Истребители демонов в другом мире: Песнь Соловья

Далеко на севере Асуры, близ города Раноа. Была горная гряда вдоль которой было снежное поле. Недавно там паслись снежные буйволы, которые достовали из-под толщи снега питательные коренья. В их сторону на двигалась странная метель, можно даже сказать лавина и заметившие это буйволы тут же побежали в сторону прочь. Это была никакая не метель, а снежные дрейки, которые выбрались по охотиться на дичь, а облако снега было поднято из-за их скорости. Это были шестиметровые ящеры, чьи тела были усеяны шипами, а на голове четыре рога. Их чешуя на спине и голове была белоснежно-белая, а на животе тёмно-серой. Буйволы пытались бежать, но скорости им не хватало и всё стадо стало пищей для этих прожёрливых ящеров. Прошло некоторое время и ящеры уже прилично подъели, что снег вокруг них был заляпан кровью. Один ящер прожёрливо поедал тело буйвол, но услышал, как позади него послышался шаг, под котором хрустнул снег. Ящер обернулся и тут же зарычал, когда его сородичи немедленно развернулись в туже сторону, но не думали сразу атаковать. Перед ними стоял одинокий странник в чёрном плаще с капюшоном и чёрной одеждой под ней. На лице была белая маска с двумя чёрными точками вместо глаз и дугой вместо рта, будто весёлая улыбка. Однако дрейкам было совсем не весело. Дюжина снежных дрейков боялись даже шагу ступить. Они чувствовали исходящюю угрозу от одного человека в маске, он был не добычей, а охотником. Из-под плаща блеснуло лезвие косы, а за спиной показалась длинная чёрная рукоять. Человек в маске молча стоял и смотрел прямо в глаза одному из дрейков и после нескольких секунд гляделок, ящер начал бежать в обратную от странника сторону, а затем за ним пошли и его сородичи, забыв про остатки добычи. Сам же мужчина даже не двинулся с места, провожая их взглядом под маской. — Я не люблю, когда мне мешают. — послышался грубый мужской голос из-под маски. Странник обернулся назад и увидел девушку со светлыми волосами и такой же чёрной одежде с плащом. — Извините, что помешала, но тут поступило письмо на поиск пропавших. — немного встревоженно ответила девушка. — Я не занимаюсь поисками, разве не знаешь? Не новенькая ведь и сама должна знать, кому что относить. — раздражённо ответил странник в маске. — Верно, но мне приказали передать письмо именно вам! — преодолевая тревогу, крикнула девушка. — Письмо прибыло из Истпорта, однако мы проверили и подчерк не принадлежит никому из теней, даже бывших. — Дай сюда. — мужчина раздражённо выхватил раскрытый конверт и начал внимательно читать каждый лист бумаги. — Не идеально, но все метки присутствуют, включая присяги. — Верно. Что делать в этом случае? — спокойно спросила девушка. — Действуйте как положено, а когда найдётся хоть один человек из списка, тут же сообщить мне и я сам оставлю весть получателю. Ясно? — Но что это значит? — Это значит, что в разведке на континенте Милиса одни слепошарые имбицилы… — раздражённо ответил мужчина в маске и отдал письмо обратно девушке. Прошло три дня* В Истпорте уже время доходило до вечера, когда Соловей сидел в лаборатории. Он сидел за своим столом и пальцами правой руки косался левой части своего лица. Там где была его метка, что после боя с вампиром изменилась и протянулась ещё и под глазом, а та, что была на лбу стала больше. Так ещё и Вендиго когтями срезал ту чёлку, которая закрывала предыдущую. — Такое уже волосами не скроешь… —холодно прошептал Рен. Он достал из ящика стола нож и начал приводить волосы в порядок, состригая ненужные пряди, которые больше не имели для него смысла. Он постриг волосы и теперь его волосы доставали только до