Наказание за добросовестность

— Поясни мне только одно — каким таким, блядь, образом ты оказался здесь раньше меня? — Теодор, прищурившись, надвигался на замершего на втором этаже Ника Ротта. Протагонист бесил его с каждой новой встречей. Точнее, не сам бот — тот был безвольной куколкой в руках настоящего исчадья ада. Как высший бот, управляемый искусственным интеллектом, Теодор был намного умнее своих собратьев по игре. Пока остальные болванки тупо стояли на карте, дожидаясь скрипта, который позволит им двигаться, Теодор спокойно занимался делами. Он ходил по дому, кушал, спал, мылся и постоянно реагировал на шумы, который временами издавал Ник Ротт… нет, не так. Игрок. Тот, кто сидел за монитором и исследовал мир, в котором появился его игровой аватар в лице Ника Ротта. Игрок этот за те часы, которые он провёл в игре, невероятно бесил Теодора. Он послушно выполнял все свои обязанности — вёл себя, как порядочный бот, постоянно мешая Игроку попасть в подвал. Игровая условность, что поделать. Игрок постоянно пытался его обмануть, и если вначале у Теодора получалось поймать его за грудки, то с каждым новым разом это становилось делать всё сложнее и сложнее. Опыт Игрока рос с каждым новым удачным прыжком, удачно разбитым окном, удачно найденным ключом… Он попадался в лаги, баги, выбирался из них и становился умным, хитрым… пожалуй, слишком хитрым. Когда впервые был использован чит, Теодор мгновенно поскучнел. В его игре не было защиты от взлома, поэтому время от времени разные Игроки, которых он отличал по едва заметной для них, но весьма существенной для него разнице в стиле игры, вводили заветные буковки в командной строке, получая условную, но всё же власть над происходящим. Теодор чувствовал читы — они проходили по его телу едва заметными кристалликами кода, слегка щекоча виртульную кожу. Но разве интересно играть, зная, что Игрок теперь практически бог? Конечно, Теодор продолжал выполнять свои бессмысленные обязанности, но в этот момент запал проходил, и он делал это лишь потому, что за ослушание игра ломалась, а он получал разряд негатива от того, кто сидел за компьютером. — Опять читы, сука? — Теодор приподнял Игрока за шиворот, собираясь выкинуть за пределы очерчённой вокруг его участка невидимой черты, пока шло тёмное мгновение подзагрузки. Игрок его, конечно, не слышал — слова предназначались Нику Ротту, который, с удовольствием впустив в себя чужую, внеигровую, волю, сидел где-то у себя в голове и наслаждался зрелищем. Он был не столь умным ботом, почти не имел собственного мнения, но тоже умел складывать один на два. — Разумеется, — произнёс он, пока Теодор, пользуясь условностями своего мира, переносил протагониста за границу дорожной текстуры. — Он там такие читы создал… В общем, сегодня повеселимся! — Что-то я сомневаюсь, нет никакого веселья в этих ваших читах, — проворчал Теодор, телепортируясь в гостиную своего дома. Вытянув руки, он прикрыл глаза, дожидаясь подгрузки. Чёртовы правила, он может быть личностью, но лишь тогда, когда игра началась! Игрок на улице оживился, и Теодор, мысленно вздохнув, направился к телевизору. Тот показывал помехи — нормальных текстур и спрайтов на его монитор не завезли разработчики — но бота успокаивали эти мерные шипящие звуки. Соединяясь, они создавали музыку программного кода, который вливался в уши Теодора, заставляя его веселиться. Но посмотреть нормально телевизор ему не дали. Окно в гостиной разбилось с грохотом, и Теодор, издав ещё один вздох, мгновенно стартанул в сторону звука. Он выскочил из окна, радуясь, что рука не соскользнула в текстуры, как это иногда бывало, и бросился в погоню. Вокруг разливалась боевая задиристая мелодия догонялок, а Игрок впереди петлял так, будто постоянно путал W и A-D. Догнать его не было проблемой, и Теодор привычно протянул руки, готовясь к резкому пиликающему звуку, с которым он всегда хватал Игрока за грудки, либо к удару