Книги, начатые с конца

Репортеры взяли Магфорд штурмом и сдавать пленников отказывались. Не было больше протектората декана, да и Сарданапал не на своей земле мало что мог сделать с Самой доброй тетей, особенно когда та держала Бессмертника под руку, как маленькие дети иной раз таскают несчастных домашних животных. Матч окончился, они победили, но первый вкус у этой победы был неприятный. Таня даже сомневалась, причастна ли вообще семья Пуппера к этому безумию, или это все же творение её собственных, Гроттерских рук. Она вернулась к матчу, все еще пахнущая Бейбарсовым, и уничтожила к чертям сборную мира. Накормила Кенг-Кинга четырьмя мячами последовательно увеличивающейся силы, лишь чихательный уступив противникам. Этим могли похвастаться от силы пять-шесть игроков в истории, вдвое меньше - на матче такого уровня. Её отца среди них никогда не было. И, глядя на обезумевшую толпу, краем уха ловя голоса с трибун, Ягуновские комментарии и вездесущее слово «вечность» и «рекорд», на любых языках, Таня почувствовала срочную необходимость отключить мозги. Любым способом, хоть улюлюканьем вместе с командой, хоть сесть и ещё раз сдать зачет Зубодерихе. Хотите, я вам Чуму выпущу из Жутких Ворот и упеку обратно? Любой ваш каприз, только уведите её отсюда. Но, не оставляйте одну. Ягун и Гробыня, в какой бы ссоре они ни были, всё равно её самые близкие друзья, они мгновенно почуяли что что-то неладно. И через две секунды играющий комментатор разразился жутко тупой, но уморительной тирадой о сравнении подтяжек западного и восточноевропейского образца, стравливая между собой Бессмертниковского заместителя на вечер и саму тетю Настурцию, так что пресса была вынуждена отпустить одну приманку и кинуться на другую. Склепова же, в свою очередь, обладала уникальными способностями притягивать к себе внимание, и так же отводить его при необходимости, и последний этот её талант был почти неизвестен даже на их параллели. Таню просто взяли за руку и увели у всех под носом, только и успели что шепнуть пару слов Рите, Кате и Жанне, чтобы никто не волновался. И - пуф! Грозная Русская Гротти испарилась посреди открытой площадки, да и то заметили минут через пять. Гробыня отвела её в замок, к тренерам. Их комнаты оставались сейчас небезопасными, по понятным причинам. И даже осталась, держа её руки своими собственными, пока Соловей и Медузия тоже не отбились от расспросов. — Никакого следа их прежней учтивости…а все же мы — соперничающие школы. Таня, хорошо сделала что выбралась. То что там сейчас творится…безумием только назвать и можно. — Мне помогла Гробыня. — ответила Таня, сжав руки Склеповой немного сильнее. Медузия кивнула. — Отлично. Мы разберемся с этим бардаком и заставим англичан вспомнить о протоколе, но на это уйдёт полтора часа в лучшем случае. Таня, в какой комнате ты живешь? Таня назвала номер. Доцент Горгонова закрыла глаза и потерла кольцо, из него выскочили три зеленые искры и исчезли. У камина вдруг оказались Танины сумки, сложенные и готовые судя по их пухлому виду. А на столике рядом с их диваном - ключ перевязанной веревочкой. — В Магфорде тебе сейчас не дадут никакого покоя, поэтому на ночь я переселяю тебя в город, в заговоренный дом. Боюсь, гостеприимство англичан закончилось когда ты настолько сильно переломила баланс сил между командами. Медузия улыбалась, и это было прекрасное зрелище. Таня, несмотря на усталость, тоже поддалась её радости. — Академика и Соловья я беру на себя. Лети и отдохни, и если это помешательство не прекратится, я дам тебе знать. Гробыня, ты летишь с Таней? Склепова замерла на этом вопросе, не зная что ответить, не зная как сейчас вести себя в этой новой динамике их с Таней отношений. Раньше это решалось гораздо проще, Склепова решала, Таня делала или упиралась рогом. Сейчас, по незнанию Медузия задала вопрос не тому человеку. Склепова посмотрела на Таню, в ожидании её решения. Друг или враг? Таня выдохнула и как могла прислушалась к внутреннему чутью. Чего же ты хочешь, Гротти? Как раз в этот момент к ним ворвался Пупер, и как можно скорее закрыл за собой дверь. Ему тоже удалось улизнуть относительно незамеченным, судя по отсутствию за ним вереницы репортеров. — Йа отвлекай их в сторон вашего рашн блок, они seems to believe ты там, Танья. Горизонт чист. Медузия благодарно кивнула. — Спасибо, Гурий. Теперь выбираться если что будет намного проще. Пуппер опустил голову, кажется, скрывая румянец. — My pleasure. Доцент снова вернулась к Тане. — Так что же, ты телепортируешь сама, или с Гробыней? Таня замешкалась, у неё всегда была проблема с выбором, так ещё и эта усталость… Гурий вдруг уставился на ключ с веревочкой. — Ви это откуда взяли? Медузия удивленно на него посмотрела. — Вообще-то, это не касается английской делегации, мистер Пуппер. Но, раз уж вы сегодня наш спаситель, и я уверена, не станете болтать, это ключ от дома в Бирмингеме где Таня могла бы спокойно