Битое стекло

***

— мы с родителями переезжаем. — что? но почему? — ну, знаешь, меня не было дома несколько месяцев… – попытка сказать с натянутой улыбкой. Ответный взгляд непонимания и краткое: — и? — они узнали, что я был все время с вами. и им это не понравилось. Юноша смотрит сверху вниз прямо в глаза и слышит подрагивающий голос. — и… они считают, что ты плохо влияешь на меня. таким образом они хотят, чтобы я больше никогда с тобой не пересекся. Молчание. Долгое и такое отвратительно давящее, ведь невозможно подобрать нужных слов. Оно обрывается совсем тихим: — Джотаро, нам нужно расстаться.

***

День отъезда. Нориаки сбегает из дома в ночь, чтобы попрощаться с ним. После предложения о расставании он все равно не может так это оставить. Не после того, что они пережили. Ноги сами ведут до таких знакомых ворот, он бежит что есть сил, до жжения в глотке и до болящего бока, но не замедляется ни на секунду. — Какёин? Вместо ответа парень, тяжело дыша после бега, налетает на высокого юношу и сжимает в таких крепких объятиях, на которые только был способен. Куджо не выглядел сонным или только проснувшимся. После такой новости он не мог сомкнуть глаз, как бы не старался. Большие руки сжимают Нориаки в ответ. И Куджо сдерживает себя, чтобы не сдавить чужое тело в своих объятиях и не переломать тому случайно пару костей от желания никуда того не отпускать. Он чувствовал, как чужое сердце будто норовит выпрыгнуть из клетки ребер и ему стало вдвойне хуже, так как понял, что Нориаки бежал к нему, несмотря ни на что. Для чего сейчас это? Завтра ведь мальчики будут всеми силами стараться выкинуть друг друга из головы, уже завтра они расстанутся навсегда. Прощание сейчас только обострит чувство утраты завтра. В грудной клетке обоих сейчас буря эмоций, которые становится тяжело сдержать внутри. Джотаро отстраняется, затем под непонимающий взгляд тянет Какёина за собой за руку. Практически бесшумно они пересекают сад, резко открываются седзи в комнату Джотаро, пропуская обоих в нее. Куджо чуть ли не впечатывает Нориаки в стену, жадно целуя. Его руки диким вихрем блуждают по чужому телу, запоминая и так выученное все наизусть. Плевать, у них есть несколько десятков минут. Завтра - это завтра. Сейчас - сейчас. Какёин не успевает дышать, с таким напором на него налетел парень. Кое-как он дотягивается рукой до тонких дверей, закрывая. Нориаки вцепляется в волосы на темном кудрявом затылке, притягивая еще ближе к себе и ни в коем случае не давая отстраниться, а свободной рукой хватается за футболку на груди парня, притягивая к себе. Куджо гортанно рыкнул на это, разрывая поцелуй, резко опускаясь и подхватывая легкое тело под бедра, все также прислоняя к стене. Ноги Нориаки обхватывают чужую талию, руки беспорядочно хватаются за плечи. Неизвестно, кто первый потянулся к другому, уже через мгновение они снова сминали губы друг друга. Поцелуй до невозможности дикий, мокрый и до неприличия жадный. Тяжелое прерывистое дыхание обоих заполонило все пространство. Бесцеремонно Куджо вторгается языком в чужой рот, и Какёин сдерживает себя, чтобы не застонать прямо в поцелуй. Колено Джотаро упирается в стену между бедер Нориаки. Становится очень жарко. Поцелуи Джотаро сейчас можно сравнить с вихрем - такие же беспорядочные. Он целует Какёина до звезд перед закрытыми глазами, Нориаки не сдерживается и томно коротко стонет. Куджо резким движением вновь подкидывает парня на себе под бедра и несет в сторону кровати, параллельно зацеловывая вишневые губы практически до крови. Сбрасывает его на нее спиной, нависая сверху, чувствуя на себе чужие сжатые кулаки, которые тянули за футболку. Какёин все также обхватывал ногами чужой торс, успевая отвечать на все дикие жадные поцелуи с привкусом табака. Он чувствовал, как тело над ним напряжено, чувствовал своими руками, как перекатываются крепкие мышцы, чувствовал, что прекращает себя контролировать. По привычке Куджо разрывает поцелуй лихорадочно переходя на чужую шею, но не было той самой нежности, была лишь буря укусов. У Нориаки сладко тянет внизу живота, его спина прогибается на встречу к телу сверху, подставляя шею для до одури приятных ощущений, а затем из алых губ вылетает сдавленный тихий протяжный стон. Джотаро вновь издает рык, когда колено Какёина упирается в его пах. Он безумно хочет его, но сейчас… будто не тот момент. Последняя встреча и последняя искра между ними. И это будет потрачено на простую физическую близость? «Блядство.» Нориаки, глотая воздух и зажмуривая глаза, вновь прогибается. Ему хотелось больше, ближе, жарче и неприличнее. Лентами собственного стэнда он обхватывает напряженные руки и торс Джотаро. Тот замедлился на секунду, отрываясь от чужих ключиц, а затем слабо отстраняется, пытаясь отдышаться и успокоить пульс. Его взгляд мутный, темный, упирается прямо в глаза Нориаки. Волосы того хаотично рассыпались на подушке, контрастно выделяясь на белом фоне, грудная клетка рвано часто вздымается, шея усыпана свежими следами и укусами, руки и колени крупно подрагивают. Нориаки все также слабо продолжает удерживать Джотаро зелеными изумрудными лентами, смотря на него из-под полуприкрытых век, чуть повернув голову в бок. Знали бы они, что одновременно подумали о том, насколько прекрасного человека они видят перед собой. Но Куджо более не предпринимал никаких действий для перехода за черту, лишь продолжая глядеть в глаза Какёина, все еще нависая, опираясь одной рукой над чужой головой. Его ладонь потянулась к лицу, сначала обхватывая его и проводя невесомо пальцами по шрамикам на глазах, потом касаясь щеки, перебралась на подбородок, оглаживая большим пальцем контур опухших мягких губ, а затем легко оттягивая нижнюю. Сейчас Джотаро выглядел словно затишье. От прежней страсти и дикости осталось только воспоминание. После паузы и гляделок в глубокие глаза друг друга, он выдыхает прямо в губы: — мне тебя не забыть. И смотрит с невыносимой грустью. Какёин приоткрывает рот и кривит брови, не в силах подобрать слов. Ему не хочется оставлять его. Его рука в ответ тянется к лицу напротив, касаясь щеки, как часто он любил это делать. Это их последняя встреча. У Какёина словно что-то в который раз обломалось внутри. Он пробирается пальцами до чужого затылка, поглаживая большим пальцем скулу, и слегка почесывая где-то за чужим ухом. Джотаро ластится к приятным ощущениям, словно пес, продолжая верно смотреть в глаза, тоже как всегда это делал. Вдруг их прерывает звук будильника на наручных часах Нориаки - время вышло. Куджо нехотя отстраняется и выпускает парня. В тишине доходят до ворот. — я провожу тебя? — не стоит. Какёин оборачивается и смотрит на парня, что потупил взгляд в пол. Тянется за его рукой, переплетая пальцы. Подсознательно оттягивает неизбежное, но будто верит в то, что Куджо не отпустит его и не придется уходить. Джотаро срывается и вновь обнимает юношу. В последний раз. Крепко и тепло. Близко и долго. — мне пора. – слышится где-то приглушенно в районе плеча. Но все равно не высвобождается от объятий, лишь сильнее сжимая чужую футболку и сильнее прижимаясь. Тяжелый вздох. Отстраняется уже сам Джотаро. Держит чужое запястье, совсем легко, поглаживая большим пальцем костяшки. Нориаки лишь со влагой на фиолетовых глазах продолжает стоять как вкопанный, не в силах выдернуть руку, глядя в глаза напротив, которые сейчас напоминали ему битое синее стекло. Битое стекло, именно так. Ведь Нориаки уже представляет, как будет вспоминать их и как они будут резать его сердце на маленькие кусочки. У Нориаки рвутся чувства из груди, хочется разорвать себе глотку из-за этого ощущения. Он не может сказать это вслух, чтобы не усугубить ситуацию для них обоих. Вместо тех самых слов он лишь сдавленно шепчет: — береги себя. Глаза Какёина бегают по лицу напротив, пытаясь запомнить. — и ты себя, – тихим голосом произносит Джотаро, – прощай. – добавляет он совсем шепотом. Куджо спустя несколько минут так и продолжает смотреть на отдаляющуюся фигуру парня, что быстро бежит в другую сторону, ни разу не оглянувшись.

