***
Уже некоторое время ходят слухи о смерти нескольких чувствительных к Силе в Неизведанных Регионах. В них есть доля правды, она это точно знает. Потому что чувствует, как их вырезают одного за другим. — Это ты убил их? — спрашивает она, когда ночью он появляется снова. Быстрее, чем она успевает среагировать, он опускается на колени подле её кровати. — Нет, — хрипло отвечает он. — Нет, я клянусь тебе! Их смерть… — он судорожно заглатывает воздух. — Ты тоже её почувствовал, — понимает она. — Их смерть как удары ножа, — говорит он и подчёркивает свои слова несколькими ударами кулаком в грудь. Он поднимает на неё взгляд, и она поражается его измождённому виду: пряди волос свисают вдоль заострившегося лица, под глазами залегли тёмные круги. Она знает, что в зеркале видит у себя точно такие же. — Тогда почему? «Почему ты допустил это? Почему ты не вернулся домой? Почему ты настолько не любишь меня?..» Он молчит. По правде говоря, что он может сказать? У него нет ответа. Никогда не было. И тем не менее она почему-то всё ещё пытается вытащить его с Тёмной стороны. Однако та столь глубоко засела в нём, что у неё никак не получается выпутать его из этих сетей. Порой Рей начинает бояться, что тьма пронизала его насквозь и попытка вырвать его из этих пут просто-напросто убьёт его. И ужасная правда заключается в том, что ей бы следовало его убить. Тогда всё будет кончено. И их связь, и всё остальное. Но она не может заставить себя. Как бы она ни пыталась, какие бы логические доводы ни искала, она просто не может. — В конечном счёте они найдут и меня, — тихо произносит она, когда он кладёт голову ей на колени. Она гладит его по волосам, как бродячего пса. — Моя кровь будет на твоих руках. Её опаляет горячим дыханием, когда с его губ срывается неразборчивое: — Нет. Нет, — повторяет он и утыкается лицом в её ноги. — Они преследуют детей, Бен, — Она сама удивляется тому, как резко прозвучали эти слова. — С чего бы им оставлять в живых меня? Ему нечего на это ответить. Она наклоняется над ним, почти касаясь губами уха: — Ты будешь последним, кто падёт, — шепчет она. Он замирает на мгновение, а потом она слышит почти звериное рычание. И вот под её рукой уже ничего, кроме воздуха. — Ты знаешь, что я права, — она обращается в пустоту, но откуда-то знает, что он её услышал.***
Самый серьёзный удар по ним наносят спустя каких-то два месяца после рокового выступления Хакса. Двое из Сопротивления отправились на задание и не вернулись. Роуз призналась ей как-то поздним вечером по секрету, что один из них говорил, что чувствует смерть тех, за кем пришёл Первый Орден. В Силе. Она уверена, что он мог быть чувствителен к Силе. Он пропал на Дальних Рубежах, куда отправился, чтобы собрать доказательства активности Первого Ордена на планете, давно объявленной нейтральной. А поскольку никто не вернулся, у Сопротивления нет никакой новой информации. — Там ничего нет, — говорит ей Бен, появившись несколько дней спустя. Она отрывается от изучения джедайских текстов и качает головой: — Ничего… — На Вентуине. — Так это были слухи. — Да. Она чувствует холодок по спине. — Слухи, который запустил ты? — Не я, нет, — в его голосе слышно отчаяние. Она ничего не говорит и снова опускает взгляд в книгу, которую держит на коленях. Текст расплывается у неё перед глазами, за пеленой непролитых слёз ничего не видать. — Уходи, — удаётся наконец выдавить ей. — Рей, — его голос звучит надтреснуто. Он и сам как будто треснул, раскололся на куски. Но его и это не остановит. Он не оставит Первый Орден, не вернётся домой, не станет тем, кем должен быть. Тьма подкрадывается ещё ближе. Они в конце концов встречаются взглядами, и Рей поражается униженному выражению, которое