отдохнуть. Гурий закрыл лицо рукой. — Ви не можиль лететь туда. Это собственност моих тетя, они рент ит ту Магфорд. Все разом увидели как полыхнули глаза у профессора Горгоновой, а локоны начали подозрительно закручиваться. — This is outrageous! What was your dean even thinking? — To be quite fair with you madam, he wasn’t thinking at all. It’s not like my aunts interfere with my school’s political alignment, not the last time they medfledcin his affair knowing he’s helpless. — But a warning, one simple warning… — I have nothing to say to this, beside that I’m sorry. Our leadership is…compromised to say the least. Медузия зашагала кругом по комнате, надеясь придумать что-то. — Но мы не можем оставить Таню здесь сейчас! А лететь на Буян, это самоубийство! Команда не в том состоянии! Пуппер подумал секунду, и его лицо озарилось. — Ай хэв идея! В Birmingham есть квартир, принадлежащая семье Prunn! У меня есть пароль, мы можем отправить Танья туда! — И как мы узнаем, что это не ловушка подстроенная опять же твоими тетями? Напомню тебе, что твои одноклассники работают на них! Гурий отпрянул, услышав эти слова, будто бы перед ним положили тухлую рыбу. Потом выпрямился и, вытянув вперед руку с кольцом, произнес, — Razrazi gromus, I swear upon my life that Tanya will be safe in that house and that I’m personally responsible for her well-being. Все признали русскую форму смертельной клятвы, как и небо пустившее им молнию. Гурию могло элементарно не хватать русского словарного запаса чтобы произнести все на одном языке, и не рисковать жизнь зазря благодаря неправильным формулировкам. Медузия посмотрела на него с гораздо большим уважением, чем раньше, возможно, даже с виной, им было бы достаточного честного слова. Все взгляды снова переместились к Тане. Ей стало неловко, но она понимала, её самочувствие сейчас – важнее всего. — Спасибо что проводила, Гробыня. Дальше я как нибудь сама. Склепова как-то пыталась храбриться, но Таня все равно видела как задела её. Она бы с радостью всё забыла и вернулась обратно, к тому какими они были, меньше чем две недели назад, только времени обратно не воротишь. Таня очень любит Гробыня, и в ю их параллель, даже Попугаеву и Пупсикову, но игнорировать свои нужды больше никому не позволит. Видят высшие силы, она наверное загнется без своих друзей. Но и с тем какие они сейчас, тоже загнется. Гробыня выпрямилась и, спеша отвернуть лицо поспешила из комнаты. Медузия выглядела очень печальной. Она и дала им с Пуппером листочек с руной. — Как будете готовы, коснитесь своими кольцами руны с противоположных сторон. Неважно, с каких. Все сумки нужно связать левитационным заклинанием, и не отпускать концентрации на кольце. Ничего такого, с чем вы не справитесь. Гурий, а где твои вещи? Пуппер успокоил её и достал деревянный ящичек из кармана, с маркировкой дорогущего магазина артефактов в Лондоне. Мелкощитовой этого было достаточно. Она поспешила наружу, помогать академику и остальным. Остались только они и Соловей. Её тренер сам, кажется, не до конца осознавал случившееся. Они все матчи переживали, как один, Тане совсем не казалось странной мысль, что сейчас он так же немного не чувствует почвы под ногами. Пустой глаз смотрел куда-то вглубь, может на вечность которую его игрокиня только что себе обеспечила. Может, и на её отца. Соловей часто говорил, что потусторонние миры не упускают возможности выставлять сильных игроков, им плевать на чувства других, на земную этику. Таня любила Соловья, как родственника которого у неё никогда не было. Но сейчас он слишком сильно напоминал ей её саму, он ничем не сможет ей помочь. Она потянула Пуппера за руку, к вещам. — Вчера ночью сработали четыре манка, пограничная бронза тоже. Соловей повернулся к ней здоровым глазом. — Что-то произошло? У неё не было никаких сил скрывать сейчас свои эмоции, Таня билась между желанием разрыдаться, послать и броситься ему на грудь, но в конечном счете за всем этим встал и больше не упускал её взгляда голос разума. Она заставила себя посмотреть тренеру в глаза, и не отводить глаз. — Ничего заслуживающего внимания. Соловей стал нечитабельным. Он подошел к ней, и был в нем и обеспокоенный отец, и честолюбивый тренер. До Тани дошло, что подозревает. Инцидент с Бейбарсовым на крыше, дисквалификация и её сегодняшняя игра… Да не подозревает ли он, что она жульничала? Сама эта мысль окончательно отбила ей способность заботиться о чужом мнении, по крайней мере на сегодня. Она взрослый человек, и больше отчитываться за свою личную жизнь ни перед кем не станет. Объясняться, осознала она, Таня тоже не должна. Её игру видел весь магический мир, величайшие игроки и стратеги. Чтобы упрекнуть её в жульничестве, понадобится нечто большее чем подозрения тренера. Таня добавило просто и бесхитростно. — Если у вас есть вопросы к моей игре, Соловей Одихмантьевич, я с удовольствием на них отвечу. Позже, когда просплюсь. Помедлив, Таня