Слезами горю не поможешь!

«Прекрасный вечер, для того, чтобы провести его в компании бывшего лучшего друга»—думала девушка сидя на диване, листая галлерею пересматривая их старые фотографии, где они счастливые гуляют на чьем-то дне рождения. Они поругались давно, возможно он уже и забыл про белокурую красавицу, которая когда-то много значила для него, только вот Поля никак не может просто взять и вычеркнуть его из своей жизни. Она правда любит его, она правда хочет его обнять, чмокнуть в щечку, так почему же не пишет ему? Боится? А чего боится? Что отвергнет ее, что вспомнит то, как она с ним поступила? Наверное этого и боится. Ведь ситуация, в которую она вогнала его, после, которой он ее послал куда подальше правда была не приятной. «Поль, прошло уже полтора года, может он не держит на тебя обиды, может он сам хочет тебе написать, но не решается?»—говорила она сама себя у себя голове. Щечки розовели, носик краснел, глазки жгло отчаяние в этой ситуации. «Пелагея, что за крокодильи слезы? Сама же виновата! Нечего было тогда, кидать его, когда ему правда была нужна помощь, когда он надеелся на тебя!»—твердил внутренний голос. Ей срочно нужна помощь друга «помощь друга..»—какого друга, если она сама его кинула? Слезы накатились сами, тело потряхивало от того, что блондинка пытается не заплакать, пытается закопать свои эмоции куда подальше. Долго копилось в ней это все, но даже сейчас наедине с собой, она не может дать волю эмоциям, не может позволить себе быть слабой. Ведь «слезами горю не поможешь»—именно эту поговорку заложила ей в голову мама, когда Пелагея была еще совсем маленькой, после того как малышка По разбила себе колени. Теперь эта поговорка с ней на всю ее жизнь. Но как не плакать, когда твой когда-то самый любимый человек, самый любимый друг, мужчина теперь даже не здоровается с тобой, а на съемках вы видетесь часто. Теперь вы два незнакомца знающие друг о друге все, даже то, сколько ложек сахара кладете в чай, какой любимый цвет, аромат и еще много других разных мелочей. Весь этот поток мыслей превосходной девушки прервал звонок телефона, который она кинула на тумбочку возле кровати. «Вдруг это он?»—на секунду промелькнувшая мысль развеялась, когда она увидела «Менеджер». Трубку пришлось взять, так как он всегда звонит ей только по важным делам. —Здравствуйте, Пелагея, вас хотят позвать на съемки проекта «Голос», сразу скажу, в наставниках будет Дмитрий Билан, Леонид Агутин и имя четвертого члена жюри еще не известно, так же как и третьего, потому что вы еще не дали ответа.—После «Дмитрий Билан», девушка не слышала ничего. —Здравствуйте, да конечно, я согласна, когда нужно будет прийти?—Она была безмерно рада, что ей так подфартило в этой ситуации, ведь Ханова никогда бы сама не решилась написать ему, постоянно ее что-то останавливает. Неуверенность в себе? —Через неделю. К 12:00 будьте добры, подойти в Останкино. Досвидания. —Хорошо, буду. Досвидания. С мыслями о том, что она увидит своего когда-то друга она жила неделю, она постоянно представляла его. Она постоянно представляла их встречу. Может он ее обнимет, хотя с тем учетом, что с этой дамой он даже не здоровается… навряд ли. Ощущение эйфории перед важным событием. Подкашивающиеся ноги, каждый раз о мысли об этом. Каждый раз о мысли про Диму. А может он посмотрит на нее и все простит… воспоминания нахлынут. Красивый закат напротив ее окна давал уверенности. «Дим, смотри какой красивый закат. Встань-ка, я тебя щелкну! Посмотри, какая красота вышла! Ты так замечательно смотришься! Такой красивый!» Важное событие все ближе и ближе. Волнение все больше и больше. Остался один день и уже завтра в полдень она будет там. Ханова будет на месте. Билан будет на месте. О жизни Димы в последнее время ничего не слышно даже в инстаграме, а ведь раньше он часто выкладывал туда фотографии, делился своей жизнью с его аудиторией. Это подогревало интерес Пелагеи к тому, какой он сейчас, как он выглядит. «Я завтра должна быть самой красивой!»