Rotes Zimmer

Дверь тихо скрипнула, а вместе с этим раздались чьи-то шаги. Девушка, пристроившаяся в углу с темной повязкой поверх глаз, уже прекрасно знала и чувствовала, чьи это шаги. Руки за спиной уже кололо от обездвиженного состояния, в котором ее и оставили. Девушка уяснила одно-единственное правило, которое донес ей высокий брюнет, после чего остановился у стола. – Тот, кто войдет в красную комнату, должен будет соблюдать правила. А для тебя я – твое личное правило, Mein Schatz. Глаза были закрыты, а, стало быть, ей оставалось лишь строить догадки, что звякало металлом на том столе. Шаги приближались, и девушка с замиранием сердца ожидала, что задумал Билл на этот раз. Помотав головой, она чуть дернулась, но руки, прикованные к ножке кровати кожаными браслетами, начали предательски затекать. Кровоток не доходил до конечностей, отчего становилось больно, и с губ непроизвольно сорвался стон беспомощности и паники. – Малыш, не скули, я же ненадолго вышел... – прозвучал над ухом знакомый тембр, от которого мурашки на спине пробежали целый марафон. Под черным шелковым платьицем постепенно все заходилось дрожью. Билл сорвал с глаз повязку, чтобы его девочка могла увидеть его, а затем расстегнул браслеты. С косой усмешкой окинув взглядом это милое создание, брюнет грубо изрек: – Если будешь медлить, то тебе же будет хуже. Прозвучало как ультиматум и угроза одновременно, но пошевелиться после браслетов было действительно проблематично. Билл начал приходить в бешенство, видя, как девушка просто сидит у кровати и не двигается. А он ожидал большей активности. Что ж, придется действовать самому. Наклонившись и подхватив ее на руки, брюнет понес девушку к большому столу, на краю которого лежали различные приспособления для развлечений, а над ним, на стене – привинчены цепи и два таких же кожаных браслета. Грубо усадив девушку на край стола, вновь надел браслеты. Теперь ее руки скрещены над головой, что позволяло Биллу делать все, что заблагорассудится. – Ну и что мы молчим? – ледяным тоном бросил Каулитц, – Или... Хочешь, чтобы я надел на тебя вот это? – в руках оказалась кожаный ремешок с кляпом. Девушка перепуганно помотала головой, давая отрицательный ответ. – Что ж, если не хочешь по-хорошему, то будем действовать по-плохому, – хищно проведя кончиком языка по губам, Билл взял со стола другую вещь. Кожаный ремень уже с шипами. И в следующую секунду женское бедро зажглось нестерпимой болью от звучного удара. Билл криво улыбнулся, наблюдая за искаженной болью гримасой девушки и продолжил, будто эти манипуляции доставляли ему удовольствие. На самом деле сквозь удары она сама чувствовала удовольствие. Даже если обе руки подняты над головой и прикованы этими идиотскими браслетами, еще как нарочно, туго затянутыми. Она жадно смотрела на Билла, который в ответ пожирал взглядом ее всю. Как же ей не терпелось увидеть его. Открытого. Она хотела стянуть с него этот кожаный костюм и коснуться его полыхающей, просящейся на волю коже. Провести пальцами по его крепкому торсу, подразнить, но вместо этого нужно было держаться и всецело подстраиваться под правила игры брюнета. Она вскрикнула с последним ударом ремня по нежной коже, и Билл едва не засмеялся. – Будешь послушной? – голос понизился, и парень приблизился. Она почувствовала знакомые ноты цитруса и чего-то терпкого. Его аромат, сводящий с ума. Ладони Билла прокрались под шелковое платье, касаясь тонкой ткани белья. К его счастью, там все уже было до предела влажно. Он ликовал, наблюдая, как все это время его девочка была готова и уже изрядно возбуждена. – Д-да... – всхлипнула она, когда пальцы коснулись ее там сквозь ткань белья. Брюнет чуть отстранился и, отойдя чуть назад, рывком схватил зубами воротник и потянул молнию вниз, оголяя свое тело. Уже не менее разгоряченное и жаждущее свободы. Кожаная