видит в его глазах. Но она старается звучать твёрдо, когда произносит: — Я не знаю, осталось ли ещё что-нибудь от твоего сердца, Бен Соло. И тут он взрывается: — Не называй меня так! — выкрикивает он, вскидывая кулак. — Это не моё имя! — В этом-то и проблема, — шепчет она. Он исчезает мгновение спустя, а она наконец может заплакать. Она не может продолжать так. Она должна отпустить его, позволить ему найти собственную дорогу домой или путь к разрушению. Нет срединного пути. Ни для Бена, ни для неё. И тем более не для них обоих. Ей всегда удавалось чинить разные вещи. Но он не подлежит починке. Он очевидно сломан, но с ним не получится, как с останками заброшенного корабля. Нельзя взять несколько деталей тут, несколько там и из этого слепить единое целое. Она не может так продолжать.***
Она рвёт всякую связь между ними и упрямо сопротивляется попыткам восстановить её. То, как долго это удаётся делать, удивляет её саму. Но такое напряжение сил неизбежно сказывается на ней. Выстроенные ею барьеры начинают крошиться, когда она сама готова рассыпаться от усталости. Она уже хочет вернуть как было, притянуть его к себе. Она чувствует его присутствие там, на задворках своего сознания. У него почти получается достучаться до неё к тому времени, как уничтожена целая деревня, населённая чувствительными к Силе людьми. Она чувствует… что-то… угрызения совести, ненависть к себе, мольбы. Она готова сдаться. Она не может так продолжать. Это как мантра. Он придёт снова, положит голову ей на колени, как лев, преклонившийся перед ягнёнком, а она утрёт пот с его крутого лба и будет шептать ему слова поддержки. Вот как это случится. Но она не может. Не может его поддерживать. И она не ягнёнок. Она львица, его ровня во всём. Она с лёгкостью перегрызёт горло ему, а он — ей, поэтому их схватка за территорию, где они оба обитают, будет длиться вечность. Пока что-то не поменяется. И это будет не она. Она хочет, чтобы он был здесь, с ней, на её стороне. Но тот, чьё имя он запрещает ей называть, сопротивляется этому. Она видела, как он умер, как его разрезало пополам тем самым световым мечом, который она сейчас держит в руках и который Бен перебросил ей, прежде чем уложить половину личной гвардии. Она держится за это воспоминание, потому что оно даёт надежду, что в нём ещё что-то осталось. Что-то хорошее. Но она не может позволить, чтобы он продолжил навязывать ей свою игру. Это он должен прийти к ней, он должен пойти с ней. Не наоборот. «Рей», — слышит она его голос в голове. Она обрубает связь и крепко обхватывает себя за плечи. Она не может так продолжать.***
Её смерть она почувствовала так же, как остальные. Только острее, больнее. Она была в столовой, болтая с Финном и По, когда это произошло. Воздух как будто выбило из лёгких. — Нет, — прошептала она срывающимся голосом. Они пытались остановить её, но она бросилась прочь. Финн выглядел обеспокоенным, По — растерянным. Ни один из них ещё не знает. Они не могут почувствовать. Но она чувствует вовсю. Как будто ей сломали ребро и конец его загнали в лёгкие. Когда она добирается до спасительного уединения своей комнаты, она тяжело дышит, тщетно втягивая воздух, который ничем не может ей помочь. Вместо того, что наполнять их, кислород покидает её лёгкие. В комнате становится темнее. Лея у них. До мозга костей политик, она отправилась искать поддержку. Все отговаривали её от этого: только не сейчас, когда Хакс объявил охоту и Первый Орден преследует каждого, кто чувствителен к Силе. Они пытались уберечь её, спрятать где-нибудь на базе, где её не найдут. Но они плохо знали Лею. Когда-то принцесса, а теперь генерал, она была против того, чтобы отсидеться в безопасности. Отказалась прятаться. И