***
К появлению второго человека всё давно было готово. Кавех подготовил стол побольше и создал второй стул со вторым комплектом столовых приборов. Место для сна также находилось неподалёку от места Кавеха. Аль-Хайтам с интересом, как и Кавех когда-то, познавал мир, разве что он был менее восторженным и более сдержанным в проявлении своих эмоций. Творцу же было всё равно. Его создание стояло рядом с ним, дышало, ело и говорило с ним. Кавех был на седьмом небе от счастья и с удовольствием делился теми скудными знаниями о мире, что у него были. Аль-Хайтаму же, кажется, было всё равно на окружающий мир, и он просто слушал радостный лепет своего создателя. — А как же ты? — задал однажды вопрос Хайтам. Кавех тогда мастерил какой-то станок, который зачем-то понадобился Аль-Хайтаму. Юноша не совсем понимал назначение своего творения, но его друг понятно объяснил устройство изобретения, так что проблем не должно было возникнуть. — Что я? — переспросил Кавех, не совсем поняв суть вопроса. — А как ты появился в этом месте? — пояснил Хайтам. Его лицо редко выражало какую-либо эмоцию, поэтому сложно было сказать, чувствовал ли он вообще что-либо. «Понятное дело, — думал Кавех, — я же создал его из камня, вот и лицо у него постоянно такое… каменное». Но Кавех уже приноровился читать микроскопические изменения настроения своего единственного собеседника, так что давно не обращал на это внимания. — Не знаю, — пожал плечами юноша, продолжая резьбу по дереву. — Я просто однажды открыл глаза у реки. — И ты не знаешь, кто мог бы тебя создать? — продолжал Хайтам, вглядываясь в своего творца. — Я никого не встречал, — широко улыбнулся Кавех, поднимая голову и пересекаясь взглядами с холодным изумрудом глаз. — Так что, может, никто меня и не создавал, а я сам просто появился? Он не был уверен в этом. Но одно он знал точно. Если бы в этом месте существовал хоть кто-то, похожий на Кавеха, кто мог бы его создать, то они давно бы встретились. Если этого не произошло, значит, юноша и вправду был один в целом мире. Был, по крайней мере, до недавнего момента. Разговор на этом сам собой завершился.***
Спустя некоторое время после того диалога Кавех с интересом разглядывал плод трудов станка, что он начал создавать в тот день, и ума Хайтама. Юноша с пепельными волосами держал в руках «книгу», исписанную придуманным языком. Кавех не прикладывал к созданию письменности никаких усилий, так что это было полноценным трудом одного лишь Хайтама. Кавех был в восторге. Он раз за разом брал книгу в руки и с большой любовью листал получившиеся страницы, исписанные ровным почерком его дорогого друга. Аль-Хайтам стоял чуть поодаль и со слабой улыбкой глядел на Кавеха. Как же легко его было обрадовать, но Хайтам часто ловил себя на мысли, что ему нравилось видеть своего творца таким счастливым. Аль-Хайтам готов был сделать что угодно, лишь бы эта улыбка никогда не покидала лица его создателя, его Бога. Он уже довольно давно пытался игнорировать своё сердце, что начинало слишком часто биться в присутствии Кавеха.***
Незаметно прошло ещё одно столетие. Кавех души не чаял в своём чаде и казалось, что темы для их разговоров никогда не иссякнут. Однажды ночью, когда они вдвоём наблюдали за ночным небом и падением звёзд, светловолосый юноша задумался: а интересно ли Аль-Хайтаму с ним настолько же, насколько Кавеху с ним? Хайтам был умным, очень умным, чего Кавех никогда не мог сказать о себе. Он иногда удивлялся, как у него могло выйти такое совершенное создание, как Хайтам. Конечно, юноша испытывал гордость. И всё же… — Эй, Хайтам… — Кавех подал голос. — Что такое? — не отрываясь от созерцания неба, спросил Аль-Хайтама. — Тебе не скучно со мной? Время словно замерло. Хайтам судорожно перебирал воспоминания в своей голове, пытаясь понять, отчего же подобная мысль посетила светлую голову его творца. Словно ребёнок, ищущий тепла и любви своего родителя, Хайтам пытался понять, где и когда он дал Кавеху возможность усомниться в его преданности. Не найдя ответа в своих воспоминаниях, Аль-Хайтам приподнялся на руках и развернулся к Кавеху, спрашивая: — С чего ты взял? Только посмотрев в глаза своего собеседника, Кавех понял, какую глупость ляпнул. В изумрудных глазах была заметная тень непонимания, шока и страха. Создатель давно понял, что истинные эмоции его творения легко читаются по глазам. — Ты очень умный. Столько книжек написал и придумал не один язык. Я не смог выучить даже половины из того, что ты придумал. Разве тебе не хотелось бы поговорить с кем-то более умным? С кем-то, кто смог бы поддержать разговор с тобой? — Кавех так же приподнялся на руках, приблизившись к лицу Хайтама. — Меня вполне устраивает твоя кандидатура. И что с того, что ты не смог выучить те языки? Я всегда могу прочитать тебе то, что ты захочешь, — Аль-Хайтам пожал плечами и медленно успокоился. Голову его создателя иногда посещали такие бредовые мысли. Кто ещё нужен Хайтаму, если рядом с ним был Кавех? Да никто. Было бы замечательно, если бы всегда были только они вдвоём. — Вот как, — Кавех, казалось бы, ничуть не успокоился, и Аль-Хайтам невольно напрягся. Обычно после заверений, что никого другого ему не надо, Кавех успокаивался и больше не поднимал такой страшной темы. Может, надо ещё что-то сказать? Но Кавех уже снова лежал на спине и глядел в небо, полностью закрывшись от любого возможного разговора. Хайтам с еле заметной горечью вздохнул и тоже лёг рядом. Он продолжит этот разговор в другой раз.***