вещь падает к ногам ненужной ветошью, и в этот момент девушка была готова поклясться, что от этого дьявольского взгляда уже была готова бесстыдно кончить. Билл вздернул бровь и одним движением развел в стороны женские бедра, мигом стянув мешающий кружевной элемент и задрав платьице. По стоящим торчком соскам выдавалось все ее неподдельное возбуждение, чему Билл самодовольно улыбнулся, издевательски проведя языком по зубам. – Повтори это еще раз для меня, малыш, – шепот пронзает мурашками, а взгляд скользит по почти нагому женскому телу. – Буду, – отчетливо выдыхает она и закусывает губу, испытывая легкое смущение. Билл еще раз облизнулся, сводя ее с ума своим взглядом, от которого внутри все стынет во льду. В приглушенном красном свете его смолистые, идеально уложенные назад волосы блестят от лака, но девушке хочется нарочно потрепать их. Но лучше не надо. Билл присаживается ниже, все так же держа ее ноги разведёнными, а к щекам приливает новый запал смущения и легкого стыда. Они никогда раньше таким не занимались. Изящные, наманикюренные ладони нарочно гладят по внутренней стороне бедер, усиливая возбуждение, а голова аккуратно пристраивается аккурат между ними. И девушка судорожно закусывает губу, пытаясь не заскулить. Его горячий язык проходится там, с оттяжкой и напускной медлительностью. Держаться практически невозможно, и стоны самопроизвольно срываются с бешено вздымающейся груди. Она стесняется и пытается сомкнуть ноги, но брюнет не дает этого сделать, задержав на бедрах свои ладони. Продолжает двигать языком, и она едва не перестает дышать от касаний его бусинки пирсинга. Это определенно добавляет остроты ощущений. Она, вся залитая пунцовым цветом, рвано хватает ртом воздух, пытаясь не задохнуться, при этом испытывая неподдельный кайф. Билл стал жадно вбирать губами участки нежной кожи и чередовать движения языком, чем выкручивал ее выдержку сильнее. Но кончить нельзя. Запрещено. От этого немеют ноги и мутнеет в глазах. – О-а-ахх, ммм... – сорвалось чуть слышно. Щеки уже багровые, зрачки укатились вверх. Волосы ко лбу прилипли, запястья от кожаных браслетов затекли. Но, черт возьми, как же ей было приятно. И одновременно с этим одолевало смущение, как Билл вначале нагло разглядывал ее там, а затем так умело стал творить своим пирсингованным языком настоящее безумие. Доводить до точки удовольствия, чтобы в глазах буквально мерцали синие звезды. Под подбородком уже скопилась влага, и девушка бессильно запрокидывает голову, испуская попеременные стоны. Язык Билла действует поочередно нежно, а затем жадно, даже с долей грубости, а затем он позволяет себе и мягко прикусить. Готовая уже излиться прямо сейчас, девушка жалобно скулит, умоляя. – Би-иилл... О-о-о, боже... Пожалуйста... – воздух покидает ее, уступая место накатывающему, но такому недоступному сейчас удовольствию, – я... Х-хочу... Всхлипывающая мольба перетекает в невнятные хмыкания, что только сильнее нервирует и выводит Каулитца из себя. Он будет очень недоволен тем, если она кончит так невовремя. И все будет напрасным. Язык резко покидает ее пространство, напоследок щекотливо скользнув по влажной коже, так издевательски медлительно. – Nein! – устрашающе гремит в ушах, и вся ярость брюнета обрушивается на нее давящей тяжестью. Между ног все горит от усиливающегося до максимума желания, приправляемого жарким дыханием. Но сделать совершенно ничего нельзя кроме того, чтобы попытаться сомкнуть их в коленях. Но и эти попытки Билл снова нагло пресекает, впиваясь руками в кожу и оставляя видные отметины. Остается лишь заходиться этим жаром, биться в агонии, сражаясь за желаемое, гореть заживо в этой жаркой комнате, залитой приглушенно-красным светом, испускать бесстыдные стоны, но все равно быть проигравшей. Раздавленной им. Униженной. Проклятой и пущенной по всем адовым