Двери Безвременной Ночи (Андо Ломен) — врата в Стенах Мира, которые окружают Арду и отделяют её от Кумы, Пустоты. The History of Middle-earth», Volume IV, «Ambarkanta», p. 296
Но вы, люди, рождены не для Арды. И там, куда вы уйдете, вы, быть может, обретете свет. Жди нас там, моего брата — и меня. Атрабет Финрод ах Андрет
***
Темнота сгустилась, стала плотной и рыхлой. «Как сухое облако», — подумал Аэгнор и, упрямо наклонив голову, продолжил проталкиваться вперёд. Темнота тоненько шуршала и цеплялась за сапоги. Сколько он шёл — не сказал бы никто, даже сам Намо, который знает всё. Впрочем, теперь и Намо Мандос не знал. В Арде Энвинъяте Владыка Судеб потерял предзнание и дар пророчества, зато приобрел улыбку. От нее немного бросало в дрожь и горчило во рту, но майяр шептались, что это дело привычки. Кто именно должен привыкнуть — майяр, эльдар или сам Намо — не уточнялось. Последним решительным движением — плечо вперед! локтем сильнее! — Аэгнор продрался сквозь темноту. Раз! И темнота распалась тающими хлопьями, а в глаза брызнул свет сотен тысяч звезд. Алые, желтые, голубые, синие, фиолетовые, розовые! Звезды окружали его со всех сторон, они дрожали, как дрожит горизонт в жаркий день, и едва слышно пели. Они были повсюду — сверху, снизу, слева, справа… А посреди звездной утробы, прямо перед Аэгнором, в полном ничто стояла — висела? плавала? летела? — она. Дверь. Аэгнор прикусил губу, чтобы не выругаться. Подошел и, облокотившись о наличник, спросил: — Как ты сумел добраться первым? Карантир, подпиравший другую сторону двери, лениво повернул голову: — Ну так мы Первый Дом или как? Они помолчали. Звезды пели и вращались вокруг них. — Больно? — прервал молчание Карантир. Аэгнор дёрнулся и перестал массировать левый локоть. — Нет. — Почему не остался подлечиться? — А почему ты поспешил сюда, стоило только Тулкасу протрубить о завершении боя? Мог бы хоть умыться. Карантир фыркнул и плотнее сложил руки на груди. Он всегда ненавидел отвечать на очевидные вопросы. Звезды грели и под их ясными бесконечными очами ожидание не казалось вечностью. — А что, если она… — начал и оборвал себя Аэгнор. Карантир окинул его взглядом, поморщился и — вот уж неожиданность! — продолжил: — Если не придёт? Аэгнор молча кивнул. Говорить, не выдав дрожи, он не мог. Звезды и без того замерцали сильнее. — Придёт, — твердо сказал Карантир. — Она придет, вот увидишь. И Халет придёт, я знаю. Кадык на его шее дрогнул, а «Халет»… Никогда Аэгнор не слышал от своего почти-что-брата такого мягкого тона. — А если нет… — Карантир сжал губы в узкую полоску. На щеках его, в переливах звездной отблесков, заалели пятна. Под копотью и сажей Дагор Дагорат. — Если нет, то я сам пойду и найду её, где бы она ни была. И ты тоже пойдёшь за Андрет. Он был прав, и Аэгнор лишь ответил коротко: — Да. Пусть говорят, что квенди привязаны к Арде и нет им пути за пределы Эа, но к раугам правила! Конец мира свершился, обеты исполнены, и правила нарушены. Пели звезды. Алые, желтые, голубые, синие, фиолетовые, розовые… Вселенная вздохнула и среди звездного пламени сверкнул огонь. Маленькой дрожащей точкой. С каждом мигом — а может, столетием? — он приближался, а звезды расступались, ложась под ноги идущему. — Я так и знал, что он придёт, — проворчал Карантир. — Привет, Финдарато. — Брат! В руках у Финрода горел фонарь — живым, привычным и совсем не–звездным светом. Голубые глаза смотрели весело и внимательно. — Я знал, что найду вас здесь. — А фонарь ты зря притащил, — бурчал негромко Карантир, с неожиданной неохотой выпуская из объятий Финрода. — Здесь и так светло. Лучше бы притащил парочку стульев, сидеть совершенно негде. Ты зачем здесь? Что, — Карантир кивнул куда– то вниз, — там уже все построили? Новое и красивое? Финрод развел руками, и теплый отсвет фонаря заставил звёзды побледнеть. — Прости, про стулья не догадался. В следующий раз — обязательно. А там… Там строят. Красивое и новое, да. Только … — пожал плечами Финрод, прозванный смертными Другом людей, — мне есть, кого ждать. И не мне одному. Звезды кружились за его спиной и выгорали, превращаясь в цепочку трепещущих огней. Она всё ширилась и ширилась, разливаясь рекой. Финрод улыбнулся и поправил стёклышко в фонаре: — На свет идти легче. Огонь в его руках вспыхнул живым солнечным лучом. Дверь Ночи открылась.