***

«Объявляется посадка на рейс 1008 “Japan Airlines“ до Лос-Анджелеса. Просим подойти пассажиров к стойке регистрации номер 7.» — мы точно все взяли? — да. Какёин, ничего не забыл? В ответ лишь слабый кивок головой. После чего родители и их сын отправляются в новую страну. В новый дом. В новую жизнь. После взлета Нориаки упер пустой взгляд в окно, последний раз смотря на землю с высока, где вырос и где нашел своих друзей, цепляя в уши наушники и делая звук погромче, лишь бы не слышать разговоры отца и матери. Они то считают, что это пойдет только на пользу юноше, но они понятия не имеют, что лишили его самого дорогого. Они собственноручно отобрали у него и друзей, и счастливую жизнь, и единственного понимающего человека. Какёин уверен, что более у него никогда не будет чего-то и близко похожего. Вспоминает фразу Джотаро, которую тот сказал ему ночью. Сильнее отворачивается к иллюминатору, подпирая щеку своей рукой. Чувствует, как бегут слезинки одна за другой, а в горле встает отвратительный ком. Не хочет он уезжать. Покидать родной дом и страну. Бросать Джотаро. Бросать все и начинать с чистого листа, словно ничего до этого не было. Нориаки более чем устраивало то, что творилось в его жизни. Так почему же старшие решили, что так для него только лучше? С каких пор они его якобы понимают? Почему сейчас у него в душе буря из негативных эмоций? Впрочем, Нориаки даже не хочется думать про это. Сейчас, находясь в воздухе, ничего нельзя изменить. Парень прикрывает глаза и тяжело вздыхает. Он не может принять тот факт, что с ДжоДжо они вряд ли встретятся когда-нибудь. Ему придется его отпустить. И мысленно произносит: «Я тебя тоже не забуду. Меня больше нет и не будет.»

***

Прошло два года. Какёин поступил в местный университет. Его мало волновало то, что будет дальше, он решил жить настоящим моментом. Конечно, не превращая это в разгульничество, все в рамках приличия. Жизнь приучила к этому - ничто не вечно. Поэтому решил сменить свой привычный распорядок, переучиваясь на лад «спонтанные идеи - лучшие». Первое время адаптироваться к новому месту и к новым устоям было действительно сложно. Но, пересилив себя, хоть и сохраняя личные границы, он смог вполне спокойно и влиться в новый шустрый темп жизни, и найти парочку неплохих знакомых из университета, и даже преуспевал по учебе. Жил размеренной жизнью как и раньше, но просто чуть иначе. И на самом деле он благодарил себя из прошлого, который осмелился отправиться в то путешествие. Ведь после тех событий он действительно приобрел уверенность в себе, благодаря чему сейчас он стал более социально-адаптируемым. Если до вступления на тропу крестоносцев юноша был крайне замкнут в себе, то после тех роковых дней у него будто открылось второе дыхание. Сейчас есть только Какёин и такой большой шумный город. Но он никогда не сможет забыть или откинуть воспоминания о родном крае. Все же, как он подметил для себя, нынешний человейник не очень подходит ему. Каждый раз после университета он забегал в одно кафе, где было особенно уютно. Часто он проводил время там сам с собой, но иногда к нему присоединялись знакомые из университета, и они небольшой компанией засиживались там на долгие часы. Отчего-то именно это место казалось ему неким укрытием от суеты. И каждый раз он выбирал место у окна, проводя там время за чашкой латте с вишневым пирожком, смотря на несущихся и торопящихся куда-то людей и частенько тяжело вздыхал, мечтая оказаться в Японии хотя бы на пару дней, чтобы отдохнуть. Но Нориаки все равно собственноручно рвал со своим прошлым, первое, что он сделал - купил новый мобильный и сменил номер. Второе - выкинул фотографию со своими друзьями. Но руки долгое время дрожали, а сердце ныло, не в силах распрощаться с ней. Каждый раз, глядя на фото со старыми друзьями из пустыни, на губах натягивалась грустная улыбка, а из глаз неудержимо проливались слезы. По итогу он понял, что плохо калечить себя еще и этим, поэтому в один особенно приятный вечер, когда на небе разливался невероятной красоты закат, стоя у себя в доме на балкончике, он поднес край бумаги к зажигалке, и воспоминания о том дне разлетелись по ветру пеплом. И даже в тот момент он не мог сдержать рвущиеся чувства, и стоял еще долго-долго, даже когда взошла Луна, глядя вдаль, постоянно вздрагивая и вытирая тканью толстовки выступающие слезы, закусывая губу. Впрочем, после этого он и правда смог вздохнуть полной грудью, устремляясь в новый день, где прошлое не маячило перед глазами и не приносило невыносимой боли от утраты. Но он бы соврал, если сказал, что не скучает.