добавила, когда вспомнила о крови некромага, о щелчке на браслете. — Защита работает хорошо? Соловей, не получив на свои вопросы никаких ответов, при этом все равно ответил что да. Было срабатывание. — Передайте пожалуйста декану, чтобы усилил. У него глаз на лоб полез. — Что, ещё больше? Таня ответила, что да. Соловей отстал от них, у него уже сформировалось какое-то собственное представление обо всем, и он его непременно выскажет, дай только время. У Тани оставалась единственная вещь, на которую она ещё может влиять. Not giving to much of a damn, как ей иногда сам Пуппер и говорил. Таня потянула его за собой чтобы они связали чемоданы для телепортации. Соловей даже вызвался помочь. Они оба были необычно тихими, отметила Таня. Словно все трое пересекли некую границу, за пределами которой больше нельзя было понять, как им вести себя друг с другом. С ней, подсказал ей разум, не умевший соврать даже когда стоило бы. На самом деле, как вести себя с ней. Они исчезли в снопе искр из драконбольного кабинета в Магфорде и очутились посреди гостиной дома в Бирмингеме. Таня это по виду из окна поняла. Весьма приличного дома. Остаток дня был проведен в домашних хлопотах, они с Пуппером препирались-препирались, а в конце её уговорили занять верхнюю спальню с огромной кроватью и голубым быладхином из гобелена. Тане было до ужаса неловко, особенно зная что Гурий не менее вымотан чем она, и на него пресса охотится с не меньшим усердием. Они заказали еды купидонами, искупались, связались с остальными чтобы разведать обстановку. Бедлам стабилизировался, но не уменьшился, шипонски проговорил Ягун им в зудильник. Халява закончилась, «русский блок» закрыли на комендантский час чтобы отвадить прессу. Кто-то из их параллели умудрился подсунуть на трибуну Кощеева и четы Пупперов слушательную трубку, и с причастностью к произошедшему обоих все стало ясно. «Чтоб жизнь медом не казалась, распоясались.» Декан Магфорда даже сделать-то ничего не смог. Гурий рядом сидел и все сильнее сжимал вилку. Таня бы рада была помочь, но у неё нет близкой семьи, ей нечего ему посоветовать. Но все же знание что вся эта ситуация - не вина вот прям всех англичан, здорово помогло Тане. Это чисто одни, определенные англичане, и один русский. Хотя и с этим можно было поспорить, Кощеев приписывал себе ту национальность, которая была ему в этот момент выгодна. Попробуй узнать у груды костей, какого цвета у них кожа. Пошли было спать. Слишком долгий день, слишком мало осталось дел. Но только к Тане сон вообще не шел, даже с заклинаниями, плюс этот треклятый балдахин не давал проходу свежему воздуху. Через час Таня уже сидела внизу, в пижаме с чашкой горячего шоколада, и посматривала на вид из окна. Посидеть на крыше виделось все более приятным занятием. Но тут в кухню едва кубарем не ввалился Гурий, споткнувшийся о ковер при попытке бесшумно пройти в ванную. Они посмеялись, и решили больше не скрывать своей бессонницы. Они говорили о семье, о жизни без родителей, о том как их обоих задрало внимание других и насколько больно когда за тебя решают твою собственную жизнь. Особенно-близкие люди. У Гурия в его волшебном ящичке было всё что может пожелать маг для комфортного существования, немного погодя он выудил оттуда карты, и вызвал Таню на дуэль «ф этот фаш дурак». Таня продала три раза из пяти. Вот тебе и чопорные англичане, сама предсказуемость, с восхищением подумала она. Вообще, Пуппер не был и вполовину так плох, как раньше, особенно на публике, особенно, с ней наедине. Нечто знакомое начало курсировать между ними, нечто такое что напомнило ей о мяче заброшенном в горло собственному дракону. Ей нужно выйти проветриться. Только выходить нельзя, засекут мгновенно, но Гурий, как какой-то сказочный джентельмен, опять открывает свой ящичек, и достает оттуда шкатулку, с пометкой «beware of copyright». Маска-морок сидит как влитая, несомненно пошита на заказ для кого-то из его друзей, но у Тани и этого друга лица много чем похожи, и поэтому они совершенно неузнанные сейчас идут в клуб. Пабы, клубы…кавалеры. Она вроде бы никому ничего не должна, а сердце все же поджимается и трепещет в восторге одновременно, стоит подумать, с кем и самое главное КАК она проводит вечера в поездке на матч со сборной мира. Она протягивает вышибале бумажку с мороком вместо айди, и все равно мучается с совестью, хоть и знает, что пить ей, и все остальное в этом месте можно. Это самый обычный лопухоидный клуб, где её уж точно не узнают, а Гурия - только если очень постараются, да и то сомнительно. Крутят что-то совершенно ей неизвестное, но у музыки классный ритм, быстрый и рваный, и Таня почти поневоле оказывается на танцполе. В последнее время она и делает только то, что до этого в жизни не делала, и не думала. Однако, нырять вглубь танцующей толпы ей пока не слишком хотелось, спасибо. Как нибудь в следующий раз. Стена рядом с ней была обклеена длинными зеркалами, и Таня