Пряно-сладкое вино

      Когда на телефон Джисона поступило короткое смс от Хёнджина «мы с ним расстались», Хан уже успевал натягивать носки, чтобы обуться и поехать поддержать друга.       Заходя домой с пакетом роллов и вина, старший омега поймал Хёнджина в объятия. Хван утыкался мокрым носиком в шею друга, стараясь успокоиться хотя бы в крепких объятиях.       – Одной бутылки будет мало, – тихо всхлипнул Хёнджин, вытирая с шеи и плеч друга свои слезы. Его даже не смущает то, что он уже опрокинул в себя полбутылки бордо.        – Ох, роллы, – омега буквально на секунду забыл о том, по какому печальному поводу они сейчас собрались, увидев любимое лакомство, которое редко себе позволяет, – он всегда покупал мне Филадельфию, когда я грустил.       Припухшие глаза снова зажмурились, выдавая новую порцию слез, которые омега поспешил смахнуть и забрать у друга пакет.       – Я специально не брал Филадельфию, – отмахнулся Хан. – Нехуй, чтобы тебе сейчас все напоминало о Чане.       Светловолосый прошел в гостиную и стырил из тарелки нарезанный сыр.       – И рубашку я его выкину. Нам всякий мусор в твоей жизни не нужен. –Омега осматривается, словно прицеливаясь, чтобы еще можно было выкинуть, хотя на самом деле он просто пытался понять обстановку в квартире.       – Не нужно ничего выкидывать! – испуганно подскочил Хван, и двинулся за другом по пятам. – Я все потом сам выкину.       Омега прижал ладони к груди, запахивая свой шелковый халат. Они с Чаном, конечно, расстались, а если быть точнее тот его бросил, грубо послав на прощание, но так быстро выкидывать из жизни все, что связано с любимым альфой, ему не хотелось. Да, Хёнджин понимал, что у них будущего нет, но внутри ещё теплилась надежда, что Чани одумается.        – Давай лучше выпьем, – для безопасности, Хван даже успевает по дороге спрятать худи любимого, от глаз друга подальше.       – Ага, выкинешь, вместе со своей жизнью и потраченными годами на этого изменщика! – Джисону, на самом деле было все равно, что Бан Чан, будучи женатым, да еще и с ребенком, ходил налево. Сам Хан тоже не отличался постоянством с партнерами, но вот то, что этот «Чани» делал больно его любимому младшему другу – это Джисона и правда волновало.        – Пойдем выпьем. – Светловолосый резко разворачивается, от чего Хёнджин не успевает затормозить и врезается в него.       Хан усмехается.       Младший всегда был слишком нежным, милым, чувствительным, и верил в «розовых пони», но Джисона этот факт только возбуждал. Да, они друзья с первого курса и Хан частенько подкатывал к Хвану в формате шуток, и дальше это никогда не заходило. Хёнджин не такой. Он верный, любящий и самый солнечный, а Джисон и не настаивал, просто иногда залипал на друга дольше положенного.       Хёнджин чуть не роняет стаканы от столкновения, но из своего все же чуть выливает на кафель красную жидкость. Омега вздыхает, и немного в запале хватает тряпочку, ставя бокалы на столешницу, опускается на колени, почему-то беспокоясь только о том, чтобы халат не расползался на груди, которую, итак, не особо видно, забыв напрочь про задницу, которую скорее прикрывают ажурные трусики, нежели короткий халат.       Джисон обходит младшего, чтобы забрать бокалы и разворачивается, взгляд не мог не упасть на черное кружевное белье, которое резко контрастировало с фарфоровой кожей омеги. Хан рассматривает Хёнджина. Скользит взглядом по явно округлой заднице, по выделяющей талии, перевязанной поясом, и резко возвращается с небес на землю, когда брюнет поднимается на ноги. Хан забирает бокалы, молча удаляясь к столу.       – Ты даже представить не можешь, что он мне наговорил! – жаловался Хван. У него немного успокоилась внутри жалость к себе, и появилась злость на мужчину. – Он сказал, что всегда думал, что мне и так хорошо, потому что он меня полностью обеспечивает!       Хёнджин раскладывал роллы на деревянные плоские блюда.       – И когда я сказал, что я уже выпускник, и что мне даже предложили стажировку, он рассмеялся. Мол, что я могу заработать на этом ландшафтном дизайне?!       – В целом… – начал Джисон, приподнимая бровь в немом вопросе «а хули ты хотел от абьюзера, с манией контроля, который на твой телефон ставил локатор». – В целом, обеспечивал он тебя неплохо, только не ожидал, что у тебя, кроме «его величества Чана», есть свои стремления и желания.       