***

Спустя пять лет Какёин закончил университет с отличием и устроился, как ни странно, в Фонд Спидвагона. Нориаки, копаясь в Интернете, случайно наткнулся на информацию, что оказывается филиалы и отделы Фонда разбросаны по всему миру. Его сначала удерживала мысль из прошлого, но Нориаки, собравшись с духом, начал рыть еще глубже. Конечно, не без усилий, но он нашел контактное лицо. Его досье и дело давно пылились в архиве, так как после происшествия в Каире заводили данные на всех действующих лиц, включая, следовательно, Нориаки. Без лишних вопросов и проблем его приняли в Фонд, но перед Какёином был выбор: благодаря наличию стэнда объездить весь мир, собирая информацию про всех владельцев стэндов в принципе, либо же остаться в США в локальном отделе и тоже собирать и сортировать информацию конкретно по стране. Нориаки выбрал второй вариант, так как условия были для него намного респектабельнее: сотруднику выделяется небольшая жилплощадь со всеми прилагающимися удобствами, а также вся бумажная отчетная работа может выполняться из дома. О чем еще он мог мечтать? Парень давно хотел съехать от родителей, а бесплатную квартиру он вряд ли где-то еще получит. Впрочем, нельзя забыть и про неплохую зарплату, на которую можно жить очень даже комфортно, практически ни в чем себе не отказывая. Теперь, смотря в зеркало, Нориаки с уверенностью про себя думал, что вот она - хорошая жизнь. Ему только двадцать два, но он уже добился невероятного уровня успеха, о чем в свои семнадцать даже и мечтать не мог. У него было все, что требовалось: деньги, квартира, работа, красота, дорогая стильная одежда и даже некоторая популярность у противоположного пола. Но Какёин чувствовал неполноценность. Он ощущал в груди ту самую глубокую рану, что постоянно кровоточила и напоминала о себе. Порой он всей душой хотел вырвать свое чувственное сердце, которое все никак не может остыть и царапает его ребра изнутри. Пусть у него есть все, но морально его откидывало в детство и юношество, где Какёина сопровождало чувство одиночества. Нориаки так и не сумел найти человека ближе и лучше, чем он. Все ему казались какими-то не такими, словно пустые оболочки. В его груди более никогда не зарождался тот трепет, то теплое чувство, когда все тело обдает жаром и счастьем, стоит только посмотреть на человека. Но, на самом деле мужчина и не стремился к кому-то почувствовать и близко похожее на то, что он до сих пор слабым огоньком бережно хранит в своей душе. Какёин искренне верит в то, что нельзя пытаться топить это полностью, в противном случае человек может растерять самого себя и свой свет. Да, порой бывает очень больно, до нервных срывов и подрагивающих пальцев, но он все равно отказывается забыть. Однако спустя столько времени он все же мог контролировать эти порывы, отвлекаясь на работу, или же занимая себя рисованием в той самой уютной кафешке на другом конце города. Впрочем, Какёин отпустил Джотаро. Он все также вспоминал его, все также скучал, и все также безумно благодарен ему за все. Абсолютно все. Но он принял тот факт, что этот человек - пройденный этап. Нориаки вспоминает про это с душевной теплотой и с легкой мимолетной ностальгией, но не ныряет в омут с головой. Непревзойденный опыт, и кто знает, был бы Какёин тем, кем он есть сейчас, не отправился бы он в то невероятное приключение? Жизнь шла своим чередом. Теперь Нориаки лишь сильнее убедился в том, что переезд не был самым ужасным событием. Но все же обида на родителей никак не исчезала. Мужчина достаточно быстро отдалился от них, не желая много контактировать и проводить время с ними. Но на логичные вопросы от старших он лишь отнекивался, придумывая тысячи оправданий, но лишь бы не говорить правду, лишь бы не говорить, что спустя столько времени до сих пор обижен.

