White Rose

      — Вы видели того продавца из книжного на углу?       — Из того, что открылся в прошлом месяце? — девушки в классе заметно оживились, подтягиваясь к центральным партам, откуда слышался шепот и смех. Им нравилось обсуждать людей, Макото знал это не по наслышке. Он часто становился их мишенью. Правда, не такого рода. О нем не произносили таких трепетных слов, голос их не дрожал, а смех… тот смех совсем не был похож на заливающее счастьем девичье хихиканье. Те голоса снились ему время от времени в самых жутких кошмарах, которые он безжалостно полосовал кухонным ножом.       В этот раз Макото даже головы не поднял, неотрывно водя ручкой в тетради. Ему не хотелось слушать того, что эти гаргульи скажут о его драгоценном Джее. Даже если все они начнут петь ему дифирамбы, ни одно слово вырвавшееся из их грязных ртов не способно описать то, насколько прекрасным был этот человек. Иногда Макото думал, может он и не человек вовсе. Человек ведь не может быть так прекрасен.       — Спроси у этого чудика, — чья-то рука так быстро появилась в поле зрения, что увернуться просто не было возможности. Перьевая ручка, подаренная родителями на день рождения, с треском полетела на пол, разбиваясь на части. Чернила забрызгали штаны Макото, и он подскочил на ноги, пытаясь сделать хоть что-то.       — Киношита, скажи честно, ты уже выяснил? М? Что за книги хранятся в дальних комнатах его магазина? — парень, что выбил ручку, шагнул ближе и навис так, что у Макото коленки подогнулись. Он не смел сесть обратно на стул, но и стоять так было невыносимо.       — Что? — звук был мало похож на слова. В тот момент ком в горле застрял, проталкивая вперед тошноту и страх.       — Не расслышал? — подключился кто-то еще, но с каждой секундой ноги Макото так сильно наливались свинцом, что звуки от этой невыносимой боли, начали расплываться. Даже девочки, то ли не до конца понимающие, то ли нарочно смеющиеся над ним, начали подходить ближе.       — Мы все видели, да-да, — хихикнула одна из них, — как только магазин открылся, ты каждый день туда ходишь. Какая бы погода не была, Киношита бежит в «Белую розу».       — Познакомишь нас? Киношита? — девушка явно не понимала намеков остальных одноклассников, и смех после ее слов стал только громче, от чего у Макото голова закружилась. Потолок темнеть начал, а лица одноклассников, радостные, упивающиеся своим превосходством, вытягивались в длинные причудливые фигуры, желающие раздавить его ничтожное тело. Он уже был готов рухнуть на пол, стать тем самым тараканом, коим его считали. Поползти вон из класса под этот шум ликующих победителей, лишь бы перестать испытывать этот омерзительный вкус тошноты, желудочного сока, что разъедал горло, желая освободить это тело от завтрака, обеда и отчаяния, что переполняло каждую клеточку тела с каждой секундой.       Звонок оглушил кабинет своей обыденностью.       Учитель зашел в класс ровно в тот момент, когда тишина заполнила помещение своей омерзительной ложью.       Начался урок.       Макото стошнило на собственные ботинки и он наконец сел на пол, словно тряпичная кукла, лишившаяся поддержки.