ушей. Лоб и метку больше ничего не скрывал, а слепой глаз теперь вечно был под чёрной повязкой. Волосы были зачёсанны назад, а на лицо спадали несколько прядей. Соловей убрал нож обратно в ящик стола и достал сразу свиток. — inflamarae… — холодно произнёс Соловей. Свиток полетел на деревянный пол, прямо на кучу седых волос, что остались после стрижки. Только коснувшись их, руны на свитке стали светиться ярко-оранжевым светом и вспыхнул вместе с волосами, не оставив за собой даже пепла. Только лёгкий дымок и пару серых пятен на досках. Соловей устало сел на кровать и упёрся спиной о стену, опрокинув голову назад и закрыл глаз. Он издал тяжёлый вздох, как в этот момент дверь в лабораторию начала открываться из-за чего глаз ему пришлось приоткрыть. Он увидел, как знакомая девушка аккуратно заходит в комнату. — Ты уже очнулся? — беспокойно спросила Мицури. — Ты провёл три дня без сознания и не просыпался. Смотрю решил постричься. — Я просыпался каждую ночь, чтобы принять лекарство… Однако вы все уже спали… — холодно ответил Рен, закрыв глаз. — Вот оно что… И как твоё самочувствие? — спокойно спросила Мицури присев на стул, на против парня. — Тело уже не так сильно болит и я стал чувствовать руки и ноги… Лекарство хорошо действует из-за чего кости срастаются быстрее… Однако я всё ещё ограничен в передвижении и долгой работе рук… Руки… — холодно ответил Рен, не открывая глаз. — Может тебе принести поесть? — заботливо спросила Мицури. — Нет стоит… Я снова принял снадобье, а во время его приёма нельзя ни есть, не пить… — Х-хорошо… — встревоженно прошептала Мицури, сглотнув накопившуюся слюну и сжав на коленях кулаки. Чувство Соловья наострилось и по биению сердца он почувствовал тревогу Мицури. — Что тебя беспокоит? — холодно спросил Соловей, приоткрыв глаз. — То письмо… Которая я написала под диктовку. Кто получатель? — нервно говорила Мицури, сильнее сжимая кулаки на коленях. — Из-за клятвы, я не могу сказать кто… Могу лишь попросить снова мне довериться… Когда придёт время, то они обязательно найдутся и нас об этом уведомят. —холодно ответил Соловей, вновь зкарыв глаз. — А печать?! Я её узнала! Та же печать была на конверте Брока, когда ему сообщили, будто тебя убили! — нервно крикнула Мицури вскочив со стула, что он свалился на спинку. — Об этом я не знал… Однако не беспокойся… Это ничего не меняет… В любом случае, это лучшая помощь, которую я могу оказать в таком состоянии… Мицури задумчиво выдыхнула, а затем подняла стул и вновь на него села. — И как долго ждать ответа? — спокойно спросила Мицури. — Скорее всего ближе к весне… Может к апрелю… Пропавшие после магической катастрофы, были разбросаны по миру и возможно потребуется время, чтобы найти всех… — холодно ответил Соловей, открыв глаз и глядя в потолок. — Однако они непременно найдут их… Но помните, что… Им могло не повезти… — Знаю… Знаю… — печально прошептала Мицури. — Но если есть шанс, то нужно его использовать… Так ведь?.. — Верно… — Извини, что на кричала… Я испугалась, что ввязываюсь во что-то оккультное… Прости… — немного печально ответила Мицури, поглядывая то на пол, то на Рена. — Ничего… А как там поживают остальные?.. — С девушками уже всё хорошо, они здоровы и полны сил и помогают по дому. Ренгоку оправился от ран, которые нанёс ему вампир и пока что тоже помогает по дому, а вот дети… — Что с ними? — Лира практически не разговаривает и будто вот-вот начнёт плакать, а Тору наоборот всегда ходит со строгим лицом и если его сестра ошибается, то он сразу начинает её упрекать и обзывать. Видимо они ещё не отошли от потери матери. — вдумчиво ответила Мицури. — Так и есть… Я с ними потом поговорю… — Ах