***

Практически всего себя Какёин уделял работе, так как его невероятно интересовала тема стэндов. Он изучил за эти года все, что можно: историю их появления, как некоторые могут взаимодействовать друг с другом, особенности приобретения или же наоборот, особенности стэндов у людей от рождения, узнал про основные типы и понятия и много-много всего. На основе некоторой информации он с горящими глазами проводил ночи за написанием отдельных статей. Он с улыбкой подмечал, что наверняка если разбудить его ночью и задать вопрос про стэнды, Какёин ответит на все, словно стихотворение, выученное наизусть. За что его порой хвалили на работе, а коллеги частенько слушали новые интересные факты, которые Нориаки выцепил во время изучения какого-то отдельного инцидента. Или же стояли с открытыми ртами, удивляясь похождениям Какёина в юности - такого тихого и достаточно закрытого мужчины в настоящем. Никто бы и не подумал, что такой человек, как он, пережил подобное. Но все же работа с бумажками и компьютером утомляла, физическую нагрузку во время этого процесса никто не отменял. После путешествия в Египет ему было противопоказано так напрягать глаза, но он из-за своей упертости забыл про это, и в скором времени достаточно посадил зрение. Да и тело после долгих часов сидя затекало и требовалась разминка. Уже привычно отвлекаясь от рутины и выходя на балкон, смотря на серые здания бездушных небоскребов, Нориаки подхватывает сигарету из пачки, и держа ее зубами, тянется в карман домашних шорт за зажигалкой. С досадой обнаруживает, что оставил ее на тумбочке при входе. На работе было много стресса, да и бурная жизнь в практически центре города заставили мужчину купить первую пачку сигарет, а затем еще и еще одну, в итоге сформировав у него вредную привычку. И частенько со смехом вспоминает, как ругал Польнареффа и Джотаро за такое, отвешивая тем двоим подзатыльники, когда слишком увлекались. Но он никогда не забудет тот трюк ДжоДжо с пятью сигаретами за раз. Какая же ирония судьбы. Нориаки задерживает взгляд на пустых высотках, а затем направляется за оставленной вещью. По пути за ней, он стягивает с руки резинку и делает на голове некое подобие пучка из отросших по плечи волос и поправляет очки. Тянется уже за зажигалкой, но его прерывает звонок по домашнему телефону. Срабатывает автоответчик, так как сейчас выходной и он просил не тревожить его во время отдыха, прямо говоря о том, что не будет отвечать, если нет крайней необходимости. Может, слишком зазнался, но никто лишних вопросов не задавал. С громким цоком Какёин выхватывает сигарету из зубов и кладет ее за ухо, все же цепляя зажигалку пальцами и не спеша направляется на кухню к телефону. Ему стало банально любопытно, так как в выходные ему редко звонили, а если очень нужно было - перезванивали на личный номер. Нориаки откидывает зажигалку на стол, быстро заваривает себе любимый зеленый чай, плюхается на стул, параллельно делая глоток и нажимая на кнопку на телефоне, готовясь услышать какое-нибудь сообщение от начальства или родителей. «Какёин, это я…» Парень чуть не выронил кружку из рук, а сердце пропустило несколько ударов. Этот голос он не спутает ни с кем. «…не спрашивай, как я раздобыл твой номер, в любом случае, извини, не думаю, что ты хочешь меня слышать, раз еще несколько лет назад сменил его…» Нориаки застыл не в силах пошевелиться. Все воспоминания, которые он долго и упорно гасил внутри, в голове всплыли одним резким комом. В смысле «раз еще несколько назад сменил его»..? Он пытался звонить..? «…я не знаю, где ты сейчас, но знаю, что ты добился огромных успехов. недавно увидел твою статью на форуме…» Какёин так и продолжал держать в руках кружку, слушая голос из динамика. Весь мир вокруг остановился: был только Какёин и голос из динамика в непробиваемой тишине. Все звуки отошли даже не на второй, а на десятый план. «…и хочу сказать, что рад за тебя. похоже, что переезд был неплохой идеей, да?…» Он не слышал его шесть лет. В груди быстро забилось сердце, а тело обдало жаром мутных чувств. Какёин наконец выпал из оцепенения, медленно отставляя кружку дрожащей рукой на стол, а затем прикладывая тыльную сторону ладони к губам, прожигая взглядом телефон. «…порой перед сном я смотрю на звезды в небе, и мне становится спокойнее. ведь где-то на них в это время смотришь и ты. надеюсь, ты счастлив. пока.» Гудки. Нориаки дрожащими пальцами берет сигарету за ухом и закуривает прямо на кухне. Глаза закрываются, глубокая рваная затяжка, от которой прожигает внутренности. Чувства обернулись тугой петлей вокруг горла. Его трясло изнутри. Он пытался успокоиться, вновь затягиваясь, но руки не слушались. Парень не мог пошевелиться, он не знал, что ему делать, комок эмоций развязался где-то внутри и он никак не мог его унять. От подступившей к горлу горечи глаза защипало. Теперь, вместо раны в его сердце образовалась будто бы всеобъемлющая боль и пустота. То есть он никогда не забывал его? Вновь подставляя сигарету к губам, вырывается всхлип. Закрывает лицо рукой, крепко зажмуриваясь, желая забыть этот звонок. Забыть этот голос. Забыть эти слова. Нориаки всегда успокаивал себя тем, что даже если он вспоминает о нем, то лишь в формате хорошего опыта, как делал сам. Но раз он даже смог каким-то чудом раздобыть номер, которого нет в открытом доступе… Значит, он искал любой способ связаться? И Какёин собственноручно помешал ему, поставив автоответчик, особо не торопясь прослушать даже запись. Нориаки становилось все хуже. Какёин забился в истерике, слезы градом стекали по щекам, контроля над эмоциями больше не было. Он откидывает сигарету, затушив ее прямо об стол. Обнимает себя руками в попытках успокоиться. Пытается глубоко дышать, считая про себя, но в голове только и прокручиваются обрывки фраз. В очередной раз набирая ртом воздух, Какёин закашливается из-за собственных слез и его окончательно срывает. Он вскакивает на ноги. Мужчина смахивает со стола все предметы на нем, начиная от салфеток и кружки с чаем, заканчивая телефоном. Грохот раздается по всей квартире, осколки рассыпаются на полу. Внутри будто закипает кровь, руки непроизвольно сжимаются в кулаки, пальцы больно впиваются в кожу, адреналин подскакивает вместе с пульсом. Перед глазами пелена гнева на себя, на квартиру, на весь мир, на родителей и даже Джотаро. Вслед за чаем и телефоном на пол отправляется стул, который Нориаки с размаху пинает что есть сил, отбивая у него спинку, все с грохотом рушится на пол. Вновь этот голос прокручивается в голове. На столе стоит голубая бутылка с минеральной водой, мужчина в порыве хватает ее за горлышко и что есть мочи кидает в стену, стекло с жидкостью разлетаются салютом по всей кухне, и благо Нориаки успел прикрыть лицо рукой. Какёин подрывается с места и подлетает к занавескам, сдирая их с окна чуть ли не с корнем, яростно откидывая их в неизвестном направлении, чуть не поскользнувшись на стекле на полу. Стоявшая на другом столе посуда тоже резким дерганым движением отправляется на пол, разбиваясь на миллионы осколков. Какёин вновь пинает разломанный вдребезги стул, а затем еще и еще, тяжело дыша. Он не может остановиться. Но когда наконец выдыхается и чувствует тупую боль в ноге, он застывает на месте. Горло болит от безудержных недавних гневных выкриков. Пару минут он потратил на то, чтобы унять дрожащее тело. Промаргивается, мутная пелена перед глазами пропадает, теперь Нориаки тупым пустым взглядом смотрит на бардак, который сам устроил. Отходит к стене, прижимаясь к ней спиной, так как колени перестают держать, прикладывает руку ко лбу, зарываясь в волосы и сильно оттягивая их. «надеюсь, ты счастлив. пока.» Вновь становится тяжело дышать, ноги ослабевают и Нориаки скатывается вниз. Его кидает из крайности в крайность: теперь снова в горле неприятный ком, отдающий горечью. Все еще смотря на осколки, в голове всплывает ассоциация. Глаза цвета битого стекла, что будут резать сердце на маленькие кусочки. Вырывается хриплый всхлип из горла, голова слишком тяжелеет, падает на сложенные колени. Он сидел у стены, уткнувшись в колени лицом, обнимая руками ноги и тихо плакал, не зная, как ему унять разгоревшиеся с новой силой чувства. Теперь он жалеет о том, что сознательно не потушил тот слабый огонек внутри себя. — зачем же ты позвонил..? Задает он вопрос в пустоту. Разумеется, никто не ответил.