могла видеть, как выглядит сейчас. Такие мороки они изучали что у Зубодерихи, что у Сарданапала — они собирают коллективное представление окружающих людей о том, как должен выглядеть их сосед, и проецируют его на носителя. Сейчас на её месте танцевала в такт музыке девушка с красными волосами, в коротком спортивном топе и штанах-бананах, неотличимая но очень вписывающаяся. Всегда следи за самым уместным человеком в компании, как-то раз сказал Ягун на собственной вечеринке. Считанные секунды прежде чем темное отделение своим топотом не раздавило пакет с летучей миндальной тьмой, что он сам же туда положил. Смешно было до жути, пока не выяснилось что там была Жанна, а её пришел поддержать Глеб. Ягун неделю от своей бабуси не отходил. Таня быстро свернула с мыслей где вообще как то упоминался Бейбарсов, иначе она вообще неделю ещё не заснет. На том раже, ещё со вчерашней ночи, она и весь матч отыграла, и Соловью очертила границу, что следующее, бросится спасать маму и папу с потустороннего мира? Никаких некромагов. Во всяком случае…пока не простится, послушала она свою более… Не слабую часть, в этом Таня была уверена. В ней вообще мало чего слабого было. Просто…человеческую, реалистичную. Потому что вчера вечером было слишком хорошо, слишком правильно чтобы суметь ограничиться одним разом. Тут никаких нравоучений Сарданапала или Ваньки не хватит. Сердце снова начало поднимать ритм, и не от музыки, Таня снова поспешила сменить предмет мыслей. Гурий как раз тоже набрался смелости и присоединился к ней. Музыка взяла какой-то абсолютно дьявольский ритм, Таня не понимала как окружающие вообще стоят на ногах…не то чтобы часами так проводят. Это все просто усталость, подсказал ей внутренний голос. Поняв что долго они так не смогут, после матча-то, а идти назад ещё не хотелось, они синхронно подняли перстни чтобы решить эту проблему просто и цивилизованно, но Пуппер, на правах джентельмена и принимающей стороны, деликатно опустил её руку своей. Таня почувствовала что краснеет. Он поднес кольцо ко рту и прошептал что-то, магическая вспышка и так была бы незаметна посреди всех этих электрических огней, но да, согласилась мысленно Таня, перестраховаться никогда не помешает. Абсолютно невидимое заклинание абсолютно неожиданно внушило диджею что время для медленных танцев. Толпа взревела, но проглотила. Таня только сейчас поняла, что это означало для них. Как-то само собой, неловко они встали друг напротив друга, путаясь в конечностях и не понимая кто, как и куда ведет, но они все же смогли кое-как протанцевать один полноценный медляк. Никто, правда, не подумал что чтобы снова началась быстрая музыка, нужно снять заклинание с диджея, так что пошел второй. Третий, и они уже освоились, Тане хоть и не нравилось что её ведут, нравилась рука Пуппера на её талии, и ему это тоже очень нравилось. На пятый медленный танец толпа взбесилась окончательно, кто-то пошел разбираться с владельцами клуба, а те в свою очередь с диджеем, но Пупперу и ей было немного фиолетово. Незаметно, все остаточное напряжение между ними, начиная с дуэли, корабля, Дубодама и прочего-прочего сейчас поднялось на поверхность, как остатки пузырьков в газировке. Это просто кураж их победы, и Таня это прекрасно понимала, но как и тогда с Глебом в подворотне, была не в силах сказать себе нет. Она должна знать, какого это. Без лишних взглядов, без мнений других людей, без нравоучений которых она никогда в сознательном возрасте не просила. Пуппер не отрывал от неё взгляда, и она от него. Они сблизились настолько, что касались друг друга щекой. Гурий был разгорячен, как и она, но кожа у него была намного мягче. Наверное, пользуется какими-то кремами, ценой в ее контрабас за банку. Касаться его лица было приятно. Словно находишься в теплом, персикового цвета облаке. Таня могла бы так провести всю оставшуюся ночь. Но двигаться дальше ей не хотелось. Пуппер может быть тоже это чувствовал, может просто считал ее реакцию, в любом случае он без каких либо обиняков, спокойно и с достоинством отстранился. Что бы то ни было между ними в прошлом, сейчас было вытащено на свет, и обоюдно признано изжившим себя. — Ти чудесний девушка, Танья. Эни гай бить счастлив бить с тобой. Таня сдержала смех. Ну, бить так бить. — А что с Джейн? Она надеялась что вышло именно по-дружески, не так словно она дает ему ещё одну надежду. Гурий опустил досадливо взгляд. — Вот ту сей хир. Она замечательний девушка. Таня почувствовала «но». — Но ай не искаль новий отношений эт зе моумент. Иногда надо бить элоун. Ты понимаешь, Танья? Танья улыбнулась и обняла его со всей силы, чмокнула в ухо чтобы звенело и сказала, что слишком хорошо понимает. Он смущенно отвернулся и, не хотя пока показывать лица, да и возвращаться к этой теме, пошел вместе с ней к выходу. Они вышли из клуба как раз перед тем, как разыгралась настоящая заварушка. Гурий еле вспомнил произнести контрзаклятия и не портить