Глаза-светофоры

Есть такие глаза, которые могут быть не зелёными, но по одному их взгляду ты легко поймёшь, что тебе «светит» именно зелёный, что ты можешь действовать и взаимодействовать с тем или иным человеком. Дима Алиев это знал. Знал он и много не зелёных и зелёных глаз, что «давали» ему зелёный свет. Среди них был лишь один. особенный человек. Особенная девушка. Её «зелёный» работал с ним наоборот, то есть, заставлял его остановиться. Взять и зависнуть на месте, уперев взгляд в светло-зелёные, при ином освещении — светло-голубые глаза. Она сама нередко поддерживала зрительный контакт в подобные моменты. А в случае, если он слишком сильно или слишком не вовремя отходил куда-то в подобие астрала, то уверенно подходила ближе и, либо пару раз хлопала по спине, периодически настолько сильно, что он, попутно с выходом из «астрала» совсем немного отскакивал в сторону; либо же клала руки на его плечи и слегка, в редких случаях — ощутимо, похлопывала. При этом она иногда что-то говорила, но он от чего-то не слышал, не мог разобрать ничего, кроме форм своего имени. Подобием рычага, что возвращал его в реальный мир они не были. Были лишь тем, что давало ему понять, что он не потерял слух окончательно. Потеря слуха была для Димы одним из главных страхов. Ведь при таком очень неприятном обстоятельстве он больше не сможет услышать её смех. А значит будет утеряна одна из причин, что заставляли и заставляют его улыбаться. Его улыбка… Его улыбка была тем, что чаще всего видела «особенная девушка», пока смеялась. Для того, чтобы в такие моменты вместо улыбки видеть его глаза ей не хватало роста. Заметно не хватало роста. В те же моменты менялось не только выражение лица Димы, но и цвет его щёк. Не всегда, но такое всё же бывало, что они заметно краснели. Красный. Своего рода, противоположность зелёного. Красноту чьих-либо глаз Алиев видеть не любил. Красноту её глаз особенно. Особенно если причиной красноты были недавние слёзы а не, например, бессонная ночь или долгое сидение перед экраном, допустим, телевизора. Или и вовсе нарезка лука для какого-то блюда. Последнее, кстати было причиной красных глаз одного из «членов» этого дуэта. Именно одного, не одной. «Согласился на свою голову лук резать, дурак» — думал Дима сейчас, сидя за столом и попивая чай из небольшой белой кружки, на которой раньше был какой-то рисунок, но он, судя по его слабозаметным остаткам, недавно стёрся. Возможно, посредством мытья в посудомоечной машине, которую сейчас загружала Лиза. Фоновым шумом сейчас были: периодический «треск» тарелок, кружек и стаканов о крепления в посудомойке и шум серебрянных столовых приборов, которые девушка взяла в одну из рук после того, как закончила с стаканами, кружками и тарелками. Алиев неосознанно щюрился, пока наблюдал за этим. Видимо, луковый душок до сих пор витал в воздухе и действовал на глаза парня. В зону бокового зрения Алиева попадала и картина, сделанная прямо на стене, что пару раз да мелькала в различных интервью с хозяйкой квартиры. Проходит несколько секунд и дверь посудомойки несильно хлопает о столешницу, после чего девушка разворачивается к парня лицом. — Дим, ты чего плачешь? Обеспокоенно спросила она, смотря парню в глаза, подойдя поближе. Алиев сначала невнятно промычал, отведя взгляд в сторону, а спустя несколько секунд вернул его на Туктамышеву. — Лук. Ничего особенного. Отмахнулся Дима. Туктамышева хмыкнула. — Серьёзно? Спросила она. Алиев начал положительно кивать. За киваниями он не заметил, как она на несколько секунд сжала губы, размышляя, как лучше поступить. — Пошли в гостиную, раз тебе глаза щипит. Предложила Лиза уже после того, как Дима перестал кивать. — Пошли. Согласился он, перед тем, как встать из-за стола, забыв про чай. Туктамышева с секунду постояла на месте, а после в лёгкой спешке направилась в гостиную, а Алиев — вслед за ней. Через несколько шагов дуэт оказался в нужной комнате и занял диван, сев друг рядом с другом. Алиев перестал щуриться и теперь мог снова