кругам, где он – верховный Дьявол во плоти. – Хочу тебя... – крутящиеся мысли внезапно материализуются в тихом шепоте. И она понадеялась, что это так и останется неуслышанным, но ошиблась. Дыхание сбилось к чертям, образуя в груди огромный вакуум. Не убранные назад волосы провоцируют колющую испарину, от которой все ощущения обостряются втройне. Едва разлепив веки и расфокусировав взгляд, девушка увидела перед собой парня, который уже выпрямился во весь рост и снова навис над ней. – Хочешь, чтобы я трахнул тебя прямо здесь? – с плохо скрываемой усмешкой выдыхает он, пожирая ее дьявольски-похотливым взглядом. Снова. Сначала скользнув им по набухшим соскам, а затем меж раскинутых в стороны бедер. Между ними уже неприятно ныло от влажности, заходясь от возбуждения и предвкушения, но девушка была готова умереть от досады, потому что брюнет нарочно ее мучил и оттягивал момент. Издевался. – Д-да... Билл, пожалуйста, – взмолилась девушка, морщась от желания и одновременно от болезненных покалываний в запястьях. Брюнет с нажимом провел языком по верхней губе. От этой демонически-сексуальной улыбки, тронувшей уголки губ, уже можно было предательски кончить, но цель, навязанная им – как раз держаться как можно дольше. Она сходит с ума, представляя наконец, что, возможно сейчас этот момент наконец-то захлестнет своей неописуемой блажью. Почувствовать его в себе. Но вместо этого он застывает, впиваясь отравляющим девичье естество взглядом, склонив голову чуть вбок. Все же одна из смолистых прядей выбилась из идеальной укладки, упав на лоб и придавая его облику еще большей сексуальности. И он смотрел. Так, чтобы снова чувствовать над ней свою власть, ненадолго утраченную. Но он возьмет свое, даже с остатком. Остатком ее нестерпимого желания, которым можно воспользоваться и повыкручивать ее выдержку, как оголённый нерв. – Нет, малыш, не все так просто... – горячее дыхание будоражит кожу. Тело. Разум, который уже унесся за пределы орбиты, – теперь твоя очередь доставлять мне удовольствие. Она попадает в плен его приказного тона, не в силах воспротивиться. Всхлипнув от бессилия, прижимается ближе, насколько позволяют цепи, все так же не смыкая бедер. Билл чувствует это, дразня горячими прикосновениями губ к разгоряченным щекам, уголку рта, при этом мучительно водя пальцами по внутренней стороне бедер, касаясь нежной кожи. Цепи тихо звякают, и в запястья сквозь глухую, сковывающую боль, проклевывается долгожданная свобода, рассеивающаяся мелкими покалываниями. Билл освобождает девушку от кожаных шипованных браслетов и, не церемонясь, подхватывает ее на руки. Опускает на пол и немым приказом ставит на колени, а сам довольно падает в большое красное кресло, стоящее рядом. – Не вынуждай меня повторять еще раз, – недовольно рычит Каулитц и расставляет ноги шире, – не то ты пожалеешь об этом, schlampe. Прихлопнутая приказным, холодным тоном, она покручивает запястьями, чтобы разогнать живительную кровь, и тянется дрожащими конечностями к плотному ремню. Неспешно расстегивает, находясь под мужским взглядом словно под прицелом. Билл рвано выдохнул, запрокинув голову, закусив губу и ощутив уничтожающий жар, разрывающий пространство под искусственной кожей. Под ширинкой, откуда его, уже вероятно, вовсю истекающее достоинство требовало свободы. Иной свободы. – Быстрее, verdammt, – шипит брюнет, уже находясь на взводе. Как назло, она копается с ремнем, и еле-еле справляется с молнией ширинки. Ее трясет, потому что рук она еще нормально не чувствовала от недавнего обездвиживания, и такие манипуляции даются с трудом. Но разве его это волнует? Билл усаживается глубже, откидываясь на спинку сильнее и сглатывая вязкую слюну. Уже приходит в экстаз от того, как член наконец обдает слабым холодком и его больше не стесняет тугая кожаная ткань. Девушка рефлекторно округляет