Кавеха в очередной раз осенило блестящей идеей. Он может создать ещё одного человека! Тогда Аль-Хайтаму уж точно не будет скучно. Как и в первый раз с Хайтамом, Кавех решил сперва нарисовать портрет будущего человека на холсте, а потом создать статую из мрамора. Может, сделать черты лица более грубыми? Насвистывая незатейливую мелодию, Кавех полностью погрузился в процесс творчества. Были слышны весёлые трели птиц, знакомый олень спокойно дремал у самых ног юноши, а три лисёнка резвились неподалёку. Брови будут чуть более резкого изгиба, придавая лицу грозное выражение, ресницы и волосы будут белоснежными, а также… Странный звук, раздавшийся сбоку, заставил оленя у ног вздрогнуть и поднять голову. Птицы подозрительно затихли, а лисы спрятались в ближайшем кустике. Кавех повернулся в сторону звука и заметил Хайтама, что застыл прямо посреди поляны. Тот ещё мгновение стоял, и лишь слегка расширившиеся глаза выдавали его состояние. Странный звук исходил из упавшей тарелки с фруктами. Почесав затылок, Кавех заметил, что солнце уже было в зените, хотя, когда он только начинал рисовать, оно было рядом с горизонтом. В животе требовательно заурчало. Похоже, Аль-Хайтам заметил, что его создатель отсутствовал на завтраке, поэтому решил принести еды. — Что ты делаешь? — необычайно глухо прозвучал вопрос Хайтама. — Хм? Рисую, — пожал плечами Кавех, отходя немного от мольберта и показывая свою работу полностью. Он ожидал услышать комплимент в духе Аль-Хайтама, но тот резко побледнел и спросил: — Я вижу. Но зачем ты рисуешь? — Зачем? — не понял вопрос творец. — Чтобы создать ещё одного человека! Кавех очень надеялся, что Аль-Хайтам обрадуется этой новости, ведь — о чудо! — будет ещё один новый и интересный собеседник. Каково же было удивление юноши, когда раздался внезапный крик. — Зачем?! Зачем тебе ещё один человек?! Неужели меня тебе мало?! Это было совсем не свойственно Аль-Хайтаму. Птицы, испугавшись резкого звука взлетели со своих мест, куст неподалёку испуганно зашуршал, выдавая бывшее расположение трёх лисят, а олень быстро убежал вглубь рощи. На поляне осталось лишь два человека. — Хайтам, что с тобой? — Кавех искренне не понимал, отчего же его друг так себя ведёт. — Разве появление ещё одного человека — это не здорово? Будет ещё один интересный собеседник, и мы сможем создать ещё столько всего нового в три пары рук! Но Аль-Хайтам, казалось, не слышал. Он медленным тяжёлым шагом подошёл к мольберту, с еле скрываемой тенью ненависти и отвращения взглянул на портрет, а потом развернулся к Кавеху с мученическим выражением лица. — Я не понимаю. Разве я не говорил, что то, что есть у нас сейчас, уже замечательно? Зачем кто-то третий в нашем мире? Кавех стушевался. Ещё недавняя радость от почти завершённого портрета мигом улетучилась, оставляя после себя неприятную пустоту и чувство вины. Впервые он не знал, что ответить. — Но как же… — тихо подал светловолосый юноша голос, да так и застыл, то открывая, то закрывая рот. Аль-Хайтам, поджав губы, развернулся спиной и кинул: — Делай что хочешь. После этого он ушёл, оставив своего создателя на поляне в одиночестве.***
Целый день они провели порознь, впервые со времени создания Хайтама. Когда они наконец пересеклись за ужином, то оба неловко извинились друг перед другом, однако внезапно появившаяся стена заставила провести весь оставшийся вечер в полном молчании. Кавех решил больше не поднимать тему о создании нового человека в присутствии Аль-Хайтама. Чего ещё хуже, разругаются опять. Юноша лишь уверился в своей идее. Нужно создать ещё одного человека, чтобы похожей истории больше не повторилось. Это определённо сгладит появившиеся острые углы. Да, именно так. Нужно было прятать наброски и мрамор от Аль-Хайтама и творить в основном по ночам, но это меньшая цена за возможность вернуть ту гармонию, что была у них до той злополучной ссоры. Набирая живую воду из источника, Кавех уже представлял, насколько весело станет жить втроём и насколько шумной станет поляна, на которой они живут. Улыбка не хотела сходить с лица, и Кавех напевал незатейливую мелодию, пока вливал воду в уста новой статуи, что была немного ниже его. Творец решил не повторять своей прошлой ошибки с Хайтамом и его ростом. Статуя ожила, осоловело глядя на своего создателя. После юноша слегка повертел головой, расправил тёмно-фиолетовый хитон и вопросительно поглядел на своего создателя. В глазах нового человека читались еле заметные смешинки. — Привет! Меня зовут Кавех и я создал тебя. Назову тебя Сайно. Отныне мы будем жить все вместе, втроём, на поляне неподалёку отсюда. Пойдём, я познакомлю тебя с моим первым созданием! Кавех едва ли не подпрыгивал от счастья и, схватив нового юношу за запястье, повёл в сторону знакомой поляны. Солнце уже заходило за горизонт и птицы пели свои колыбельные перед сном, но Кавех, казалось, не замечал этого. Оказавшись на поляне, двое людей сразу заметили недоумевающего Аль-Хайтама, что оглядывал третий стул и третье место для сна. Заслышав чужие шаги, первое создание обернулось и так и замерло на месте. Казалось, Хайтам не мог поверить своим глазам, а Кавех, словно не замечая странного напряжения, подвёл Сайно поближе и с нетерпением ожидал знакомства. Не дождавшись ровным счётом ничего, творец слегка расстроился и решил представить этих двоих самостоятельно: — Аль-Хайтам, знакомься, это Сайно! Сайно, это Аль-Хайтам, моё первое создание! Надеюсь, вы подружитесь! Чего Кавех точно не ожидал, так это того, что весь оставшийся вечер пройдёт в тяжёлом молчании. Похоже, его творения не слишком приглянулись друг другу. «Ну это ничего, — думал Кавех уже засыпая на своей лежанке. — Они обязательно поладят, но чуть позже».***
