Понять

      — Ну, вот и все, — измазанные машинным маслом руки небрежным движением трутся о грязный джинсовый комбинезон. Затем с контрастной бережливостью прикрепляют испещренную застаревшими пятнами грязи деталь внешней оболочки костюма на свое законное место — предплечье; раздается тихий звонкий щелчок. Ладонь украдкой гладит пластик, ведет от локтя до запястья, хватается за пальцы.       В душной комнатке мрачно: рулонные шторы на маленьком окне опущены и не пропускают света с улицы, а в помещении, над столом, горит одна желтая беспрестанно дребезжащая лампа. Он сидит на низком стуле рядом, иначе технику неудобно работать.       — Спасибо, — безжизненный голос отдает металлом, резонирует в воздухе. Все еще очень громко: аниматроника Юрген притащил две недели назад, а настроить голос, чтобы не глохнуть, все никак не доходили руки.       — Пожалуйста, — шершавые от постоянной возни с инструментами пальцы техника ласково проезжаются по гладкому пластику лица. Этот аниматроник старого образца — подобие человека. Раритетное подобие! Такие были уже не в ходу: многим они казались слишком жуткими и пугающими, так что как только появились модели андроидов, копировавших людей более естественно, «старички» мгновенно оказались разобраны до болтов.       Юрген долго гонялся за роботом, целых полтора года! Излазал все свалки, стал завсегдатаем гаражных распродаж, без устали слонялся по городским базарам и барахолкам, а когда отчаялся совсем и начал по отдельности скупать детали экзоскелета, то вдруг встретил его. Это была удача, дарованная не иначе как судьбой.       Имя аниматроника давно затерлось временем, остался только длинный фабричный код, выбитый на обратной стороне пластины на спине; робот был когда-то любимцем в родительской семье мужчины, продававшего его теперь за бесценок. В семье подросли дети — двухметровый громила с пустыми глазами и холодно-спокойным, каким-то мертвецким выражением лица начал пугать их. Аниматроника засунули в гараж, купили нового андроида («Предатели», — подумал Юрген), и вот теперь уже выросшие дети решились продать это «чудовище», местами потрескавшееся и потертое, за сущие копейки.       Техник не запомнил из этой истории почти ничего, в память врезалось только упоминание покупки нового аниматроника, да и то лишь из-за того, что этот самый робот маячил перед глазами, «заботливо» отирая пыль с купленного техником предшественника. И все-таки в тот момент Юрген был по-настоящему счастлив; сладостный восторг при взгляде в расплывшиеся от гаражной влаги пустые зрачки заполнял сердце, грудь терзала истома: поиски наконец закончились.       — Теперь давай-ка я займусь лицом: глаза поправил, а трещины нет, — указательный и средний пальцы, нежно гладящие до этого ровный пластик, поднялись к вдребезги разбитому левому виску. Наверное, предыдущие хозяева приложили голову аниматроника о стену в гараже или просто швырнули в него чем-то. Ублюдки, как техник не прекращал их звать. Юрген касался осторожно, совсем невесомо, будто боялся сделать больно; живые черные глаза его бегали по раскрошенным кусочкам с беспокойством того, кто ожидает увидеть сочащуюся из раны кровь.       — Хорошо. Как хочешь, — бездушно отозвался аниматроник. Он мог скандировать быстрее или медленнее, что мало передавало подобие эмоций, которые машина пыталась выразить, и это была еще одна причина, почему старые образцы андроидов навевали ужас и эффект зловещей долины. Юрген уже научился отличать мотивы, так что теперь мог уверенно сказать: в подрагивающем и немного шипящем, как на грязной пластинке, голосе сквозила благодарность.       — Немногословно, Четвертый, — Юрген улыбнулся, привычно называя аниматроника по последней цифре заводского кода. Машина кашлянула и лязгнула: так изображался сухой смешок, на самом деле ничего не значащий. Да, точно стоило перебрать голосовую коробку, наверняка от сырости там что-то заржавело. Почти весь экзоскелет, все механизмы покрылись коррозией, так что любое движение Четвертого было слышно: шестерни, шарниры и подшипники терлись, скрипели, цокали, ныли и всплакивали, играя в ушах противным скрежетом. Повезло еще, что «мозги» не «поплыли»! Справиться с обезумевшим двухметровым роботом у пронырливого невысокого техника получилось бы с трудом и только из-за неповоротливости андроида.       Хотя, может, Юрген и не хотел бы справляться.       — Беру пример с тебя, — отозвался Четвертый. Юрген усмехнулся, сверкнул глазами, в которых так и читалось: «шельмец!»... И все-таки взгляд был наполнен еще какой-то смутной нежностью и обожанием.       