от этого самого Игрока, который за столько прохождений уже не раз проходил Кошмар Школы и умел отфутболивать его особо агрессивную тушку. Игрок и правда пихнул его в грудь, и Теодор завалился на спину. Поднятие происходило примерно в две-три секунды, и Теодор лишь удивился — почему Игрок всё ещё топтался рядом, глядя на него? Ник Ротт пользовался тем, что его спрайт не было видно от первого лица, и наслаждался, устраивая на своей морде целую пантониму. Теодор мысленно покачал головой, как вдруг чуть не охнул, почувствовав лавину новой информации, обрушевшуюся на него внезапно. Что такое, что не так? Он получал много информации об Игроке, когда ловил его и запускал заскриптованное новое время суток. Но ведь сейчас Игрок не продул! Да и информация была иной — скорее, касалась его. Кажется, в файлы игры было загружено много новых действий для него, и Теодор жадно впитал в себя новые байты. Они были… странными. Искусственный интеллект мгновенно углядел в этом ворохе вредоносные файлы. Теодор попытался подняться, но новый введённый чит прошёлся по его телу холодной волной и полностью обездвижил. Теодор запаниковал, почувствовав, как конечности безвольно растянулись на текстуре земли, а тело словно онемело. Вместе с тем он словно бы стал ощущать куда больше, чем раньше, как бы парадоксально это ни звучало. Текстуры окружающих предметов неприятно шоркались об него, тело стало значительно чувствительней, а Ник Ротт улыбался безумно, как будто текстуры его физиономии поплыли, знатно перекосив полученный результат. — Что за блядь?! — Теодор почувствовал толчок, и его тело оторвалось от земли, зависнув в воздухе. Руки и ноги безвольно свесились вниз, будто он был куколкой, которая по сюжету принадлежала его дочери. — Не матерись, сла-адкий, — жеманно протянул Ник Ротт, пока его тело, управляемое Игроком, неподвижно стояло, вытянув руки по швам. — Я же говорил, что он придумал новые читы. Ты обалдеешь, когда их увидишь! — Я уже обалдел! Что, снова эксперименты? — Теодор едва не взвыл. Сюжетники-Игроки, проходящие читерством, его бесили, а вот другой типаж — Игроки-учёные, его пугал. Эти Игроки не пытались идти по сюжету, он вообще, казалось, не интересовал их. Вместо этого они зависали на локации, устраивая ботам настоящий Армагеддон: пытались летать на мусорных контейнерах, искали баги, чтобы утонуть в них, проверяли уязвимости игры и смотрели, как много они могут испортить прежде, чем игровой мир схлопнется, а на мониторе высветится код ошибки. Эти Игроки были самыми опасными. Теодор уже уяснил, что они могут если и не всё, то очень многое. Что же в этот раз? Его попытаются перекинуть через невидимый купол? Снова заставят исчезнуть? Или превратят во что-то другое, натянув на лицо чужую текстуру? Игрок телепортнул обоих ботов в дом Питерсонов и заставил Теодора упасть на кровать. Тотчас сработал новый скрипт, и Теодор, недоуменно моргая, вытянул конечности по краям кровати, словно морская звезда. — Что происходит, сучья ты морда? — прорычал он, когда Ник Ротт навис над ним. — Не матерись, сказал же! — Бот досадливо поморщился. — Сейчас он допишет, и ты лишишься своего пыльного свитера, придурок. И правда — ещё один порыв холодного кода, и текстура одежды исчезла. Вместе с тем Питерсон почувствовал изменения в своём коде, и с удивлением увидел, как его текстуры слегка видоизменились — между ног его появилось что-то вытянутое, заставив задуматься, о чём думал Игрок, делая это с ним. — А ты его заводишь, — бесхитростно поделился Ник Ротт, жадно глядя на изменения, происходящие с телом условного игрового врага. — Её, точнее. Игрунья так бесилась, что не могла обойти тебя тогда, в четвёртом акте, что написала этот чит. Как я понял, ей это нужно для какого-то фанфика. Ну, и чтобы на беспомощного тебя полюбоваться, конечно. Ты так много издевательски ловил её во время сюжетки, что она решилась отомстить. Удачи тебе, в общем! Теодор