Омега отпил вино и удивлено посмотрел на бокал. Этот «компот» оказался стоящим.       – Ох, Джини, и вот надо было тебе влюбиться именно в него?!       – Ну а как в него не влюбиться? – Омега опустился в кресло, и его грустные глаза вновь заблестели. – Он не такой плохой, взрослый, интересный. Он же даже не испугался, когда отец о нас узнал. Они дружили чуть ли не всю жизнь, и отец такой скандал устроил, но Чан-и как-то все уладил, нашел подход. Он очень ласковый, внимательный. Он всегда запоминал, что мне приглянулось. Это ведь не просто подарки! Ему же было важно сделать мне приятно. Да, он был немного ревнив… но я тоже не подарок, ты знаешь же.       – В общем, – Хан закинул ноги на кресло и откинулся боком на подлокотник, – два сапога пара.       Старший пододвинул к омеге тарелку с роллами.       – Кушай. Специально ведь выбирал для тебя, а то сейчас опять накинешься на своё вино.       – Именно! – Хёнджин пропускает мимо ушей наставления друга, допивая свой бокал и обновляя его вновь, сначала ожидая, что Джисон поможет ему в этом. Хан не был похож на типичного омегу, а ещё так заботился о младшем, что он вечно забывал, что геодезист тоже представитель «слабого пола», и точно не должен соблюдать манеры альф.       – Я думал, что мы поженимся. – Тихо добавляет брюнет, будто сжимаясь от боли в сердце.       – Джини! Ну какой поженитесь?! У него муж и ребёнок! – Светловолосый от возмущения аж сел резко на кресле. – Ты знаешь, что я не люблю эти сопли разводить и говорю все прямо, поэтому хочешь обижайся, хочешь нет, но он бы никогда не ушел из семьи. Там тепло, там привычно, там все замечательно. Муж ждёт дома, где постоянно чисто и готов ужин, а еще с ребенком уроки сделаны и к школе он собран. А ты, ты ведь просто студент, выпускник. Ты бы ничего ему дать не смог, а если бы засел так дома, как он, то себя бы потерял! И твой Чани потом и от тебя бы налево ходил!       Хан подцепил ролл, отправляя его в рот и забрал из трясущихся рук омеги бутылку, чтобы все-таки долить ему вина, которое младший так и не смог обновить, отвлекаясь на монолог друга.       – Вообще-то, его сын старше меня на год, – тихо возразил Хван.       В целом это все на что его хватило, потому что он прекрасно знал, что Джисон прав. Как бы Чан не обещал уйти от мужа, он бы никогда этого не сделал. Да, между Банами давно нет страсти, они спали в разных комнатах, но оставались «образцово-показательной» семьей. Альфа, который обеспечивает семью всем необходимым, омега, который хранит очаг, как на картинке в журнале. Чан не собирался это терять, да и ради чего? Ради молодого сына друга, который и без этого был влюблен в него как кошка?       – Господи! Так его сын еще и старше тебя?! – Хан даже ролл от шока уронил себе на штаны, сразу же поспешно пытаясь убрать его, чтобы не образовалось пятно от соевого соуса. – Так он у тебя совсем конченый извращенец! – сказал Джисон, который сам как-то раз, будучи еще на первом курсе, отсасывал другу своего отца. Впрочем, это никому знать не обязательно.        – Малыш, мы тебе таких папочек еще столько найдем! Вон... – продолжал Джисон, стирая салфеткой следы своей неаккуратности, – твой препод по графике или черчению, не разбираюсь я в этой херне. Короче, – омега отложил салфетки на стол и поднял взгляд на младшего. – Брюнет этот, он же явно слюни на тебя роняет и дрочит по ночам, думая о тебе.       – Я разве не говорил? Чан же там такие истерики устраивал, когда Чонин вернулся из Англии. Мы же с ним в детстве игрались в семью, а тут он приехал, весь такой взрослый, красивый, вспомнил про это. Так ещё и муж Чана, он так и сватал нас с Йени, – немного мстительно рассмеялся Хёнджин. – Я думал Чана тогда инсульт схватит, потому что он все общие сборы, которые на летних каникулах были каждые выходные, между прочим, без литра виски не проводил. Психовал так… – Выдохнул со смехом он и чуть покраснел. – А потом трахал так… будто душу достать хотел.       – О господи боже, избавь меня от этих подробностей, – Джисон засмеялся и допил очередной бокал вина, обновляя и себе и младшему заодно. – А как тебе этот Чонин? Может с ним замутишь? На зло «папочке»?       – Чонин душка, – прижал ладонь к груди Хван, – я бы никогда так с ним не поступил! Он хороший альфа, да и наш флирт был лишь шуткой, – отмахнулся мягко брюнет. – И знаешь что? – омега выпрямил спину и поднял бокал, – не хочу больше никаких папиков! К черту их всех!       