***
— Да что ты там читаешь? Нахмурившись, Вивьен отставила миниатюрную чашечку кофе в сторону, вопросительно пронизывая взглядом свою подругу. Девушка уже на протяжении пятнадцати минут болтала о всех своих накопившихся проблемах. По крайней мере вещи, которыми она делилась были для неё проблемами, но их обесценивать нельзя. Непозволительно в высшем обществе. — Я? — удивлённо спросила детектив, словно это не она перечитывает письмо Тьюксбери под столиком маленького бистро, что располагалось в центре Лондона. Холмс получила его ещё сегодня утром. Вынула из почтового ящичка, выходя на работу. Светловолосая подруга Энолы с мягкими чертами лица слегка скривилась в лице, как бы наводя собеседницу на то, сколь глупый она задала ей вопрос. — Прости, Вивьен. — отмахнулась та — Никак не могу закончить перебирать почту. На работе был завал. Мистер Брэдли порядка получаса распинался передо мной о важности своего дела. У него украли настенные часы. — Часы? — подруга едва ли прыснула. — Верно. А то, что в городе орудует убийца и я по уши в этом расследовании его совершенно не волнует. — на выдохе проговорила Энола — И вот, только сейчас руки дошли до писем. Правда, извини, что отвлекаюсь. Боюсь пропустить что-то важное. Конечно же Холмс уже успела прочитать письмо Виконта. Она жадно поглотила переданное ей сообщение от друга ещё по пути в её офис. Потом перечитала на обеденном перерыве и вот сейчас, немного заскучав за разговором с подругой, решила возобновить в памяти слова того, кто уже давненько засел в её голове. — Ладно. — Вивьен пожала плечами — Ты как-то изменилась за последнее время — как бы «между прочим» добавила та — Разве? — сворачивая письмо в несколько раз и пряча его в сумку, спросила девушка, даже не поднимая своего взгляда на подругу — Стала более рассредоточена. — выдержав паузу, она ошеломила Холмс следующим вопросом — Влюбилась? Наконец Энола прекратила суетиться и взглянула на Вивьен. Её губы приоткрылись, словно она хотела что-то сказать, но сама даже не подразумевала что именно. На секунду голоса других посетителей небольшого заведения потерялись в воздухе Влюбилась? Да как же она могла влюбиться в человека зная лишь то, что у него на уме. Нет, она даже этого знать не может. Мы знаем лишь то, что другие позволяют нам знать. Но почему же тогда детектив словно утратила дар речи, а в горле пересохло и резко захотелось пить? Энола никогда не видела Тьюксбери в реальной жизни. Она лишь знала его общие черты, примерный рост и, возможно, кое-какие привычки. Влюбилась! Да в кого же? С таким успехом на том конце Англии ей мог писать кто угодно представляясь неким «Виконтом Тьюксбери». Всю дорогу домой она не могла перевести свой фокус внимания на действительно важные вещи. Например, на пару новых зацепок, которые она и её брат смогли найти общими усилиями на месте преступления сегодня. Нет же, в сознании Холмс был молодой парень, чьё присутствие она, казалось, ощущала всей своей сущностью, но не могла прикоснуться. Лишь его размашистый почерк был в её распоряжении. Ключ всё никак не входил в замочную скважину. Он то застревал, то попадал мимо. — Чёрт! — бросила девушка и топнула ногой***
18.11.1885 Доброго времени суток, Тьюксбери. Интересно, в какой час ты обычно читаешь мои письма? Обязательно поделись со мной этим в своём следующем письме. Буду вынуждена просить прощения за то, что никак не могу дочитать «Большие надежды» Чарльза Диккенса. Ты уже больше двух недель ожидаешь моей оценки. Я бы и рада, да только всё никак не могу продвинуться дальше кульминации. Ты понимаешь о чём я... 27.11.1885 ...шутишь? Я знал что ты профессионал своего дела, но чтобы так быстро приближаться к разгадке, Энола! Я поражён. Так тонко подходить ко всем зацепкам, находить информацию там, где её совершенно не ожидаешь найти. Не в обиду мистеру Холмсу, осмелюсь назвать тебя лучшим детективом Англии. 18.12.1885 «...пожалуйста, скажи мне, что я не одна понятия не имею что подарить своим близким на Рождество. Кто в целом придумал обмениваться подарками в какие-то определённые даты? Тебе не выдаётся это абсурдом? Если я захочу сделать приятное человеку, я могу пойти на это в любой другой день, когда мне захочется, разве нет? А эта праздничная суета… 01.01.1886 «Здравствуй Энола. Совершенно потерял счёт времени после празднования Рождества. Так приятно было получить от тебя подарок! Я знал, что ты не так равнодушна к традициям, какой тебе хотелось бы казаться. Особенно безумно благодарен тебе за блокнот с мягким переплётом. Ты как чувствовала что мой уже на исходе от моих записей и рисунков. Что это, если не ментальная связь?***
