Emotional

Казалось бы, пора уже привыкнуть, что меня, молодую и, с недавних пор, невероятно модную художницу, приглашают на всевозможные светские мероприятия, где я не теряюсь в толпе безликой массы, а нахожусь под ярким светом софитов, ничуть не меньше голливудских и не только знаменитостей. Но бремя славы свалилось на меня всего год назад и я все еще не перестроилась и не привыкла к повышенному вниманию со стороны творчески подкованной публики и жадных до всего модного журналистов. Вот и сегодня, нарядившись в неземной красоты дорогущее и взятое в аренду платье известного дома моды, на покупку которого у меня просто не хватило бы безумства, я дрожала на заднем сидении лимузина в компании своего арт-дилера и пыталась найти салфетки, чтобы промокнуть вспотевшие ладони. Главное не потеть дальше, иначе испорчу платье, уговаривала я саму себя и удивительным образом это помогло. Я начала дышать глубоко и медленно и, когда мы подъехали к какому-то небоскребу, я была спокойна, как удав. Ну ладно, почти спокойна, но тремор удалось унять и, поднимаясь в лифте в пентхаус одного влиятельного кинопродюсера, я выглядела и чувствовала себя вполне расслабленно. Бассейн и модели, модели и бассейн. Эти два атрибута роскошной мужской жизни встречались буквально в каждом особняке, где мне довелось побывать в качестве почетной гостьи. Вот и сейчас часть неприлично красивых и молоденьких девиц сновали туда-сюда то ли для антуража, то ли для сопровождения отдельно взятых и очень важных личностей, то ли для повышения самолюбия самого кино-дельца. В любом случае в такой многочисленной компании прекрасных дев можно расслабиться и не ожидать приставаний и излишнего внимания со стороны богатых и знаменитых. Хотя, кого я обманываю, как минимум одного такого я бы очень хотела встретить. Но увы, за целый год моих скитаний по приемам мне так и не встретился тот самый, прекрасный, как рассвет, и утонченный, как пальцы пианистки, Том Хиддлстон. Но я не теряла надежды, а пока мой арт-дилер Николас куда-то испарился, я решила походить, посмотреть, что же это за место такое. В домах таких непростых смертных всегда можно найти что-то интересное, раритетное или необычное. Так и произошло, стоило мне только отойти от бассейна, как я обнаружила целую галерею современной живописи. Невероятно: Короленков, Ва́гин даже само Бато! Я присмотрелась и ахнула - оригиналы! Да я просто попала в рай, здесь и помру от непредвиденного культурного оргазма. Я с жадностью, знакомой лишь художникам, узревших сопреника, чуть ли не носом уткнулась в одну из картин, изучая мазки. Да, во мне проснулась творческая зависть, мне захотелось узнать все секреты и тайны их письма. Хотя, теперь стало понятно, что я тут делаю: как молодая представительница современного импрессионизма мне в этом доме самое место. Что ж, кинопродюсер, не-помню-как-там-его-по-батюшке, мне уже заочно нравился. Я провела у картин довольно много времени, потому что, когда насладившись сполна, вернулась в зал с бассейном, обнаружила едва ли не толпу народа. И гостей все прибывало. В огромном помещении свободного места оставалось все меньше, а звезд всевозможных мастей и регалий - больше. Я жадно вглядывалась в лица, как вдруг взгляд зацепился за что-то знакомое. Сердце екнуло, когда я выхватила из человеческой массы высокую стройную фигуру в идеально сидящем темно-синем костюме. Мужчина провел рукой по волнистым волосам и чуть склонил голову, общаясь с кем-то, кто для меня пока оставался инкогнито. Повернись же, взмолилась я и тут он чуть повернул голову, а едва не заработала инфаркт - это действительно он, Томас Уильям Хиддлстон, собственной персоной. Давление рубануло по мозгам, я схватила бокал с подноса мимо проходящего официанта и залпом выпила нечто теплое и терпкое. "Спокойствие, только спокойствие!" - я прикрыла глаза, восстанавливая ритм пульса. Я сегодня прекрасно выгляжу: платье цвета индиго выгодно подчеркивает мои небесно-голубые глаза, пепельные волосы уложены идеально, а невероятные Лабутены стали финальной точкой моего образа. Вот только высоченные каблуки немного