больше бедному диджею жизнь. И опять впереди - ночной Бирмингем. У Тани было дежа-вю, даже немного вины, но все же эти две ночи были слишком противоположными, чтобы их сравнивать. Ей надо думать меньше. Пуппер потянул ее было по своим любимым местам, но вовремя сообразил что их могут узнать. Таню не особо тянуло напиваться, так что Лигул с ними с пабами. Зато они нашли очень милый скверик, в получасе ходьбы от подставного дома, где и провели время пока луна не взошла полностью. Говорили о чем придется, слава, смерть, Драконбол, you name it. В какой то момент перескочили почти полностью на английский, Таня сперва буксовала, но Пуппер быстро свинтил снова на тему драконбола, где почти все термины были интернациональными, и только в ладоши не хлопал, слушая как Таня крепнет на глазах. Она сама с себя в шоке была. И где только нахвататься успела… Безопасные темы однажды всегда кончаются, и перед ними встала тема отношений. Оставалось надеяться, что ему говорить об этом сейчас так же неприятно, как и ей. Но, первый камень брошен. — So what’s the deal with your John Valyalka? You seemed inseparable the last time I saw you, now you barely look at him. Таня опустила взгляд на тротуар. — Not much to say there. Kind of the same situation you are with Jane. Гурий прищурил глаза. — Which is? Таня усмехнулась, беззлобно, показывая что не хочет его задеть или унизить. — Expectations, expectations, nothing but expectations. Пуппер замолчал на некоторое время. — I see. Таня в изнеможении откинулась на скамейке. — That was the reason you were so…competitive at the actual game? Пуппер сказал это с его фирменной Окой улыбкой, тане стоило многих усилий чтобы не прыснуть. Да, competitive, как дипломатично. Вовсе не «ты была как маньячка». — Yes and no to be frank. There was a lot of stuff happened right before our departure to England. — You mean the missing player? Таня помедлив кивнула. —Above other stuff. — He’s a necromancer, right? Like the girl replacing him? Таня почувствовала себя редко неуютно. Гурий знает подозрительно много, как знать… Может он только притворяется что тети достали его? Может быть… Её видели вчера ночью? Не зная что думать, но и не желая породить подозрений Таня ответила что да. Гурий взял её за руку. — I know it must be really hard for you. Таня не поняла о чем он. — I meant, being around one of them after what happened to your family, and many attempts that…Chuma has made on your life. Гурты опустил взгляд. — I’m sorry, I shouldn’t have got into your personal life. Таня улыбнулась и дружески ткнула его плечом в плечо. — No, no, it’s fine. Totally okay actually, I just… Ей стало грустно. — I…guess I just got so used to have my life on the line, whatever batshit crazy stuff is going on, that the thought that one of the new students might trigger something in me, it never… — …reoccurred? Они подошли к чему-то очень некомфортно интимному. Но Таня сказала правду и кивнула. Пуппер промолчал в знак согласия. Прохожих становилось немного меньше, хотя до полного вымирания улиц было ещё очень далеко. Если это вообще когда-то происходит, город был достаточно большой. — I don’t know what to do with my life. Прохожие ходили вокруг них, но словно не замечали. — And what is there to know? Таня удивленно на него посмотрела. — Ну как же… — What I meant to say, Tanya, is that we can do whatever we want, really. I don’t want to brag but didn’t we both butchered the most feared monsters of out time in the cradle? Слышать это от него, впервые от него, не вызывало у Тани желание поморщиться. Это был просто факт её биографии, как имена родителей. — …maybe you are right. Она смотрела на Пуппера и не могла отвести взгляда, ничего такого, но все же. Сейчас он предстал перед ней таким, какой она всегда хотела видеть себя. У него были ясные глаза, смотревшие куда-то вдаль, во вполне благополучное будущее, и не потому что он богат. Нет, просто у него все на месте в душе и голове, его хорошо растили, а все вызовы что сейчас ставит перед ним жизнь — она жизнь готова поставить, он преодолеет без проблем. Гурий был светлым, но…Светом от него не разило. Таня немного прыснула от следующей своей мысли. — What? — спросил Пуппер. Таня покачала головой. — Sometimes I feel like…we were made after each other. Like, the Fates or whoever was in charge did not amuse themselves of creating a new plot line and just copied the existing one. Он тоже усмехнулся и решил подыграть ей, поправил перемотанные дизайнерские очки. — And who do you think is the original? Таня печально опустила голову. Все нестыковки, шероховатости и двойные стандарты её жизни встали перед ней в лицах. Чума, Дурневы, Сарданапал, Глеб, Ванька, Гробыня. — I think we both know the answer to this. Тане стало одновременно очень тяжело, и очень легко. Она взрослеет, так или иначе, но именно последние несколько недель, может дней даровали ей наконец чувство контроля