глаза, впиваясь взглядом в эту соблазнительную, пульсирующую желанием длину и закусывает нижнюю губу. От такого вида низ живота снова пробивает дрожь, и меж бедер вновь заходится неистовым жаром. Она несмело обхватывает член Каулитца в кольцо пальцев, плавно начав двигать рукой и срывая с уст брюнета рваные стоны. Теперь он будет умолять ее. – Hündin! Его терпение оборвалось. Резко схватив за затылок и намотав на кулак длинные волосы, Билл входит в ее рот. Девушка даже не успевает опомниться, как едва не закашливается от такой грубости. Она уперлась ладонями в его бедра, чтобы ослабить такой напор и чуть не подавилась слезами, хлынувшими из глаз, – Sheisse, ненавижу, когда ты медлишь! Он заполнил восхитительную, пленительную теплоту ее рта, и, так и быть, подстроился, немного сбавив ритм. Шаловливый язык девушки прошелся по всей длине, от основания до головки, тронул одну из выпирающих, набухших и пульсирующих венок. Билл раскрывает рот, впуская в себя больше воздуха и выстанывая нечто нечленораздельное на выдохе. Ей сносит крышу от того, что теперь всецело от нее зависит его удовольствие. Вгоняет в ни с чем не сравнимый азарт двигаться сильнее, активнее работать ртом, охватывать всю длину и выкручивать мужское терпение до предела. Еще одна рельефная вена, затем по всему стволу губами вверх-вниз... Он определенно без ума, о чем она судит по довольным, сладостным стонам. Рука по-прежнему покоится на затылке девушки, грубо сминая волосы. Билл рывком притягивает ее голову сильнее к паху, усилив резкость движений, как и хотел изначально. Но дал небольшую поблажку, чтобы помедлить, разогнать его возбуждение до критической точки. И она уже близка, раз толчки в жаркий женский рот становятся все отрывистее и грубее. Билл активно двигает бедрами, полноценно трахая свою пассию в рот и еще плотнее смыкая пальцы на затылке. Чтобы держать ее, как жертву на поводке. «Жертва» жадно облизывает головку с тихим причмоком, проворно обводит языком от середины до конца, слизывая остатки прозрачной смазки. И толчки снова усилились, передавая с рваными движениями все возбуждение, охватившее все Биллово естество. Задавая темп, он отчетливо дает понять, что еще чуть-чуть, и его накроет той самой блажью. – Ох, черт... Еще, давай. Sheisse! – горячо выдыхает. Немецкий мат отскакивает эхом от стен красной комнаты, но девушке эти звуки – слаще бальзама. Она знает, что Билл срывается на свой родной мат, когда запредельно возбужден и уже находится на грани с тем самым моментом. С тем, до которого остаются считанные секунды. Держаться уже невыносимо и бессмысленно, и финальные, хаотичные движения уже становятся едва не синхронными. Это побуждало работать губами активнее и помогать себе рукой, водя вдоль основания. Усиливая эффект. – Oh, ich jetzt... ich jetzt... – разрывающее мычание дребезжит на мужских губах. И в этот момент Билл не позволяет своей бдительности уснуть, не спуская хватки с женского затылка. Внимательно наблюдая алчным, чуть затуманенным взглядом, как она наполняется им до отказа в прямом смысле слова. Проглатывает все и без остатка, застывая вначале с каменным лицом. Хочет поморщиться и выпустить хотя бы одну каплю, но знает, что за этим следует самое жестокое наказание, на которое Каулитц только способен. Она будто содрогается от удара током, когда мужская рука ослабляет хватку и переползает к щеке. Удостоверившись, что девчонка проглотила все, призывно скользнув языком по губам, Билл отпустил ее волосы, и они спали на ее лицо, едва прикрывая. Тушь чуть растеклась. На распухших губах блестят остатки спермы. Волосы спутаны. Какая же она, блять, красивая. От такого вида его член бы снова встал, но Билл больше не позволяет себе такой слабости. Девушка впивается в него похотливо-ухмылистым взглядом, нарочно выводя из себя. Билл ощущает, как горит его