сковывали движения, хотя я честно учусь на них ходить уже целый год и у меня получается... ну почти получается. Особенно, если ходить медленно и недалеко. Ну а в остальном, я шикарная, мать его, женщина, и он просто обязан меня заметить. Оставаясь для Хиддлстона невидимой я стала наблюдать - он стоял в компании неких барышень, явно в нем заинтересованных, и лучезарно улыбался. Одна так и норовила умостить свою когтистую клешню на его груди, а вторая развратно облизывала алые губы и то и дело прикасалась к своему неприлично глубокому декольте. Не успела я послать им не менее лучезарные лучи неудержимого поноса, как к Тому кто-то подошел, он обернулся и вдруг заметил меня, одиноко жмущуюся к мраморной статуе некого греческого бога, окинул оценивающим взглядом и одарил своей улыбкой. Кровь бросилась в лицу, ударила в голову и я пошатнулась на своих дурацких шпильках. Он это заметил и даже сделал было шаг в мою сторону, но я так некстати удержала равновесие, что он остался на месте и погрузился в разговор с подошедшим мужчиной. Вот гадство, надо было упасть. И тогда бы он кинулся ко мне, заключил в свои объятия, и... Мои влажные фантазии было грубо прерваны Николасом, который, соизволил, наконец, явиться. - Каблуки, - то ли спросил, то ли утвердил он. От него тоже не укрылось, как я шаталась на своей чудовищной обуви. Конечно, ведь на всех приемах я хожу вцепившись в него, аки майский клещ в подмышку дачника. Николас понимающе подставил мне локоть, я благодарно взяла его и мы направились к тому самому мужчине, который разговаривал с Томом. Этого я не ожидала, но к своему вящему удивлению, совершенно не нервничала - это же такой шанс с ним познакомиться, тем более так ненавязчиво. Все мое внимание было приковано к прекрасному британцу, но чем ближе мы подходили, тем учащеннее билось сердце, тем горячее становилось дыханье. Ох, как же он близко и я проиграла, разволновались, залилась румянцем. Надеюсь, что очаровательным, а не как обычно, покраснела, как вареная свекла. Николас легко влился в разговор, а мне оставалось лишь снова и снова уговаривать себя успокоиться. Ну не девочка же я, в конце-концов, перед мужчинами краснеть, бледнеть и в обмороки хлопаться. Я заметила, что Томас уже долго молчал, но отходить от нашей компании не спешил. Он улыбнулся мне и заинтересованно склонил голову, когда Николас стал рассказывать обо мне и моих талантах собеседнику, коим и оказался хозяин дома. Николас представил меня обоим и Том кивнул, а тот-чьего-имени-я-не-запомню-все-равно, даже поцеловал мне руку. - Польщён вашим присутствием. Умеете впечатлять, и талантом, и красотой. Надеюсь на дальнейшее взаимовыгодное сотрудничество, - и он, наконец, выпустил мои пальцы из своих цепких рук. Николас алчно потер ладони и прихватив его за локоть, подмигнув мне, куда-то увел. Оставшись без поддержки Николаса я снова ощутила всю неустойчивость своей фигуры на десятисантиметровой шпильке, однако Том все еще был рядом и это маленькое неудобство в виде обуви для пыток я потихоньку перестала замечать. Вокруг нас было полно народу, но мне казалось, что мы остались наедине. Пытаясь разбавить затянувшееся молчание я улыбнулась ему обворожительной улыбкой, уж не знаю, насколько успешно, но он протянул мне руку и зачем - то представился. - Приятно познакомиться, Томас. Бархатный голос с фантастически сексуальным акцентом разорвал мое сознание и лишил последних сил сопротивляться его очарованию. Я пожала его руку и меня словно молнией пробило. Но не успела я и слова сказать, как нас прервала какая-то барышня, которая чуть ли не на шею ему кинулась и утащила за собой. На прощанье Том улыбнулся мне извиняющейся улыбкой, слегка разведя руками, мол ничего не поделаешь, и затерялся в толпе. Ну что сказать, я справилась. Вполне достойно выдержала наше знакомство и даже ни разу не налажала. Только почему тогда коленки трясутся, ладошки потеют и дышать практически нечем? Может потому что это мужчина грез моих девичьих и иначе и быть не может? Ох, надо привести мысли в порядок и организм услужливо подсказал - нужно срочное выпить! Я