да… — немного встревоженно ответила Мицури. — У меня есть плохая новость… Вообщем вот. Мицури достала из-за пазухи небольшой кожаный мешочек и высыпала в свою ладонь его содержимое. Это были несколько металлических вставок с рунами, которые были на его перчатке-артефакте, а так же часть самой перчатки. Соловей тут же перевёл взгляд на перчатку и даже удивился, что от неё что-то осталось. — Откуда?.. — Это Ренгоку собрал ещё в Милиссионе… Что там, что здесь он искал место, где его смогут починить, однако не в кузницах, ни у заклинателей к которым его посылали, его не могли починить. Ренгоку винит себя в его поломке. Ведь спасая его, ты решился на поступок в результате которого, твой артефакт сломан… Я помню, что он принадлежал твоей покойной сестре, но увы его уже не починить… Не злись на Ренгоку, он правда старался изо всех сил… — печально объяснила Мицури, отводя взгляд в сторону. — Я не держу зла… Спасибо, что нашли даже такие части… Соловей наклонился и Мицури вложила ему в руку металлические осколки. — Сможешь починить?.. — беспокойно спросила Мицури. — Нет… В мире больше нет тех, кто смог бы его починить… Артефакт древний… — Настолько, что никто не может его починить? Разве это не должно быть проще?.. — Артефакт принадлежит древней цивилизации, что исчезла многие тысячилетия назад… И для них такие артефакты были чем-то обыденным… Когда для нас это старинные ценности… — И что за цивилизация? — Никто не знает… Они исчезли без следа и никто не знает что с ними стало… Будто сквозь землю… — Как вообще возможно исчезнуть всем разом? — удивлённо спрашивала Мицури. — Об этом до сих пор гадают многие, но ответа так и не дано, хотя я знаю из-за чего они исчезли… — Что? Тебе известно?.. Расскажи. — с интересом произнесла Мицури. — Из-за своего мышления… — Чего?.. — Восемь лет, шесть месяцев и двенадцать дней назад, я был среди руин, которые раньше принадлежали им и нашёл их записи… И мне стало понятно почему они все исчезли… Они размашляли так… Мир — это вращающееся колесо. Сейчас они на самой его вершине, но колесо вращается и когда-нибудь, они падут вниз… Им этого не хотелось и они всеми силами пытались остаться наверху, но как бы ты не пытался… Колесо всё равно будет вращаться… С тобой или без тебя… Я не знаю точную причину исчезновения, но предполагаю, что один из их экспериментов привёл к этому… Однако понял, что пытаясь всё время цепляясь за верх… Ты быстрее всех упадёшь в самый низ… Мицури сидела в удивлённом ошеломлении, услышав столь занимательный рассказ про эту цивилизацию, однако её ошеломленный взгляд резко рассеялся, увидев с какой печалью смотрел Соловей на осколки артефакт. Поскольку и сама носит осколок оружия дорого ей человека. — А какой была твоя сестра?.. — немного печально спросила Мицури. — Лучшей… Она была лучшей… — с печальным шёпотом ответил Рен. Однако Соловей моментально отвёл взгляд в сторону закрытой двери. — Впусти её пожалуйста… Мицури удивилась и посмотрела в сторону двери, а потом подошла к ней и открыла. Тут же она почувствовала, как в её ноги бросилось маленькое тело, что обняло её ноги. Это была Лира, которая дрожала и из глаз её лились слёзы, которая она никак не могла остановить. Она упёрлись головой в колени девушки, которая чуть не свалилась из-за неустойчивости. — А? Лира? Что ты тут? Делаешь… — удвилённо спросила Мицури, однако удивление сошло на нет, увидев состояние девочки. — Иди сюда… Давай на ручки… Мицури наклонилась к девочке и подняла на руки и девочка упёрлась слезливыми глазами в плечо Мицури. Она сделала пару шагов в комнату и закрыла дверь, сев на стул, где сидела раньше. Мицури начала успокаивать девочку