кожа и ручьи испарины скатываются от ключиц по груди и прессу. И стреляет в ответ дерзким взором, задумывая дальше ход своей безумной игры. С дикой резкостью Каулитц вскакивает с места и, пока девушка не успевает ничего понять, толкает ее вперед, нависая сверху и вжимая в алый ворс ковра. – Что ж, ты умница... – нарочно растягивает звуки и разводит в стороны женские бедра, оставляя на одном из них звучный шлепок. Девушка вскрикивает, уже содрогаясь от вибраций внизу, – только вот, кое-что забыла... Билл садится на колени и выпрямляет спину. Рывком за талию притягивает девушку к себе и снимает шелковое платье. Издевательски водит головкой меж ее бедер, срывая хныкающие стоны. – Пожалуйста... – он так близко, но делает все для того, чтобы убить ее, заставляя содрогаться в болезненных мучениях. Член мягко касается входа, но не торопится скользить внутрь. – Слишком тихо просишь, малыш. Нужно громче... Громче, – криво ухмыляется Каулитц, запуская пальцы в свои волосы и откидывая назад мешающие пряди. Она готова смотреть вечно на него, такого. Разгоряченного, прожигающего блядски-дьявольским взглядом ее естество насквозь, с выступившей испариной на коже, слегка растекшимся макияжем. Безумно хочет коснуться его плеч, его торса, но понимает, что нельзя. Здесь лишь только Билл задает правила игры, вынуждая подчиняться им. Себе. Сердце бьется где-то в горле, гоняя по всему телу жаркую кровь и погружая его словно в адский котёл с тысячами чертят. Таких чертят, которые пляшут в карих глазах и пожирают заживо, тянут в свой пылающий огонь. Она с замиранием сердца наблюдает, как брюнет достает ремень из петель своих брюк, нарочно медлительно, складывая в дугообразную петлю. И не успевает ничего осознать, как он рывком переворачивает ее на живот и спускает первый шлепок на ягодицу. Ладонью. Подтянув ближе к себе и поставив на четвереньки, Билл ударил еще раз. Уже ремнем. Пространство заполнилось девичьими криками боли, смешанной с мольбой и удовольствием одновременно. – Давай, громче! – отчетливо потребовал Билл и снова звучно ударил ремнем по уже раскрасневшейся коже. Женские ногти впились в ворс ковра, чтобы как-то унять боль ниже поясницы. Дыхание все еще сбивалось, а перед глазами стремительно мутнело. Билл не жалел для нее ударов, все чаще отвешивая их девушке и вымаливая драгоценные его слуху крики, – Покажи, как сильно ты хочешь меня... Ради последней фразы он остановил свои удары, максимально приблизившись к уху. От его сладкого шепота ладони впились в ворс сильнее, а хриплый стон сорвался самопроизвольно. Он так близко. – О-очень хочу... Билл, пожалуйста. Умоляю тебя! – протягивает она, наступая на горло своей выдержке и содрогаясь всем телом. Брюнет убирает прядь и мягко кусает за мочку уха. Перекидывает ремень прямо через шею, несильно затягивая. Сердце снова замирает, предвкушая что-то очень грязное, жесткое, неописуемое. На ягодицу приземляется еще один оглушительный шлепок, и Билл одной рукой разводит бедра еще шире. Любуясь, как его девочка готова. За один момент избавившись от оставшейся одежды, брюнет вновь хватается за раскрасневшиеся от ударов женские бедра, которые в его руках кажутся такими хрупкими и маленькими. Входит одним резким, прошибающим до мозга костей бесцеремонным толчком. С губ девушки срывается оглушительный вскрик, содрогнувший стены этой комнаты. Ее трясет от безумного наслаждения и резкости, которой обладает Каулитц в своих движениях. Ни секунды не церемонясь, он буквально втрахивает ее в ковер, сжимая кожу и рвано, шумно дыша. Она просит, неистово умоляя, выгибается для него и сотрясается от безумных толчков в свое тело. Восхитительная. Теплая. Горячая. Тесная. Биллу доставляет одно удовольствие, как его член бешено пульсирует внутри ее раскаленной, влажной тесноты. Он сходит с ума от ее стонов и лишь наращивает