I Am Myself My Biggest Fan

Дойдя до места встречи, о которой совсем не в курсе тот, кому оказана честь явлением личного присутствия, он начал осматриваться по сторонам и прикрывать глаза рукой, чтобы солнце не слепило его. С какого хрена оно светит столь ярко в не особо теплую погодку меньше пятнадцати градусов? Нет смысла выяснять, нет времени напрямую спрашивать у матери природы, что опять не так с погодными условиями. И вообще, чего он задумался об этом сейчас более углубленно, ведь и раньше подмечал, но быстро принимал как данность. А на службах и вовсе приспосабливался молчком, ведь там жалуют думающих о заданиях и скорости реакции, а не о цветочках и солнышке. Поспешил сделать один вывод, чтобы не грузить мозги перед планом явить себя тому, к кому пришел, если не в лучшем виде, то хотя бы достойно и аккуратно, с минимумом мужского доминирования привлечь к себе внимание. Что до солнца с его яркостью, пока он плавно околачивается возле здания в черной кожанке и белых джинсах с поясом с декоративными шипами по бокам… то он вознамерился вспомнить здравый для него вердикт, что его может ослеплять только она, а не этот ярко-желтый кружочек наверху. Имеет право, вольна побудить его думать только о ней, заслужила его симпатию, не прилагая для этого особых усилий, кроме искренности. Такая мужская покорность ему только в радость, он не будет считать принадлежность кому-то унижением только в одном единственном случае… не желая думать, что стоит ей выбрать другого, то в его внимании больше нет смысла. Что ж, глубокий вдох, высунутая из кармана правая рука и чирканье зажигалкой, чтобы покурить — с чего ради этот постоянный для него процесс выдался особенно тяжёлым? Неужто надеялся, что она, а то есть её сердце останется свободным… и, придя сюда, эта надежда развилась, как назло, особенно сильно? «Ну что, Скри-ри, хуй его знает… сейчас, как молокосос, потелепаюсь тут на месте и пойду обратно, как какой-то на эмоциях делающий из любви опасность шипиздик. Хотя… да блядь, если у тебя кто-то всё-таки есть, увидев меня, не вспомнишь в первую очередь, как я любил больно часто заглядывать тебе за трусики и смаковать твою родинку на бедре… она, зараза, слишком близко». Специально не предупредил для чего… для сюрприза, где по прошествии встречи она могла прямо сказать, что не была рада такому неожиданному повороту, как его «вторжению» в её будни? А может, опять же как мальчик, был не прочь понадеяться, что она повиснет на его шее и расцелует… И дальше, авось, дойдет до того, что, как в порно, они потрахаются в знак радости друг с друга, судорожно проверяя, закрыли ли за собой дверь. Да чтоб этот стояк в штанах, сейчас с представлений он явно подскочит… да, он пришел, ну и что с того? Она может быть не рада его видеть, или поначалу встрепенется от восторга спустя полное осознание его визита, но припомнит грехи, из-за чего они пошли разными дорогами отдельно. Ну что за напасть, быть готовым ко всему на войнах в горячих точках и то куда проще! А если никуда не отпустил любовь, а не просто пришел проведать? «Тебе было весело с меня, этакой похотливой скотины… или я напридумывал? Но ты ни разу всерьез не желала порвать со мной, вот что… Слова на эмоциях так-то были, но… я не заставлял, но и не был слепым, чтоб не видеть, что ты желала быть со мной. Пиздец, чрезмерная уверенность в себе тоже до добра не доводит». *** — Бак, ты… счастье-то какое, что ты живой, родной… Сейчас мне будет совестно, понимаешь, что я решила больше не страдать из-за того, что мучилась, представляя, через что тебе пришлось проходить там… Сдались тебе эти контракты, что ты принял… что не будешь видеть меня каждый день. Он ожидал этих слов, не отрицая и не отмахиваясь, и уж тем более не оправдываясь. Сам пошёл, ещё и твердо убедив её тогда, в последнее время перед «до и после», что он бывает несдержан, может быть не в меру наглым и сам считает отвратным собственное превращение в отслеживающего каждый шаг тирана, чего он признает, что может даже не заметить. И никакие её словесные попытки тогда, что она помогла бы остаться ему тем, кто он есть и кого она жаждала знать, не то что не убедили его, но не удержали от окончательного решения, что она с ним натерпится и ничего больше. А теперь-то что… пришел с извинениями, даже не взяв цветы? Переживая, что она, не