над собственной жизнью. Мрак и Свет, в прошлом такие огромные и непостижимые, оказались лишь картинками в детской книжке, что снова попалась на глаза. И только она одна, кажется, смогла это различить. Гурий не прерывал ее не ого диалога с собой, до поры. Сотворив ещё одно заклинание куда-то себе в куртку, он материализовал две картонные чашечки с лимонадом. — You know, I’m not a fan of my plot line either. Таня удивленно посмотрела на него. — What? — в глазах у него плясали смешинки, — Do you also think that wealth automatically turns a person happy? I mean, look at my family. I know that you press does not like them either, but even here, there are some horrific stuff going on. They uphold everything that lead to my parents death, the slavery of other species, unfair treatment of dark practitioners, all the stuff that lead to war in your place. Гурий опустил голову на руки. — And I can’t do anything about it but to be associated with them. That’s kinda fair, I’m so well-off, there must have been a catch. Таня никогда не понимала кого-то больше, и не сочувствовала кому-то больше, чем сейчас. — You should break up with Jane. Гурий удивленно посмотрел на неё. —Let’s face it, you are not happy. I know that things will never work out with us, but that is not a reason to go and immoderately commit to something you don’t actually believe in. For real, do you feel anything to her? Он засмущался. —You don’t know her like I do. — I don’t need to. And you don’t know Ivan either. Она села к нему лицом. — So how does it make a difference? Гурий отсел взгляд и уныло улыбнулся. — Ну вот, называль меня ориджинал, а сам при этом делаль тингс что страшно подумаль. Ху оф ас из ориджинал, Танья? Таня улыбнулась, весело и открыто. — У меня просто охваты поменьше, Гурий, гнуть свою линию проще. — Можель, ты и прав, Танья. Надо раздать все мои мани, и тогда я тоже смогу решаль за себя? Таня отметила что это хоть и благородно, но необязательно, и проблемы его может и не решить. Они ещё немного погуляли, подурачились на детской площадке, где никто к ним не пристал бы в такой час, и вернулись обратно в дом. Сон к Тане опять не шел, но на душе было легче. Страннее, но легче. Ей вдруг представились страницы книги, которую кто-то пишет, а она подходит сзади и вырывает перо из рук. Текст замер. Время тянется медленно, в ожидании, когда она решит что-то написать. Это были последние её мысли, прежде чем сон окончательно сморил. …только до того чтобы проснуться через полчаса, судя по часам, от совершенно отвратительного ощущения, что кто-то на тебя глазеет. Таня аж поморщилась перед тем как открыть глаза. Все равно что проснуться рядом с уборной. Глеб Бейбарсов сидел на кресле в углу комнаты и неотрывно смотрел на неё. Лицо было абсолютно нечитаемое, и только еле заметный язык тела показывал, как он напряжен. Таня сама себе удивлялась. С каких пор она читает этого некромага так хорошо? Они смотрели друг на друга ещё минут пять, ни один не начинал разговор. Таню это все жутко утомляло. — Ты ведь понимаешь, что я с матча? Глеб молчал. — Что мне отдыхать надо? Он повертел в руках свою тросточку. — А ты осознаешь что я сделаю с тем щенком что спит сейчас в зале? Он встал и подошел к ее кровати. — За то что сегодня было. Таня непонимающе уставилась на него. — Ты мертвечины объелся или что? Что было? Черные глаза пальнули голубым. — Не притворяйся будто бы не понимаешь, Гроттер. Морок может и работал на славу, но вас все равно видели в клубе, и в парке. Вы целовались. Он подсел к ней на кровать. — Я все понимаю, но… Таня нажала на браслет. Из него вылетели две бледные искры, и тут же рассорились. А Глеб вдруг схватился за живот. — Знать будешь как будить меня посреди ночи, идиот. Таня наколдовала шутовской колпак и нацепила ему на голову. — А вот это тебе за слежку, и притом бездарную. Глеб чуть разогнулся и посмотрел на неё, если б можно было взглядом расплавить, она была бы уже пеплом. Наверное, и может. Но что-то ей опять так же фиолетово, как на крыше башни привидений. Она встала и налила себе воды. Глебу все ещё было плохо, но он восстанавливался, потихоньку но восстанавливался. Она уселась обратно на кровать и посмотрела ему в глаза. — В идеальном раскладе я бы вышвырнула тебя на улицу и связалась бы с Сарданапалом и Магщесивом. Благодари девочек, и то что ты смазливый. И, раз уж у меня такой период, странных решений, позволь мне унизить себя ещё раз. Она соприкоснулась с ним лбами и открыла свой разум. — Внимательно смотри. Второго раза не будет. Глеб, даже разъяренный, все равно послушался и считал ее мысли. Все из разговоры на двух языках, который он несомненно не знает, ибо откуда, все их родство и понимание, что лучшие отношения - не всегда романтические. Когда чужое присутствие покинуло Танин разум, Бейбарсов уже сильно присмирел. Прямо скажем, был почти смущен. — Я был…на взводе…после вчерашнего. Что бы ты сделала