Здание VI отдела РСХА на Berkaer Straße 32 Апрель 1945 года
Бригадефюрер хмуро посмотрел на свой паспорт: эта поездка не выглядит обнадёживающе. Рейхсфюрер Гиммлер всё также просиживает штаны, пока он жалким образом пытается найти выход из этой ситуации! Советы уже у Берлина, союзники тоже, мир рушится, Германии конец — почему-то только главам Рейха всё равно. Ах да, «этот народ не заслуживает спасения и не заслуживал меня» только и проскальзывает в речах Гитлера. Шелленберг не особо поэтому жалует походы в бункер: лучше на поверхности в своей стихии, чем под землёй среди гнили. Да, определённо гнили. Назвать иначе людей там язык не поворачивался, точнее, какие же это люди. Скорее живые трупы. «Ну ненадолго, конец близок», — мрачно подумал Вальтер, вздыхая и закуривая сигарету, посматривая в окно, из которого ничего толком и не было видно. Он собирался ехать в Стокгольм, чтобы организовать встречу Гиммлеру, только вот уже потерял всякую надежду на чудо. Война проиграна, нужно искать выгоду для себя, наверное, этим и стоит заняться в Швеции. «Дружище Мюллер явно не в восторге сейчас, хотя ему не стоит волноваться — золото партии обеспечит ему счастливое будущее, если, конечно, он найдёт общий язык с Борманом», — продолжал свои размышления Шелленберг, скучающе стряхивая пепел. Мир рушится. Мило и славно. Не первый и не последний коллапс. Это Вальтера не пугало, казалось, он привык к вечным изменениям и трагедиям его страны. В любом случае, Германию будут делить (а точнее уже поделили) как самый желанный и сочный пирог. Бригадефюрер в этом не сомневался, как и в том, что в «новой прекрасной Германии» ему места явно не найдётся. Нет, извернуться всегда можно, но явно не стоит в самом начале быть здесь. — Шеф, вы просили зайти? — Штирлиц как всегда вовремя и исправно возник в дверях, отдав честь. Вальтер мельком смотрит на часы: 11:01. Действительно, идеально. Вообще исполнительность штандартенфюрера всегда радовала и добавляла тому очки в карму. Не зря он был любимчиком Шелленберга, причём полезным любимчиком. Если люди не приносят пользу — не стоит их держать под боком. Они того не стоят. Вальтер всегда ставил в приоритет свои цели, люди же занимали второстепенное значение. Однако им цены не было, если они способствовали в достижении поставленных задач! Отто всегда ему нравился сколько он его помнил — спокойный, рассудительный и не фанатик. О Боже, подарок небес? В общем, бесценные качества и самое главное у умного человека. Со Штирлицем было одно удовольствие работать. Со Штирлицем было одно удовольствие вести беседы. Со Штирлицем было одно удовольствие оставаться наедине. «Наедине… Не стоит забивать голову пустыми мыслями», — Шелленберг слегка поморщился и потушил уже окурок. — Да, Штирлиц, я уезжаю и поэтому хотел дать несколько поручений и одно наставление, — бригадефюрер жестом пригласил того сесть напротив. — Вроде бы я имел шанс уже быть осведомлённым о вашем отъезде, — Отто чуть приподнял уголки губ, присаживаясь. — Тоже верно, люблю вашу проницательность и ясный разум даже в такое время, — Шелленберг не стеснялся выражений. — Помните про агентов? Я просил с ними побеседовать. Так вот и ещё не могу не попросить следить за нашим старым другом и коллегой — Мюллером. В последнее время меня напрягает то, как он затих. Явно ведь что-то у него происходит. Только прошу без стычек с его людьми! Я не хочу срочно вызывать самолёт и мчаться вас спасать! Вальтер театрально вскинул руки и глухо рассмеялся. Штандартенфюрер закатил глаза и тоже усмехнулся: