Река скорби или жизни?

Горло сдавило и невозможно было сделать вдох от всепоглощающей боли. По лицу скатывались крупными каплями слезы, а из горла вышел протяжный хрип, что должен был быть криком отчаяния. По коже активно стекает горячая кровь, из глубоких вертикальных порезов на руке и падает на холодный паркет. Рука сжимает до белых костяшек лезвие, направляется к шее, и мазнув по коже падает на пол. Дрожь бежит по всему телу, наружу вырывается громкий истерический смех, как у какого-нибудь психопата из фильмов. Упав на пол из положения сидя я раскинула руки, ноги и билась в припадке. Ненавижу боль больше всего на свете, но мне так нравится осознавать, что я умираю. Чувство облегчения накрыло, будто я снова пересмотрела «Реку скорби». Слёзы всё катались и в голове крутились воспоминания. Вот я учусь в старшей школе и мечтаю стать хоть немного популярной и петь песни со своей группой, вот мне говорят, что я должна стать врачом, хоть я этого и не хочу, вот меня отсылают в другую, чужую мне страну, где я училась как проклятая, вот меня увольняют из-за врачебной ошибки без шанса вернуться на эту профессию, вот я переучиваюсь, но на совсем другую специальность. Вот нашла новою работу по образованию, вот родители узнали правду и отреклись от меня, ведь я не оправдала их ожиданий, вот я узнаю что человек ради кого я была готова жить, мертва… Она была ещё ребёнком… Я так хотела её забрать к себе подальше от этих монстров, что были нам родителями. Ей так нравилось смотреть, как я делала макияж и укладку людям. Называла меня феей. Я ведь только ради неё пошла переучиваться на визажиста и парикмахера. Я думала, справлюсь, работала как можно больше и старалась изо всех сил, даже параллельно с работой окончила курсы стилиста. Но люди слишком жестоки. Я так много работала и старалась. Я забывала про еду и сон, придумывая образы для парней, и подстраивалась под их график. Я знала, как много они работали и при возможности бегала им за кофе и лёгким перекусом, уговаривая съесть хотя бы немного чтобы они просто не умерли от своих диет. Смешно. Очень смешно. Ведь сейчас обтянутая кожей и со вскрытыми венами лежу я, а не они. Жестоко, очень жестоко. Видимо, я плохой человек раз меня так ненавидят. Я так скучаю по свой принцессе … Наверное, я буду гореть в аду, ведь я совершила страшный грех. Кто-то настойчиво звонит мне в дверь и в телефон. «Если я не отвечаю значит занята, чего непонятного-то?» Перевернувшись на бок лицом к двери, я приняла позу эмбриона и закрыла глаза, ожидая конца. Так холодно и хочется спать… Открыв глаза меня ослепила яркость белой комнаты. Медленно приняв сидячее положение меня начало накрывать осознание. Я жива и я в больнице. Ярость, разочарование, обида накрыли меня с головой. Скидывая с себя всевозможные датчики, вырвала катетер, принялась всё крушить до чего руки доходили и билась в истерике, крича, вырывая волосы на голове, царапая кожу до крови и пыталась сорвать эти сраные бинты. В палату вбежали санитары и мед сестра во главе врача. Меня грубо положили обратно в постель, а я брыкалась и орала что есть сил всякие грубости и то как ненавижу их, всё что меня окружает, всё что есть на белом свете. Слёзы снова брызнули из глаз, а мед сестра давно выбежала из платы после того как доктор что-то сказал. Вот она вернулась со шприцом в руках. — ДА ИДИТЕ ВЫ НАХУЙ СО СВОИМ УСПОКОИТЕЛЬНЫМ! ИДИТЕ ВСЕ НАХУЙ! Я ВАС ВСЕХ НЕНАВИЖУ! ЛУЧШЕБЫ МЕНЯ НИКТО НЕ СПАСАЛ, Я ТУТ НИКОМУ НАХУЙ НЕ ВСРАЛАСЬ! НЕНАВИЖУУ! — кричала я из последних сил пока в меня вводили успокоительное после чего моё измотанное сознание всё-таки вырубилось. Когда я снова проснулась я, была уже более спокойной. Пои поднявшись на локтях, увидела Джисона и Феликса сидящих на диванчике напротив моей койки. Сидели тихо и оба выглядели будто ревели недавно. Оба одновременно поднялись со своих мест. Феликс побежал звать врача, а Хан не знал куда себя деть и просто мялся на месте опустив голову. — яаа… мы с ребятами заметили что ты в последние недели себя странно вела иииии… После… После того как тебя несправедливо отчитали и ты пропала, мы… я с Феликсом решили убедиться что ты в порядке. Мы неоднократно звонили тебе и пришли к тебе, но ты не отвечала не на звонки по телефону не на дверной звонок… и Феликс предложил зайти в дом и подождать внутри, а так как мы часто были у тебя дома, то я запомнил какой у тебя пароль… когда мы зашли мне показалась что я услышал что-то в твоей комнате, а когда открыл дверь… там… там… ты.- Хан говорил тяжело и время от времени запинался, а под конец и вовсе потерял голос и шептал сдерживая рыдания. Я видела к он трясся и как сжимал край кофты. Мне было неловко осознавать что на этот раз малыша Хана довела я. Мне было жаль его и стыдно, что я так поступила с ним, да и вообще с парнями. Я не знала, что делать, но действовать надо, решила предпринять первое, что пришло в голову. — подойди- кратко и тихо сказала я. Хан медленно побрёл ко мне, всё так же не поднимая головы и дрожа, сжимая край кофты. Когда он подошёл достаточно близко, я взяла его под локоть и потянула на кровать, чтоб он сел, затем крепко обняла его, гладя по спине. — всё хорошо- так же кратко сказала я, а Хана прорвало. Он обхватил меня руками открыто заревел, извиняясь передо мной. Потом в палату входят врач и Феликс. Последний и сам еле сдерживается, кусая нижнюю губу. Джисону пришлось отлипнуть от меня так как врачу нужно было осмотреть меня, но сразу после того как он покинул меня, я подозвала парней и крепко обняла их, а они плакали мне в плечо...... А вот и пятая причина попытки самовыпила. Помимо строгих родителей, смерти сестры, разрушенных мечт, стараний в никуда, я ещё безответно влюбилась в двух парней одновременно, страшно ревнуя их даже к ручке, не говоря уже о стаффе и фанатках. Успокоив ребят, и собрав свои оставшиеся силы, я отправила их в общагу отдыхать, а сама связалась с врачом.