отправилась на свою миссию, захватив только Чубакку в качестве спутника. «Это секретная миссия», — отмахнулась Лея от всех попыток присоединиться к ним. А теперь её нет. Её загнали, как животное, и это сделали Хакс и его приспешники. Или даже Кайло Рен. Она не уверена, что хочет знать, кто именно это сделал. Но она обязана выяснить. Он оказывается рядом едва ли не в тот самый момент, когда она снимает все барьеры. На коленях, согнув спину и повесив голову. — Ты знал, — шипит она на него, прежде чем он осознаёт, что они соединились. — Да, — роняет он. Слово срывается с его губ, как ломкое стекло, и разбивается на осколки. — Как ты мог?! Это словно повторение истории с его отцом. «Ты монстр». Тогда он им не был, вдруг понимает она. А теперь — он самый. Тьма течёт сквозь него, заливаясь в каждую морщинку на лице, просачиваясь в поры кожи своей горечью. Однако она не делает его сильнее. В этом его просчёт. Она делает его слабым. Истощает и ослабляет его с помощью боли, злости, ненависти и гнева. — Я не… — пытается вымолвить он, но давится словами. — Я никогда… — он не может это произнести. — Ты по-прежнему монстр, — бормочет она, когда он ползёт к ней на коленях. Он похож на побитую псину. Губы крепко сжаты, волосы встрёпаны, как воронье гнездо, дрожащей рукой он тянется к ней. — Я знаю. — Я не понимаю, как я могла думать, что ты другой, Кайло Рен. Он вздрагивает при звуках своего имени. — Ты убил своего отца. И ты отдал приказ убить твою… — Нет! — резко вскрикивает он в тишине комнаты. — Нет, ни за что. Я… — он делает глубокий вдох и поднимает на неё глаза. — Я убил своего отца, — шепчет он. — Да. Я знаю это. Но маму… Я пытался спрятать её. Она чувствует, как стены, которые она пыталась выстроить вокруг себя, начинают рушиться. «Ты не можешь продолжать так, Рей. Остановись. Остановись, пока не зашла слишком далеко». — Мы всё, что осталось, — говорит она и вкладывает все оставшиеся силы в то, чтобы стены взвились до небес. Кайло испаряется мгновение спустя, но она успевает заметить его поражённый взгляд, которым он провожает её.***
Она осталась одна. Люка больше нет, его сестра присоединилась к нему в Силе. Для них наконец настал мир, по крайней мере Лея оказалась там, где хотела быть. Вместе со своим возлюбленным близнецом. И вместе со своим мужем. Рей знает, что они должны быть вместе несмотря на то, что Хан не одарён Силой. Никто не уходит бесследно. Мудрые слова человека, чья мудрость не принесла ему ничего кроме боли и одиночества. Осталась она. И Кайло Рен. Сопротивление изо всех сил старается найти для неё безопасное место. Когда она покидает базу, они говорят о плащах, маскирующих Силу. Но они ей не нужны. Она выйдёт навстречу Первому Ордену с высокой поднятой головой. Навстречу ему с лицом, поднятым к свету, и протянет ему руку помощи, несмотря ни на что. Прошли месяцы с тех пор, как погибла Лея, всё это время она не видела его… Кайло Рена, Бена Соло. У неё было много месяцев на рефлексию, и чтение, и попытки понять, каково её место во всем этом. И его. Никто не уходит бесследно. Она чувствует, как он висит на волоске, в то время как Хакс напирает вперёд. Кайло Рен, может, и Верховный лидер, но она видит фигуру Хакса за каждый действием, которое предпринимает Первый Орден. Бен ушёл в тень. Он позволяет этому происходить. Он должен, потому что Хакс толкает Первый Орден на всё более ужасающие поступки, и они не могут пойти наперекор Бену. Он не пытается навещать её больше, но порой глубокой ночью она чувствует, свернувшись на кровати и обеими руками крепко обнимая подушку, что он бродит на границе её сознания. Посреди ночи она вдруг просыпается и обнаруживает его рядом, свернувшимся в комок на другой стороне