огляделась в поисках официантов, заметила столик и большую посудину на нем, напоминающую огромный бокал, и маленький черпачек рядом на блюдце. Пунш, обычно именно его так и подают. Пытаясь красиво и, главное, безопасно для себя идти, я двинулась по направлению к заветному столику. М-м, да тут есть чем поживиться, радостно осматривала я стол, полный всевозможных закусок. Попробовав пять или шесть канапешек и выпив бокала три, я снова, и уже с большим вдохновением, рассматривала людей. Огромная зеркальная конструкция стояла в центре зала и мне хорошо было себя видно, придирчиво оглядела себя с ног до головы и осталась довольна - выгляжу на миллион! Сердце дрогнуло - мистер Хиддлстон появился в отражении. Заметив, что я рассекретила его попытку остаться незамеченным, он махнул рукой, стремительно подошёл и все мысли, как по дуновению ветра, исчезли из головы. Он наполнил два бокала, мы чекнулись и выпили. Алкоголь сработал, как надо и между нами завязался вполне непринуждённый разговор. Он расспрашивал меня о творчестве, нравится ли мне жить в Штатах, скучаю ли по дому, была ли я в Лондоне, о планах на будущее. Казалось, что он отходил только лишь для того, чтобы подготовить все эти вопросы и не дать мне замолчать хотя бы на секунду. Я отвечала, совершенно не чувствуя скованности, наоборот, с ним было на удивление спокойно и даже комфортно. Однако сама не решилась ничего у него спросить и вываливала на него личную информацию, как загипнотизированная. В соседнем зале играла живая музыка и Том предложил сходить туда. Участливо подставил руку и мы неторопливо направились на звуки джаза. В этой части пентхауса было уютнее : приглушенный свет, неяркие гирлянды, протянувшиеся по потолку и вдоль стен, живой оркестр и много танцующих пар. Томас оживился и предложил к ним присоединиться, отчего я в ужасе замахала руками - боже упаси. Я не танцую нигде, никогда и ни при каких условиях, а уж на этой обуви и подавно, но Том все уговаривал потанцевать с ним. И вдруг, как назло, заиграли Фрэнка Синатру, одну из моих любимых песен. Эх, и не счесть сколько раз представляла себе, как я, будучи новоиспеченной миссис Хиддлстон, танцую под неё свой первый свадебный танец. Но копаться в глубинах фантазий мне не пришлось - от Тома не укрылось, что я отреагировала на песню и, не медля, он приобнял меня и мы вывел на танцпол. Он крепко держал меня, положа руку на талию. Я вдыхала его опьяняющий аромат, чувствовала его прикосновения и не могла отвести взгляда от его светлых и таких пронзительных глаз. Мы молча танцевали и, как пишут в дурных бульварных романах, слова были совсем не нужны. С ним я совсем забыла, что обычно танцую с грацией беременной панды. С ним я чувствовала небывалую лёгкость, я парила, словно птица в небесах. Том вел, великолепно двигаясь, что еще тут можно сказать - человек знает толк в танцах, не зря ведь, везде, где можно и нельзя, он пляшет. Но вот песня закончилась и заиграло что-то современное и быстрое и тут даже вся мощь Томкиного обаяния не смогли заставить меня продолжить танец и я быстренько ретировалась к ближайшему не занятому столику. Ну, а Хиддлстон не стал отказывать себе в этом удовольствии и я, с бокалом ледяного коктейля, которой перехватила у официанта, смотрела, как он танцевал и меня переполняло чувство какого-то необъяснимого счастья. Это больше похоже на волшебный сон - я нахожусь в таком месте, о котором и мечтать многим не приходится, познакомилась с самым охренительным британцем на всем белом свете и стала частью высшего света! Разве это ли не чудо? Разве это может быть реальностью? "Ещё как может" словно ответил мне Томас, закончив свой феерический танец, возвращаясь ко мне и хитро подмигивая. - Пойдем, покажу что-то интересное. Он приобнял меня, на этот раз за плечи, мы поднялись на второй этаж и вышли на огромный балкон. Боже мой, какой потрясающий вид, словно с высоты птичьего полета весь Нью-Йорк лежал перед нами, как на ладони, переливаясь миллионами огней. И пока я восторженно любовалась городом Том достал телефон и неожиданно сфотографировал меня. Я хотела было