было дело, но что поделать, если «головорезы папы Мюллера» такие дотошные. Хотя что можно было ожидать от гестапо? — Я понял, шеф, если что я свяжусь с вами только спустя неделю отсидки под арестом, — Отто не сдержал искреннюю улыбку. — А вообще принял к сведению. — Прекрасно, а то шведы меня не поймут, — бригадефюрер довольно кивнул и встал с места, подчинённый тут же подскочил тоже. — Насчёт наставления, Штирлиц, вы же понимаете что происходит? — Уповаю на ясность рассудка, — мужчина с интересом посмотрел на шефа. — Смею предположить, что происходит война. — Верно-верно, — Вальтер рассмеялся и подошёл ближе, остановившись напротив штандартенфюрера. — Вы знаете, что я уезжаю в Стокгольм. Это было утверждение, бригадефюрер не спрашивал. На самом деле, Шелленберг вообще редко спрашивал что-то, он всегда знал ответ, любой вопрос скорее задавал направление для собеседника и был подсказкой, как стоит построить ответ. Штирлиц это знал. Штандартенфюрер про себя улыбнулся: годы шли, а бригадефюрер не изменял себе. Блестяще строил диалог как изящную стратегию, где именно он и только он руководил каждым шагом, сковывая другого человека по рукам и ногам собственной волей. Искусство убеждения и не только у Вальтера было отточено, советский разведчик всегда восхищался этим. — Знаю, бригадефюрер, — Штирлиц резко кивнул и пожалел об этом, шея заныла практически сразу.«Приезжайте потом тоже».
Это оглушило штандартенфюрера на секунду, он недоверчиво посмотрел на Шелленберга, который стоял напротив, чуть наклонив голову вбок и усмехаясь. Звучит странно. Отто изменился в лице — он не совсем понимал, что задумал его шеф. Тот всегда был на несколько шагов впереди, поэтому сразу угадать замысел не представлялось возможным. Штирлиц молчал долгое время, а Вальтер в свою очередь положил ему руку на плечо и тихо продолжил: — Только не спешите возвращаться потом в Германию. Мы оба знаем, что здесь будет. Наконец до Отто дошло: Шелленберг хочет сохранить его как кадр. Бригадефюрер предлагает ему «спастись» — что-то в этом было ироничное и удивительное. Штирлиц лишь коротко кивнул, не совсем понимая, почему шеф поглаживает его по плечу и с какой стати кажется, что плечо сейчас сгорит. Хотя до тела ещё была преграда в виде рубашки и кителя. Он действительно понимал, что здесь будет. Только вот Отто ждал этого, ждал, когда советские войска наконец одержат победу, когда всё закончится, и он сможет вернуться. Однако это жалкие мечты и штандартенфюрер Штирлиц знал, что такие как он — домой не возвращаются. Разведчики его типа просто лишние на Родине, несмотря на подвиг. Дороги назад нет. Её уже давно не было, он пытался притвориться, что это не так, прекрасно всё понимая. Вальтер как будто услышал его мысли и крепче сжал плечо подчинённого. Мужчина поджал губы и тихо повторил: — Не возвращайтесь. Отто кивнул, понимая, что и в этот раз бригадефюрер прав. Он не догадывался, что после этого получит пакет с новым паспортом и дополнительные инструкции. Шелленберг странно посмотрит и заметит: «Буду вас ждать. Не задерживайтесь». После чего Штирлиц покинет кабинет со смешанными чувствами, как будто какая-то горечь. Он отложит дома паспорт и покачает головой, грустно усмехаясь: «Боюсь, бригадефюрер, в этот раз я ослушаюсь». Вальтер же, поднимаясь по трапу самолёта, посмотрит вдаль и вздёрнет подбородок: что-то ему подсказывало, что Штирлиц не приедет. Что больше они не увидятся. А кое-что Шелленберг знал наверняка — его интуиция практически никогда не ошибалась. Он никогда не ошибался.