Seekrankheit (Морская болезнь)

      Вспомнить всё: Хао возвращает уставшего брата домой лишь под утро, но дома Йо ожидает не самый приятный сюрприз — родители внезапно вернулись из Идзумо, и к приезду молодых людей вышли их встретить. Хао нахамил Микихисе, объяснив, что приходится мужчине сыном и заявив о своих не совсем дружеских отношениях с Йо. Сам Асакура-младший также демонстративно выказывал солидарность Хао. Микихиса, доведённый этим представлением, заявил, что такой «неправильный» сын, как Йо, ему не нужен, и выгнал молодого человека из дома. Хорошо, что вскоре (кому?) Йо позвонил (кто?) Хао и поинтересовался обстановкой у брата. Отото, понимая, что ложь будет обнаружена практически сходу, честно рассказал о том, как и почему отец выгнал его. Разумеется, Хао не мог оставить брата в беде, и…       — Так… Ну, вроде всё погрузили… Остался только ты, малыш… — как-то нехорошо улыбнулся Хао, и в следующий момент участок семьи Асакура огласил испуганно-возмущённо-удивлённый вопль Йо:       — Хао, ты ненормальный?! Поставь меня на землю, немедленно! Веди себя прилично, мы ещё не уехали!       — Высоты боишься, отото?.. Ну тише ты… Незачем так шуметь… — насмешливо-озорно усмехнулся Додзи, затыкая брату рот настойчивым и ненасытным поцелуем, но как бы Йо ни пытался вывернуться, чтобы сбежать от губ брата, ничего не выходило.       — Перестань дёргаться, а то грохнешься на землю, отото… — легко заметил капитан, прерывая свой поцелуй.       — Хао!.. Тут же моя мама, тебя это вообще не волнует?!.. — задыхаясь от смущения и стыда, выдавил Асакура, чуть не плача.       — Не-а… — довольно протянул Хао, опуская Йо на ноги у своей машины.       — Мне кажется, ты слишком боишься нарушить приличия, отото… Будь проще, окружающим, как правило, насрать, что, как и с кем ты делаешь, поэтому…       — Можно, по-твоему, выкидывать подобные фокусы?! Хао, да… да ты просто псих!.. — захлёбываясь возмущением, выдохнул Асакура.       — …И тебе это нравится, но даже при таком раскладе что-то не так именно со мной, конечно… — саркастично усмехнулся Додзи.       Йо вспыхнул и опустил горящее лицо, которое окатила слишком густая волна смущения, усиливающаяся оттого, что Асакура осознал всю глупость своей претензии и справедливость слов брата. Ему [Йо] ведь, вообще-то, действительно, нравилась эта напористость аники с нотками дикарского безумия, просто… Просто как можно добровольно признаться в этом, да ещё и собственной маме, которая наблюдала игры молодых людей, скромно стоя в сторонке?.. Из задумчивости вывел тёплый ласковый голос брата, лоснившегося к шее Асакуры:       — Эй, отото, прости меня. Я правда иногда забываюсь, и не слежу уже ни за тем, что делаю, ни за тем, при ком это делаю… Прости. Я постараюсь сдерживать себя впредь, обещаю. Прыгай в машину, малыш. У нас есть шанс успеть до заката и посмотреть его на новом месте… — кротко отозвался Хао, щекоча горячим дыханием нежную кожу шеи брата и заставляя по ней пробежать группку трепетных мурашек.       — Всё… всё хорошо… — с трудом пролепетал Йо, не в силах удержать хоть одно здравое суждение в сознании. Рядом с Хао все обрывки мыслей разбегались кто куда, точно крысы с тонущего судна.       — Н-да?.. Что-то не похоже, малыш… — довольно и насмешливо заметил Хао, прикусывая нежную кожу до стона-вздоха, который Йо тихонько отпустил в воздух.       — То-то же… Скажи ещё, что тебе не нравится, когда я себя так веду… — удовлетворённо усмехнулся Додзи, оставляя на шее брата нежный и ласковый поцелуй, будто бы в компенсацию той боли, которую причинил и окончательно отпуская Йо. Поиграли, и будет. Им надо спешить, а поиграть они успеют, когда приедут домой!.. — молодой человек занял водительское место и повернул ключ зажигания. Авто заревело, обозначая готовность к отъезду.       — А… а куда мы едем? Где ты живёшь?.. — осторожно спросил Йо, когда машина мягко и плавно отъехала, оставляя позади такой родной и надёжный дом. В окно Асакура наблюдал за тем, как ровно остаются позади такие привычные виды. Вот и дом Анны превращается в такую маленькую точку и, в конечном итоге, совсем скрывается из вида…       — Я живу в Окутаме, — запоздало и задумчиво отозвался Хао.       — Но ты же не всегда жил в префектуре Токио, да?.. — уточнил Асакура.       — Да. Раньше мы с мамой жили в Иокогаме. Я переехал сюда уже после её смерти… — спокойно ответил Хао, сосредоточенно ожидая смены сигнала светофора.       — Ну и как тебе здесь?.. Быстро освоился?.. Почему решил жить именно в Окутаме, а не в каком-нибудь другом посёлке близ Токио?.. — поинтересовался Йо.       — М-м… Ну, во-первых, я ещё при жизни мамы прикидывал какое-нибудь уютное место, где куплю ей дом, и вот тогда взял Окутаму на примету. Я же, вообще-то, всегда жил в Иокогаме, и в префектуре Токио совершенно не ориентировался… Во-вторых, в Окутаме располагаются сразу несколько природных достопримечательностей, которые, действительно, завораживают… И мне на машине меньше получаса езды до горы Кутомори, — ответил Хао.       — И что тебе от этого? Ты разве интересуешься горами?.. — не понял Йо.       — Да нет, но мне нравится, что с вершины Кутомори открывается вид на Фудзи. Особенно красиво на рассвете… Ну мы как-нибудь с тобой съездием вместе, тебе тоже понравится… Так красиво, когда молочно-былые облака контрастируют с сумеречным небом, а потом, когда появляются первые золотые лучи, глаз вообще не отвести… Мне нравится, что Окутама со всех сторон окружён горами. Представляю себя каким-нибудь сюгэндзя… Ну вот, в общем-то, и все причины… — задумчиво выдохнул молодой человек, устремляя взгляд на скучную дорогу, которая убегала вперёд из-под колёс авто.       — Крутотень… Я теперь тоже хочу жить так, как ты, Хао!.. — детское восхищение Асакуры заставило Хао умилённо улыбнуться.       — Ты будешь жить ещё лучше, малыш. Не нужно равняться на меня, я далеко не лучший пример… Но не вникай в мои слова сейчас, ты попозже поймёшь их смысл. Ты хочешь быть как я, потому что я твой старший брат… Все дети испытывают такое желание, но мне это приятно, малыш… — выдохнул Додзи с лёгкой улыбкой.       — Расскажи мне что-нибудь, пожалуйста, Хао… Ну или включи музыку, а то скучно так ехать… — попросил Асакура.       — Музыку, говоришь?.. Что тебе включить? Назови группу, я найду в интернете, — лениво отозвался Хао.       — Ну, а ты какую музыку любишь?.. — осторожно спросил Йо.       — Сейчас ведь не обо мне речь, отото… Я люблю ту, которую любит мой братик-несмышлёныш, — отозвался Хао.       — Тогда включи, пожалуйста, «Arctic Monkeys»… Хоть я и не знаю английский, эти ребята мне нравятся, и я умею их играть на гитаре… — попросил Йо, невольно вспоминая, как, кажется, только вчера играл под окном Анны одну из песен британской группы. Конечно, нет. Конечно, прошло уже несколько лет… Он уже выпустился из Морского колледжа, устроился на работу и вот-вот отправится в свой первый рейс. И когда пролетело время?..       Заиграла «I wanna Be Yours», и Йо вспомнил, как наигрывал её снова и снова, до совершенства оттачивая каждое движение, чтобы сыграть Анне. А сейчас он почти не общается с подругой. А сейчас он сидит и поёт хорошо знакомые слова в машине с братом, в которого влюбился. А сейчас он едет в дом брата, потому что собственный отец выгнал его. Стало грустно-тоскливо на душе, и угрюмое настроение вырисовалось в лице Асакуры, и не осталось незамеченным для Хао:       — У тебя очень красивый голос, отото… До мурашек… Только вот очень печальный… С тобой и повесится с тоски не долго, — заметил Хао.       — Прости… Я буду молчать… Ну или включи любую другую песню, только другой группы. Мартышек я знаю слишком хорошо, да и у них слишком много грустных песен… — тихо проговорил Йо.       — Хорошо. Кажись, в тот раз у тебя была футболка «Rammstein»? Их и поставлю, подойдёт?.. Есть у них одна песня, как раз для нас с тобой… — с улыбкой спросил Хао.       — Песня для нас с тобой?.. — переспросил Йо.       — «Spiel mit mir», — слышал такую?.. — невинно спрашивает Хао, с напряжённым придыханием ожиданием готовясь ловить ответ Йо даже не в словах, но в малейших жестах… Если не опустил голову, не отвёл взгляд, значит, не слышал, ведь едва ли Асакура сумел бы не выдать своего смущения, зная и понимая смысл безобидной, на первый взгляд, песни про двух братьев и их игру…       — Впервые слышу… А почему она для нас с тобой?.. — наивно интересуется Йо, хлопая своими большими невинными глазами.       — А потому что в ней поётся про братьев, которые играют друг с другом, — просто отвечает Хао с лёгкой улыбкой. Вот и сейчас они играют с Йо, только в более простую и невинную, словесную, игру…       — Вот сейчас и послушаешь, отото, — улыбнулся Хао.       — Но я же всё равно не знаю немецкий, аники… — справедливо отметил Йо.       — Почитаешь перевод в интернете, — отозвался Додзи, просто пожимая плечами и нажимая на кнопку «play» на сенсорной панели управления. Началась песня с тревожных отзвуков и негромкого женского смеха, который перерастал в постанывания нескольких людей. Затем подключились электронные биты и респектабельные скрипичные партии, в которые вплеталось рычание Линдеманна. Йо хотел было почитать перевод прямо в машине, слушая песню, но Хао не дремлет…             — Йо, если будешь читать в дороге, зрение испортишь… Подожди, нам осталось ехать всего минут десять, или это что-то срочное?.. — проговорил Додзи.       — Да нет, наверное… Я просто… просто хотел почитать перевод этой песни… — отозвался парень.       — А знаешь, я, наверное, зря тебе её включил… Да, определённо зря. Не нужен тебе её перевод, отото… — задумчиво проговорил Хао.       — Ну нет, аники, так нечестно! О чём эта песня? Скажи, пожалуйста-препожалуйста!.. — возмутился Йо.       — Ты не захочешь этого знать, малыш. Она о братьях, ничего интересного… — проговорил Хао, жалея, что вообще упомянул эту песню, ведь теперь Йо с него живого не слезет…       — Ну и что тогда в этом плохого? Хао, ты не обижайся, но мне кажется, что ты мне чего-то недоговариваешь… — тихонько заметил Йо.       — Возможно. Всё, отото, я не должен был вообще упоминать об этой песне. Она очень нехорошая, лучше забудь про неё, хотя бы постарайся, потому что я об этом тебя прошу… Договорились, малыш?.. — с надеждой проговорил Хао, но…       — Ну Хао, ну скажи! Ты же знаешь, и что сложного в том, чтобы ответить на вопрос своего отото? Либо так, либо я с тобой не разговариваю, понятно? — категорично выдохнул Йо.       — У-у как… Ничего себе… В ком-то проснулся маленький бунтарь, м?.. Йо, я не скажу тебе не потому, что мне жалко или что-то такое, а потому, что я включил её не подумав. Не обижайся на меня, малыш, я же тебя люблю и забочусь о благополучии твоей психики… Разве я могу желать зла своему отото, малыш?.. — мягко проговорил Хао. После его слов повисло молчание — Йо привёл в действие свою угрозу, едва услышав ответ Хао.       Через двадцать минут пути Хао вдруг снизил скорость, и Йо понял, что они въехали в черту Окутамы. Пейзаж за окном тоже поменялся: на смену скучным и порядком надоевшим однообразным улицам японской столицы пришли горы и частные дома, утопающие в зелёных деревьях горной местности, и реки с синими чистыми водами, что в общей сложности смотрелось весьма живописно и уютно, тихо. Особенно на фоне неба, в котором темнели вечерние сумерки плавными и нежными, скромными переходами розовых и сиреневых оттенков, на фоне которых чётко вырисовывались изящными чёрными очертаниями силуэты деревьев.       — Аники… — несмело позвал Йо.       — О, надо же, отото умеет разговаривать!.. — удивлённо улыбнулся Хао.       — Аники, прости меня, пожалуйста… Я понимаю, что очень глупо и по-детски обижаться на тебя за то, что ты не хочешь мне говорить об этой песне. Я соскучился. Мне не понравилось ехать молча… — тихонько проронил Йо.       — Мне тоже, малыш. Прости и ты меня. Давай больше не будем молчать друг с другом из-за таких глупостей?.. Я тебя люблю, мой отото, — ласково, но устало отозвался Хао, заворачивая в горы, к своему дому и добавляя, — до заката не успели, но ничего, посмотрим в другой раз, договорились, малыш?..       — Договорились, аники.