возмутиться: не люблю я вот так фотографироваться, когда неожиданно, изподтишка, но посмотрев фото успокоилась - вышла я на удивление здорово, в полоборота, как-то восхищенно-задумчиво, на фоне малинового заката. Редко, когда вот так, спонтанно, получается сделать хорошее фото. - Да ты талант, - похвалила я его, а он, засмеявшись, вдруг обнял меня за плечи и сделал общее селфи. Сердце снова пустилось в пляс и, казалось, билось так громко, что всем присутствующим на балконе, в том числе и моему потрясающему спутнику, это было слышно. Я не в силах была сдерживать улыбку - какой же удивительный вечер, едва ли не лучший в моей жизни! Мы выпили еще шампанского, болтали и совершенно не чувствовали никакой скованности, не без помощи алкоголя, естественно. Том заверил, что обязательно зайдет ко мне на выставку, т.к пробудет в Нью-Йорке ещё минимум день и специально найдет для меня время. Мне хотелось, как в детстве, запрыгать от радости и захлопать в ладоши. С наступлением ночи на улице ощутимо похолодало, мы спустились вниз и подошли к бассейну. Несколько человек купались и мне очень захотелось в него нырнуть. Но, увы, предупредить взять купальник Николас не удосужился, а пользоваться предложенными хозяином я не захотела. И не потому, что я такая брезгливая или ещё что, просто из вороха предложенных купальников не было ни одного нормального, а сплошь мини-бикини, полосочки да крохотные тряпочки. Если честно, мне такими только пупок прикрыть, это сущее оскорбление для моей груди четвертого размера. Пока я разглядывала эти лоскутки к Томасу подошла феерически красивая брюнетки и впилась в его губы. Я просто обомлела от увиденного, и в ту же секунду, потеряв бдительность, устойчивость и равенвесие пошатнулась на каблучищах и стремительно начала падать в бассейн. Том среагировал мгновенно, ухватил меня за руку, но процесс было уже не остановить и с громких плеском и миллионом брызг мы рухнули в воду. Ну конечно, если на стене висит ружье, в конце оно обязательно выстрелит, а если я стою рядом с бассейном, то обязательно в него упаду. Закон драмы, тем более это же я, а значит должно было что-то подобное произойти обязательно. Том вынырнул рядом, он хохотал и брызгался водой. Несколько человек, видимо посчитав это хорошей идеей, не раздеваясь с разбега прыгнули за нами следом. Бассейн стремительно наполнялся людьми, которые брызгались, смеялись, ныряли и наслаждались моментом. А почему бы и "да", решила я и окатила Тома целым фонтаном воды. Уворачиваясь, он ловко ушел под воду и, внезапно вынырнув у меня за спиной, обвил руками и утащил за собой на дно. Я не успела даже испугаться, как он вытолкнул меня наверх и я вылетела из воды, как летучая рыба, рухнув обратно и запустив целую волну, которая накрыла Тома с головой. Мне не было страшно или обидно, я смеялась так, что заболел живот и закружилась голова. От хохота навалилась усталость, я подплыла к бортику, где уже выстроились несколько человек в идеальных белых фраках с большими полотенцами в руках. Вытирая мокрые волосы до меня с запозданием дошло, что дизайнерское платье безнадежно испорчено. Даже думать было страшно на какую сумму я влетела. Попала, так попала. И не то чтобы у меня не было денег, картины мои хорошо продавались, но вот не нужно оно мне было, просто не нужно. От Томаса не укрылась перемена в моем настроении и он спросил в чем дело, когда нас, укутавшихся в полотенца, проводили в раздевалку за чистой и сухой одеждой. Однако, я не стала обсуждать дурацкое платье и напрямую спросила о той брюнетке. Он расхохотался и объяснил, что это одна из его хороших знакомых и это у них такой прикол, традиция, можно так сказать. Зачем я это спросила? Я что, ревную? Сама себе не поверила, чувствуя, как крошечный червячок прогрызает в сердце дырку. Хотя, почему бы и не поверить Томасу, тем более он сейчас здесь со мной, а не с ней. И пока я боролась со своими внутренними сомнениями, Том, не стесняясь, переодевался при мне и я, в ту же секунду забыв о брюнетке, не смогла удержаться и не посмотреть на него. Я впилась глазами в его влажное тело, непроизвольно