постели. — Кайло? — удивлённо шепчет она и дотрагивается до него рукой. В ответ она слышит жалобный скулёж. Она отдёргивает руку. — Бен? Он распахивает глаза, видит её и пытается сползти с кровати, но обнаруживает, что загнан в угол между ней и стеной. — Рей, — его голос как будто ржавый, ослабевший от того, что им долго не пользовались. — Нет, — предупреждает она дальнейшие его слова, но всё равно протягивает руку снова, отводя влажные волосы от его лба. Он испещрён морщинами, и переносица тоже. Она гладит их пальцем. — Я следующая, да? Он прикрывает глаза, и она не удивляется, когда видит влагу, собравшуюся в уголках. Она дотрагивается до неё, и он отпрянывает. — Да. Она кивает: — Они послали за мной тебя? Напоследок? Он делает глубокий вдох и подтягивает её ближе. Она поддаётся, прижимаясь к нему щекой, и он обнимает её. Он дрожит, судороги сотрясают его тело, когда он шумно давится воздухом. — Я не могу, — еле слышно произносит он наконец. Она отодвигается, чтобы рассмотреть его получше, переводя взгляд с его морщин на крупный нос и полные губы, глядя на которые она всегда задавалась вопросом, как они будут ощущаться на её собственных. — Ты должен. — Как я могу? — его голос звучит утробно. — Как я могу быть тем, кто… — Это с самого начала должен был быть ты. — Мы уничтожим друг друга, — его голос надламывается. — Значит, так тому и быть. — Рей, — шепчет он ей в шею, и она не отстраняется, стараясь запомнить каждую линию его тела и как оно прижимается к ней, убеждая себя, что вспомнит потом ощущение влажных прядей, пропущенных между пальцами, и то, какие большие у него ладони, и как сильны его руки и плечи. — Пообещай мне, — шепчет она ему в висок. — Для тебя — что угодно. — Его сотрясает очередная дрожь. А потом он исчезает, и её руки смыкаются на пустоте. Скоро всё закончится. Очень скоро.***
Он находит её в окружении всего Сопротивления. Он находит её, потому что пообещал, что в конце они встретятся лицом к лицу. Не посредством их связи, а вживую, на пыльной поверхности какой-то планетки в Среднем Кольце, о которой она никогда и не слышала. За ним стоит Первый Орден, рядом с ним стоит Хакс. Рей делает шаг вперёд с лёгкой усмешкой, которая, по её представлениям, должна замаскировать недостаток уверенности. По крайней мере Хакс обескуражен. Она видит, как он следит за каждым её движением с нескрываемым выражением издёвки на бледном лице. Бен тоже смотрит на неё и выглядит если не удивлённым, то во всяком случае довольным видом светового посоха, который она крутит в руках, пока не останавливается перед ними. — Хукс, — она едва удостаивает его взглядом. — Должен похвалить тебя, мусорщица, — говорит Хакс почти будничным тоном и проводит рукой по борту мундира, как будто вытирая грязь с пальцев. — Ты пережила всех. Она не смотрит в его сторону. Её взгляд сосредоточен на Бене. А он выглядит просто-таки зелёным. Его кожа землистого цвета, а круги под глазами ещё темнее, чем обычно. Она сомневается, что он вообще спал с той ночи, когда она умоляла его встретиться на этом последнем поле боя, или даже с тех пор, как убили его мать, или с того дня, как Хакс отдал приказ. Пощёчину она чувствует раньше, чем замечает движение Хакса. — Ты будешь смотреть на меня! — визжит он, и она вздрагивает от пронзительного звука. Его попытки взять командирский тон проваливаются с треском. Рей не отводит глаз от Бена. Хакс бормочет что-то неразборчиво, и она видит краем глаза, как его рука поднимается снова. Но она не достигает цели. Вместо этого её перехватывает Бен, и Хакс падает. Нет, не в буквальном смысле, но он спотыкается, когда его сила Бена отталкивает его в сторону, — напоминание о его незначительности для происходящего. Возможно, он