Они не поладили. Совсем. Каждый раз, стоило этим двоим просто пересечься взглядами, так они сразу начинали изливать друг на друга яд, от которого разве что растения поблизости не вяли. Кавех неизменно становился частым свидетелем этих размолвок и с каждым днём становился всё понурее. Где он ошибся? Все трое гуляли по роще, выбирая, что съесть на предстоящий обед. Сайно и Хайтам уже привычно еле слышно спорили и под их тихий бубнёж Кавех окончательно уплыл в свои мысли. Небо внезапно потемнело и звук стих. Лишь немного погодя, творец заметил, что и его создания затихли. Обернувшись к ним, Кавех спросил: — Что случилось? — Что это за место? — подал голос Сайно, тревожно оглядывая округу. Вся его поза говорила о напряжении, лицо приняло грозное выражение, словно в случае чего он готов был ринуться в бой. Хайтам тоже выглядел не слишком воодушевлённым, и, затолкав Кавеха себе за спину, тоже настороженно оглядывался. Лишь тогда светловолосый юноша отметил местность вокруг себя. Терновые кусты с колючками, потемневшая земля, пожухлая трава, устрашающие тёмные деревья без единого листика. Всё это так отличалось от привычной изумрудной рощи, наполненной жизнью, что Кавех инстинктивно повёл плечами. — А это… — Кавех махнул рукой. — Я и сам не знаю, что это за место. Наткнулся на него когда-то, когда ещё Хайтама не было, но не смог как следует изучить. — Не смог? — спросил Аль-Хайтам, поворачиваясь к своему создателю. — Да нечего особо рассказывать, — поняв, что нужно всё же подробнее пояснить, Кавех вздохнул. — Я назвал это Лесом Смерти. Там нет животных и земля словно бы мертва. Когда я попытался пробраться сквозь эти терновые кусты, то только зря себе руки изодрал, а дальше них так и не прошёл. Кавех пожал плечами. Оба его творения не спускали взгляд с Леса Смерти, словно ожидая от того внезапного нападения. Ничего не происходило. — Пойдём лучше отсюда. Мне не по себе от этого места, — развернулся Кавех. — А разве не интересно, что это за место? Может, там есть какая-то опасность, а предупреждён, значит, вооружён, — подал голос Сайно, но всё же встал сбоку от творца. Он уже принял привычное спокойное выражение лица, поэтому и правда спрашивал из чистого любопытства. — Честно сказать, не знаю. Вроде, когда я в первый раз подобрался к этому месту, тут была какая-то табличка с чем-то, похожим на письменность… — начал было Кавех, но был прерван. — Письменность? — оба голоса его творений звучали изумлённо. Они ведь всегда были одни в этом месте, и до того, как Кавех их создал, тот был совершенно один. Банально некому было придумывать письменность, ведь создатель всегда мыслил иными категориями. — Заинтересовало? — Кавех приподнял бровь в удивлении. Эти двое редко сходились во взглядах, поэтому он решил уцепиться за эту возможность. — Сама табличка давно сгнила, но я запомнил символы. Когда придём домой, я перепишу их и можете попытаться расшифровать. Сам я этого явно не смогу сделать. Легко рассмеявшись, Кавех пошёл чуть впереди, скрывая тот факт, что он желал оказаться как можно дальше от Леса Смерти.***
Как бы Кавех ни надеялся на обратное, но совместная работа, казалось, лишь сильнее рассорила его создания. Никакой приём пищи не мог обойтись без перепалок этих двоих, и очень быстро завтраки, обеды и ужины начали проходить отдельно. То Кавех завтракает с Хайтамом, пока Сайно бегает по лесу и тренируется, то обедает с Сайно, пока Аль-Хайтам бьётся над расшифровкой записей с таблички, а ужинает вообще в полном одиночестве. Сайно довольно быстро утратил интерес к Лесу Смерти, поэтому уже некоторое время Хайтам в одиночку расшифровывал неизвестную письменность. А Кавех грустил. Его творения, казалось, вообще не стремились подружиться и иногда так глубоко закапывались в своей ненависти друг к другу, что их создателю становилось невыносимо тоскливо. Может, создать ещё одного человека? Какого-нибудь более уравновешенного, чем вышли эти двое. Его волосы будут чёрными и шелковистыми, почти такими же длинными как у самого Кавеха, а хитон будет тёмно-зелёного цвета со светлыми вставками. — Кавех! Я такое придумал! Закачаешься! — внезапно голос Сайно вырвал его из раздумий. Загорелый юноша со слегка покрасневшими от бега щеками с гордостью держал в руках два глиняных сосуда. Кавех с интересом вытянул голову, принюхиваясь к фруктовому запаху. — Что это? — живо загорелся Кавех, вставая с нагретого камня и идя за своим созданием к столу. — Чем ты опять беспокоишь Кавеха? — послышался голос Аль-Хайтама. Он выходил с противоположной стороны поляны и держал в руках записную книжку. Явно только что закончил сегодняшнюю работу над расшифровкой. — Тц, душнила, — Сайно еле заметно скривился, но аккуратно поставил глиняные сосуды на стол, прежде чем скрестить руки. — Между прочим, раз уж ты тоже здесь, можешь тоже попробовать. Я не жадный. Хайтам закатил глаза, но всё же подошёл поближе к столу. Сайно открыл