***

На следующее утро парень проснулся на своей кровати, но он искренне не помнит, как добрался до нее в таком состоянии. Он уснул не сходив в душ, в своей чуть ли не рабочей одежде, весь помятый, отекшее лицо, на голове полнейший бардак. Морально же состояние ничуть не лучше. Проходя на кухню на ватных ногах он ужаснулся содеянному. Загнанно окинув взглядом пространство, он мысленно дал себе пощечину, а затем, не удержавшись, с размаху впечатал свой сжатый кулак в стену. Резкая боль отрезвила мутный рассудок после бурной во всех аспектах ночи. Костяшки на руках будто прошибло огромным электрическим разрядом тока, от чего Нориаки зашипел сквозь сжатые зубы, мелко тряся руку, чтобы убрать спазм. Убито вздыхая, со сведенными бровями смотрит на телефон на полу, из-за которого все и началось. Среди осколков находит пачку сигарет, тянется за ней и за зажигалкой, вновь закуривая прямо в квартире, садясь на корточки. — пиздец… – выдыхает он шепотом обреченно, поднося пальцы к переносице и сжимая ее. Так паршиво он себя не чувствовал очень давно. Смотрит на остатки прошедшей ночи, и решает, что сам он это не разберет. Впервые в жизни вызывает на квартиру клининг. Спустя несколько часов глядя за уборкой кухни, он вновь ощутил то липкое мерзкое и тянущее нечто в груди, заполняющее пустоту, и легче от этого не становилось. По завершению работы, после того как сотрудник клининговой компании покинул квартиру, Какёин тоже решил на время уйти. Привел себя в более-менее человеческий вид, и ужаснувшись от красных глаз и опухшего лица после ночи, выходит из квартиры, накидывая на себя пальто. Ноги сами ведут в то любимое кафе на другом конце города, в котором он провел остаток выходного дня до самого закрытия заведения. Все же атмосфера этого места действует всегда положительно. Вернулся домой он уже за полночь, и как только тяжелая голова опустилась на подушку, Нориаки сразу же отрубился. Максимально пустой и деструктивный день.

***

И теперь практически все последующие дни на протяжении двух лет проходили также. Если у Нориаки и пробегала раньше мысль про день сурка в его жизни, то с этого момента прожитые часы словно потеряли краски. Теперь его распорядок дня выглядит примерно так: дом - работа - перерыв на самобичевание - снова работа - перерыв на сигареты - работа - дом. Он старался как можно меньше времени проводить в квартире, появляясь все чаще на работе и засиживаясь там до посинения. Какёин брал на себя огромную часть отчетов, чтобы буквально зарыться в них, лишь бы не думать. Внешним видом Нориаки стал походить на персонажа главного героя «Бойцовского клуба» - максимально усталый вид, огромные синяки из-за бессонницы, пустые, будто потерявшие свет глаза, бледная, почти что мертвецкая кожа. Что иронично, так Нориаки своего рода превратился в офисного работника, в серую массу, прямо как фильме и книге. И Какёин прекрасно понимал, что своими действиями он делает только хуже. Но он не мог перестать так уничтожать себя, ему хотелось чувствовать физическое истощение и эмоциональное выгорание от работы, а не пустоту в сердце от чувств. Теперь и другие сотрудники Фонда и знакомые Нориаки не спешили подходить к нему, так как понимали, что к добру это не приведет. Лишь сочувствующе глядели на стопки бумаг и на миллионы чашек кофе на чужом столе, часто переглядываясь, когда он снова отходил к автомату за горьким напитком. Некоторые же спрашивали с упреком: как Нориаки еще не спился такими темпами, а тот лишь пожимал плечами, утаивая факт того, что он уже начал. Уютные вечера в любимом кафе после работы сменились на первый попавшийся бар рядом с домом. И Какёин частенько практически в усмерть напиваясь, кое-как тащил ноги домой, сразу же ложась спать. Думается и вспоминается ли от этого меньше? Нет. Рушится ли образ человека? Да. С горькой усмешкой, опрокидывая в себя очередной шот, вспоминает он о том, как в свои семнадцать даже предположить не мог, что в итоге из того Какёина Нориаки вырастет… такое. Нориаки забросил и рисование - то немногое, что часто помогало ему расслабиться. — больше нет никого и ничего, кто бы меня вдохновлял.