В арендованном кабинете, где проводился книжный клуб, витал аромат овсяного печенья и зелёного заварного чая с послевкусием ромашки. Сегодняшняя дискуссия была настолько яркой и затянувшейся, что участники не заметили, как на их лица упал янтарный закат, пробивающийся свозь окно. — Уважаемые! — не выдержал мужчина средних лет, чьё имя Холмс никак не может запомнить. Есть у него одна интересная особенность, он никогда не снимал свой головной убор в помещении, хоть это и моветон. — Прошу вас понизить тон и характер высказываний. Мы словно не «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте обсуждаем, а «Отелло»! — И всё же, называть это классикой на все времена, мистер Уилсон! — закончила дама в слишком уж роскошном бирюзовом платье, как для встречи любителей литературы. — Это мы ещё посмотрим! — так же не унимался собеседник женщины напротив, вечно поправляя свои очки. — С какой целью, вы, господа, рискуете прогнозировать будущее? Лишь следующему поколению суждено решать судьбу данного произведения — вновь встрял мужчина с головным убором. Беседа с членами клуба казалась Эноле до ужаса выматывающей сегодня. Она внимательно всех слушала, но не решалась ничего сказать, поскольку мыслями была совершенно в другом месте. Иногда меня посещает мысль о том, чтобы встретиться с тобой в реальности, Тьюксбери — писала девушка в последнем своём письме. Как же я счастлив знать, что интересен тебе до такой степени, что ты жаждешь встречи, моя дорогая Энола. И в то же время я в высшей степени опечален плотностью своего графика. Вот бы выдалась возможность принять тебя в гости, да вот только не знаю когда. Они часто затрагивают эту тему. Часто общаются о том, как было бы здорово поболтать вживую, где-нибудь за чашечкой кофе или просто на полянке под деревом. — До чего же томительна сегодняшняя встреча, правда? — еле слышно произнесла возле уха Энолы Мэриан Джонс. — М? — девушка не сразу расслышала слова своей подруги из клуба. Только сейчас детектив поняла, что женщина тоже молчала практически всю встречу. — Да, — резко выдохнула Холмс, воспроизводя вопрос в своей голове — мысли совсем не вяжутся. — Я планировала после собрания пройтись по вечернему Лондону, — сквозь спорящие голоса участников, продолжала миссис Джонс — составишь мне компанию? Уже через каких-то двадцать минут молодая Энола и её подруга средних лет прогуливались рука под руку, вдыхая свежий воздух после дождя. Их пропажи практически никто не заметил. А если и заметил, то уже, скорее всего, забыл. На улице было не очень много людей. Сырость и туман разогнали всех жителей по домам, барам и уютным местным заведениям. — ...а потом я решила, что для джема буду использовать только малину, — размеренно и не спеша, женщина заканчивала свою мысль, словно в такт их ходьбе — ежевика слишком уж кислит. — Вы же как-то приносили на встречу джем из ежевики. Мне он показался золотой серединой. Идеальный вариант и для тостов с чаем и для блинов. — Вы еще поддерживаете связь? — внезапно спросила Мэриан, чем в своё время и заинтересовала Энолу в ходе одной из дискуссий. Она всегда могла заставить переключить внимание из чего-то незначительного на действительно волнующие темы. — Да. — ей не нужно было уточнять о ком идёт речь. Детектив ещё в самом начале рассказала подруге о Тьюксбери. — Опыт подсказывает, что твоя интонация в голосе скрывает какую-то неуверенность и страх. Холмс почувствовала, как покраснел её нос от вечерней прохлады, а коричневое пальто всё меньше сохраняло тепло тела девушки. То ли это гласит о том, что уже наступил довольно-таки поздний час, то ли слова Мэриан так подействовали от того, что являются правдой. — Мы обмениваемся письмами уже почти полгода, миссис Джонс. — говорила девушка и сама не верила тому, как долго в её жизни задержался друг по переписке — Но я чувствую, как с каждым разом наше общение обретает всё более блеклые краски. — женщина внимательно слушала Холмс — Понимаешь, мне затруднительно судить лишь со своей стороны, но по всей видимости, Тьюксбери теряет интерес ко мне как к собеседнику. Как к подруге. — Продолжай — попросила Мэриан, когда Энола затихла — Он мне часто говорил о своей любви к флористике и к растениям в целом. Я всегда разделяла эту его любовь и страсть к науке. Всегда поддерживала. Ты бы видела какие красивые цветы иногда он мне присылает. — на секунду лицо девушки просияло — И несколько недель тому назад он рассказал, что нашёл единомышленников где-то поблизости его места жительства. После этой новости наше общение словно начало стремительно откатываться назад. — Его письма уже не такие как раньше? — Нет нет, — мотнула головой Холмс — Тьюксбери пишет так же вежливо и внимательно по отношению ко мне. Всё так же поддерживает, подсказывает, направляет. Единственное, он всё меньше делится со мной своим, личным. — Мой второй муж всегда был таким, — невзначай, в своей манере, вставила женщина — только слушал меня. Сам практически никогда ничего мне не рассказывал. Но когда человек меняется на глазах, это совсем другое. Небо совсем затянулось. Точно так же, как затянулось что-то у детектива внутри. Где-то в районе солнечного сплетения. Где-то под сердцем.***