Он чуть потерял запал, когда увидел снисходительную улыбку блондина.        – Нет, ну правда! – Хёнджин отпил и встал с кресла, пересаживаясь на подлокотник друга. – Сколько всего я пропустил?! Почти вся студенческая жизнь прошла мимо меня! Вечеринки, грязные танцы, сексуальные эксперименты.       Тут омега, конечно, немного прибедняется. Ведь вечеринки и танцы были в его жизни, правда всегда в «адреналиновом соусе», потому что Чан про это не должен был узнать.       – А особенно сексуальные эксперименты, – Джисон окинул друга слишком говорящим взглядом и сначала шлепнул по бедру, а потом сжал его ягодицу. – Ты очень много упустил, Джини. Думаю, пора наверстывать упущенное.       Джисон поднял ехидный взгляд на омегу, нисколько не стесняясь своих действий. Младший, наверно, уже привык к «приставаниям» Хана и даже внимание особо на это не обращал.        – Предлагаю завалиться к Феликсу. Он устраивает потрясающие вечеринки, которые потом заканчиваются потрясающими экспериментами. – Светловолосый мечтательно прикрыл глаза, вспоминая одну из таких вечеринок.       Хёнджин не дергался, не уходил от смущающих прикосновений, даже наоборот закинул ноги на кресло старшего, повернувшись к нему.       – Феликс, это тот омега, с которым вы прям на крыше… – Хван прикусил губу после очередного глотка. – Пока внизу была вечеринка у бассейна?       – Да, – он улыбнулся. – Ну просто вид был слишком возбуждающий, и я сейчас не о бассейне в свете цветных фонарей.       Хан отставит бокал на стол и взял ноги младшего за икры, вытягивая их на себя. Омега нежно поглаживал ножки Хёнджина, задевая подушечками пальцев чувствительные коленки друга, совершенно забывая о том, что это эрогенная зона, беззаботно продолжая разговор.       – Следующая вечеринка будет как раз завтра, и мы на нее идем. Я лично прослежу, чтобы ты хорошо отдохнул. Я бы еще проследил затем, чтобы из тебя вытрахали все мысли о Чане, но думаю, ты будешь смущаться в таком случае, – старший хихикнул.       – Только не смей оставлять меня там одного! – Хёнджин явно повеселел, от чего точно он не знал, толи от вина, толи от таких будоражащих планов. – Я же буду чувствовать себя там как динозавр в Диснейленде! – Младший слегка выгнулся, когда пальцы блондина огладили внутреннюю часть бедра. – Я даже не знаю... как мне вообще одеться? Чтобы не быть белой вороной. А вдруг я даже никому не понравлюсь? Ты же мне поможешь выбрать наряд?       Хёнджин отставил бокал и уложил ладони на грудь друга, поглаживая и дуя губы, выпрашивая.        – Может ты даже… одолжишь что-то из своего?       – Не оставлю, а то тебя там разорвут и уведут у меня, – Хан облизал губы, входя во вкус и активно поглаживая уже не только колени, но и выше. – Тебе нравится моя одежда? – искренне удивляется старший. – Я думал в твоем стиле это белые рубашки и черные галстуки, затянутые на твоей шее.       Смеется омега, переводя руку дальше на середину бедра, сжимая его и даже тихо рыча от ощущения мягкости Хёнджина.       – Нравится, – выдохнул честно Хван, – ты так красиво сочетаешь такие дерзкие детали и цвета, – он закусил губу. – Я не уверен, что мне пойдет... но я бы так хотел попробовать. Хочу быть таким же красивым, как ты…       – Джини, – Хан удивляется еще больше, дуя щеки и смотря на младшего во все глаза, – ты очень красивый. Самый красивый во всем университете. Чего ты вечно себя недооцениваешь?! – Он шлепнул друга по бедру. – Вставай, я покажу тебе, какой ты красивый.       – Ну я же… – Хван хотел возразить, объясниться, но ему не дали, поэтому пришлось подняться. Брюнет еле успел допить остатки из своего бокала, пока его поторапливал Хан, ударами по ягодицам.       Джисон поставил Хёнджина перед зеркалом в пол, пока сам снимал с себя рубашку с порезами, которые были зашиты изнутри сеткой.       – Прошу простить, – Хан снял халат младшего омеги, но только с его плеч. Он опустился на колени перед Хваном, поправляя его спущенный халат на талии. Не хотелось смущать Хёнджина и совсем его раздевать, поэтому Джисон решил сделать своеобразную юбку из шелкового халата.       Светловолосый надел на младшего свою рубашку, чуть заправил ее в «юбку» и встал позади омеги. Его ладони едва касались плеч младшего, а горячее тело находилось всего в паре сантиметров от тела Хвана. Хан зачесал темные волосы друга назад.        – Боже мой, какой же ты красивый. – Прошептал он у самого ушка брюнета, выдыхая восхищенно. Хан, не стесняясь, пожирал глазами стройные ноги и пухлые бедра под шелковой «юбкой».       Хёнджин смотрел восхищенно в зеркало, но не на себя, а на обнаженные плечи и ключицы друга, которые выглядывали из-за его спины. Джисон был сложен как песочные часы, подтянутая задница, тонкая талия, покатые плечи. Ключицы так красиво разлетались, будто крылья лебедя. Бедро старшего, обтянутое черными джинсами, казалось и стройным, и мощным, рядом с округлой задницей Хёнджина.       – Мне кажется, так лучше, – тихо прошептал Хван, одним движением развязывая пояс халата, позволяя шелковой ткани упасть к ногам.       Джисон на мгновение теряется. Он ожидал чего угодно, но не того, что младший, считай, разденется перед ним. Но теряется Хан всего лишь на мгновение.       – Нет. Лучше так, – Джисон встает вновь перед Хёнджином и, подхватывая его под мягкие бедра, усаживает друга на комод, что стоит позади омеги. Светловолосый садится на колени перед Хёнджином и припадает губами к внутренней стороне широко разведенных бёдер. Брюнету все было прекрасно видно не только перед собой, но и в зеркало, в которое он смотрел, наблюдая как Джисон крепко держит Хёнджина под коленями, не давая свести ноги вместе, как напрягаются его мышцы спины и как сам Хван выгибается от нежных, медленных, но при этом обжигающих поцелуев.       Хван выгнулся и судорожно выдохнул, поднимая испуганные глаза на свое лицо. Румянец, блеск глаз и припухшие от укусов губы. Он казался сам себе сейчас очень сексуальным. Эта мысль напрочь выбила страх, что он может потерять после этого своего друга. Хенджин никогда в серьез к подкатам старшего не относился, но часто фантазировал, что могло бы быть, если бы все же он был серьезен. Он смотрел на партнеров друга, особенно на омег, думая, как он смотрится на их фоне, не слишком ли бледно и незаметно, и чем, в конце концов, они лучше, раз так сильно привлекают Хана.       Брюнет чуть откинулся на стену спиной, не сводя с себя взгляд и следя за тем, чтобы оставаться притягательным, забрасывает одну ступню на плечи Джисона, ведя ей ниже, по лопатке. Его стройные ноги казались ещё длинней на рельефной спине друга, и кровь кипела от контраста смуглого Хана, и собственной бледной кожи. Вино разливалось в груди, обжигая и смешиваясь с тянущим внизу возбуждением.       Джисон, видимо, потерял связь с миром, раз очнулся на том моменте, где он вылизывает член друга сквозь ткань его черных кружевных трусиков, заставляя младшего мокнуть сразу с двух сторон.       Хан не раз и не два залипал на Хёнджина. Он откровенно раздевал омегу взглядом нисколько не смущаясь этого, даже наоборот, скорее показывая свою заинтересованность. «Невинные» касания только разжигали огонь с каждым разом и был лишь вопрос времени, когда Джисон доберется до этих пышных бёдер, что сводили с ума, до тонкой шеи, которую хотелось сжать, лишая младшего кислорода, и до этих блядских губ, в которые хотелось протолкнуть свой член и увидеть закатанные от удовольствия глаза Хёнджина. О да, Джисон достаточно часто фантазировал о друге. С Хёнджином хотелось и нежно, доводя обоих до судорожного оргазма, и жестко, показывая младшему, что Хан может трахать ничуть не хуже какого-то там Бан Чана.       Джисон встает, чтобы дернуть омегу на себя и снять с него мешающее белье. Хан заставляет Хёнджина держать себя под коленями, чтобы самому добраться до мокрой дырочки. Джисон вновь опускается на колени и сегодня он готов так стоять перед Хёнджином хоть целый вечер, и он будет это делать. Будет целовать, вылизывать, ублажать, обращаться как с божеством, потому что Хёнджин и был таковым на самом деле. Хан жадно припадает губами к промежности. Он рычит, вылизывая омегу. Старший весь испачкался в сладкой смазке друга, но ему абсолютно плевать. Хан просто не мог насытиться омегой.       Хёнджин давно забыл о зеркале, о Чане, а ещё собственное имя. Просто не верилось, что друг омега владел языком лучше, чем все альфы, которые у него были до. Он в слух благодарил алкоголь, сладко постанывая, за то, что до сих пор ещё держится и не кончает. А может и кончает, очень сложно понять, что происходит, потому что уже несколько раз Хан делал что-то такое, что пускало электрический ток до самой головки младшего, заставляя его всего дрожать и извиваться.       – Стой, стой, стой, – Хван стенал, пока пачкал свой живот и рубашку Джисона своей спермой, сжимая волосы блондина. Он почти давится воздухом, встречаясь сначала с диким взглядом Хана, который своими губами собирал белесые пятна с его живота, а затем вновь смотря в зеркало, которое его будто осудило за все, что тут происходит.       – Подожди. – Брюнет чуть уворачивается от поцелуя, но не потому, что омега перед этим слизал его сперму, и не потому, что он жалеет о том, что произошло, а потому что ему срочно хотелось исправить свою оплошность. Хёнджин с омегой никогда не был и сейчас чувствовал себя неумелым девственником. И это его сковывало. Хотелось увидеть, что Джисону тоже очень хорошо, показать ему, что в нем есть не только милое лицо, и что с ним не хуже, чем с теми, с кем старший спал до этого.       Хван толкает Джисона к комоду, меняясь с ним местами, чтобы тот тоже смог насладиться видом, и оседает на пушистый ковер коленями, ведя языком по торсу. Он поднимает глаза на блондина, пока кончик его языка проникает под кромку джинс. Он также не сводит глаз, пока зубами прихватывает собачку и стягивает ее вниз, а затем одним языком расправляется с пуговицей. Хёнджин прижимается плотно к лобку, скрытому за бельем старшего, вдыхая шумно запах омеги, ощущая себя в хвойном лесу, и стягивает джинсы до колена одним рывком.       У Джисона крепко стоял, это льстило. Брюнет провел языком от основания до самого конца по ткани белья, и зубами подхватил кромку, стягивая трусики с головки, чтобы вылизать ее как мороженное. Ладони Хвана все это время ненавязчиво то поглаживали яички, то ласкали ягодицы, и в итоге опустились на крепкий торс с виднеющимися кубиками, слегка царапая их, пока хозяин рук заглатывает член.       Джисон не удерживается от стона, чувствуя головкой узкое горло младшего. Омега выгибается и облизывает и без того влажные от слюны губы. Хан в моменты, когда оказывался снизу, менялся моментально. Он становился слишком чувствительным, плавным в своих движениях и тек чересчур обильно, совершенно не стесняясь этого. Он пальцами впивается в край комода, смотря в зеркало, наблюдая с удовольствием за тем, как младший свободно принимал его член в себя, увеличивая темп и почти не отстраняясь, долбил себя в горло.       – Малыш… – Непривычно высокий голос омеги перерос в сладкий стон. Хёнджин был невозможным. Ну не мог обычный человек выглядеть как с картины. Не мог обычный человек сочетать в себе ангельскую внешность, которая в момент могла принимать обличие самого дьявола. Не мог обычный человек творить такое своим языком и губами. Хёнджин вылизывал, обсасывал, погружал член в самое горло, откровенно наслаждался своими действиями, поглядывая темными глазами на старшего и наслаждаясь тем, насколько Хан был разбит глубоким минетом и нежными поглаживаниями. Светловолосый чуть привстает с комода, давая младшему стянуть с себя мешающую одежду, но сразу же об этом жалеет, когда младший покрывает поцелуями мягкие бедра, поднимаясь выше, лаская языком яички и еще выше к тазовым косточкам. Хёнджин, хоть и не был никогда с омегой, но это не помешало ему провести пальцами по мокрой промежности Хана, вырывая несдержанный вздох. Младший невинно смотрит в глаза, когда ведет языком по своим пальцам, пробуя омегу на вкус. Хёнджин прекрасно знал, как на альф действует его взгляд. Скромный, милый, и даже немного испуганный невинный омега, который вел себя как шлюха, и будто даже и не догадывался об этом. Да, альфы теряли от этого голову. Но младший был не уверен, сработает ли это на Джисоне. Он скидывает с плеч рубашку старшего и выпячивает задницу, чтобы в зеркале блондину открылся вид на обнаженную спину и круглые ягодицы, собрав с дырочки Хана побольше смазки, нанес ее на его головку, и закатил глаза с протяжным мычанием, слизывая ее кончиком языка только с уретры, чувствуя как смазка смешивается с предэкулятом старшего. Он прогибается в спине сильней, так, что Хан в зеркале видит розовый растянутый вход, заводит ладонь назад и собирает свой вкус, смешивая его на головке со вкусом Джисона, прежде чем снова взять в рот до основания.       