***

Но спустя еще год до мужчины дошло, что такой образ жизни разрушает. Нориаки понял, что он только теряет свет в своей душе, пытаясь сбежать от самого себя. Сейчас ему уже двадцать шесть. И если дальше он продолжит в таком темпе, то сойдет с ума окончательно, если не помрет раньше тридцати. Его данная перспектива вообще не радовала, и после миллионов часов самооанализа, пришел к выводу, что он полный идиот. Постепенно он перестал засиживаться на работе, беря на себя невыполнимый объем работы, привел себя в порядок, решил ходить в зал, чтобы выпускать пар. Все потихоньку стало возвращаться на круги своя. Вот только мужчина стал более нервным, чем был. Какёин так и продолжал прокручивать в голове тот самый звонок, которому уже стукнуло больше трех лет. Любопытство взяло верх, в один из вечеров, в свободное от работы время, он все же полез в глобальную сеть, чтобы узнать хоть что-то. Какёин долго себя отговаривал от этого, считая, что сделает только хуже. Но с чем черт не шутит? И каково было его удивление и разочарование, когда он без проблем с первого раза в поисковом запросе «Куджо Джотаро» вычитал все, что желал, но не был готов. «Куджо Джотаро - известный морской биолог, работающий на Фонд Спидвагона, на данный момент проживает в США, точное место жительства не известно. Мужчина не любит делиться личной жизнью, крайне редко участвует в интервью. Но относительно недавно был замечен в компании с женщиной и маленькой девочкой, предположительно, с женой и дочерью…» После этого Нориаки закрыл первую и последнюю ссылку. Вероятно, он попал на страницу желтой прессы, так как ему больше были интересны не подробности личной жизни, однако внутри Какёина все равно что-то обломалось. Он подносит руки к лицу, и зажмуриваясь тяжело вздыхает, пытаясь не распаляться. Конечно, у того своя жизнь, как и у Нориаки. Но… его корежит от одной только мысли, что Куджо счастлив с кем-то другим. Какёин искренне рад за старого друга, но он не может не чувствовать жгучее противное ощущение, подступающее к лицу из самого нутра. Ревность? Да. Все надежды и мечты Нориаки про счастливое будущее с Джотаро разрушились еще давно, но после того звонка будто бы огонек в душе все равно продолжал слабо скулить. Но теперь, после прочитанного, все окончательно исчезло. От прожигающей ревности у него будто чесалось за клеткой ребер, Какёин поморщился от этого ощущения. С тяжелым вздохом отодвигается от рабочего стола и откидывается на спинку кресла. Нориаки не чувствовал ничего, и его это крайне смутило. Он не почувствовал печали, обиды, грусти, счастья. Абсолютно ничего. Просто легкая ноющая боль от остаточных воспоминаний и чувств, связанных с конкретным человеком, у которого теперь и без присутствия Какёина все в порядке. Единственный вопрос, которым он продолжал задаваться - на кой черт тогда тот звонил ему три года назад, если у него уже на тот момент был ребенок от любимой женщины? Зачем он пытался с ним связаться ранее? Чтобы что? У Нориаки вновь зажгло в сердце от противного ощущения непонимания. Привычка ходить в бар у него все еще осталась, поэтому решил не изменять ей и сходить развеяться, чтобы не забивать себе голову хотя бы ближайшие пару часов. Неторопливо начал собираться: сходил в душ, собрал красные волосы в неряшливый пучок, как ему нравилось, постоял перед шкафом, выбирая одежду, и остановился на молочного цвета рубашке на пару размеров больше его и на изумрудного цвета строгих брюках. Еще со школы ему нравился официальный стиль одежды, поэтому даже в повседневной жизни он не стеснялся выходить в костюме. Решил в этот вечер дать глазам отдых от линз, нацепляя на себя удобные очки в серебряной оправе. В ушах он все также носил серьги, но чаще всего он предпочитал массивным вишневым маленькие красные гвоздики, этот раз не стал исключением. Оглядев себя последний раз перед выходом в зеркало, все также неторопливо вышел из квартиры. Как обычно, вечерний город преображался: везде горели неоновые вывески, в окнах высоток зажглись фонари. На улице был конец августа, так что ближе к ночи все еще не было холодно, лишь приятный ветер уходящего лета слабо обдувал в лицо. Добравшись до заведения, Какёин занял место как всегда у барной стойки. — Jameson’а, будьте добры. — ох, Какёин, здравствуй! давненько не заглядывал. – мужчина стоял, протирая стаканы. Нориаки подпер голову рукой, облокачиваясь на стойку: — ага. — только виски и ничего больше? — да, спасибо, – у Какёина не было никакого желания разговаривать с барменом. – если что-то понадобится, дам знать. Мужчина за баром кивнул и быстро оформил заказ, пододвигая виски к Нориаки. Тот чуть повертел его в руках, смотря на янтарную жидкость, а затем практически залпом опрокинул стакан в себя. Спустя несколько минут тело начало тяжелеть, так как кроме алкоголя в организме ничего более не было, эффект был достаточно быстрым. — еще одну. – Нориаки щелкнул по стакану пальцами, от чего раздался звон. Он пробыл там примерно полчаса, за это время посетители бара быстро сменяли друг друга. Уже мутный рассудок Какёина спустя четыре порции требовал никотин. Кое-как поднявшись с места, он направился в зал, где были парочка специально отведенных столиков для курения. Параллельно доставая сигарету из пачки, чуть не выронив ее из непослушных пальцев, пошатываясь, он все же добрался до другого конца зала. Уместился за крайний стол, плюхнувшись на кресло, с досадой понял, что зажигалка перестала работать. Быстро оглядевшись, увидел некое белое пятно за другим столиком «для курящих», предположительно, там сидел мужчина. Недолго думая, снова пошатываясь, побрел к тому столику. — огоньком не–, – осечка, – поделитесь… Сфокусировал мутный взгляд на мужчине и замер, не в силах подобрать слов. С открытым от удивления ртом он глупо пялился в не менее удивленные глаза битого стекла напротив. Время остановилось, как и сердце Нориаки. — Дж… Джотаро..? – он не произносил это имя вслух почти десять лет. Алкогольное опьянение будто сняло рукой. Он буквально перед баром искал информацию про него и… он теперь сидит прямо перед ним. Фиолетовые стеклянные глаза бегали по всему лицу Куджо, затем оглядели сверху вниз. Джотаро очень изменился. Повзрослел. Мужчина в белом плаще все еще держал между губ сигарету, так и не сделав затяжку. Оба глупо пялились друг на друга, не в силах вообще что-нибудь сделать или сказать. Джотаро часто моргает пару мгновений, затем все же отмирает и произносит, пытаясь удержать самообладание: — присаживайся, Какёин. Нориаки беспрекословно повинуется и садится напротив. — что ты тут делаешь? — периодически заглядываю сюда, хороший бар. – медленно отвечает Джотаро, смотря на человека напротив. Спустя почти десяток лет они встретились в баре в абсолютно неожиданном месте. Так иронично, что до боли в груди. Периодически заглядывает, да так, что они ни разу не пересеклись? — я… у меня нет слов. – честно проговаривает Какёин, тоже не отрывая взгляд от чужого лица. Он уже и забыл, зачем он изначально подошел к этому столу. Джотаро протягивает зажигалку мужчине. Нориаки смотрит на нее несколько секунд, а затем заторможенно принимает ее, стараясь не задевать пальцами чужую руку. Руки все также не слушаются и не получается вызвать огонь. — тебе помочь? Нориаки вновь глупо смотрит на Куджо, чей удивленный взгляд все также упирался в него, но его лицо значительно смягчилось. Какёин передает зажигалку обратно Джотаро, и он одним движением зажигает огонь, поднося к мужчине напротив, чтобы тот смог покурить. Он замялся на пару мгновений, но потянулся ко вспышке, наконец закуривая сигарету. И его будто ударило током, так как все же их пальцы соприкоснулись во время передачи предмета, сердце