прикончил множество форс-юзеров, которые не получили должной подготовки. Но пойти против Бена или Рей — это совсем другое. Он далеко не настолько могуществен, как хочет казаться. В каком-то смысле это делает его более опасным, чем если бы он владел Силой. — Я не потерплю ничего подобного, — голос Бена звучит глухо и мрачно, в нём слышны нотки раздражения. — Я вся твоя, — негромко произносит Рей. В руке у неё световой посох, и Бен не препятствует, когда она активирует его. — Всегда была твоя, — повторяет она, и его глаза расширяются. Она на мгновение позволяет той же самой тьме, что клубится вокруг него, обвить её. Но затем она закрывает глаза, делает глубокий выдох и отпускает её. Свет проникает в неё, и она выбрасывает руку вперёд, позволяя ему течь навстречу. От неё. К нему. — Всегда. Они никогда прежде не слышала в его голосе такое тепло, и от этого у неё идут мурашки по коже. Она уже знает, что за этим последует. Она чувствует это по мере того, как восстанавливается их связь. Она не может так продолжать, но теперь ей и не нужно. Световой меч Бена в мгновение ока оказывается в его руке, и тем же резким движением, которое так понравилось ей в прошлый раз, топнув пяткой и приняв стойку, он включает его. И тогда она разворачивается. Спина к спине. — И вот мы снова тут, — бормочет он, когда она заводит руку назад и находит там его ладонь. — Чего же ты ждал? — она устало улыбается ему, оглядываясь через плечо. Она знает, чего именно, но пока не может поверить, что они в самом деле тут. Но здесь и сейчас они стоят спина к спине, с мечами наизготовку. Когда Рей атакует, то же делает и Бен. А в следующую секунду схлёстываются Первый Орден и Сопротивление. Бластерные выстрелы пронзают окружающее пространство, когда они отражают атаки штурмовиков. Бен крепко сжимает её ладонь. Их не разлучат. Не в этот раз. Он чувствует себя живым, чувствует настоящим за её спиной, когда они бросают вызов миру вместе, сомкнув руки. Их связь открыта, и она живая. Ничего подобного Рей не чувствовала раньше: она как будто пела, даже когда пронзала очередного штурмовика, отражала очередной выстрел, который летел в её сторону. Прорубая себе путь сквозь гущу битвы, они были одним целым. А потом они сталкиваются с Хаксом. Хаксом, который пытается сбежать, Хаксом, который пытается убежать, когда они вырастают у него на пути, стоя бок о бок. Красный меч и синий световой посох указывают на него в обвинительном жесте. Хакс не может произнести ни слова, тупо пялясь на них. Как будто он одновременно не мог представить себе этот момент и ждал, когда он наступит. А затем его лицо как будто опадает, и Рей становится его почти жалко. — Не убивайте меня. Бен нахмуривается и заносит меч, готовясь нанести последний удар. Хакс съёживается. И тогда Рей выступает вперёд и кладёт руку Бену на плечо. Бен бросает на неё взгляд, и она видит, как тьма немного отступает от него. Не полностью, но это хоть что-то. — Почему мы должны тебя пощадить? — спрашивает Рей и удивляется, как резко звучит её голос. Хакс заикается в попытке вымолвить слова, которые так и не приходят. — Разве ты пощадил генерала Органу, когда приказал своим наёмникам устранить её? — Она делает шаг вперёд, обходит его, кружа, как хищник вокруг своей добычи. — Пощадил ли ты тех из наших людей, которых загнал в самые дальние уголки галактики? — Она вращает световой посох, и он оставляет ожог на его руке. Он отшатывается, но не отступает назад. Ему в любом случае некуда бежать. Если он начнёт пятиться от Рей, то наткнётся на Бена. И она знает, что он этого не хочет. — Рей, — зовёт её Бен, и она оглядывается. Тьма волной поднимается внутри неё, и на этот раз это он тянется вперёд, беря её свободную руку