лицезреть полную и прекрасную картину в лице своей. подруги. Да, подруги. Не более. Хотя, максимум — хорошей подруги. — Теперь лучше? Спросила Лиза, смотря на Диму. — Да. Ответил он, улыбаясь. — Я и не знала, что ты так чувствителен к луку. Сказала Лиза. — Не так уж я и чувствителен. Просто в помещении жарко, так ещё и лук, вот и глаза заслезились. Объяснился Дима. Туктамышева усмехнулась. — Интересно получается. Сказала она. — Мне жарко не было. Даже прохладно. Продолжила она. — Ну… Ты ж успела и руки немного промочить, пока готовила посуду к погрузке в посудомойку, вот поэтому тебе и не было жарко. Попытался отбиться от неявного «обвинения» Дима. Туктамышева засмеялась. Алиев смущённо заулыбался, не в силах устоять перед её смехом. Не проходит и пяти секунд, как он снова зависает. Снова улетает куда-то в астрал и перестаёт что-либо слышать. Может лишь видеть и ощущать. Ощущать поначалу разве что диван. И спиной и ногами с руками, а чуть позже и то, как она случайно упёрлась головой в его плечо в порыве смеха. Сердце парня пропускает пару ударов и он перестаёт слышать и его биение, ещё сильнее «улетев» в астрал. Он, ещё не поняв этого немного поворачивает голову так, чтобы было удобно смотреть на девушку, которая отстраняется от его плеча лишь спустя неизвестное ему количество времени. После этого они пересекаются взглядами. Никто из них не торопится отворачиваться или отводить взгляд. Лиза не видит в этом ничего прям особенного, а Дима просто немного не в этой реальности. Он даже толком не моргает, что и начинает настораживать Лизу. Она начинает что-то говорить, хмуря брови, но Дима не слышит. Сейчас в её глазах он читает ни красный, ни зелёный, а жёлтый сигнал. Она не совсем, но всё же больше «за», чем против того, чтобы он сделал что-то. Он бы сделал, но не знает, что. Нет идей, вариантов или чего-то подобного. Хочется просто сидеть и смотреть ей в глаза, хоть она и не понимает, что с ним такое. И явно беспокоится. А вот это уже плохо, но ничего не поделаешь. Вдруг фраза прерывается и Туктамышева приближается у уху своего друга. — Дим, ну отвисни, пожалуйста. Тихо-тихо раздалось слева от Димы. Он, не ожидав, что услышит фразу целиком, хоть и слабо, вздрогнул и повернулся к ней, чуть не столкнувшись с ней лбами, благо она вовремя отстранилась. — Ого. Сработало. Удивилась Лиза. Алиев хмыкнул. — Ну, как видишь. Сказал он, почесав затылок. Туктамышева облегчённо выдохнула. — Я уж думала, что ты луком надышался. Сказала она, с лёгкой улыбкой. — Есть чуть-чуть. Подтвердил Дима. — Куда больше я… насмотрелся на тебя. Продолжил он, смущённо улыбаясь. Туктамышева хмыкнула. — Интересно. Сказала она. — А поточнее? Добавила она, заинтересованно выгнув бровь. — В основном — на глаза. Ответил Дима. — А не в основном? Спросила Лиза, ехидно улыбаясь. — Ой, Лиз, не начинай. Отмахнулся Дима, отвернувшись. — А ты ответь. Стояла на своём Лиза. — Ну, как я могу ответить то, что даже сформулировать не могу? Спросил Дима, не поворачиваясь. Туктамышева хмыкнула. — Ну, попытайся. Попросила она. Алиев глубоко вдохнул и повернулся к ней. — Не в основном — впринципе, на тебя. Не на какую-то определённую часть тела. Просто на тебя. «Попытался» он. — Такой ответ принят. Сказала Лиза, улыбаясь. Алиев благодарно кивнул, всё это время не отводя взгляда от глаз Туктамышевой. Был жёлтый, стал зелёный. Теперь точно надо что-то делать. Новый глубокий вдох, после которого он прикрыл глаза, надеясь, что она выполнит какое-то действие за него. Несколько секунд ничего не происходило, но по их истечению, он почувствовал, как чужие тёплые губы соприкоснулись с его левой щекой на несколько секунд. После подобного, как казалось Диме он мог и даже должен был бы снова улететь в астрал, но этого не случилось. Вообще. Ни намёка на это не было. Он и глаза смог открыть, и слышал всё. Первое «помогло» ему заметить и понять следующее: он не понимает, какой «сигнал» горит сейчас. Вместо этого он в который раз понимает следующее: у Лизы очень красивые глаза.