от этого маленького незначительного действия будто провернуло кульбит в его груди. Он сдерживает себя, чтобы не проматериться вслух. — давно не виделись. — ага… – только и получается выдавить из себя у Нориаки. — с каких пор ты куришь? – Куджо делает глоток прямо из бутылки на столе. Нориаки только сейчас обратил на это внимание, у него тоже стоит виски «Jameson». Сколько совпадений за один день. — это единственное, что тебя интересует? – Какёин начал вскипать. Они не виделись чертовы десять лет, и он спрашивает про это? Джотаро не изменился в лице, лишь вновь делая глоток виски, а после маленькой паузы отвечает: — нет, далеко не единственное. но с чего-то же нужно начинать? — пару-тройку лет как, наверное. не помню. – голова все же отказывалась работать правильно, вновь вернулось ощущение тяжести в теле. Ощущалось давление. И было морально тяжело. Вдруг Какёин вспоминает про статью, которую вычитал сегодня вечером, и в его груди вновь разгорается ревность. Он откидывает сигарету в пепельницу. — сколько твоей дочери лет? Джотаро подавился. Метнул загнанный взгляд на Нориаки, выдержав паузу, ответил: — ей шесть. исполнилось в феврале. — ух ты! – Нориаки чуть ли не подскочил на месте, но не от радости, а от закипающего чувства внутри. – тебе настолько было одиноко со своей женой, что ты решил позвонить мне тогда? как это мило, Джотаро! Нориаки сорвался. Несколько лет он копил обиду и непонимание внутри, а теперь, будучи в нетрезвом состоянии и чувствуя уверенность, весь негатив начал вырываться из него. И неважно, что про ребенка он узнал только этим вечером. Сейчас будто все оказалось неважно. — а я думал, что же тогда случилось. что ж ты обо мне вообще вспомнил-то, а? И неважно, что Нориаки сам сменил номер, сам обрывал все провода и связи, лишь бы не вспоминать о прошлом. — с каких пор в Фонде дают контакты всем, кому попало? зачем ты искал мой номер? не удивлюсь, если ты и в Штаты приехал, чтобы разыскать меня? Какёин, говоривший это с язвительной улыбкой, осмелился посмотреть в глаза напротив и замер. Он будто услышал, что внутри Джотаро что-то разбилось и сломалось. — все сказал? Нориаки уставился на мужчину. После паузы он осознал, что вообще у него сейчас вырвалось с языка, это было вообще не то, о чем он в действительности думал. Резко его окатило волной стыда. Голова резко закружилась. — Джотаро, я... Он все также молчал. — прости, это не то, что... черт. — как же ему стыдно. Он не может теперь и двух слов связать. Его лицо густо покраснело, руками он прикрыл его, тяжело вздыхая. — насчет моей семьи. это упрек? Нориаки не находил себе места. А холодная сталь разочарования в голосе Джотаро заставила тело Какёина крупно вздрогнуть. — нет, — все также в собственные руки процедил он. — я не знаю, что на меня нашло. прости. я не могу тебе предъявлять за твою собственную жизнь. — впрочем, с женой я в разводе, — Куджо поправил фуражку на голове и отпил из горла бутылки. — а в США по работе, однако задержался тут уже на практически год из-за Джолин. Его спокойствие удивило Нориаки и тот отлепил руки от своего лица. Почему-то, он почувствовал облегчение, и ему не хотелось признавать, что это из-за развода пары. — красивое имя. Джолин Куджо. звучит неплохо. — Какёин попытался так замять ситуацию, но ему и правда понравилось имя дочери. Вдруг снова его голова закружилась, его слегка мутит. Нориаки поморщился, прикладывая пальцы к переносице. Куджо, до этого смотревший на свои сложенные руки, метнул взгляд на Какёина: — тебе нехорошо? — слегка перебрал, у меня частенько так. я отойду в уборную. Но при попытке подняться его повело и Какёин вновь почти что рухнул на кресло. Джотаро поднялся с места. — я помогу. Оба на ватных ногах добираются до туалетов, Куджо практически тащит мужчину на себе, хотя и сам был под действием алкоголя и его нехило так подшатывало. Нориаки опирается на раковину, пару секунд помутневшим взглядом смотрит на себя в зеркало, а затем открывает холодную воду и быстро пару раз промывает лицо и глубоко вздыхает, становится и правда легче. Не в первый раз он в таком состоянии, ему не привыкать. Джотаро, стоявший до этого позади у стены, протянул салфетки, чтобы Какёин вытер лицо и руки, что тот и сделал. — спасибо. Куджо так и остался сзади мужчины. Нориаки вновь опирается на вытянутые руки о раковину, смотря уже не на себя в зеркало, а в отражение Джотаро. Их взгляды пересеклись. Высокая фигура подходит ближе со спины и не в силах сдержать порыв, легко касается рукой чужих волос, распуская их из пучка. — тебе так идет. — и наклоняется чуть ближе, вдыхая запах шампуня и улавливает в нем аромат вишневых духов. Закрывает глаза и не отстраняется. Нориаки смотрит на это через зеркало. В груди распаляется тепло, тот самый огонек начинает греть сильнее. Кончики пальцев начало покалывать. Как же он скучал по нему. Вдруг Джотаро чуть отстраняется, рукой убирая красные отросшие волосы с чужого затылка. Какёин прикрывает глаза и чуть наклоняет голову вперед. Их обоих ведет. Руки Куджо протягиваются вперед и обхватывают поперек живота, несильно прижимая к себе со спины, утыкается лицом в затылок, от глубокого теплого дыхания у Какёина пробегают мурашки, а в груди все больше распространяется приятное чувство, которое тот давно не ощущал. Нориаки больше не может. Резко поворачивается к Куджо лицом, оба несколько мгновений смотрят друг другу в глаза. Рука Какёина тянется к шивороту белого плаща, резко сжимает в кулак и тянет на себя. Джотаро мгновенно отвечает на поцелуй. Вкусы дорогого виски и вишневых сигарет смешиваются в один. Руки Куджо будто по рефлексу обхватывают чужую талию, мгновенно прижимая ближе к себе. Нориаки же обнимает чужую шею обоими руками, чуть ли не повисая на теле напротив. Ладонью зарывается в темные волосы, а затем снимает белую фуражку с головы, чтобы не мешалась, и откладывает куда-то в бок на раковину. В опустевшей голове проносится мысль, что безумно соскучился по поцелуям с Джотаро. В этот момент Нориаки приоткрывает рот, чтобы вздохнуть, но Куджо пользуется этим, углубляя поцелуй. По языку отчетливее расползся вкус алкоголя. Мужчина, не отрываясь от Какёина, приподнимает того за талию, усаживая на раковину. Устраивается между чужих ног, раздвигая их чуть шире, прижимая торс Нориаки ближе к себе. Вдруг Нориаки разрывает поцелуй и, тяжело дыша, проговаривает: — если кто-то зайдет... Джотаро сглатывает, отвечает хриплым голосом: — ты видел в баре людей, кроме нас? — чего? — устремляет мутный взгляд с расширенными зрачками на Куджо. Нориаки пытается прикинуть и вспомнить. И правда, кроме них в заведении была только парочка, которая покинула бар, когда мужчины шатаясь топали до уборной. От раздумий отвлекают горячие поцелуи в шею, Какёин рефлекторно слегка откидывает голову, осталась привычка еще с отношений. — пойдем к тебе. — не останавливаясь, с придыханием произносит он в шею между поцелуями. — мы оба пьяные, так что, — осекается, пытаясь сдержать легкий стон от поцелуя под уголком челюсти. — так что нет. — придумай что-то правдоподобнее. — я не планировал заниматься сексом на пьяную голову... — да? — бедром прижимается к возбуждению Нориаки, выбивая из него легкий стон. Какёину более не хотелось ничего слышать из чужого рта, протягивает руки, тянет лицо Джотаро с мутным взглядом за щеки на себя, вовлекая в очередной горячий и влажный поцелуй. Куджо вновь ощутимее прижимается к Какёину, вновь вырывая из чужого горла вдох со стоном. Нориаки отстраняется, отталкивает от себя мужчину, соскакивает, пошатываясь, с раковины, хватает чужую фуражку и наспех накидывает ее на удивленного и оторопевшего Джотаро, и тянет того за руку из уборной, а затем из бара.