закупоренные кувшины и разлил ярко-вишнёвую жидкость по трём стаканам, после чего поднял свою порцию в воздух. Переглянувшись, Кавех и Хайтам повторили этот жест, после чего Сайно стукнулся с ними стаканами и залпом выпил напиток. Кавех с интересом поднёс стакан к губам, пока Аль-Хайтам настороженно принюхивался. Горло обожгло странным жаром, а язык почувствовал необычайную сладость с едва различимой кислинкой. — Вкусно! — не сдержался Кавех. — Что это? — Я называю это фруктовым вином. Заметил недавно, что некоторые опавшие фрукты начинают бродить, и решил посмотреть, что получится, если собрать побольше таких в одном месте, — Сайно с нескрываемой гордостью рассказывал о своём достижении. — Только пейте осторожно. Я заметил странную особенность этого напитка, а именно: если выпить слишком много за раз, то в голове начинает мутнеть, а на утро она начинает так болеть, что лучше бы глаза света белого никогда не видели. — И это ты принёс Кавеху попробовать? — Аль-Хайтам с явным отвращением отставил напиток в сторону. Кавех, к слову говоря, уже втихую наливал себе второй стакан странного напитка. — Эй, он, если ты не заметил, сказал, что ему понравилось, — хорошее настроение у Сайно как ветром сдуло. Он скрестил руки на груди и с вызовом глядел на Хайтама. — Но ты мог бы подумать перед тем, как приносить штуку, после которой на утро не хочется «света белого видеть». Неужели думаешь, что это хорошая идея — пить такую дрянь? — Аль-Хайтам закатил глаза и тоже скрестил руки на груди. Между двумя созданиями словно молния сверкнула, и они зло уставились друг другу в глаза. — Ох, я ведь не заставляю никого пить это. Не хочешь — не надо, — первым сдался Сайно, решив зарыть топор войны. Не стоит им ссориться, когда создатель рядом. Он неизменно очень сильно грустил, когда это происходило. — Нам больше достанется, правда, Кавех? Оба создания с ожиданием повернулись к творцу и лишь тогда заметили то, что совершенно упустили из виду, пока вот так самозабвенно ссорились. Один из двух кувшинов уже был пуст, а Кавех, с уже порядком раскрасневшимся лицом, опрокидывал в себя очередной стакан фруктового вина. И Сайно и Аль-Хайтам сразу резко побледнели. — М? — заметив на себе пристальное внимание, Кавех оторвался от выпивки. — Чего вы на меня так смотрите? Говорить было на удивление тяжело, язык заплетался и нужные слова с трудом слетали с губ. Хайтам и Сайно переглянулись. — Это ты виноват. Зачем ты принёс это сюда? — потерев переносицу, тяжело выдохнул Аль-Хайтам. Только-только зарытый топор войны вновь оказался на свету. — А что сразу я?! — вспылил Сайно, ударяя по столу и перегибаясь через него к своему оппоненту. — Это ты у нас вечно как курица-наседка следишь, чтобы с Кавехом ничего не случилось. Вместо того, чтобы проследить за ним после моего предупреждения, ты решил почесать языком и зазря в очередной раз поссориться со мной! — Ты… — Аль-Хайтам открыл было рот, но внезапный всхлип сбоку заставил обоих юношей замереть на месте. Они вспомнили, кто стоял совсем рядом и весь их пыл сразу стух. С трудом повернув шею в сторону создателя, они отметили большие горькие слёзы, катящиеся из глаз Кавеха. — Почему вы так… Ну почему… — бессвязно бормотал он, после чего громко шмыгнул носом и опустил голову на грудь. Сайно и Хайтам быстро переглянулись, с нарастающей паникой понимая, что жутко накосячили. Оба ведь знали, что Кавеху было невыносимо плохо после каждой их ссоры. — Кавех, мы… — подал было голос Аль-Хайтам, но был резко остановлен. — Почему вы всё время ссоритесь? Неужели нельзя просто мирно жить и дружить? Мы же все одна семья… — Кавех продолжал всхлипывать, и никто не находил слов для его успокоения. Шмыгнув особенно громко носом напоследок, Кавех бросил: — Дураки вы! Ненавижу вас! Развернувшись на пятках, он бросился вглубь рощи, побежав куда глаза глядят, пока полная луна освещала ему путь. Никто не побежал следом.***
Кавех плохо помнил события того вечера. Всё-таки Сайно был прав, когда говорил про непонятную мутность в голове. Когда он проснулся не на обычной поляне, а где-то в роще у большого дерева, он сперва не понял, где находится. А потом перед его глазами появился он. Человек. Кавех помнил, как в тайне от всех собирал материалы для создания ещё одного человека, но он определённо не помнил, чтобы задумывал ему уши и длинный тёмный хвост. Неизвестный, но такой знакомый человек недовольно махал хвостом из стороны в сторону, а улыбка на его лице была по-настоящему жуткой. Заметив, что Кавех проснулся, темноволосый юноша в зелёном хитоне скрестил руки на груди и заговорил, нарочно растягивая гласные: — Итак, ты наконец-то объяснишь мне, что происходит? Именно так появился Тигнари. Видимо, в каком-то пьяном бреду Кавех случайно набрёл на место сбора материалов для создания нового человека и сдуру решил сразу создать статую, зачем-то приделав к ней уши и хвост как у фенеков. Вода из источника была неподалёку от мрамора, поэтому, как только работа с камнем была закончена, Кавех сразу же оживил нового человека. Стоило видеть лица Сайно и Аль-Хайтама: ещё вечером они отпускали Кавеха одного в лес, а вернулся тот внезапно с новым членом семьи. Тигнари более подробно расспросил этих двоих о событиях вечера, ведь сам Кавех не мог ничего нормально объяснить. Выслушав историю до конца, получеловек-полуфенек тяжело вздохнул, поминая