амплитуду движений, хмуря брови, изнемогая от жара в комнате и плотнее затягивая ремень на ее тонкой шее. Не сдерживайся, шлюшка Она давится этой упоительной болью, что перекрывала кислород миллиграмм за миллиграммом, пищит что-то нечленораздельное, ломая ноготь о мягкий ворс ковра. Билл жалеет о том, что не видит ее лица. Возможно, уже пунцового, заплаканного от безысходности. Это обязательно бы позабавило его и вызвало фирменную кривую усмешку. Густой вздох покидает легкие и у нее, и у него. Брюнет знает, до какой точки можно сдавливать ремень, и немного ослабляет хватку, позволяя вдохнуть живительный кислород. Внутри разрывается атомная бомба от умопомрачительной пульсации меж скользких, тугих и тесных стенок, побуждающая участить толчки. Сквозь череду рваных стонов Билл различает в смазанных звуках свое имя и жадно склоняется вниз, нависая. Влажные мужские ладони упираются в ковер по обе стороны от содрогающегося под ним силуэта. Брюнет чувствует, как горло раздирает от колючих вздохов, рвущихся наружу. Жарко дышит девушке на ухо, неконтролируемо вдалбливаясь в ее тело. Раскалённый воздух окутывает их обоих, усиливая приходящий волновой экстаз. Руки Билла хозяйствуют по всему телу, и эти прикосновения сравнимы с огнем, опаляющим кожу в прямом смысле снова. Ей хорошо. Чертовски хорошо чувствовать, как его каменный член остервенело двигается в ее плену, то погружаясь, то выходя на малые сантиметры и звучно шлепаясь. Пожалуй, брюнету эта игра наскучила, и он решил изменить ход. Потому что так захотел. Покинув тело девушки, он резко перевернул ее на спину, заставив обратить ее затуманенный взгляд на себя. Она явно этого не ожидала. Ремень по-прежнему покоится рядом, и Билл рывком берет его в одну руку, снова показушно сгибая в дугу. Шлепает по бедру, заставляя девушку оглушительно вскрикнуть снова. И повторно вторгается в нее разом, притягивая ближе. Жар погружает голову в кипяток, и приходится двигаться еще быстрее и дышать более отрывисто. Ей нравится смотреть на него так. Снизу вверх. На побагровевшие щеки, приоткрытые губы, меж которых слабо поблескивает бусинка пирсинга так же, как и колечко в брови. На то, как растрепалась идеальная смолистая укладка и несколько прядей упали на лоб. На хмурые брови, выжигающие душу карие глаза, выпирающие ключицы. Татуировки на теле и руках, жадно сжимающих бедра и хозяйствующих повсюду. Теперь она может прикоснуться к крепкому прессу брюнета, проведя ладонями от груди до пупка. И знает, что сейчас он совершенно не против ее самоволия. Каулитц склоняется чуть ближе, давая ей такую возможность. Женские руки нагло забирают в свои владения участки разгоряченной кожи, бедра неконтролируемо разъезжаются сильнее и подаются вперед с каждым толчком. Все тело извивается, как пойманная змея, и для глаз брюнета это – лучшая услада. – Ох, Би-и-лл... Сильнее, сильнее... – голова запрокидывается назад, а ногти впиваются в крепкую, залитую испариной мужскую спину. Царапина дорого ей обходится. Билл недовольно рычит, всхлипнув от боли, и выпрямляется, сверкая злобным взглядом. На бедро приземляется звучный шлепок, за которым следует еще один вскрик. Другой рукой он обводит припухшие губы и проталкивает в рот один палец. Девушка прикрывает глаза и послушно посасывает горячую фалангу, пока Билл продолжает двигаться, а затем добавляет и второй палец. Наслаждаясь теплотой ее жаркого ротика и ехидно улыбаясь с поджатыми губами. – Этого делать тебе не стоило, малыш, – «мило» подмигивает он, но она знает, что совсем не мило. За этой улыбочкой кроется хищный зверь, который сейчас выпрыгнет из кустов и разорвет в клочья. Не пожалеет. Сущий дьявол Девушка вбирает в себя его пальцы, ритмично посасывая, в то время как Билл свободной рукой играет с торчащими сосочками. Проводит, мягко щупая, вызывая вожделенные мычания и