sea buckthorn tea.

– солнце скрыто за облаками, – тихо-тихо, подобно шелесту листьев под коленками, проговаривает чанхи. но ким не может поверить и слову, ведь вот оно настоящее солнце – прямо перед ним, лежит на его груди с зажмуренными глазами и термосом с горячим облепиховым чаем в руках. блондинистые волосы, словно лучи, щекотали подбородок и струились прямо по коричневому пальто. – дождя не будет, – шепотом отвечает енхун. а чхве не верит, ведь ощущает под собой только мягкое, темное дождевое облако, нежно удерживающее его над землей. он открыл глаза и привстал, чтобы посмотреть в чужие. – напои меня чаем. – у нас всего одна чашка, – словно волнуясь о каких-то микробах говорит чанхи, открывая термос, но он не упрекает, просто утверждает. на всякий случай. – ты можешь просто использовать свой рот, раз брезгуешь чашку, – сморозив очередную глупость, но оставшись полностью довольным, енхун показательно открывает рот. а чанхи и не против такого предложения. его волосы закружил ветер, превращая их в кудри и унося за собой запах нового ванильного шампуня, которым и пахло все земное солнце, жмурясь. каждое движение чхве заставляло кима улыбаться, как ребенок при наблюдении чуда в виде мыльных пузырей, переливавшихся в магической пленке полной сгибаемыми потоками света. – почему облака парят наверху? – хотят быть поближе к солнцу. и правда, енхуну хотелось быть как можно ближе, сливаться воедино, касаться своей кожей чужой и пламенить теплое сердце, добираясь до него сквозь пульсирующие вены. а чанхи никогда не против, если его облаком является именно он. ради енхуна он готов разрушить озоновый слой, подастся желанию касаний и опустошить вены для свободного, горького и пламенного передвижения по ним. и они целуются, передавая облепиховый чай, растворяя ягодно-медовый вкус на языках и чувствуя друг друга. так спокойно, тепло, непринужденно, словно по природе своей солнце и должно переплетать язык с дождевым облаком и лишь после их взаимодействий наступит спокойствие и тишина. – пойдем домой, – улыбается чанхи в поцелуй, протирая чужую щеку от желтых капель чая, а после и енхунов нос своим. а тот готов идти куда угодно, лишь бы видеть солнечные лучи, даже в осенний холод. они отряхивают друг друга от красивых цветных листьев и переплетают пальцы, словно косички веснушчатой девочки. им тепло, вместе они точно не замерзнут. им не обязательно разговаривать, чтобы сказать друг другу что-то, поэтому ухо ели улавливает трели птиц, бездумно поющих о весне, будто в осени нет ничего красивого. сминаются простыни. верхняя одежда аккуратно висит на вешалке, а термос на кухне. енхун обцеловывает красные языки пламени, которые сам зажег прошлым вечером на белоснежной коже, а после и создает новые. хромосфера вкуса того же меда, который был добавлен в чай, а пахнет как ваниль. и енхун в ней утопает, снова желанно вкушая губы, раздирая их до солоноватых, граничащих со всем чанхи, кровяных подтеков. им нужно будет купить упаковку новых гигиеничек. а пока чхве ловит волны непередаваемого удовольствия. осенний вечер, книжка в постели, которую двое читают вслух друг другу, и облепиховый чай.