video games

- На этой приставке такое ебейшее качество, подохнуть можно. Глаза Юры ярко блестят в полумраке комнаты, и он сжимает игровой джойстик крепче, настраиваясь на победу, не терпящую возражений. Костя мягко улыбается, откидываясь на диван. Отчеты были доведены до совершенства, важные вопросы обкашляны, оставшееся время - блаженство совместного досуга в виде просмотра и так выученных наизусть фильмов и залипания в приставку новейшей модели. Хочется вкинуть шутку, что половина бюджета Челябинска ушла на это чудо техники, но Костя юмором пренебрегает и только настраивается на матч в фифу. Или, говоря откровенно, делает вид что настраивается - на исход все равно. В последнее время, когда все вокруг давит на психологическое состояние и дел становится просто невпроворот, единственная отдушина - такие вот совместные вечера с Татищевым. Чем заниматься - Косте все равно, он, на самом деле, может часами рядом с Юрой просто лежать, даже ни слова не произнося. Жизненная батарейка набирает заряд с поразительной скоростью, когда нужный человек оказывается рядом. Челябинск, вот, никогда упорно не замечает что нахождение рядом с Костей ему придает энергии, но, надо же, отмечает, что с Екатеринбургом тусоваться всегда на удивление легко. Ха-ха. Вот это совпадение. Юра недовольно мычит и морщится, когда его вратарь пропускает очередной гол. Он шипит тихое «блять», замечая существенный разрыв в счете, и как только матч приближается к концу, разочарованно откидывает джойстик, глядя на Костю с притворной обидой. - Хуйня кароч, - Юра сжимает губы в тонкую плотную линию и следом делает глоток из стоящей рядом банки светлого нефильтрованного. - Надо было в мортал комбат рубиться. Костя фыркает, припоминая их последний бой. Да, эпичое сражение Саб-Зиро против Скорпиона шло почти на равных, пока Юра на что-то не отвлекся и его членистоногий боец не пал храброй смертью. Уралову даже поддаться уже хотелось, но Юра такое сразу сечет и возмущается. А что еще должен сделать Костя? Хочется видеть улыбку на лице Челябинска максимально часто, а дурацкие игры этому лишь препятствуют. Поэтому он молча выключает меню с разноцветными иконками и ставит обычное телевидение - что там идет всем обычно без разницы. Юра в задумчивости глядит в потолок, глубоко погруженный в свои мысли. Пальцы Кости щелкают по кнопкам, пытаясь среди телевизионного хлама откопать что-то стоящее. Уголки губ ползут в мрачной улыбке кверху, когда Екатеринбург переключает поочередно с десяток каналов с церковными служениями и библейскими рассказами. После них, слава богу, находится канал с какими-то новостными репортажами. Костя делает звук чуть громче, стараясь выловить в траслирующейся информации подходящую тему для разговора. Но вселенная, как всегда, готова поднасрать в самый нужный момент. На экране мелькают картинки со свадеб - со счастливыми парами, держащимися за руки и смотрящих друг на друга как на смысл жизни. Легкое чувство дискомфорта усиливается, когда выразительный голос поверх изображений начинает зачитывать новые «ошеломляющие открытия ученых». И Юра, вылезая из своих мыслей, бросает раздраженный взгляд на телик. Он закатывает глаза почти физически ощутимо для Кости, свою голову укладывая Уралову на плечо. - Опять эти диванные эксперты херню несут, - Челябинск кривит лицо, намеренно стараясь игнорировать ползущую по экрану статистику. - Родственные души всегда могут быть только влюблены в друг друга, да-да, попиздите, долбоящеры. Мускулы Кости невольно напрягаются. Этот предмет разговора для него острей, чем любой другой - Екатеринбург на мгновение жалеет, что не оставил на фоне разглагольствования разодетого в рясы попа. Спорить не хочется - потому что спор может вылиться в обсуждение того, на что они закрывают глаза уже много лет. На буквы «Ю.Т.» и «К.У.», расположенные поверх запястий друг друга - символ вечной безукоризненной любви. Нет, точней искренней дружбы - для Юры. Костя вздыхает, не зная, что ответить. - Бля, они всю планету опросили, что ли? - Челябинск насмешливо фыркает, двигаясь всем телом к Косте поближе. - Пусть хоть че там пропагандируют, мы вот у друг друга хуи сосать не хотим, ведь правда? Костя молчит, стараясь не издавать лишних звуков. Настроение стремительно падает, и как-либо возражать он Юре не пытается. Если бы только существовала хоть микроскопическая надежда, что Челябинск не посмотрит после этого на Костю с брезгливым презрением - он бы сказал все. Но он, честно, пытался. Ненароком включал фильмы, где затрагивалась щепетильная тема; скидывал статейки с новыми фактами. «Родственные души лишь друзья» - исключительно банальное начало любой романтической комедии, в которой двое все же закономерно приходят к осознанию своих чувств. Где-то, в другой вселенной, наверное, где нет у Юры таких предубеждений - Костя читает в глазах Челябинска взаимность еще в восемнадцатом веке. Но в реальном мире, как ни больно вспоминать, Юра лишь удивленно взял руку со своими инициалами в свою и вскинул брови, странно улыбаясь. «Мы теперь друзья на всю жизнь?» Этот вопрос до сих пор выжжен на сердце. Любые доводы, любые доказательства, любые подтверждения из жизни - Юрой отвергаются моментально. Но даже это не так страшно, как слышать Косте из уст любимого человека, что он поверил бы в любовное предназначение, если бы на его запястье были инициалы Анечки. Екатеринбургу не нужна сложная аналитика, чтобы верить в родственные души. Даже его друг - лучшее тому доказательство. Саше повезло найти своего человека почти сразу, хоть ответная взаимность появилась лишь с возрастом. Казалось, все вокруг могут быть счастливы - но Костя обделен и искрой надежды. Размышления Юры заканчиваются в момент окончания репортажа. Он сразу же сосредоточивает внимание на новой проблеме - массовых отравлений сидром. Челябинск хмыкает, остроумно замечая, что не стоит пить что попало, даже не вспоминая о недопитом пиве на столике перед ним. Свет за окном окончательно меркнет - вечер плавно перетекает в ночь, накрывая темнотой город. Юра негромко зевает, и когда дыхание его становится замедленным, тихонько начинает посапывать на плече Кости. Екатеринбург аккуратно поворачивает голову, рассматривая лицо Татищева в такой притягательной близости. В эти минуты сердце пропускает удар - Косте безумно хочется обнять Юру, пытаясь в который раз дать понять - я только твой, навсегда. Длинные темные ресницы чуть подрагивают, и Челябинск погружается в сон глубже, Косте свой покой доверяя. И Екатеринбург, прикрыв веки, гладит Юру своим взглядом, одними губами произнося: - И все же эксперты правы. И все же, моя душа, я никого кроме тебя любить не могу.