—потому что иначе Дима на нее даже не глянет. Не представляю какое у этих двоих будет взаимодействие на первом канале. На канале проекта «Голос». Может у Дмитрия на Пелагею будет взгляд полный ненависти, а может добрый взгляд, взгляд отчаяния, абы может он даже смотреть на нее не будет. Девушка находящаяся в эйфории предстоящего события легла спать. Сон совершенно не шел. Не могла уснуть. Мучали вопросы. Переодически накатывать слезы «слезами горю не поможешь!»—когда это говорила ей мама было как-то убедительней. Все-таки сон взял вверх. Девушка уснула. Девятнадцатое августа, восемь часов утра. Пару дней до съемок проекта. Сегодня наставников собирали обговорить нужные моменты. Спящая красавица проснулась, но не улыбнулась. Молча пошла в ванную, сделала нужные дела. Позавтракала. Ну как позавтракала? Съела печенье и выпила чая с двумя ложками сахара. «Поль, тебе как обычно две ложки? Ничего не изменилось?»—мимолетно пролетело у нее в голове, он сказал ей это, когда она впервые осталось у него на ночь. С самого утра Пелагея уже думала о нем. После быстрого «завтрака» пошла за туалетный столик. Начала красится, обычно она делает это быстро, но не сегодня. Сегодня для нее элементарные стрелки являются сущим адом и не получаются ровными. Помада не красит так, как обычно. Да и тушь почему-то суше, чем два дня назад. —Можно было хотя бы сегодня по нормальному себя вести!—говорила та своей косметике. Нервы были на пределе. То ли правда от ее косметике, то ли от мыслей и неизвестности. С грехом пополам она накрасилась, вроде даже не плохо. Надела красивое платье чуть выше колен, у которого была «летающая юбка», она назвала ее так, ведь она развивалась на ветру. Невысокие каблучки. На голове просто прямые волосы с уложенными передними прядями. Поля не делала ничего сверх естественного сегодня с собой, но все сборы у нее заняли аж три часа. Самое время выезжать. Девушка вышла из подъезда и села в свое авто, ехала под музыку Земфиры, но не под грустную, чтобы себя взбодрить. Ведь и так не выспалась. По пути заехала на заправку за ароматным кофе. Она обычно не пьет кофе, но сегодня приспичило. По приезде в Останкино она уже немного по хозяйски прошла в гримерку Леонида где и проходили сборы. —Привет всем! Вроде не опоздала.)— Она старалась выдавить из себя максимально дружелюбный радостный голос и даже вроде как получилось. С Пелагеей поздоровались все, кроме Димы. Все о чем-то общались обсуждали планы проекта. Поля взаимодействовала со всеми, создавая дружескую атмосферу, пока все спорили. Ей сделали парочку комплиментов, потому что в их глазах она всегда выглядела безупречной и самой красивой. Немного засмущали Польку. Переодически артистка ловила взгляды мужчины на себе. Это были необычные взгляды, не такие, как всегда. Они немного пугали ее. Она чувствовала его полные ненависти глаза, от этого взгляда хотелось провалится сквозь землю, но башню строили на совесть, пол крепкий. Вскоре она почувствовала обжигающие дыхание в ухо и голос, который прошептал ей «Зайди в мою гримерку, Поль.» Та просто кивнула головой. После всех разговоров с подкашивающимися коленями она подошла к его гримерке, хотя раньше она залетала туда, чтобы рассказать о какой-то новой радости. Но не сегодня, странное предчувствие преследовало ее, как будто не нужно идти туда. Подрагивающей рукой она открыла дверь в его «коморку». —Ммм, что-то ты долго сегодня.