в свою. Их пальцы сцепляются в замок. — Пощадил ты детей, которых ты убил? — Теперь её голос звучит печально, и она оглядывается на Бена: — Я знаю, — шепчет она ему. — Я здесь. — Свет, — произносит он одними губами. — Да. Хакс переводит взгляд с одного на другую, и на его лице появляется ухмылка. — Ты не пощадишь меня. Или Бена. Тебе вообще не знакома пощада. Убей или будь убитым, — последние слова она произносит, небрежно пожимая плечами. — Разве не таков девиз Первого Ордена? — Мы не… — Не официально, конечно, — продолжает она. — Что ты теперь сделаешь, Хукс? Когда твоя армия так близка к поражению. — Они перегруппируются, — отвечает за него Бен. — Отступят назад, перегруппируются и начнут заново. — И именно поэтому мы не можем дать тебе уйти. Разве не понятно? — Она делает ещё один шаг к нему. — У нас нет выбора. Ей его почти жаль, когда Бен пронзает его своим мечом. Выражение удивления на его лице заставляет её внутренне содрогнуться. — Он правда не ожидал этого, — пробормотал Бен. — Я полагаю, он думал, что я джедай. — А ты разве нет? — в голосе Бена слышно недоумение. — Больше нет джедаев, — произносит она, и в её голосе нет горечи. — Джедаи умерли вместе с Люком, как он того и хотел. Я — это просто я. Слишком много злости… — Слишком много боли, — добавляет он. Она молча смотрит на него. — Да, слишком много боли, чтобы я могла стать джедаем. Я где-то посередине. — Серая, — бормочет он. — Серая? — Есть предания о форс-юзерах, которые существовали в чем-то вроде серой зоны между джедаями и ситхами. — Значит, Серая. Мне нравится. — А что делать со всем этим? — он взмахивает рукой. — Что делать с тобой, имеешь в виду? — Она оглядывается вокруг и с удивлением видит, что сражение закончилось. Все до единого, и Сопротивление, и штурмовики, смотрели на них. — Да, — И это короткое словно больше похоже на плач, на мольбу, чем на что-то другое. — Что со мной? Какое-то время она молчит. А что с ним? Он был там, когда Хакс их преследовал, когда уничтожал их. — Я не мог остановить их, — шепчет он, наклоняясь ближе, — Даже если бы хотел. — Он снова берёт её за руку и на этот раз подносит её к своей груди, прижимая ладонью к сердцу. Она не сопротивляется, чувствуя, как оно бьётся в такт её собственному. — Нет, — наконец признает она. — А кто мог? — Ты, — отвечает он быстро, — почти слишком быстро, — и его губы неожиданно вздрагивают, как будто от сдерживаемой улыбки. Она качает головой: — Я никто, помнишь? — Я ошибался. Я никогда так сильно не ошибался, — Он кладёт другую руку поверх её там, где она всё ещё прижата к его груди. — Ты не никто. Не для меня. Не для остальных. Ты их спасительница, — Он широко раскидывает руки, и она не может удержаться от улыбки. — А для тебя? Он подходит к ней. — Ты моя спасительница. Всегда ею была. Она тянется к нему, обнимает его лицо ладонями. — Ты пойдёшь со мной домой? Один глаз снова дергается, и он зажмуривается. — Да, — наконец произносит он. — Да, я пойду домой. Она знает, что для него это будет так себе дом. В окружении Сопротивления, когда его отец и мать оба приняли смерть от Первого Ордена, от его рук. Она так и не поняла пока, какую роль он сыграл в этом. Сколько людей погибли от его руки, если такие были. Им придётся обсудить это, придётся решить, что со всем этим делать, когда они определятся, что же это такое есть. Но у них получится. Она берёт его руку в свою, и они как один поворачиваются к воющим сторонам. — Война окончена, — объявляет Бен. — Вы свободны! Рей улыбается ему, и первый раз за всё время он улыбается в ответ. Она знает, им надо многое обсудить. Боль, злость, страдания — всё это не уйдёт так просто. Может, вообще никогда до конца не уйдёт. Но им есть с чего начать.