Юрген не искал бы старого аниматроника, если бы побаивался бездушного — даже визуально — железа, испытывал тревогу или беспокойство от того, кто совсем неестественен для человека, но так на него похож. Не бежал бы после работы в каморку дома, чтобы запереться на весь оставшийся день в комнате-мастерской и копаться-копаться-копаться в холодных деталях, клею и обезжиривателе…       Технику нравилось.       Отвертка пробралась в шов на темени, врезалась в пружинку — бледное хрупкое лицо оказалось в ладонях Юргена. Жуткий, насквозь проржавевший кое-где допотопный скелет с торчащими шарами глаз в свете желтой лампы, беспрестанно мучающей глаза, выглядел грозно. Пугающе и завораживающе разом.       Юрген бережно отложил пластину лица, взглянул на Четвертого и ахнул, восхищенно застыв под неизменным взглядом аниматроника. Рука сама потянулась к механизму, коснулась изъеденных ржавчиной барабанов.       — Аккуратно. Это опасно, — Четвертый под аккомпанемент плача, визга и стона прижимов, шестерней и прочих деталей подался корпусом назад. — Меня может замкнуть или защелкнуть с твоими пальцами. Инструкция по эксплуатации…       — Тише, — нетерпеливо вставил Юрген, хмурясь и все равно прижимаясь к жесткому корпусу. Пальцы настойчиво забирались вглубь механизма, и аниматронику пришлось застыть, чтобы минимизировать риск травмы.       — Забей на инструкцию по эксплуатации. Ты говоришь мне больше двух слов подряд только тогда, когда говоришь о ней…       Техника было не остановить, если он чего-то хотел: Четвертый записал это на карту памяти это еще тогда, когда услышал историю про полтора года поисков. А услышал он скоро, потому что первые пару дней Юрген не переставал радоваться тому, что спустя столько времени ему так крупно повезло.       — Обними меня, — просьба была озвучена совсем тихо, немного пристыженно; Юрген, нащупав внутри наполнения головы регулировщик на голосовом модуле, существенно подкрутил колесико (уменьшая громкость, как он надеялся), убрал от «опасной зоны» руки и прижался лбом к плоской груди костюма. Четвертый, со все тем же гвалтом, поднял руки и одной обхватил тощенькие плечи, а другой — поясницу.       Одна слетевшая пружина. Одна сорвавшаяся стяжка. Один разболтанный винт в важном креплении механизма — рука с лязгом сдвинется, прижавшись к корпусу настолько, что у Юргена в труху рассыплются кости и к пятнам масла и грязи на обшивке корпуса добавятся зловещие пятна крови.       Приятная мелкая дрожь пронзила позвоночник; Юрген тихо выдохнул, прижался губами к оставшейся на месте пластине челюсти, холодной и твердой. Краснота неровно, пятнами залила щеки.       — Я не понимаю эту эмоцию, — наконец тихо, но с куда большим шипением произнес Четвертый. После манипуляций с голосом некоторые звуки искажались так, что их нельзя было разобрать.       — Это… это неловкость, — сбивчиво объяснил Юрген, зачесывая разметавшиеся светлые волосы назад. Глаза его блестели, затянутые странной поволокой. — Прижми крепче, прошу.       Аниматроник повиновался, даже не сказав ничего про технику безопасности. Сжал совсем немного, но Юрген явственно ощутил, как врезаются в кожу заклепки комбинезона… Немного больно, и, казалось, это должно отрезвлять, но легкая боль лишь больше будоражила.       Человек такой хрупкий по сравнению с машиной. Дух захватывает.       — А еще… кроме неловкости… — Техник выдохнул сквозь сжатые зубы, прервался, снова приник губами к детали, закрывающей экзоскелет туловища. Четвертый ждал. Он знал, что Юрген никогда не обманет его и раз уж техник решил что-то добавить, то это важно.       — Что-то вроде… Влюбленности? Я не знаю, как объяснить тебе, Четвертый, но это экстаз, это восторг… Твоя сила сводит меня с ума, — Юрген закинул голову назад, смотря в распявшие его глаза, блестящие от лака. — Ты не понимаешь?.. Отпусти, — ладонь на миг ложится на плечо, пытаясь сжать твердую обшивку.       — Не понимаю, — глухим шипящим эхом отозвался аниматроник.       Понимания этого чувства Юрген и не искал. Ему хватало того, что он, его сокрушительная сила рядом. А там, когда со временем почистятся и смажутся все детали, когда неподвижный лик будет выглядеть так, как будто сейчас вышел с завода, тогда Юрген непременно растворится в грубых объятиях без остатка под хруст собственных ребер и позвоночника, под крик и последний задушенный стон… И тогда, может, аниматроник все поймет.       С тихим щелчком открылась банка шпатлевки, которой техник намеревался замазать трещины на лице.