В комнате царил творческий беспорядок. Бардак, как это другими словами называл брат Энолы, был неотъемлемой частью жизни девушки. Но именно сегодня всё нервировало русоволосую и выводило из себя. Виконт Тьюксбери не отвечал ей уже более двух недель. Ранее лорд уже мог задержаться с ответным письмом, но максимум на пять-десять дней. Первое время он расписывал извинения на пол листа, а позднее бросал короткое «Прошу прощения». За окном уже наступила весна. Всё расцветало в то время, как Энола Холмс угасала с каждым днём. Боль её была в том, что она не знала в чём причина. Или знала, но не хотела в это верить. Не хотела верить в то, что интерес парня к ней исчезал. Получать от Тьюксбери письма превратилось в приятную рутину детектива. Она жила свою жизнь и всем сердцем ощущала, что где-то там есть её родственная душа, её близкий друг. «Вот это да! Обязательно расскажу об этом Тьюксбери!» — каждый раз думала Холмс, как только что-то захватывающее случалось в её жизни. Или же это событие становилось захватывающим лишь благодаря реакции лорда? Все её радости приумножались, когда Виконт радовался вместе с ней, а все её горести казались временной пустышкой, когда парень тоже горевал и поддерживал. Они словно слились воедино всем своим разумом и душой. А сейчас Холмс ощущала себя преданной. Её иллюзия важности и ценности разбились об холодную реальность, которая заключалась в том, что на самом деле не так уж сильно ему нужна была её невидимая компания в виде переписки.***
Стук в дверь. — Войдите — деловито выдала Энола, перебирая бюрократию на своём рабочем столе в офисе. На пороге оказался почтальон. Он кивнул девушке и оставил на входе у окна почту, как делал это всегда. Попрощавшись, мужчина покинул помещение так же быстро как и появился, спеша покончить хотя бы с частью своей работы до обеденного перерыва. Почта пролежала у окна ещё около часа, пока Холмс заканчивала свои дела. Она больше не проверяла письма так же волнительно и моментально, как ещё каких-то пару месяцев тому назад. Теперь доставка с почты для неё вновь превратилась в горсток ненужной макулатуры. Чек от семьи Аддамс, квартплата, благодарное письмо от мистера Брэдли и ... письмо от Тьюксьери. Откинув все остальные конверты, Энола оставила в своих руках тот самый конверт от него. В горле пересохло, а в комнате стало слишком жарко. После того, как лорд перестал отвечать, девушка отправила ему ещё два письма, в которых, о чём она уже усела пожалеть, унижалась прося узнать причину его пропажи. 27.04.1886 Здравствуй, Энола Холмс. Я получил твои письма и хочу изложить тебе всё как есть в своём ответе. Детектив то ли присела, то ли свалилась с ног на стул от предчувствия болезненного признания. Моя жизнь наполнена множеством приятных и не очень событий. Я взялся за написание своей научной работы и как в омут с головой ушёл в науку. Предполагаю, ты знаешь о том, скольких новых людей я повстречал и как сильно изменился за последнее время. Отчасти, это и благодаря тебе. Сперва, мне, действительно, просто-напросто не хватало времени на то, что бы обмениваться с тобой письмами, а потом я осознал, что потерял не столько интерес, сколько смысл в нашей с тобой связи. По щеке девушки покатилась обжигающая слеза. Всё же стоило сказать тебе об этом сразу. Раз я уже решился написать спустя долгий промежуток времени, расскажи мне, как ты? На скупом «как ты?» заканчивалось письмо лорда. Из трёх объёмных листов когда-то, сейчас в руке Энолы был всего лишь один листочек, вырванный из небольшой записной книжки. Она выронила его на пол и прикрыла рот рукой, боясь издать горький звук плача. Лишь стремительный поток слёз удержать не удалось. На голову девушки обрушилось осознание того, что лишь её сердце делало эту связь особенной. Лишь она так жадно хваталась за каждое слово, написанное его размашистым почерком, за каждое его открытие, за каждый разделенный с ней секрет и за каждую его реакцию на её письма. Для Тьюксбери это была лишь мимолётная вовлечённость, от которой он отказался сразу же, как только изменился его кругозор. Или нет?