблинг, едва удержался от смеха. Разве везде встретишь девушку с копной афрокосичек и множеством браслетов на одной руке? С другой стороны, я изначально посчитал, что это студентка. Многие гадали над ее возрастом, но как потом оказалось, ей было всего двадцать. В свое время она настолько тщательно изучила свой предмет и сдала экзамен на «Превосходно», что ей без разговоров доверили эту должность. Вначале мне казалось странным, что такой молодой девушке позволили преподавать, ведь среди всех профессоров не было столь юных представителей. Очевидно, Дамблдор знал, что делал.       — Простите, профессор, я вас не заметил, — признался я, впрочем, так оно и было, а от неудобной ситуации, я почесал затылок, стараясь придумать что-то ещё к своему оправданию.       Она кивнула в знак прощения, и улыбнувшись ещё раз, поспешила удалиться. Я не заметил, как смотрел ей вслед ещё минут десять, пока меня не хлопнули по плечу.       — Смеешься надо мной, а сам чего? — пробурчал Тремлетт, глядя на меня выжидающе.       — Ты это о чем? — почему бы не прикинуться шлангом?       — Брось, Хит, даже слизеринцы видят, как ты сохнешь по ней. Такая классика — преподавательница и влюблённый в неё студент. Мерлин, какой я гений.       «Гений» тотчас получил подзатыльник, на что пихнул меня в плечо и заявил, что правда колет глаза. Я бы мог с ним согласиться, но не хотел признаваться самому себе. Возможно, так оно и было, но я всегда затыкал едва возникшие подобные мысли и переключал свое внимание. Мне все равно ничего не светит.       Я попросил Донагана оставить меня, а сам побрел из школы в сторону Чёрного Озера. По всей видимости, я знаю, о чем напишу.