чёрта, после чего отвесил поучительный подзатыльник. Всем троим. И устроил часовую лекцию о вреде алкоголя. Он не до конца знал, что это за зверь такой, «алкоголь», но это не помешало ему прочитать нотации. — Нет, ну почему пьянствовали вы, а расплачиваюсь я? — бубнил полуфенек, пока мастерил себе лежанку. Хвост недовольно махал из стороны в сторону, создавая лёгкие потоки ветра и как бы намекая, чем именно Тигнари пришлось расплатиться за самодурство. Сайно еле заметно хрюкнул в сторону и снова повернулся к столовым приборам, которые вырезал из дерева специально для нового члена семьи. Кавех помогал с лежанкой и иногда отбегал к Аль-Хайтаму, чтобы помочь сделать полноценный навес вместо шалашиков. Сегодня все четверо будут спать именно под этим навесом, пристроив лежанки поближе друг к другу. — Знаете, я тут это… — подал внезапно голос Сайно, и когда все обратили на него внимание, продолжил: — Придумал шутку. — О нет, — простонал Тигнари, словно его хотели отправить на каторгу. — Только не это. — Но почему? — искренне недоумевал Сайно. Даже моргнул как-то глупо. — Она смешная. Так вот, идёт как-то фенек по лесу… — Не знаю почему, но у меня появилось внезапное желание ударить тебя по лицу, — фыркнул Тигнари и отвернулся обратно к своей работе. Кавех на миг пересёкся взглядами с Хайтамом, но тот резко отвернулся. Что-то в последнее время он не очень хорошо ладит со своими созданиями. Хотя бы Сайно с Тигнари, похоже, подружились. Вот, уже подшучивают друг над другом.***
Тигнари выразил живой интерес к реке, водой из которой Кавех оживил всех остальных. Пожав плечами, создатель повёл его по знакомой тропе, одновременно с этим проводя небольшую экскурсию по местам, находящимся неподалёку. Уже у реки Тигнари присел у самой воды и принюхался, как обычно делают другие дикие животные. Зачерпнув немного воды в ладонь, он выпил её на пробу. Ничего не произошло. — На вкус как обычная вода. Интересно, почему она обладает такими необычными свойствами? — пробормотал Тигнари и сделал запись в блокноте, который взял с собой. Кавех просто стоял чуть поодаль, прислонившись к ближайшему дереву, и наблюдал из-под полуопущенных век за действиями юноши. Самого Кавеха никогда не посещал подобный вопрос. Ну оживляет статуи, пусть себе и оживляет. Кавеху это выгодно. Но интересно, обладает ли эта вода какими-нибудь другими свойствами? Внезапная светлая мысль появилась в голове, и Кавех ринулся воплощать её в жизнь. Уши на голове Тигнари дёрнулись от внезапного звука, и он поднял взгляд на своего создателя, с интересом склонив голову набок. Кавех же сжимал в своей руке резак, которым часто делал какую-либо резьбу по дереву. Собравшись с духом, творец осторожно порезал подушечку пальца до крови, из-за чего Тигнари резко встрепенулся, но не спешил мешать ему. Тот, склонившись над водой и набрав в ладонь немного воды, вылил на небольшую рану, и Тигнари с интересом склонился ближе. Рана медленно затянулась, не оставив после себя даже шрама. — Феноменально… — поражённо выдохнул полуфенек, пока его хвост нетерпеливо мельтешил за спиной. — Настоящий Живой источник… — прошептал Кавех с загоревшимися глазами. Такая необычная вещь всё это время была совсем рядом. Нет, конечно, само по себе оживление статуй — это тоже необычно, но заживление ран… — Надо рассказать остальным, — повернулся Кавех к Тигнари. — А также провести дополнительные эксперименты с возможностями этой воды, — серьёзно кивнул юноша и быстро начеркал что-то в блокноте. Вернувшись на поляну, двое заметили лишь Сайно, который закупоривал глиняные сосуды с фруктовыми вином. Заметив появление знакомых лиц, он улыбнулся и неожиданно задал вопрос: — Как умер конь? Предчувствуя неладное, Тигнари сузил глаза и осторожно спросил: — Как? — Скопытился, — послужило ему ответом. Тишина опустилась на поляну. Тигнари закрыл глаза, посчитал до десяти и с пугающей улыбкой двинулся к шутнику. Кавех еле сдерживал смех, предвкушая дальнейшее развитие событий. Не так давно Сайно обнаружил для себя новое хобби, а именно шутки. С тех пор ежедневно всем вокруг приходилось выслушивать его анекдоты несколько раз на дню, а Тигнари с этим особенно не повезло. К нему-то Сайно бегал чаще всего. — Ужасная шутка, — по голове шутника легонько ударили блокнотом, но тот всё равно болезненно потёр ушибленное место. Как будто бы ему и правда больно, но все знали, что Сайно просто притворяется. — В следующий раз я тебя придушу. — Ты всегда так говоришь, — пробубнил шутник и протянул в качестве примирения кувшин, который только что закупорил. — И всё никак не задушишь… Тигнари лишь устало выдохнул. Иногда Кавеху казалось, что это не он здесь самый старший. Полуфенек открыл было рот, чтобы что-то сказать, как на поляне внезапно появился Аль-Хайтам. Выглядел он задумчивым настолько, насколько это вообще для него возможно. — Что случилось? — подал Кавех голос и приблизился к Сайно и Тигнари. Взгляд Хайтама стал более осмысленным, и он кивнул в сторону стола, мол, садитесь, надо кое-что рассказать. Трое юношей переглянулись и последовали за Аль-Хайтамом за стол. — Я наконец-то расшифровал письменность из Леса Смерти, — пожал плечами Хайтам и сложил руки на груди. У Кавеха отвисла челюсть, Сайно просто в удивлении расширил глаза и не моргая уставился на собеседника, как баран на новые ворота. Лишь Тигнари непонимающе склонил голову