пришёл в ужас. Что? Власть над ним взяла какая-то мелкая Игрунья, которая решила окончательно опустить его, заставив делать мерзкие вещи?! — Только попробуй тронуть меня! — угрожающе прошипел бот. Попробовал дёрнуть конечностями, но они вообще не ощущались. Зато ощущалась странная пустота, накладывающаяся на его тело. Ну да, в нормальном состоянии оно же должно быть прикрыто одеждой. Чёрт, он даже купался в одежде! Подчиняясь витиеватым английским буковкам-строчкам, он принял позу, странную открытую позу. В этой позе он не видел Ника Ротта, но буквально ощущал на себе его плотоядный взгляд. А потом тяжесть ботовского тела налегла на него — и миллиарды сломанных байтов вонзились во всё его естество, заставляя Теодора закричать не своим голосом. Ёбаная сука, могла бы подобрать голос получше! Торрес поработал над ним прекрасно, а вот этот голос был воистину ужасен. — Блядь, больно! Как же больно! — скулил Теодор, уткнувшись лицом в подушку — ну хоть на этом спасибо! — Ты заплатишь за это, стручок перезрелый, — добавил он с ненавистью, слыша надсадное дыхание Ника Ротта над шеей. — А я что? Я такой же заложник Игруньи, как и ты! — возмутился Ник Ротт. Он ритмично двигал тазом, отрабатывая заданный ритм и траекторию, а Теодор сцепив зубы, терпеливо дожидался окончания экзекуции. Болезненные разрывания байтов, вроде, прекратились, и теперь он ощущал просто мерзость, оседающую на языке. Впервые игра свела его с Игроком-извращенцем. Этот тип был даже хуже Игрока-учёного, потому что готов был сделать всё, что угодно, лишь бы запечатлеть на мониторе что-то воистину странное, мерзкое и противоигровое. Что-то, что можно было добыть только лишь с помощью читерства. — Игрунья злорадствует. Ты так бесил её всю сюжетку, что теперь, по её мнению, заслуженно получил болт в задницу, — монотонно пробубнел Ник Ротт. Откуда он всё это знал, Теодор старался не думать. Возможно, у протагониста была какая-то особая связь с существом по ту сторону монитора. — Ничего, что это моя природа? Пидр ёбаный, — огрызнулся Теодор, с неудовольствием ощущая всё ещё онемелые конечности. — Докажи это той, кого мамка гонит спать, а она всё никак подвал пройти не может. Мог бы застрять в текстурах, что ж ты за зверь такой! — ехидно добавил Ник Ротт. — Я? Тот, кто выполняет свои обязанности! — Теодор почувствовал толчок в бок и принял следующую по спрайту позу. Эта понравилась ему больше, потому что он мог лежа… Нет, он брал свои слова обратно — теперь он видел лицо врага-бота и его горящие удовлетворением глаза и тихо ненавидел своё существование. И почему именно ему досталась роль антагониста? Хотелось вновь заиметь ту акцию, где можно было самостереться с лица игры. Но она уже прошла, а он вновь был здесь. И, кажется, теперь его жизнь, вместе с новым модом, станет не в пример экспериментальней. — Жаль, выходы из игры в реальность пока ещё не придумали, — прошипел Теодор и, когда конечности вновь подчинились ему, молниеносно схватил Ника Ротта, запустив чёрный экран. Игрок пропал, появившись в месте спавна, а Теодор, на миг прислушавшись к своему телу и с удовлетворением ощутив родную невосприимчивость к боли, телепортировался в гостиную. Жаль, он не умел очищать память — его особенностью, как бота, была способность обучаться на ошибках и тактике Игрока, делаясь умнее с каждым новым обновлением карты, а это значило, что на память он никогда не жаловался. Окно в гостиной загремело, заструилось стеклом под ударом мусорки, и Ник Ротт, пробегая мимо уже своими привычными рывкообразными зигзагами, крикнул: — Придурок! Ты ведь понимаешь, что это были далеко не все анимации? — Да чтоб вас всех с Игроком вашим вирусы пожрали, — негромко буркнул себе под нос Теодор и с ожесточённой яростью погнался за ним. Как бы то ни было, а от своих обязанностей он отказываться не собирался. Ведь если не будет соседа — не будет и игры. Таковы правила здешних условностей.