|ʙ ʍᥙρᥱ ᴛᥲκ ʍн᧐ᴦ᧐ ᧘юдᥱᥔ, ᴛᥲκ ʍн᧐ᴦ᧐ ᥴᥱρдᥱц,|
— Почему… Почему ты пришёл? В парке так тихо. В парке так пусто. И едва заметное фонарей свечение лишь за Тэхёна и цеплялось. Чонгук же от света подальше был. — Потому что ты меня позвал? — Тэхён улыбается. В его глазах, как и всегда, смешинок зарево. Оно такое тёплое, такое привычное, такое… родное. Чон замечает, что тот сегодня без велика. В той самой куртке, что и в университет ходит. В тех самых джинсах, на несколько размеров которые больше. Они ещё и постоянно во время бега прямо до бёдер сползают. Жуть неудобно, но ткань слишком уж мягкая — невозможно сопротивляться. Тэхён такой обычный. Привычный. В оттенках вечера теплого, что на пальцев кончиках мгновениями медленными плавится. Чонгук ощущает, как у него внутри ломается что-то. Какой-то механизм сложный, что за логику отвечает. Он смотрит на Кима. Он просто смотрит. И как же Тэхёна Чону обнять хочется. К своей грудной клетке прижать, чтобы тот его сердца стук услышал, и молчать. Дышать. Глотать воздух холодный, что уже не осенний, черт возьми, а Ким всё равно не задумался даже одеться потеплее. А если заболеет? Чонгуку нельзя. Нельзя думать о Тэхёне, нельзя о нем волноваться, нельзя к нему привязываться. — Ты такой тупица, — слова. Он их произносит. Не выдерживает. Цепляется пальцами за тьму, прячась от тепла глаз любимых, и злится. — Глупый, глупый, глупый… Я… О чем ты только…?! Тэхён к Чону ближе шагает. Фонарь уличный несколько раз мигает. И почти гаснет. Почти. — Всё в порядке, — Чонгук в Тэхёна руках рюкзак замечает. Такой же яркий, как и куртка, как и джинсы, как и Кима улыбка. — ты забыл? У меня есть перцовый баллончик! И вытягивает его. С гордостью показывает. Как ребёнок. Внимательно рассматривает и содержание читает. Хмурится — сосредоточен настолько. А Чонгук коснуться хочет. К уголкам губ этих драгоценных своими. Вдохнуть глубже аромат этот сладкий. Прижаться носом к Тэхёна щеке. Забыться. И забыть. —Да никто не посмеет на меня напасть, — а тот всё продолжает. Так уверенно вещает. Радостно смеется, будто и правда не понимает. Не знает, какие опасности в себе ночь таит. — когда у меня такое оружие, слышишь? Так что не бойся, Гу, я еще и тебя защи… Глупый человек. Какой же глупый человек. — Ты идиот? — но Чон не может. Не может быть так далеко от своей радости. Не замечает, как бабочкой к свету плывёт. Как рядом с фонарём уже не один Ким. Как ладонь его ледяная в Тэхёна руках согревается. — По первому моему же зову пришёл? Ты хоть немного подумал о своей безопасности? О том, что могло случиться, если бы… Тэхён его обнимает. К себе прижимает. И в лоб целует, как мать своё дитё непослушное. Чонгуку эта ассоциация не нравится. Он от себя тепло это оттолкнуть хочет. Сбежать. Спрятаться. Лишь бы не чувствовать. Не ощущать. К тёплым устам прикоснуться своими жаждет внутри всё. А сердце стучит, стучит, стучит. В парке так тихо. В парке так пусто. И едва заметное фонарей свечение лишь за Тэхёна и Чонгука и цеплялось. Как хорошо, думает Чон, позволяя себе отдохнуть в Кима объятьях, что территория парка находится рядом с Филиалом CCG. Что единственного гуля он только в нескольких кварталах от них ощущает. Что в кофейне сегодня у него наконец выходной полноценный. Что, хоть и в последний раз ел месяца три назад, но этот чёртов всепоглощающий голод едва заметный. Ведь Чонгука ломка по Тэхёну, которую никогда ему не утолить, нᥲʍн᧐ᴦ᧐ хуже. Сожрать? Поцеловать? Укусить? Обнять? Насладиться вкусом великолепной плоти? За ручки подержаться? Рассказать мерзкую правду? Или в любви признаться? Как же хорошо, черт возьми, что его драгоценный человек ничего не знает. Но Тэхён. Он… он ɜнᴀᴇᴛ.|ᴛᥲκ ᥰ᧐чᥱʍу жᥱ ʍ᧐ᥱ, ᴦ᧘уᥰ᧐ᥱ ᥙ ᴛρуᥴ᧘ᥙʙ᧐ᥱ, — ᧘ᥙɯь ρяд᧐ʍ ᥴ ᴛ᧐δ᧐ю ᥴᴛучᥙᴛ?|