набок. Кавех, заметив это, хлопнул себя по лбу: — Точно, ты ведь не знаешь про него. Короче Лес Смерти — это полностью мёртвая зона, находящаяся где-то на окраине этой рощи. — Этот Лес когда-то давно обнаружил Кавех, но не смог подробнее изучить из-за тернового куста. Единственное, что было обнаружено — это табличка с неизвестной письменностью, — пришёл в себя Сайно и пояснил другу. Тигнари кивнул, но было видно, что чуть позже он вытрясет из друга больше объяснений. Тем временем Аль-Хайтам продолжил: — Не думаю, что кому-либо вообще стоит заходить на территорию Леса Смерти. Насколько я понял, этот Лес когда-то был частью этой рощи. На этом слове Хайтам обвёл рукой окружение, и троица послушно оглядела знакомую поляну. — Но почему он выглядит по-другому? — наклонился Сайно чуть ближе, и Тигнари заинтересованно дёрнул ушами. — Всё дело в том, что прячется в этом самом лесу, — Хайтам раскрыл свой блокнот, что был испещрён ровными записями твёрдой, поставленной руки. — Я не совсем понял, что конкретно. Написано, что в Лесу Смерти, дословно, «запечатали запретное знание, которое ни одному живому существу не должно попасть в руки». Судя по всему, именно это запретное знание сделало Лес Смерти таким, каким мы его знаем. Блокнот с громким звуком захлопнулся, вырывая Кавеха из задумчивости. Тишина воцарилась за столом, и никто не торопился её нарушать. Кавех, почесав затылок, всё же заговорил: — Значит, нам лучше не приближаться к тому месту? Все взгляды тут же устремились на него, но юноша не вздрогнул. Хайтам лишь кивнул на вопрос своего создателя. — Тогда просто не будем приближаться и всё будет в порядке, — Кавех громко хлопнул в ладоши и радостно встал из-за стола. Развернувшись спиной к своим созданиям, творец еле заметно выдохнул с облегчением. Теперь-то он точно знает, что к тому месту никто не подойдёт ни на шаг. Однако, отчего же на душе словно кошки скреблись?***
С того разговора минуло уже несколько лет. В тот же день Тигнари поведал о свойствах воды из реки и начал полномасштабное исследование местности. Вдруг та река не единственная необычная вещь в этой роще? Сайно иногда помогал своему другу и на этой почве эти двое стали проводить друг с другом очень много времени. Кавех искренне радовался за них. А вот на Хайтама порой было страшно просто взглянуть. Он стал менее словоохотлив. Разговаривал в основном со своим создателем, в то время как с остальными из него даже клещами слова было не вытянуть. Кавех, честно говоря, сдался в своих попытках подружить всех и просто смирился. Возможно, когда-то давно, когда он решил создать Сайно, он совершил большую ошибку. Кто знает, что было бы сейчас с Аль-Хайтамом, если бы того рокового события не произошло. Но Кавех не жалел. Сайно был весёлым и добрым малым. Его шутки иногда действительно смешили. Он относился с уважением ко всем членам семьи и, казалось, первым бы бросился на их защиту. Тигнари, в свою очередь, был язвителен, иногда позволял паре грубых словечек проскользнуть в речь, но вызвано это было лишь искренним беспокойством за остальных. И пусть он и был довольно остёр на язык, по-серьёзному он ни с кем не конфликтовал. Правда, к большому сожалению своего создателя, почти сразу он обрезал свои длинные волосы, говоря, что те мешают исследованиям. Кавех грустил некоторое время, но потом быстро привык. Светловолосый юноша искренне радовался, что познакомился со всеми этими людьми. За окном вечерело. Как-то незаметно для Кавеха их небольшой навес превратился в прекрасный просторный домик с добротными деревянными стенами, резными окнами и всевозможной мебелью. Благодаря исследованиям Тигнари появились специи и четверо парней впервые попробовали добавить их в жареную рыбу. Вышло просто изумительно и никто не мог оторваться от трапезы. Кроме Аль-Хайтама. Он всегда держался на некотором расстоянии от остальных, но не отказывался, если его насильно усаживали за стол. В дом вошли весело переговаривающиеся Сайно и Тигнари. Заметив своего создателя, они улыбнулись и подняли вверх большое ведро. — Мы наловили много рыбы, так что предлагаю приготовить её сегодня к ужину, — заговорил Сайно, пока полуфенек пробирался в сторону кухни. — Только давай сегодня обойдёмся без огромной порции перца, — ворчливо заговорил Тигнари. — Я в прошлый раз так расчихался, что пришлось есть отдельно от всех. — Да, я тогда немного не рассчитал, — Сайно пристыженно почесал затылок и зашёл на кухню вслед за собеседником. Кавех с улыбкой следил за этими двумя и всё никак не мог нарадоваться. Как же хорошо они ладили между собой. Прямо как когда-то он и Аль-Хайтам. При мысли о своём первом создании настроение сразу же улетучилось. Последние несколько дней он отказывался идти на контакт даже с Кавехом, так что червячок беспокойства уже изрядно замучил творца. Не услышав какой-либо реакции со стороны Кавеха, двое вышли с кухни и отметили его понурость. Тигнари обеспокоенно махнул хвостом и кинул еле заметный взгляд на Сайно. Тот, скрестив руки на груди, нахмурил брови. Легко было догадаться, о чём, вернее — о ком думал Кавех с таким лицом. — Так, мне это надоело, — выдохнул Сайно и, собравшись с силами, двинулся в сторону комнаты первого созданного человека. Пару раз громко постучав в дверь, он заговорил: — Аль-Хайтам! Пойдём выйдем! Поговорить надо. На мгновение дом заполнила тишина. Никто не