закусив губу и задержав дыхание. Матерь божья, да он же просто ожившая эротическая фантазия: стройное мускулистое тело, мокрые волнистые волосы, с которых капала вода и тонкими струйками вычерчивала на груди влажные дорожки, к которым так и хотелось припасть языком... Выпитый алкоголь давал о себе знать, возбуждение нарастало и я непроизвольно шагнула к нему. Томас оказался на редкость наблюдательным и, с легкой улыбочкой, как бы совершенно случайно, убрал руки и полотенце скользнуло на пол. Я уронила челюсть - он оказался просто воплощением первозданной красоты. Я так засмотрелась на то, что скрывало полотенце, что сама едва не упустила свое, но вовремя среагировала и успела подхватить его, растерялась и даже отступила на пару шагов назад, уперевшись спиной в какой-то шкаф. Том шагнул ко мне, прикоснулся к руке и настойчиво отвёл сперва один палец, потом второй, а потом и полность разжал мой кулак, яростно вцепившийся в край полотенца. Хиддлстон провел рукой по моим волосам, убирая мокрые прядки с лица назад и, прихватив меня за затылок, наклонился и поцеловал. Я отпрянула, а он с лёгким удивлением выгнул бровь, вопросительно глядя на меня. - Ты пьяный, да? - ничего умнее мне в голову не пришло. Томас не ответил, снова изогнул бровь, обворожительно улыбнулся и опять приблизился ко мне. Самым наглым образом откинул полотенце ногой в сторону и снова поцеловал. Ну, что еще сказать...Прощай, здравый смысл, и я ответила на поцелуй мужчины. Руки блуждали по стройному телу - кожа была теплой, бархатной. У меня закружилась голова, а Хиддлстон все целовал и целовал. Он отвлекся от моих измученных губ, с легким покусыванием переместился на шею, за ухо, и я застонала, подаваясь ему навстречу. Том нежно прикусил мочку, в то время как его пальцы сжали сосок. Он немного усилил нажим и я потекла, потерлась о его пах и совершенно перестала что-либо соображать. Его руки плавно сместились под ягодицы, он поднял меня, упер в тот самый шкаф и без лишних слов вошел в меня. От неожиданности я охнула и он на мгновение замер, но увидев в моих глазах согласие начал двигаться. Медленными толчками он входил, держа мое тело на весу. Я обвила его ногами, запустила пальцы в волосы, целовала его шею, снимая губами капли, все еще стекающие с его волос, вдыхала его запах, слегка отдающий хлоркой из-за воды в бассейне, а он двигался все быстрее и быстрее. Я сжимала его талию бедрами, стонала и, поймав ритм, начала двигаться с ним в такт. Дыханье Томаса участилось, он закрыл глаза и толчки стали более мощными и резкими, меня накрыло горячей волной оргазма, я впилась ногтями ему в плечи, выгнулась, сжала его с силой и сладостная дрожь пронзила все мое тело. Он стонал, уткнувшись в ложбинку между шеей и плечом и бурно кончил следом за мной, напоследок прикусив нежную кожу. Все еще тяжело дыша он опустил меня на пол и замер, облокотившись рукой о дверцу шкафа, слегка склонив голову на бок. Несколько мгновений мы молчали, лишь перекидывались взглядами и смущенными улыбками. Я пыталась осознать, что только что произошло и почему позволила малознакомому мужчине вот так просто трахнуть меня посреди вечеринки. Прийти к логическому заключению не успела: Дверь приоткрылась, послышались громкие голоса и в раздевалку с хохотом и гомоном ввалились несколько человек. Мы стояли в тени шкафа и оставались незамеченными, но вдруг Том сделал ужасно хитрое лицо, схватил меня за руку, бегом протащил к какой-то двери, рывком открыл её и втолкнул внутрь, заскочив следом. На полсекунды моему взору открылось маленькое помещение, заставленное полками с полотенцами и халатами, а потом дверь закрылась и мы с Хиддлстоном оказались в полной темноте. - Эй, ты что... - начала я, но он закрыл мне рот ладонью и прошептал на ухо "Тссссс". Мы стояли полностью обнаженные и все еще возбужденные в темноте, вплотную прижавшись друг к другу, и лишь полоска света из-под двери скудно освещала наше убежище. Иногда свет прерывался тенями от проходящих снаружи людей, они громко разговаривали, смеялись, были пьяны и совершенно не догадывались о нашем присутствии. Том