если бы… — Тв хочешь сказать, что извиняешься за то что следил за мной, что мы не обговаривали никаких обязательств между нами, а посему и твой приступ ревности это детские капризы? Глеб заткнулся. Он хотел что то сказать, но не мог найти слов. Таня опять решила не давать ему права выбора. Заслужить ещё должен. — Наколдуй себе пижаму. Глеб опешил. — Что? — Пижаму, говорю. Но чтобы верх был без рукавов. Мне понадобятся твои руки. Бейбарсов разве что глазами не хлопал, и даже такой пошлый — и то переварил с опозданием. Таня улеглась обратно в постель и призывно отогнула одеяло, показывая, что вторая половина свободна. Ну наконец-то. Глеб взмахнул тростью, и ему в руки приземлилась какая-то черная одежда. Он было потянулся стаскивать с себя кофту через голову, но Таня остановила его, указав на ванную. Лигул, и суток не выдержал. Не выдержал и пошел творить всякую фигню. Пусть теперь делает все что она хочет, раз такой умный. Вернувшийся Бейбарсов был вот просто воплощение всех школьных фантазий. Таня сейчас как никогда понимала и Гробыню, и Шито-Крыто, и всех младшекурсниц для которых Глеб составляет конкуренцию Жикину. Он очень изящно сложен, вмеру жилистый, вмеру худой, превосходная осанка, сильные руки и красивые линии груди. Длинные ноги. Наверное, даже длиннее чем у неё, с их-то разницей в росте. — Или сюда. — просьба была проста и бесхитростна, если не считать голоса. Глеб послушно присел на кровать, лёг, прежде чем Таня накрыла их двоих одеялом. Потом бесцеремонно улеглась головой ему на грудь, так что стало слышно медленное, но сильное биение сердца, закидывая его руку себе на плечи. Бейбарсов переменил хват чтобы им обоим было комфортнее, и Таня почти сразу начала расслабляться. Веки стали ну очень уж тяжелыми. А грудь и руки Глеба всегда обладали для нее успокоительными и снотворными свойствами. Ещё со времён Колодца. Словно весь мир замедлялся, затихал и просто ждал, как ждут любящие парки своих девушек из ванны. — Если б ты не творил такое количество ошибок, честное слово, Топикошкин, мы с тобой ещё в первый раз бы улетели на Лысую Гору, прежде чем Колодец шарахнул остров магией. А там всё, остальные бы разобрались самостоятельно, твои девчонки взяли бы с собой хоть Горьянова, хоть какого-то особо ретивого младшекурсника, и один пень доставили бы Черные Шторы куда надо. Глеб продолжал молчать. — Я бы обзывалась на тебя за твои мерзости посреди ночи, ты бы меня рисовал и пугал местных оборотней. Мы бы обедали во вкусных ресторанах, магических и лопухоидных, и возможно мне впервые в жизни не нужно было бы опять лезть на амбразуры чтобы все выжили после очередной гадости, как было с Чумой, богами и всеми артефактами что выплывали до и после. — Тань…. Таня подняла вверх палец. — Малыш, я не закончила. Он весь закаменел под ней от такой наглости. Таня буквально чувствовала под кожей как он напряжен и борется со своим характером, как мерно качали её мышцы груди, плеча, переходя в жвалки под хлопком футболки. В конечном счете, он глубоко выдохнул, отчего Танина вместе с ним поднялась немного вверх, а потом опустилась вниз. — Хорошо, ты можешь продолжить. Таня усмехнулась куда-то ему в бок, отчего кожа покрылась мурашками, мышцы сократились. Да он боится щекотки, смекнула Таня. — Спасибо, малыш, без твоего разрешения я ни за что бы не продолжила. Глеб не сдержался. — Без моего разрешения ты не смогла бы говорить, будь на то моя воля. — Без моего разрешения на все это, твои попытки быть романтичным стоили бы тебе твоей магии, Бейбарасов. Он усмехнулся. — Ты и вправду веришь в это? Что сможешь одолеть меня, если захочешь? Я некромаг, малышка. Все что со мной происходит в вашей школе — происходит потому что я того хочу. Таня приподнялась на локтях и посмотрела на него. — Ага. Очень изящно вышло тогда, на крыше. Видно мастерство, и грация. Все так хлопали, что даже твои сестры, и те согласились стреножить тебя, как больную лошадь. Удар в самое сокровенное. Глеб даже отвернулся, лишь бы не показывать эмоций. — Вопрос не в том, достаточно ли ты силен для чего-то, Глеб. Внешний мир не об этом. Вопрос в том, достаточно ли ты силен, чтобы сам не разрушить все что ты получил и ещё получишь от жизни. Глеб ещё долго смотрел куда-то вдаль, его пальцы иногда случайно касались Таниного живота, незаметно хватка на ее плечах тоже окрепла, он сильнее потянул её ближе. Таня положила голову ему на грудь, уже совсем рядом с сердцем, и закинула ногу на его бёдра. Они потихоньку притирались к физическому присутствию друг друга, искали как им удобно будет, пока не нашли для себя идеальное положение. И время снова начало замедляться. Таня почувствовала прикосновение губ к своей макушке, Глеб зарылся в её волосы и вдохнул полной грудью. Словно какие-то старые узлы в нем ослабли, и он обмяк ещё больше. — Это очень сложно. Каждый день, каждую минуту. Ты представить себе не можешь. Таня, волей неволей, прижалась к нему