ответил. Казалось, Сайно терял остатки своего терпения. Тигнари, обеспокоенный, встал рядом с Кавехом и бросал оценивающие взгляды то на своего создателя, то на друга, то на дверь. Уши стояли прямо, готовясь уловить даже мельчайший звук. — Если ты сейчас же не соизволишь открыть эту чёртову дверь, то я… — начал было Сайно, но его прервала внезапно открывшаяся дверь. — То ты что? — прозвучал голос Хайтама. Он впервые за день вышел из своей комнаты. Окинув холодным взглядом всех присутствующих, он понял, что находится в меньшинстве, поэтому легко развернулся в сторону выхода из дома. Сайно двинулся за ним. По его хмурому лицу было понятно, что предстоял серьёзный и тяжёлый разговор, который все слишком долго откладывали. — Кавех, пообещай мне, что не выйдешь, что бы ты ни услышал, — после короткого обмена взглядами с другом заговорил Тигнари. Кавех непонимающе хлопал глазами, но послушно кивнул, провожая взглядом спину полуфенека. Тот также вышел на улицу, прикрыв за собой дверь. Тишина опустилась на дом. Кавех встал и начал ходить из одного угла дома в другой, пытаясь как-то успокоиться. Всё стало таким серьёзным из-за того, что Сайно и Тигнари волновались о его состоянии. Если бы юноша лучше контролировал свои эмоции, до такого бы не дошло. Прошло время. Кавех не знал, сколько конкретно, но, по ощущениям, прошла не одна сотня лет. Или ему просто казалось, что время тянется бесконечно медленно. Внезапный громкий звук, крики и просто какой-то гвалт заставили Кавеха вздрогнуть и подбежать к ближайшему окну. Как назло, из него было плохо видно творящееся на улице. Всё, что он заметил, это лишь край тёмно-фиолетового хитона Сайно где-то слишком близко к земле. Почуяв неладное, Кавех пренебрёг данным обещанием и выбежал на улицу. Сайно едва заметно согнулся, а Тигнари поддерживал его под руку. Обычно спокойный хвост сейчас метался из стороны в сторону, не в силах принять какого-то конкретного положения. Уши стояли в полной боевой готовности и от Тигнари слышался еле различимый рык. Кавех даже не знал, что он умеет рычать! На лице Сайно расцветал синяк, но сам он лишь скалился, да посмеивался. — Всегда мечтал разочек ударить его по морде… — бормотал он, а после самостоятельно выпрямился. Аль-Хайтама, к слову, нигде не было видно. Тигнари своим сверхчувствительным слухом заметил присутствие Кавеха и заметно дёрнул за рукав своего друга, но тот лишь покачал головой. — Я единственный среди нас могу сейчас попробовать его догнать. Нари, проследи за Кавехом! — бросил Сайно, прежде чем сорваться на бег. Двое юношей остались одни на поляне. Если Кавех просто не понимал, что произошло, пока он «спокойно» сидел в доме, то Тигнари, казалось, боролся внутри себя с двумя равнозначными желаниями: броситься следом за другом или приглядеть за другим, не менее важным человеком в его жизни. — Почему меня окружают одни идиоты… — тяжело вздохнув и потерев лоб, полуфенек повернулся в сторону своего создателя и под ручку увёл того в дом. — Так, Кавех, ты сейчас никуда не пойдёшь и на этот раз я пригляжу за тобой лично. Ты с твоей ранимой натурой сейчас не должен следовать за Сайно, а спокойно посидеть дома. Последний раз Кавех оглянулся через плечо прямо в глубь рощи, в которой недавно скрылись его создания и не мог отпустить беспокойства. В какой момент всё пошло не так?***
Сайно вернулся без Аль-Хайтама. Переглядываясь с настороженным из-за такого исхода Тигнари, загорелый юноша скрестил руки на груди и заговорил: — Я его упустил. Он сбежал в Лес Смерти. Сердце Кавеха упало в пятки. Тигнари мгновенно побледнел. Он лично изучал материалы из того леса и знал, насколько те безжизненны. И, что самое страшное, они сами убивали всю жизнь вокруг себя. По странным причинам, территория Леса Смерти не увеличивалась. Никто не хотел слишком сильно рисковать, так что вскоре исследования над этим местом прекратились. Ужин прошёл в полной тишине. После еды Тигнари требовательно настоял на том, чтобы осмотреть Сайно, как бы тот ни пытался отмахнуться. Итогом осмотра оказался уже знакомый синяк на лице, да сломанное ребро. Вода из Живого источника быстро справилась с этими повреждениями и лишь тогда полуфенек вздохнул с облегчением. Кавех же впал в прострацию. Ни Сайно, ни Тигнари не могли вытащить своего создателя из того эмоционального опустошения, в которое тот с головой погрузился. Сперва творец конечно пытался расспросить, о чём же говорили Сайно и Аль-Хайтам прямо перед тем, как подраться, но юноша молчал. Тигнари тоже ловко избегал этой темы, и Кавех просто сдался. Возможно, он уже и сам всё знал, но, получив подтверждение своим мыслям, просто сломался бы. Тот взгляд Хайтама, когда он увидел первые наброски портрета Сайно, стали часто сниться Кавеху в кошмарах.***