прижался ко мне крепче и, не убирая рукИ у меня ото рта, поцеловал в шею. И снова - "Тсссссссссс". Я ощутила прикосновение горячего и влажного члена к своей ноге и инстинктивно выставила задницу, прижимаясь к Тому. Между нами не осталось ни сантиметра свободного пространства. Он целовал мне шею, его рука скользила вниз по животу, опустилась ниже и проникла в самое заветное место. Он раздвинул пальцами складочки и прикоснулся к клитору. Задрожав, я выгнулась, глухо застонав в ладонь британца. Он не сильно его сжал, слегка надавил, и снова нежно погладил. Рука легко скользила по промежности и я готова была кончить в тот же час, но он переместил пальцы ко влагалищу и ввел в меня сразу два, сделав несколько довольно резких поступательных движений. Я с готовностью насаживалась на его пальцы и он, довольно хмыкнув, убрал руку, подхватил меня под колено и снова вошел. Я облокотилась о дверь, совершенно не заботясь о том, что она может открыться - затуманенный страстью мозг работал совершенно в другом направлении. Почти не издавая ни звуков, ни вздохов, не совершая ни малейшего лишнего движения мы трахались в подсобке, как не пойми кто. Том так и не убрал руку от моего лица, зажимая рот, и я прикусила его пальцы, лишь бы не заорать. Он что-то прорычал мне в ухо, обдав его раскаленным дыханием и я, не сдерживаясь больше, развернулась и впилась в него поцелуем. Том, не менее жадно, целовал, кусая мне губы. Я не чувствовала боли, лишь какую-то животную страсть, от которой хотелось разнести всю эту подсобку на мелкие щепки. Под моим напором Том врезался спиной в полку и с нее что-то посыпалось на пол, но мы даже не заметили этого. Я не могла оторваться от него, царапала спину ногтями, а он, сменив положение тела, снова вошёл в меня, повалив на пол. Он пытался еще раз зажать мне рот, но это не помогло. Сдерживаться я больше не могла и оргазм накрыл нас под мой громкий стон и какие-то гортанные хрипы со стороны Тома. Он распластался на мне и я чувствовала, как пульсирует его член, изливаясь мне на живот и только от мысли, что сам Том Хиддлстон только что трахал меня, я готова была снова кончить. Занятые столь важным делом мы не заметили, как все ушли и в раздевалке наступила тишина. Том прислушался, приоткрыл дверь и выглянул наружу. Действительно никого. Мы вышли и он сразу направился в душ, увлекая за собой и меня, хотя мне совершенно не хотелось смывать его запах со своей кожи. Принимать душ вместе я отказалась: до сих пор еще не отошла от всего, что только что произошло между нами и очередной физический акт любви я бы точно не выдержала. Том деланно надулся, но помылся в соседней кабинке, наигранно громко горестно вздыхая. Для мистера Хиддлстона приготовили элегантный костюм, ничуть не хуже его собственного, а мне предложили милейшее, немного в стиле ретро, платье до колен. Перед выходом мы не удержались и еще какое-то время целовались, прежде чем вернуться в зал. Многие из гостей были, мягко говоря, уже не в форме, грохотала музыка, на смену изысканному джазу пришло что-то из современного попсового, люди танцевали, пили, бассейн был полон купающихся. Том поискал кого-то глазами, потом заметил хозяина вечеринки и, извинившись, быстрым шагом направился к нему. Они недолго говорили, пожали друг другу руки и Томас вернулся ко мне. - Предлагаю сбежать! - шепнул он, утягивая меня к выходу. Я с радостью скинула туфли и мы почти вбежали в коридор и кинулись к лифту. Пока ехали, Том прижал меня к стенке и вдруг очень нежно потерся носом о мою щеку. Я буквально растаяла в его руках, прижалась к нему и крепко обняла. Так мы и спустились на первый этаж, нехотя отлипая друг от друга, когда двери бесшумно открылись, приглашая на выход. На улице Том вдруг сгреб меня в охапку и закрутил. Я взвизгнула и .... Засверкали вспышки фотоаппаратов - папарацци! Я так испугалась, что вцепилась в Тома мертвой хваткой, а он вытянул вперед руку с раскрытой ладонью, загораживая меня от камер. Нас снимали даже тогда, когда мы уселись в такси и Том громко крикнул: - Поехали! Парочка особо наглых и беспринципных папарацци умудрились впихнуть камеры прямо в салон и продолжали снимать, пока машина не начала свое движение. - Ну вот, завтра будем на всех страницах желтой прессы, - со смехом проговорил Том. - Извини, я не хотела тебя компрометировать...