***

Добираются быстро до квартиры Какёина, на ходу стаскивая с Джотаро плащ, откидывая куда-то на пол, Куджо вновь налетает на мужчину, прижимая того к стене. Возбуждение накатило на обоих, кое-как они в путающихся ногах добрались до комнаты, Нориаки падает спиной на кровать, утягивая Куджо за собой. Вновь дикий вихрь из поцелуев обрушивается на них, оба не могут отлипнуть друг от друга. Руки Какёина мертвой хваткой вцепляются в чужие широкие плечи, но Куджо спустя пару минут отстраняется. — могу воспользоваться душем? Энергичный кивок головой: — прямо по коридору. Джотаро оставляет поцелуй на чужом запястье и практически убегает в ванную комнату. Нориаки остается лежать на кровати. Но спустя пару минут, все еще будучи под состоянием опьянения, его глаза непроизвольно начали закрываться. Он пытается сдерживать себя, но темная комната и мягкая постель делают свое дело, и Нориаки действительно не в силах сопротивляться накопившейся усталости, прикрывает глаза. По возвращению спустя буквально минут десять, Джотаро видит перед собой лишь спящего мужчину, который как лежал на кровати звездой, так и уснул. Конечно, Куджо раздосадовался, но не стал будить Нориаки, он не настолько беспринципный зверь. С тяжелым вздохом непонимания, он вновь оглядел тело на кровати. Но затем на его лице появилась легкая улыбка, все же его позабавило такое поведение. «Возбудим, но не дадим.» Но пронеслось у него это в мыслях без капли осуждения. Вот же действительно: на аргументы Джотаро в уборной, Нориаки действительно смог придумать что-то правдоподобнее. Однако Куджо больше ничего не оставалось, он снял с Какёина обувь и верхнюю одежду, относя первое в прихожую, а второе в ванную. Все же решил обнаглеть и остался на ночь в чужой квартире, благо была вторая комната, где находился, хоть и не совсем удобный, но диван. Перед тем как пойти спать, Джотаро накрыл спящего мужчину одеялом, оставляя легкий поцелуй на виске. Отметил про себя, что тот как и раньше все также мило спит. Размещается в другой комнате, пытаясь сдерживать порыв лечь вместе с Нориаки, но достаточно быстро засыпает.

***

Какёин просыпается утром от головной боли и от сухости во рту. Все тело ломит, кажется до невозможности тяжелым. Резко вспоминает, что произошло ночью. Практически подскакивает на кровати, оглядывается. Он помнит, что вместе с Джотаро они ввалились в его квартиру, затем тот ушел в душ... Поднимает одеяло, смотрит на себя, вроде в нижнем белье. Смотрит на прикроватную тумбу - на ней стакан с водой и таблетка. Нориаки тянется к предметам, закидывая в себя колесо и осушивая стакан. На шатающихся ногах поднимается, обнаруживает на стуле домашнюю футболку, которая была на пару размеров больше его. Благодарит высшие силы за то, что перед баром откинул ее в комнате, а не где-то в неизвестном месте. Доходит кое-как до кухни, видит перед собой Джотаро, который что-то готовит, пахнет очень даже вкусно. Тот отвлекается от готовки, оборачиваясь на сонного помятого мужчину: — утречко. — ага, доброе утро. Какёину крайне неловко. Он... не уехал домой и остался на ночь? И будто прочитав мысли, Куджо говорит: — если что, ночью ничего не было, ты уснул. я остался у тебя, так как было уже поздно, да и пьяным не горел желанием ехать на другой конец города. — а... Нориаки смотрит глупо на Джотаро. Он будто не до конца верит, что вот он, стоит на его кухне, спустя десять лет, как ни в чем не бывало. Он сверлит взглядом чужую спину, сдерживая порыв подорваться к нему и прижать к себе, никуда не отпуская. Вдруг ему показалось важным сказать сейчас это вслух, и если тело он может контролировать сейчас, то слова нет: — Джотаро, я скучал. очень. Тот замер от этого. Не может повернуться, не в силах взглянуть в чужие глаза. Его настолько засмущали эти слова, будто бы он вновь школьник, которого вгоняли в краску. Но все же оборачивается, смотрит на Какёина: тот выглядит сейчас настолько по-домашнему. Ему не хватало его. И расставляет несильно руки в стороны, приглашая безмолвно в свои объятия. Нориаки сначала пару секунд откровенно неверующе пялится, а затем практически впечатывается в тело напротив, обнимая за шею и прижимаясь ближе к нему. — я тоже, Нориаки, я тоже... Вдруг чувствуется запах гари. Черт. Джотаро подрывается и выключает плиту, смотря на угольного цвета яичницу. Нориаки тоже смотрит на этот шедевр кулинарии, а затем звонко смеется, жмурясь и чуть ли не сгибаясь напополам. Куджо одаривает его многозначительным взглядом, а затем тоже подхватывает смех мужчины, испуская легкий смешок, любуясь практически задыхающимся Какёином. Когда тот успокаивается, Куджо с улыбкой проговаривает: — ну и ну... даже такое простое приготовить не могу. Нориаки вдруг сам обнимает Джотаро со спины, заставляя сердце того пропустить удар, отвечает приглушенно: — черт с ней. закажем доставкой. И будто бы не было этих десяти лет невыносимого одиночества. Мужчины словно вернулись в юношество, в начало отношений, где было спокойно и умиротворенно. Им еще многое предстоит обсудить, но сейчас Джотаро и Нориаки пьют крепкий кофе на кухне, ожидая доставку с едой, и Какёин отмечает, что более глаза цвета битого стекла не приносят боли, и он готов окунуться в эту бездну вновь.

***