разбираясь и высвобождая категоричность из самой себя, выбросит их в окно в знак обиды за то, что она с болью думала о нём, но это не приводило ни к чему, кроме дерьмового настроения, требующего антидепрессантов… Сам виноват, или не мог иначе, дав, как подлец, напоследок подумать, точно ли он подходил ей, как любимый человек или она с удовольствием позволила самой себе застелить глаза пеленой влюбленности? — Вы мне пять поставили… вот спасибо! Не зря мы… мисс Рэттингтон, там какой-то дядя чуть ли не на подоконнике сидит, кажись, как гопник. Уже десять минут как возле двери в ваш класс уселся и глаз не сводит. — Что ты такое говоришь, Карлос, правда, что ли… ого… так, слушай, не обращай внимания на него и беги на обед, а то разберут то, что тебе по вкусу. Да и к черту, они встретились с глазу на глаз, и он был готов ко всему… неожиданные эмоции с того, чего она совсем не ожидала увидеть, наиболее верные. А ему, видите ли, для расслабленного выдоха и гордости за себя достаточно увидеть, что обручального кольца не было на её пальце, тогда как были другие, что тоже красили её… будет ли легче узнать, что она сняла его на работе или прямо скажет о муже или возлюбленном? А перед этим ему было интересно наблюдать, как дети средней школы выбегали с её классной комнаты на перемену, пусть и говорил про себя, что помнить, как в школе вёл себя он, себе дороже. То-то и оно, стоило ему начинать проявлять внутреннее нетерпение, что один ученик всё ещё ютился возле его чуть ли не единственной женщины его мечты, судя по всему, по её просьбе остаться и обсудить внеклассные занятия. Так какая, нахер, ревность с такой разницей в возрасте! Когда она выполняет свою работу, а учащийся обговаривает детали контрольной для больших перспектив поступить куда-нибудь выше колледжа. Видимо, и в, судя по всему, четырнадцать лет думать этом как минимум не помешает, как максимум достаточно полезно, чтобы ничего не забросить. — До свидания, учитель! — Свидания, что… да бли-и-ин, что ж это такое, я думал, он никогда не уйдет. Ещё чуть-чуть, и подумал бы, что он на тебя запал, не побоясь… не-е, хуйню какую-то несу. Да-да, безусловно, идеальна и осмысленна попытка выбить у пацана правду, договорился ли он водить его женщину не только на репетиторство и домашние уроки. Но и в рестораны, а если домашнее обучение, то… с потрахушками на переменах, но это уже совращение малолетних в том числе для такого ангела, как эта когда-то рыжая оторва без комплексов в постели, что умела давить на тормоза в жизни в отличие от него. Которой сейчас больше тридцати, но столько ей всё ещё не дашь, лишь прическа изменилась, образ дополнился очками и некоторые возрастные изменения явились по коже лица. Яркие тени для век не нанесены, помада менее броская — да уж, такая скукота в самый раз для школьного дресс-кода. Ну хоть колготки неплохи, юбка как гармошка чуть выше колен, да и блузка скорее что надо, чем мешок на тело — облегание груди и подчеркивание талии выполнено как следует. — Этот парень самый умный в твоём… ну или в этом классе. Не хватало ещё выяснять детали, когда твои мне ну прям очень гораздо ближе. Даже не одна из них, что ты укоротила свои пламенные волосы до плечи и завила кончики, моя прелесть… даже не то, что ты стала носить очки, пусть они идут тебе просто супер. А сколько ж у тебя колец на пальцах, будто ты… не буду произносить такое при тебе вслух, лучше… Лучше произнесу твое имя по слогам, Скарлетт Рэттингтон, ведь и ты любила слышать это от меня, а я уж тем более. Отлично, пока не сказать что неудачно или не вовремя… взгляд когда-то его «верткой белочки» на кровати, на кухне и в ванной, загорелся и не собирался потухать. Сняла очки, кое-как осторожно положив их на свой учительский стол и положила ладонь левой руки себе на щеку, чтобы пальцы свободно расположились по её скулам. Перед этим даже расстегнула пару верхних пуговичек… для привлечения ли его внимания к увеличенному объему или от духоты, которой хватало и без её «потрясения» по не такому уж без вести пропавшему эгоисту. — Ба… Бак, Господи… даже он заметил, а я понятия не имела, что ты… Тебя, как постороннего, преспокойно пустила охрана школы, то есть… это ты? Это правда ты… это что такое, что с твоим глазом? — Пока хоть один видит тебя, мне есть ради чего жить на этом ёбаном свете, красотка.