- начала отвечать я, но он расхохотался и сказал, что такой компромат ему только в радость и он, между прочим, не хочет, чтобы наше знакомство на этом закончилось. И снова напомнил, что обязательно завтра придет ко мне выставку. Я растеклась по сиденью такси счастливой лужицей растаявшего мороженного и едва ли не мурлыкала от счастья. Казалось бы, мне должно быть неловко, стыдно, но душа пела и никаких других мыслей кроме того, что все правильно, что так и должно быть, не было. Ехали мы недолго, увидев какую-то придорожную круглосуточную забегаловку Том, сказав: "Этими устрицами разве наешься", остановил такси и, не отпуская мою руку, направился к ней. В кафе, не смотря на второй час ночи было довольно многолюдно, люди сидели за столиками, кто-то у барной стойки, несколько человек играли в бильярд. Из музыкального автомата ненавязчиво звучала песенка в стиле кантри, мягкий свет не бил по глазам, приятный деревенский интерьер - внутри оказалось намного симпатичнее, чем снаружи. На нас никто не обратил внимания и даже официантка, подошедшая принять заказ, оказалась настолько тактичной, что сделала вид, что не узнала Хиддлстона, хотя по ее расширенным зрачкам и широченной улыбке было понятно, что она в восторге от его присутствия в столь скромном заведении. Том заказал нам по огромному гамбургеру, картошку фри и две порции Цезаря. Сначала я жутко стеснялась есть перед ним, как-то некрасиво выглядят жующие люди со стороны, но он так аппетино вгрызался в свой гамбургер и хрустел салатом, что я махнула на все условности и тоже накинулась на еду. Может от голода, а может здесь работал повар-волшебник, но все было такое вкусное, что только желание произвести на Хиддлстона еще более приятное впечатление остановило меня от заказа еще одной порции картошки. - Не думала, что ты такое ешь, - сказала я, а он рассмеялся и ответил, что иногда можно, тем более когда так вкусно. Позвав официантку он снова сделал заказ - один на двоих вкуснейший десерт из мороженого и маффинов, а так же два двойных эспрессо. "Только не влюбляйся по-настоящему!" - но разве могла я внять голосу здравого смысла, если процесс уже запущен. Мне не хотелось, чтоб эта ночь заканчивалась и одновременно я просто не могла дождаться, когда приеду домой и обо всем расскажу лучшей подруге. Во всех самых интимных подробностях! Наверное Том немного утомился от столь бурной ночи, потому что сладко зевнул и потер глаза. - Ну что, по домам? - опередила его я, и он с благодарностью кивнул. - Да, наверное, насыщенная вышла ночка, - он подмигнул мне и мы оба расхохотались так, что посетители на нас обернулись. И тут Том, никого не стесняясь, перегнулся через стол и чмокнул меня в нос. О мой бог, ничего милее и придумать нельзя было, и как же этот невинный и наивный поцелуй подходил к моменту. Я счастливо улыбнулась и неожиданно для себя взяла ладонь Тома и прижала к своей щеке. Его длинные пальцы коснулись моего виска, он нежно провел кончиком пальца по кромке волос, и я чуть было не задохнулась от нежности к нему. Его пальцы скользнули по щеке к губам, он коснулся их, и я снова едва не потеряла голову, сдерживая себя, чтоб не накинуться на него в то же мгновение. Что же он творит со мной!? От нежности до страсти пол секунды, какой же вихрь эмоций он ещё способен во мне разбудить? Мы вышли на улицу, стало заметно холоднее, я поежилась и Том сразу же заключил меня в объятия. Уткнулся лицом в макушку и мы простояли так некоторое время, пока не приехало такси. Усевшись рядом он переплел наши пальцы, прикрыл глаза и умостил голову на моем плече. Так целомудренно, так наивно, так по-родному, что эти минуты, которые мы провели в машине показаись мне едва ли не самыми главными во всем вечере, словно что-то неуловимое пролегло между нами, какая-то ниточка, паутинка, тонкая, едва заметная, но уже связавшая нас прочнее любых цепей.