и гладить по голове. — Что с ней?.. — холодно спросил Соловей. — Наверное брат опять довёл, да что с ним не так?.. — рассердившись спросила девушка. — Можно поспать с вами? — дрожащий голосом прошептала Лира. Мицури удивилась такому и она резко перевела взгляд на Рена, где читалось «Помоги!». — Если не боишься, то я ничего против не имею. — холодным тоном ответил Соловей. «— Видит в нас защиту? От брата? Нет… Тут что-то иное… » — пронеслось в мыслях Соловья. Мицури вместе с Лирой сели на кровать рядом с Соловьём, который холодно смотрел на девочку. — Расскажи, что тебя беспокоит? — холодно спросил Соловей. Девочка сначала прижалась поближе к Мицури, которая потихоньку гладила девочку по голове. — Сны… Мне снится… — Вот ты где! — послышался строгий голос Тору из-за двери. — Как тебе не стыдно беспокоить человека, которому нужен отдых! — Тору, успокойся! Ничего страшного не произошло. — строго в ответ произнесла Мицури. — Что с тобой? — Тихо… — холодно произнёс Соловей, прервав обоих. — Что тебе снится? Говори… Не стесняйся… Тут же из глаз девочки потекли капли слёз и она уперелась главой в левую руку Соловья. — Мама… Мне снится Мама… Я так скучаю! Мама! — разрыдалась девочка у всех на виду. Болезненные крики заставили и Мицури и Тору застыть в удивлении. — Вот оно что… — холодно прошептал прошептал Соловей и положил правуй руку на голову плачущей девочки. — А тебе? Что снится? — холодно спросил Соловей и перевёл взгляд на Тору. — Мне ничего не снится! — громко и обиженно, ответил Тору, скрестив руки на груди и демонстративно повернул голову в сторону. — Лжёшь… У тебя учистилось сердцебиение… —холодно ответил Соловей. — Я прекрасно знаю почему ты так себя ведёшь… Весь из себя строгий старший… Ты пытаешься казаться взрослым после гибели матери, но ты не взрослый… Ты ещё ребёнок… И твоей сестре не нужен взрослый… Ей нужен старший брат, который ей поможет справиться с тем, через что вам пришлось пройти… Чем дольше Соловей говорил, тем сильнее дрожали руки Тору и тем сильнее он стискивал зубы, смотря куда угодно, но не в глаза своей сестры, которая удивлённо смотрела на него. — Ответь… Что тебе снится? — холодно спросил Соловей загнанного в угол мальчика. — Мама… Мне тоже снится Мама… — едва сдерживая слёзы проговорил Тору, стиснув зубы. — Я правда стараюсь! Мама сказала мне быть сильным, но я не могу! Я не знаю, что делать и как быть… — Не стесняйся слёз… Не прячь то, что у тебя на душе… Сила в наших эмоциях, в наших чувствах в этом мире… — немного печально ответил Соловей, когда произнёс это. — Детишкам дозволено плакать… Много лет назад* Повозка ехала по ночному городу далеко на севере. В повозке сидел побитый мальчик чья рваная одежда и волосы были в каплях крови. Напротив него сидела улыбающаяся девушка, которая наклоняла голову из стороны в сторону, пытаясь разглядеть его глаза. — Какой ты угрюмый малыш, меня это даже смешит. — с ехидной улыбочкой произнесла девушка. — Смешит?.. — холодно прошептал мальчик. — Смешно — это когда, хочешь смеяться… Вот так… Хахахаха — весело рассмеялась девушка. Однако мальчик ни чуть не вселился, а наоборот стал более испуганным и печальным. — Неужели я тебя напугала? Рен?.. — с нежной улыбкой спросила девушка. Однако после этого её взгляд стал более беспокойным. Мальчик с дрожью по коже сидел и смотрел в одну точку на полу, как почувствовал что-то тёплое, которое прижалась к его телу. Мягкое соприкосновение к своим волосам и глубокий выдох тёплого пара рядом с собой. — Я вижу, что ты хочешь сделать… Не стесняйся этого… Дай волю слезам… — послышался шёпот прямо над своим ухом. — Не могу… Нельзя… Иначе… — дрожащий голосом