Хан рычит. Хотелось до ужаса войти в это дырочку. Ощутить членом, какой омега мокрый и податливый. Натягивать его грубо на себя, заставляя выгибаться. Джисону очень нравились нежные мальчики, которых можно было жестко трахать, пока эти самые нежные мальчики ловили судорожный оргазм. Светловолосый хватает младшего за волосы. Он начинает грубо опускать его на себя, поддаваясь сам бёдрами к омеге, вколачиваясь в его горло. Хёнджин сглатывал, зажимая головку старшего. Хан не выдерживает стимуляции. Он не альфа, который физически выносливее. Омега кончает и прижимает при этом младшего к себе, не давая отстраниться, пока изливался глубоко в его горло.       Хван не возражает, старается сглатывать постепенно, слегка стимулируя головку, и потирая язычком ствол. Губы омеги расслаблены, и от этого сперма старшего стекает по уголкам. Хёнджин снова возбужден. Так сильно хочется прикоснуться к себе, но по привычке он этого не делает. Он очень послушный мальчик. Брюнет облизывается, разжимает пальцы на бедрах Хана, и начинает покрывать их ленивыми легкими поцелуями, чтобы расслабить, дать блондину время восстановиться.       Джисон внимательно смотрит за всем, что делает Хёнджин. Он слегка подрагивает всем телом и еще ярче чувствует прикосновения к своим бедрам, даже тихо поскуливая от удовольствия. Но как только Хан приходит в себя, он притягивает Хёнджина для жаркого поцелуя.       Они оказываются в комнате младшего снеся по дороге чуть ли не все, что им мешалось. Джисон не мог отойти и на сантиметр от Хёнджина, зацеловывая и трогая его во всех местах. Хан отвешивает звонкий шлепок по заднице омеги и пока младший подтягивается на постели выше, Джисон тянется в тумбочке, где омега хранил игрушки. Старший нашел их случайно, перепутав тумбочки, когда искал таблетки от головной боли, которые попросил Хван. В тот момент хотелось пошутить, что он нашел что-то лучше таблеток, но не хотелось смущать омегу. Зато сейчас его внезапная находка была очень кстати. Джисон проводит языком по вибратору, смотря в испуганные глаза Хёнджина.       – Я просто подглядывал за тобой. Видел откуда ты достаешь их, но самое вкусное, как пользуешься. – Конечно Хан наврал, но непонимающее и испуганное личико младшего омеги сводило с ума.       Джисон шлепает Хёнджина, заставляя раздвинуть колени шире и прогнуться в пояснице, раскрываясь перед ним больше. Хан вылизывает промежность, одновременно с этим приставляя к дырочке пульсирующий вибратор, не переставая ласкать языком промежность, задевая при этом игрушку.       – Боже, – сладко стонет младший.       Игрушки всегда были лишь для него одного. Его альфа не всегда мог быть с ним во время течки, да и молодой организм требовал ласки чаще, и тяжело переживал, когда Чан уезжал в командировки или был занят дома, болеющим мужем. Хван даже приблизительно не понимал как приятно, когда с ним играет кто-то, а не он сам. Его дырочка пульсирует, выдавая больше смазки, будто выпрашивая член, пока ее хозяин растекался по кровати, изнывая от желания.       Джисон убирает игрушку, но только чтобы толкнуться языком в Хёнджина. Младший был расслаблен и тёк так хорошо, что вместе с языком в него вошло еще и два пальца, чего Хван заметил далеко не сразу. Хан чередовал язык с пальцами, то высовывая, то вводя обратно по очереди и вместе. Младший омега был до безумия сладким. Джисон не помнил, чтобы ему так сильно нравился хоть кто-нибудь. Да, безусловно, он получал удовольствие от близости с другими, но, чтобы так сильно желать, так хотеть пробовать всего, такое у него точно впервые. Светловолосый заменяет свои пальцы и язык на игрушку, вводя ее медленно, но до упора. Он меняет режим на активную вибрацию волнами и начинает медленно водить ей, чтобы омега прочувствовал вибрацию каждой своей клеточкой.       – Джисон! – Жалобно застонал Хван, открывая рот, жадно хватая воздух. Его всего выгнуло, и он упал грудью на постель, пока его мягкая задница задралась как можно выше. Его бедра задрожали, слегка разъезжаясь. – Я не смогу продержаться так долго! Я хочу тебя в себе, боже!       – Неужели тебе не нравится кончать от меня раз за разом? – Омега усмехнулся. – Попрошу у Феликса очень вкусные витаминки, после них ты будешь просить еще и еще, только чтобы кончить очередной раз.       Светловолосый рычит и заменяет работающий вибратор на свой твердый орган, входя по самое основание и для убедительности, толкаясь еще, пытаясь войти как можно глубже.       – Ммм, малыш, – Хан закатывает глаза, медленно покачивая бёдрами, «пробуя» какой Хёнджин узкий и горячий внутри. – Ты бесподобен. – Он крепко держит младшего за бедра, начиная плавные движения.       – Детка, ещё, пожалуйста, – слышится глухо со стороны изголовья, пока брюнет пытался схватиться за него и чуть приподняться, чтобы двигаться в ответ, насаживаясь на очень твердый ствол. Он называл Джисона «деткой» в самые радостные моменты, когда тот дарил подарки, или радовал неожиданной встречей, когда приносил кофе ему на первой паре, и когда вновь выручал младшего. И сейчас «детка» звучало с такой же благодарностью, как и всегда.       Старший ладони переводит на тонкую талию, сжимая. Как же хотелось младшего сломать. Для Джисона не свойственна жестокость, но Хван вызывал просто необъяснимо сильные чувства и желания, которые выражались в животном желании обладать. Хан сразу же срывается на активные, глубокие толчки, не желая больше мучить ни себя, ни Хёнджина. Стоны младшего, его плавные изгибы, просящий голос, Джисон даже близко не мог представить, что будет так хорошо. Хёнджин дурманил своим пьянящим запахом вина. Обычно он пах терпко и пряно, но сейчас был пряно-сладким, пробуждая самую настоящую жажду у старшего. Светловолосый водил ладонями по нежным изгибам спины омеги, пока Хван сам активно поддавался бёдрами, вызывая своими действиями громкие шлепки тел друг о друга.       Они оба уже подходили к пику, как Хёнджин резко подался вперед, соскакивая с твердой плоти. Хан зарычал и дернул на себя, но брюнет уже успел повернуться к нему лицом.       – Сейчас, сейчас, – Хван дрожащими ладонями погладил гладкие щечки старшего, целуя губы. – Просто позволь мне сесть на тебя, я так хочу, пожалуйста.       Джисон падает спиной на кровать и дергает младшего на себя, чтобы поскорей оказаться в нем. Хёнджин подстраивается, насаживается, упирается ладонями в тонкую талию блондина и начинает скакать, умирая от удовольствия. Джисон глаз от младшего омеги отвести не мог. Какой же он был безумно горяч. Как насаживался плавно, не сбиваясь с темпа и не делая резких лишних движений. Как стонал сладко. Как облизывал свои блядские губы. Хан придерживал за пухлые бедра, сжимая их пальцами и рыча, срываясь на стон удовольствия. Старший ладонью ведет по бедру вверх, обхватывая член Хёнджина, от чего младший глаза закатывает и кончает почти сразу же, не успевает Хан и пару раз провести по истекающему смазкой твердому члену. Светловолосый кончает следом, не выходя из Хёнджина. Младший от яркого оргазма сжимал старшего в себе, создавая дополнительную стимуляцию, чего хватило сполна.       Брюнет падает сверху, не желая, чтобы Хан покидал его тело. Он покрывает грудь легкими поцелуями, поглаживая плечи и ластясь носиком к шее. Хёнджин всегда был очень нежным и нуждающимся после секса, но сейчас, возможно, потому что Джисон тоже был омегой, которому он бесконечно доверял, этой нужды стало ещё больше. А возможно Хван боялся, что блондин теперь уйдёт, и они никогда больше не подарят друг другу искренние объятия.       Джисон со второй попытки укрыл их пледом, а скорее просто накинул, чем вызвал смех и у себя, и у младшего. Омега обнимает Хвана, сам к нему ластится, и они случайно ударяются друг о друга, когда Хан поворачивает голову к Хёнджину, а брюнет чуть приподнимается. Младший смотрит слегка испугано в глаза напротив и будто ожидая чего-то, но в ответ получает лишь осторожный поцелуй в щечку, а затем и нежный в губы.       – Нам надо в душ, а потом обратно в гостиную, – Хан шепчет, лаская губами щечку омеги. – Я проголодался очень, – честно признается Джисон, но сразу же потом замолкает.       Он, по началу, не решается задать вопрос, но понимает, что это надо сделать.       – Малыш, ты как себя чувствуешь?       – Меня трахнул мой лучший друг, и теперь он заявляет, что голоден, хотя я сам так голоден, что сомневаюсь, что тех роллов хватит на нас обоих. –Пытается отшутиться Хван, но в итоге прячет взгляд, усаживаясь на постели. – А ещё, я не хочу тебя терять.       – Ну… – Хан садится следом, – скажи, что ты хотя бы не жалеешь и тебе, ну, хоть немного, но понравилось. – Светловолосый прикусывает губу. –И может тогда не потеряешь, – он сам отшучивается и улыбается нежно, смотря на омегу. – Послушай, Джини, я правда тебя хотел. Это не алкоголь или обстоятельство, по крайней мере у меня, это мое желание. Но что касается тебя? Ты не разу не был с омегой. И вдруг тебе потом будет противно на меня смотреть? С моей стороны, можешь не переживать. Ты меня не потеряешь. Я никогда не отвернусь от тебя и мое отношение к тебе не изменится. Мне было очень хорошо с тобой, я бы даже хотел это повторить.       – Боже, ты думаешь, что я так пьян? – Испугался младший. – Ты же знаешь, в каком бы состоянии я не был, я никогда не теряю контроль за своей задницей! Как мне может быть противно, если я с таким удовольствием облизывал всего тебя, Джисон? Возможно, я бы никогда не попробовал этого с омегой, если не с тобой, понимаешь?       – Нет, конечно, нет! Я не думаю, что ты пьян! Я прекрасно знаю какой ты, когда пьяный и ты сейчас трезвее всех трезвых. Но я говорю совершенно о другом. Малыш, чуточка алкоголя, расстройство после расставания с твоим любимым, есть много факторов, почему ты мог согласиться на это, но это не значит, что я в тебе не уверен, это значит лишь то, что я волнуюсь о тебе. Я бы не хотел, чтобы тебе было больно, чтобы ты чувствовал себя не правильным, понимаешь? Малыш, – Хан притянул к себе младшего, чтобы обнять его, – тогда, идем заказывать еще роллы и смотреть твои любимые фильмы про любовь?       – Нет, – улыбается Хенджин, – мы идем заказывать ещё роллы, смотреть фильмы про любовь, а потом до утра заниматься этой самой любовью.       Младший тянется и касается нежно губ блондина, будто впервые.        ***       Чан чуть ослабляет свой галстук раздраженно и подхватывает огромный букет красных роз с заднего сидения своего Rolls Royce, проверяя бархатную коробочку в кармане. Он понимал, что после последней ссоры, омега за один пышный букет в объятия не кинется, а значит надо что-то действительно головокружительное. Конечно, жениться он не собирался, по крайней мере точно не сейчас, и не в ближайшем будущем. Но предложение могло вскружить голову Хвану на месяцы, а если повезет и на пару лет, а уж потом Бан что-нибудь придумает.       Он открывает дверь квартиры своим ключом. Хёнджин не давал альфе свои ключи. Эту квартиру Бан купил ему сам, и без спроса оставил себе доступ, хотя омега был и не против.       – Котенок, – тихо зовёт он любовника, скидывая кожаные туфли, – сладенький, – он говорил тихо, продвигаясь по коридору.       Бутылки из-под вина, упаковки от пиццы и роллов в коридоре. Омега явно запивал горе, поэтому в квартире царила сонная атмосфера, не смотря на первый час дня. Но эта тишина разбивается оглушительно громким сладким стоном.       Альфа сначала побелел, а затем покраснел от злости, но быстро отбросив ужасные мысли, двинулся к комнате. Его мальчик верный и нежный, а за развлечениями с игрушками Чан не раз его заставал. Секс после этого, к слову, был чудесный, так что в комнату Бан залетал уже настроенный на быстрое примирение, но остановился в дверях, забывая, как дышать. Перед глазами даже начало темнеть от ярости.       Хан наклоняется, чтобы оставить поцелуй на припухших губах друга и вновь выпрямляется. Он забрасывает ноги младшего на свои плечи, слегка приподнимая его бедра и вдалбливаясь теперь под другим углом, вырывая из омеги несдержанные и громкие стоны. Джисон языком проводит по выступающим косточкам на ноге, прикусывая легонько изгиб стопы, от чего Хёнджин громко вскрикивает и начинает дрожать всем телом, сжимаясь от подступающего оргазма.       Букет мягко падает на пол, но это остаётся незамеченным от продолжительного счастливого стона бурно кончающего Хёнджина. Его, Чанова, блять, Хёнджина.       Догадаться, что Чан решит прийти и извиниться, было не сложно. Хан знал таких как он наизусть, поэтому ничуть не удивился и не испугался, когда столкнулся взглядом с альфой, стоящим в дверях. Старший омега не переставал при этом плавно двигаться в младшем. Хёнджин весь сжимался от оргазма, хватаясь за простыни. Он был таким разбитым и нежным в этот момент. Джисону понадобилось прервать зрительный контакт с незваным гостем. Отвлекаться от младшего омеги не хотелось, а по ощущениям, вообще было смертным грехом. Хан делает еще пару толчков, смотря на животик Хвана, который был весь в сперме, поднимая взгляд выше, чтобы заглянуть в темные, затуманенные удовольствием глаза. Хан толкается глубже и кончает, рыча, возвращая взгляд Бан Чану и показательно закатывая глаза, показывая, как же ему хорошо и давая понять, что Чану теперь остаётся только мечтать и вспоминать.