***

      Его волосы напоминали одновременно бушующий океан, теплое молоко и нежность. Макото вновь поднял глаза от букв, что сливались сегодня в единое, невыносимо черное пятно и выдохнул, давая своим глазам хоть на секунду утонуть в его красоте. И пусть он знал, что ему недозволенно так смотреть на мужчину многим старше его, совершенно ничего не мог с собой поделать. Совершенно не хотел с этим ничего делать.       В такие моменты как этот, он вспоминал слова одноклассников, и желание разодрать свое горло в клочья сводило судорогой его руки. Макото нравилось это чувство. Чувство отвращения этого мира к нему, чувство отвращение к самому себе.       Следом он часто видел лицо девушки, которую родители записали в его невесты, и тошнота вновь подступала к горлу. Эти ощущения сложно было прогнать, но видя лицо Джея, что улыбался клиентам, отдавая очередную книжку, очевидно совершенно не нужную этим людям, воспоминания отступали.       Джей поймал на себе взгляд юноши, сидевшего на полу, и улыбнулся. Точно так же, как делал это с другими.       Макото вздрогнул.       Он не хотел быть такими как эти бездушные куклы, ведущиеся на его красоту. И даже то, что на самом деле отличий между ними совершенно не было, Макото оставлял себе это право на безобидное помешательство, наблюдать за человеком столь прекрасным, что затмевал всех встреченных в его жизни женщин.       — Помочь? — Джей произнес это так спокойно, будто был не продавцом в книжном, а добрым другом, утешающим теплым осенним вечером после тяжелого дня.       — Что? — Макото покрылся мурашками, ощущая на себе каждый звук его бархатного голоса.       — С книгой, — мужчина кивнул еле заметно, а затем как ни в чем не бывало, будто садясь на трон своего собственного королевства, сел на пол, спиной откидываясь на новенькие белые полки, заполненные свежими томиками бестселлеров, еще пахнущими краской, — я заметил..       — Нет, — перебил его Макото, прижав к себе книгу, приминая новые, хрустящие страницы.       — Нет? — Джей усмехнулся, словно собака наклоняя голову. Разглядывая юношу перед собой. Вглядываясь в его глаза, рассматривая несуразную, абсолютно идиотскую стрижку, что делал парикмахер на соседней улице. У него даже промелькнула мысль, что нужно сломать этому старикашке руки, дабы больше никогда в своей никчемной жизни он не портил маленьких мальчиков, превращая их в несуразных бродяжек, - я же еще даже ничего не спросил.       В горле пересохло от одной только мысли о близости этого мужчины. Его запах свежести, белой, явно постиранной с цветочными отдушками, блузы. Запах его волос. Пристальный взгляд, изучающий. Он изучал его, маленького, ни на что не годного школьника. Даже то, что до выпуска оставалась пара месяцев, даже то, что летом намечена его свадьба, ничего не делало его взрослее.       Рядом с ним Макото чувствовал себя ягненком, загнанным в угол.       — Я тебя напугал? — мужчина снова рассмеялся и перевел взгляд на окно, за которым тучи стекались над городом в огромный, нависающий мрачностью потолок, — извини. Можешь звать меня Джей. Это - мой магазин.       — Я знаю, — собственный голос показался Макото таким сухим, что он невольно облизал губы, отводя взгляд, стараясь вообще не смотреть больше в сторону Джея.       — А ты?       — Я же говорила, — снова этот смех, от которого книга из рук Макото выпала на пол и захлопнулась так громко, что он застыл, поднимая взгляд, — Киношита всегда приходит сюда после школы.       — Смотри-смотри, они все таки так близки, — шепот был таким громким, что от него на месте провалиться хотелось. Одно дело, когда одноклассники говорят гадости про тебя, но он? Чем этот человек заслужил вашу злобу?       Парни, мокрые от дождя, ввалились шумной толпой вслед за девушками, и теперь в магазине стало невыносимо громко.       Так не должно быть.       Макото поднялся на ноги и прикусил губу от злости на самого себя. Что он мог?       Снова затошнило, хотя он даже не обедал.       — Вы что-то хотели? — Джей улыбнулся им, словно те были клиентами. Говорил с ними так же нежно и ласково, как будто они не были отвратительным мусором, пачкающим этот магазин.       Они были грязью.       Вода, что лилась по их грязной коже. Ботинки, которыми они топтали землю, были пропитаны их мерзкими телами. Они отравляли воздух одним своим присутствием. Так почему? Почему он улыбался?       — Я слышал, что у вас можно купить пропуск в «Сад Роз»?       Стало тихо.       Девушки явно не понимали, что этот несчастный имел ввиду. Но те, кто понимал, отступили на шаг назад, словно хотели быть дальше от прокаженного.       Теперь даже Макото стало страшно от этой улыбки, что расцвела на лице Джея, сладким отравляющим отражением отвращения.       Он сделал несколько шагов вперед, чтобы оказаться ближе к юноше, который явно не понимал, что сказал или сделал что-то не то.       Тупость буквально светилась внутри него, заражая собой даже паркет.       — Если ты мечтал предложить себя в качестве вазы для богатых, роскошных, а главное, беспощадно режущих своими шипами роз… Могу устроить, — голос Джея был тихий, даже успокаивающий. Но ужас, отразившийся в глазах одноклассников, заставил кровь Макото превратиться в горящую лаву. Он чувствовал, как сердце пытается вырваться из грудной клетки, от удовольствия заставляя неметь затылок. Влюбленность всегда казалась ему сказками, рассказанными для девочек, придуманными для продолжения рода. Но когда теперь, он стоял, ощущая бабочек в животе. Сгорал от желания услышать эти слова рядом со своим ухом, почувствовать дыхание Джея на своей коже, стать тем, кем он захочет. Лишь бы увидеть еще раз это безумие, сверкавшее в его взгляде. Заставившее магазин вновь опустеть, оставив в нем лишь звон дверного колокольчика и тяжелое тяжелое дыхание Макото.