Было обычное утро. Всю ночь Кавеха снова мучили кошмары, и он поднялся с кровати ни свет ни заря. В доме, что удивительно, никого не было. Выйдя на улицу, создатель с удивлением обнаружил Сайно и Тигнари. Двое юношей тренировались: Сайно с копьём, а Тигнари с луком. Заметив вышедшего Кавеха, они обернулись и виновато улыбнулись. Сколько бы времени он ни расспрашивал, зачем этим двоим оружие в их привычной мирной жизни, так и не дождался ответа. Его дети отдалились от него. Стали посвящать много времени боевой подготовке, словно готовясь к полномасштабному сражению. Кавеха изъедала тревога, ведь его даже близко не подпускали к оружию, ссылаясь на излишне ранимую натуру. На ладонях Сайно и Тигнари появились мозоли, а они сами часто возвращались с мелкими синяками и царапинами. Кавех часто проводил время в одиночестве, и пустота сжирала его изнутри. Однажды под вечер, не вынеся ожидания возвращения его творений, он снова вернулся к делу, к которому давно не притрагивался. Он не стал рисовать портрет, а сразу принялся за мраморную статую. Спустя пару часов и один поход к Живому источнику перед Кавехом стояла первая девушка. Он назвал её Нилу. Её рыжие волосы сильно контрастировали на фоне нежно-голубого хитона, и создатель упал на колени перед своим ничего не понимающим детищем. Слёзы покатились из глаз светловолосого юноши, а девушка просто спокойно присела рядом и осторожно гладила его по спине. Спустя некоторое время их нашли Сайно с Тигнари. Они как раз возвращались с очередной тренировки и проходили мимо источника, чтобы как обычно исцелить ссадины, царапины и синяки, когда заметили картину: Кавех мерно сопел на коленях неизвестной им девушки. Та, заметив новые лица, лишь умиротворяюще улыбнулась.***
В доме снова стало жить четыре персоны. Девушка довольно легко влилась в повседневную жизнь. Кавех не знал когда, но похоже, что Тигнари и Сайно успели ввести Нилу в курс дела по поводу того, что происходило в роще до её появления. Юноши всё так же пропадали на тренировках, но теперь старались возвращаться пораньше, чтобы их создателю было не так одиноко. Нилу же всегда оставалась рядом. Она была весела и очень мила, а ещё просто прекрасно танцевала. Казалось, даже птицы прилетали, чтобы посмотреть на прекрасную девушку. Её элегантные и плавные движения вкупе с самозабвенными рассказами обо всём и ни о чём одновременно, заставляли все тревоги Кавеха исчезнуть. Он наконец-то смог нормально поспать. Кошмары стали посещать его гораздо реже и жизнь медленно возвращалась в привычное мирное русло. Одним вечером создатель ждал своих детей. Предстоял совместный ужин, который в последнее время стал настоящей роскошью. Сайно и Тигнари часто пропадали на тренировках, Нилу вызывалась встречать этих оболтусов и сама словно бы готовилась к чему-то. Все трое часто о чём-то шептались, когда думали, что Кавех их не видит. Даже дураку было очевидно, что готовилось что-то масштабное. Но вот уже прошло некоторое время, а никто из ребят так и не показался. Странная тревожность пожирала изнутри. Кавех нервно тарабанил пальцами по столу, а потом, не выдержав всепоглощающей тишины, всё же вышел из дома. Это ведь хорошая идея, пойти им навстречу, верно? Как-то незаметно на небе появилась полная луна. Творец забеспокоился ещё сильнее, ведь обычно к ночи все уже давно были дома. Идя по знакомой тропинке в сторону обычного места тренировок для юношей, Кавех пребывал в своих мыслях. Резкий металлический запах заставил его замереть. Несколько мгновений Кавех стоял на месте, силясь понять, что является источником этого запаха. Осветив дорогу впереди свечой, Кавех ужаснулся. Изумрудная трава была покрыта пятнами чего-то красного. Парень не хотел думать. откуда здесь могло взяться нечто подобное. Он быстро побежал по следам алого и наткнулся на тело. Это была Нилу. Её лицо смертельно побледнело, и Кавех упал перед ней на колени, не боясь запачкать свою белую одежду кровью: именно она всё это время окрашивала изумруд рощи в алый. Девушка еле заметно дышала, и парень смог выдохнуть с облегчением. Взяв своё создание на руки, Кавех быстро побежал в сторону Живого источника. Только бы успеть! В животе Нилу зияла огромная дыра, на которую было страшно смотреть. На это понадобится время, но источник сможет заживить эту рану. Главное, чтобы девушка дожила до момента, как её погрузят в воду. Когда Кавех убедился, что ранение начало медленно затягиваться, он бросился обратно к месту обнаружения тела и продолжил свой путь по следам крови. Через некоторое время стали заметны следы сражения. Вот там валялись стрелы Тигнари, все переломанные, а оттого бесполезные. На деревьях и камнях виднелись чёткие царапины от копья Сайно и чего-то ещё, похожего на меч. Кавех видел, как юноши долгое время перебирали виды оружия, в итоге остановившись на луке и копье, так что успел рассмотреть возможные повреждения от меча. Постепенно следы сражения становились всё более ожесточёнными, а крови становилось как будто бы больше, из-за чего сердце Кавеха так и норовило остановиться из-за беспокойства. Что же здесь произошло?! И опять Кавех оказался не у дел… Впереди замаячила высокая тёмная фигура и создатель насторожился. Он не смог найти по дороге ни единого следа присутствия Сайно или же Тигнари, так что шкала волнения давно уже достигла своего пика. Свеча осветила широкую и такую знакомую спину. Кавех поражённо застыл на месте. Аль-Хайтам обернулся и его глаза полыхнули алым, словно кровью. К слову, та виднелась просто повсюду вокруг юноши. Кавех не узнавал своё дитя. Что же произошло с ним такого в Лесу Смерти? На ум приходил лишь один ответ: запретные знания. Такой знакомый, но одновременно незнакомый Аль-Хайтам успокоился, заметив Кавеха, а после спокойно заговорил, словно не находился посреди всего этого хаоса: — Наконец-то всё вернулось на круги своя. Теперь в этом мире снова существуем только мы вдвоём. Сердце Кавеха пропустило удар. Лес Смерти всё же увеличил свои владения.