ещё сильнее, обняла его руку своей. — Не знаю, никогда не узнаю, но ничего другого никогда не приму. Глеб вздохнул, так словно тащил на себе весь мир. Наверное, для него так и было. Но она ничем не может ему помочь. Только надеяться, что ей хватит сил уйти и защититься, если дела пойдут плохо. Атмосфера между ними, всегда и особенно сейчас отдавала этой обреченностью, но и какой-то сказочностью. Словно они начали с того, на чем когда-то остановились, даже если и встретились впервые несколько месяцев назад, у подвесного моста. Все равно что начать чтение книг не с первого тома… А с одного из последних. И, лежа в этой не-их, не-там темноте Тане казалось что им обоим вдруг стало очень грустно. Песок времени просыпается через пальцы, и слишком страшно даже посмотреть, сколько его ещё осталось. Она не хочет сейчас об этом думать. Ей хочется обнять симпатичного парня покрепче и уснуть, как тогда, на балконе. Чтобы просто наступила чернота, а потом она проснулась бы. Уже совсем на полудреме она выпалила внезапно пришедшую, такую правильную по её ощущениям мысль: — Не хочешь поехать куда-нибудь на каникулы? Таня почувствовала, как Глеб резко просыпается сам, переваривает информацию и осторожно, боясь спугнуть то немногое что устаканилось между ними, говорит, — Хочу. Таня улыбается ему в футболку. — Хотела давно полететь на Кавказ, у меня там родственники с материной стороны. С Глеба сон сняло ещё больше. — Я думал, ты круглая сирота. — Я тоже. Перстень проговорился. Рука Бейбарсова на её талии сжала небольшой участок её футболки. — Обязательно. Полетим, если захочешь. Таня зарылась побольше носом ему в грудь, вдохнула запах свежего хлопка, и уснула. На следующий день, почти под два часа по полудню Таня таки спустилась вниз, зевая и потягиваясь. Все равно не вышло проспать больше семи часов. Вслед за ней, гораздо более бодрый и собранный, шел смуглый высокий парень с длинными волосами. Он огляделся по сторонам, и пошел за Таней на кухню. Гурий смотрел на все это из гостиной, и пытался осмыслить увиденное. Делать нечего, кровь требовала в нем соблюсти приличия, и он как можно непринужденнее вошел а комнату. Таня поедала гамбургер который, судя по положению пальцев, ей только что наколдовал…кавалер, и смотрела в зудильник. На нем показывали очередную порцию «русских страстей», как это все обозвали журналисты, и как уже сам Гурий успел ознакомиться. Тяжело, но ничего такого с чем его команда рекламщиков и маг-юристов не справится. Другое дело русские. Он с затаенным смехом следил, как на их лицах по очереди сменяется неверие, брезгливость, отчаяние и явное желание закопаться куда-то до второго пришествия. Однако, ему нужно представиться. Из того, что он понял, и особенно по голубой искре, которая появлялась между пальцами парня в особенно obnoxious, vile моменты прошедшей ночи, Гурий отметил что с магами уровня в разы больше чем твой собственный, особенно с некромагами, надо здороваться. Он осторожно постучал по двери, на которую облокотился. Когда оба синхронно подняли к нему глаза, Пуппер натянул свою фирменную улыбку и помахал рукой. — Добрий утро, не правда ли? Я Гурий, Гурий Пуппер. Некромаг, судя по его виду, вовсе не разделил его дружелюбия и деловито присматривал, с какого боку его лучше будет потрошить, но Таня это тоже заметила и сжала его пальцы своими. — Ужас. Я поэтому, наверное опять не выспалась, что меня так часто поминали за эту ночь. — Это ещё флауэрс, не хотиль портить себе настроений с утра, не включай ваш русский сэгмэнт. Май адвокат уже занималься этим. Оба светлых мага надеялись, молились чтобы до их темного товарища сейчас дойдет важность межличностных отношений, и сцены ревности не случится, хоть она буквально и витала в воздухе. Некромагу было не по себе, но он пересилил себя, встал и пожал Гурию руку. — Глеб Бейбарсов, приятно познакомиться. Темная магия при соприкосновении со светлым кольцом дала искру, и над их домом прогремела молния. — What a mess! — воскликнул Гурий. Ему пришлось трясти руку чтобы перстень не обжег его. Глеб усмехнулся и сел обратно. — Это случается, но ничего страшного. Погремит и перестанет. Гурий счел нужным согласиться и присесть с ними за стол. Как принимающая сторона он таки смог отстоять право накормить их всех за свой счет, тем более что русские вообще не балуют своих учеников карманными расходами. Бэй-Барс снисходительно на него посмотрел, пожалуй даже слишком снисходительно, но даже принял его помощь при переводе меню одного из Бирмингемских ресторанов. Таня отошла и принесла из зала карты. — Сыграем пока купидоны не прилетели? Глеб и Гурий смерили друг друга тяжелыми взглядами, словив этот момент мужской солидарности, когда желание женщины — закон, и ничего нельзя поделать. Гурий все равно их всех переиграл. Пока эти двое не объединились, не поймали на жульничестве и заставили отжиматься в наказание. Гурий очень хотел позвонить своим адвокатам.