несдержанные стоны. Так он чувствует, как она возбуждена, принимая его. Выпустив пальцы, тут же берет под ягодицы и резко подхватывает, не выходя при этом. Взгляды размылены, затуманены, но так жадно пожирают друг друга. Билл опускается на то же кресло, усаживая девушку сверху и в полной мере наслаждаясь ее красотой. А она – его, разглядывая его на новом для себя уровне. Прежде он не позволял себе быть снизу, и эта мысль приводила девушку в экстаз. Что сейчас она может побыть главной, поуправлять процессом. Пошвырять их обоих в муки агонии. Билл моментально вцепляется в ее ягодицы, а она – в его плечи. И ритмичные толчки продолжаются, гармонируя с бешеными ударами сердца. Казалось, что еще чуть-чуть, и в этой жаре они задохнутся синхронно. Она жадно водит руками по его телу, впуская ноготки в кожу, поднимаясь выше и взъерошивая, наконец, его влажные волосы. Втягивая в себя их запах. Его собственный запах, смешанный с лаком и цитрусовым парфюмом. Neroli Portofino Тома Форда. Ударная смесь, от которой едет крыша и рвутся все стальные нити в теле, сдерживающие последние остатки самоконтроля. Руки скользят по мокрой коже, очерчивая контуры татуировок. Билл жадно вдыхает глоток воздуха и двигается более отрывисто, до звучных, до безумия пошлых шлепков. В унисон женским стонам брюнет сжимает участки кожи и припадает губами к подпрыгивающей груди, плавясь от раскаленной атмосферы, царившей тут. Пик так близок. Они чувствуют его оба практически одновременно. От стен отскакивает гортанный стон, а губы сушатся, обводятся языком чтобы как-то их увлажнить. Билл теряет терпение, застонав во всю силу и бурно изливаясь. Она готова смотреть на него такого вечно. Прикрытые глаза, дергающийся кадык, сухие губы и тело, покрытое еще большей испариной. Он кончает, испуская глухой вздох и распахивая глаза. Глядя на это, ей хочется прикоснуться к себе и кончить вместе с ним. Для него. Сейчас. – Давай, малыш... – он словно читает мысли, мягко шлепнув по ягодице. Подгоняя. Губы поджимаются, внизу все заходится нестерпимой дрожью. Оргазм прошибает тело разрядом сильнее, чем десять тысяч вольт. Имя брюнета срывается с ее уст как тихое поскуливание, и этот звук для него приятнее, чем любая музыка. Девушка обессиленно падает на его грудь. Оба уставшие, со сбитым дыханием. Она проводит пальцем по его плечу, несмело поднимая взгляд и упираясь в дрожащий кадык. Теперь они чувствуют себя воском, плавящимся от пламени свечи. – Ты прекрасна, oh, scheisse.... – из последних сил выстанывает он и наконец-то припадает ближе. К ее губам, ознаменовывая своеобразную победу. Она чувствует себя победительницей, потому что заслужила этот поистине ценный приз. Глубокий и чувственный поцелуй, ласкающий губы. От такого даже немного кружится голова. От невообразимой нежности, которая сейчас уступила место похоти и доминированию, – Mein schatz. В ушах все еще бьется сердце, руки касаются мужских плеч, а затем щеки. Пирсингованный язык по-хозяйски забирается в женский ротик, исследуя жаркое пространство. Больше всего на свете он любит, когда его девочка податлива и покорна, но сейчас он готов сам побыть в роли смиренного мальчика и уступить инициативу. Она вновь запускает пальцы в коротко стриженную смолистую копну, которая уже не зачесана идеально назад, как он любит. Билл только ей позволяет видеть, что он тоже иногда бывает не в порядке. Со взъерошенной прической, со скатавшимся от пота и жары в комнате макияжем. И она позволяет ему смотреть на себя такую, какая она есть. Нагую, дерзкую, открытую. Свободную. Она отпечатывает финальный поцелуй на его полыхающих губах и приходит в слабую дрожь от прикосновений его ладоней к спине. Мокро Неописуемо Охренительно для них двоих Билл хитро улыбается снова, буравя взглядом свою девочку. Определенно, в красную комнату им стоит заходить почаще.