произнёс мальчик. — Их больше нет… И теперь у тебя есть я, а я тебя в обиду не дам… Поэтому не думай, что я буду тебя за это упрекать… Детишкам дозволено плакать… Стоило мальчику услышать это, как слёзы сами начали течь ручьями из глаз. Ком в горле не позволил и слово сказать и лишь одно можно было услышать от ревущего мальчика — болезненный крик. Девушка же напевала мальчику красивую колыбельную, чтобы его успокоить. В наше время Тору, услышав Соловья, тоже не смог удержать слёзы и сопли. — Лира! Прости… Прости! Я плохой брат, я стану сильным! Клянусь! — закричал Тору. К нему тут же подошла Мицури и взяв на руки, подсадила к сестре, которая мгновенно его обняла со слезами на глазах. Они с Лирой сидели аккуратно между Реном и Мицури. Мицури поочерёдно гладила детей по голове, а Соловей удивлённо наблюдал за такой знакомой заботой. Вот уж что, а ему было приятно видеть, как Мицури с нежной улыбкой успокаивает детей, но он и сам не остался в стороне. — Я не смогу вернуть вам Маму, но ото снов… Могу помочь… — холодно прошептал Соловей, глядя единственным глазом на Мицури. Соловей опрокинул голову назад и закрыл глаз и сделал глубокий вздох через нос и выдохнул через рот. Через мгновение Соловей начал петь знакомую до зубов колыбельную, что заставило и Мицури, и детей замереть в удивлении. Смотрю вперёд не вижу ног, не вижу звезд, не вижу неба А снег метёт, в сумбуре грёз, и жаль что ты не здесь а за пугою где то мете-е-ель, кружится меж бетонных стен, и ветер весело смеётся Я вижу в ней твои глаза, я вижу как зима открыто улыбнётся нам в безумном мире, секундой сгинет лёд, вуаль раскинет, в руках застыв уснёт… небосвод на миг вонзится, как две крупицы летим вперёд, в окне моём черты ресницы, ты отразишься в нём… запачканым стеклом уноси, и на землю не смей я всё это видел во сне Пока не затихла метель Постель образуя из тел пока не застыли мы все пронеси хоть на миг рядом с ней Снежинка моя, эй ну где же ты где? В холодном, оконном стекле Нам не лететь рядом, не ловить взгляды Вокруг упавших градом рано не считать странным В руках не растаю, дорога простая Страз не разобрать сразу, но все же я знаю Поднимаемся ввысь над площадками крыш Лучик света аметиста проливается вниз перемётами чудными налипает на кисть Нарисуем сизым цветом на бис белоснежный карнавал доживает остатки мимо по дворам, летит в большом беспорядке Пока не опоздал и что то хочет сказать мне Пройдёт девятый вал и мы в нём встретимся в ряд ли И я стою, смотрю вперёд, побудь со мной, моей звездой Твой докрою образ на краю, черты простой, вернись, посто-о-ой Допев своим чудным голосом песню, он и Мицури обнаружили, что дети уснули в обнимку. — Теперь я понимаю, почему Брок дал тебе имя Соловей. — шёпотом произнесла Мицури с нежной улыбкой. — Я не очень хочу их будить… Ты не против? — Пусть остаются… Мне они не мешают… — холодно прошептал Соловей. — Чтож, я тогда пойду отдыхать. Спокойной ночи. — с улыбкой ответила Мицури и попыталась встать с кровати, но почувствовала, как её ладонь схватила маленькая и нежная ладошка. Она оглянулась и увидел, как спящая Лира схватила её ра руку. — МА-мА… — во сне проговорила девочка. Мицури тут же замерла от удивления и села обратно, но взгляд стал очень печальным. — Ты не против, если я побуду здесь ещё немного? — печально прошептала Мицури и в ответ Соловей лишь сделал кивок с закрытым глазом и лицо Мицури вновь сменилось нежной улыбкой и она легла рядом с детьми. Но как итог, Мицури уснула рядом с Реном и детьми, как настоящая семья. Пока Соловей смотрел на них холодным взглядом, хотя на душе всё трепетало, вспоминая, как эта же девушка поцеловала его в лоб.