—Достаточно грубо, дерзко, с нотками сарказма, неприязнью. —Прости, Дим.—Весьма растерявшись, немного мямля себе под нос, говорила та. —Я вот, что хотел тебе сказать. Я на тебя обиды не держу, знай это. Не хочу, чтобы на проекте были косые взгляды на нас, мол раньше все было хорошо, а сейчас такие хмурые сидят, злые.—После этих слов он протянул к ней свои руки, чтобы обнять. Ханова очень робко, с осторожностью подошла к нему ближе, влилась в его объятия. После полного растворения в них, Дима начал гулять руками по ее спине, у них была какая-то химия до ссоры, могли поцеловаться, но не более, большее Поля не позволяла с собой делать. А сейчас она беспомощный котенок, которому останется либо терпеть его выходки, либо выходки прессы, которой так интересна ее личная жизнь. Его руки спускались все ниже. —Дим, что ты делаешь?Я же по-моему до ссоры говорила, что не больше чем поцелуи… —Заткнись, Ханова, либо я такое прессе солью про тебя.—На ее глазах после этих слов выступили слезы, от обиды, оттого, что могло бы быть все хорошо, как раньше, но как раньше уже точно не будет. Сейчас произойдет, что-то очень страшное. Дима очень поменялся за месяцы их разлуки. Стал более холодным. «Он ведь всегда был со мной аккуратным, слушал мои желания.»—Думала Пелагея, пока Дима задирал ее «летающее платье», мял ее попу попутно закрывая дверь в гримерку. Дима был не глуп, он не хотел, чтобы только ему было больно, таким образом желая проучить Полю, ведь она в тот момент скомкала его душу, сердце, все святое, ведь он верил ее. Поворачивая ее к себе спиной, он замечал слезы Пелагеи. Знал, что ей сейчас также больно, как ему тогда, он хотел сделать ей как можно больнее. Нет, не физически, а морально. —Сейчас будет больно, только попробуй взвизгнуть!—Холодный тон, все как в фильме ужасов. Беспомощная Поля, которая боится прессы, к тем более это сольет популярный певец, ему то точно поверят. Обезумевший Билан, который жаждет причинить ей боль. Певец немного замешкался, а все правильно ли он делает? После чего сказал в слух: —Да так тебе и надо. —На ее глазах слезы «слезами горю не поможешь!»—твердила она про себя, стараясь терпеть эти 3-5 минут, которые длились для нее целую вечность, она не знала, что и думать. Пытаясь оправдывать его у себя в голове, но не выходило, этому нет оправданий, поэтому винила только себя в том, что сейчас происходит, его ненавидела всеми фибрами своей души, она молчала, а он говорил какие-то слова по типу «потом думай головой, что и как ты делаешь, Пелагея»—после этих слов она почувствовала сильный толчек, закрывая себе рот рукой, закусывая губу до крови, лишь бы не «взвизгнуть». Это самые обидные слова в ее жизнь, ведь раньше ей это говорили, чтобы уберечь ее, а сейчас потому, что ненавидят. По окончанию его действий, он быстро вытер ее, одел и сказал: —Только попробуй это кому-то рассказать, живи с этим всю жизнь, в теперь проваливай! На проекте веди себя так, как будто ничего не было, поняла?—Рыдающая Поля просто выпрыгнула из этой гримерки, поскорее направляясь домой. Сев в машину она наконец дала волю эмоциям. Бья руками баранку она орала, она кричала о том, что сделал ее когда-то друг, как смотреть ему в глаза? Как жить с этим? Почему это с ней? После многочасовой своей истерики она наконец-то решает уехать из того ужасного места. Ехала и плакала, проклиная всё и всех во круг. Из-за потока слез не видя куда она едет, чуть не задела соседнюю машину, но ей сейчас очень сильно наплевать кого она заденет, а кого не заденет, выехав на дорогу без пробок она разгоняется. Машина улетает в кювет. Не выжила. Многочисленные травмы не совместимые с жизнью. «Слезами горю не поможешь!»—говорил себе Дмитрий, когда узнал об этом.