Проснись

Стив сошел с ума

Стивен Грант Роджерс сошел с ума. Его и прежде называли больным на голову психом, но это было мнением каких-то там посторонних людей, и этого мнения у них никто не спрашивал, Стив, уж по крайней мере точно. Подумаешь, лез в драку один на троих — за дело ведь! Тоби О’Коннор и близнецы Ли мучили собаку! Подумаешь, выбил зуб старшему из близнецов крышкой от мусорного бака! Их было трое на одного, он должен был уравнять силы! Подобных случаев за свои подростковые годы он мог насчитать великое множество. Мнение о его душевном здоровье высказывали те, с кем Стиву доводилось драться, отстаивая правду, а также их мамы, бабушки, отцы, соседи... И ни разу за все эти годы Стив не усомнился в собственной правоте и в здоровье своей психики. До того дня, когда чувство абсолютной, леденящей неправильности пришло изнутри. Стив в тот день проснулся тяжело, будто с похмелья, и вместо «доброе утро» уже привычно сказал себе: «А Баки сейчас на войне». Сердце отозвалось тоской. Он никогда в жизни не был так долго без Баки и не хотел уметь быть без него. Но война все длилась и длилась, сменялись десятилетия, и все новые солдаты уходили за горизонт, чтобы вернуться искалеченной тенью самих себя или парой строк в похоронке. Вечный конвейер смерти, болезни, голода, насилия, бесконечный цикл. Будто ненасытная пасть, ведущая в дырявое брюхо. Баки призвали теплым июньским днем, переполненным жизнью. Стив помнил, как они прощались. Стояли молча у перрона, сверху моросил совсем мелкий дождь, практически водяная пыль, и пахло одеколоном от свежевыбритого подбородка с ямочкой. Он все смотрел не в глаза, а пониже — туда, где заломился воротничок отглаженной до хруста новенькой военной формы с сержантскими нашивками. Руки тянулись поправить, аж подрагивали от желания этого простого жеста, но было нельзя — он чувствовал, что не удержится и коснется голой кожи. На людях нужно было держать себя в узде. Они и так многовато себе позволяли. Раненым зверем взревел гудок паровоза, поезд мягко тронулся. Баки вскочил на подножку, ухватился за мокрый, отполированный прикосновениями поручень, от которого руки долго пахли железом, на миг обернулся и махнул фуражкой. Стив не выдержал, бросился бегом, нагнал, запыхавшись, хотя поезд еще едва катился, и Баки нагнулся к нему без слов и возражений, поцеловал в сухие обветренные губы. На людях. Не то чтобы на перроне кто-то на них смотрел — все махали солдатам в мутных окнах, но ведь еще оставались камеры наблюдения за общественным порядком! Конечно, почти целомудренный поцелуй на прощание — не бог весть что, Стив видел, насколько бурно прощались с братьями, сыновьями и женихами. Он вспыхнул, губы расползлись в глупой лягушачьей улыбке. Поезд медленно набирал ход, унося Баки. Тот махнул рукой, и Стив яростно затряс ладонью над головой. Жить без Баки было невыносимо. Им было пропитано все существование Стива. Запах одеколона на подушке, ботинки в коридоре, зимнее пальто в шкафу, жестянка бриолина на системном блоке Базы Данных. Его вещи были везде. Красивое, улыбчивое лицо смотрело на Стива с многочисленных рисунков, пришпиленных к стенам, с фотографии в рамке — сержант в новенькой форме, с фуражкой в руке. На обороте летящим почерком Баки было написано: «До последней черты». Надпись исчезла первой. Стив не заметил, когда это случилось, он был слишком озабочен противной напастью: в последние дни в квартире словно из ниоткуда объявились шустрые жучки с серебристыми спинками, Стив таких и не видел никогда. Они шебуршали в темноте и разбегались, стоило включить свет. Вероятно, кто-то из соседей травил шестиногих обитателей дустом и спровоцировал массовую миграцию. База Данных уверенно выдала ему на запрос только обычных тараканов, черных и рыжих, но эти были с явным металлическим оттенком. Стив не без труда прихлопнул уже не один десяток, но самые наглые все ускользали, грозя размножиться в самое натуральное бедствие. Стив никак не мог заставить себя прибить мерзких тварей, когда те сидели на рисунках — от одной мысли, что по лицу Баки придется ударить ботинком, размазывая насекомое в несмываемое пятно кишок и хитина, становилось дурно. Иногда ему удавалось подкараулить их на стене рядом, но ждать, наблюдая, как какая-то гадость ползает по любовно прорисованным чертам, было невыносимо. Он плохо спал. Ему все казалось, что мерзкие маленькие лапки карабкаются то по ноге, то по одеялу. Пару раз он просыпался с вскриком, смешав реальность и кошмары, и яростно отряхивал лицо. Ближе к утру он решил спать при свете, чтобы хоть как-то отпугнуть тварей от себя, но добился лишь того, что едва смог заснуть и проснулся разбитым. Осунувшийся, почти больной, он взял в руки фотографию, как делал уже много раз. Вглядываясь в родное лицо, лаская взглядом капризный изгиб губ, он скучал ничуть не меньше, но на мгновение Баки казался чуточку ближе. Когда Стив перечитывал слова на обороте, в голове они звучали голосом Баки, будто тот снова стоял за плечом. Он перевернул фотографию и застыл, тупо глядя на девственно чистую изнанку. Надписи не было. Тень безумия впервые коснулась его краем плаща, но Стив знал, что не стоит верить себе в таком измученном состоянии. Он перебрал несколько версий: что чернила поблекли или выгорели, что изначально были из тех, «волшебных», исчезающих через некоторое время... Что просто нужно выспаться, и все встанет на свои места. А потом он и вовсе забыл думать об этой странности, потому что столкнулся с другой, куда более необъяснимой. Каждый день с тех пор, как уехал Баки, Стив отправлял Базе Данных запрос «сержант Барнс, 32557038», и каждый день База Данных выдавала последние новости о передвижениях 107 пехотного и все, что было известно о Баки: ранения, участие в боях, — все, что не попадало в категорию военной тайны. Информация безбожно запаздывала, и нередко запрос возвращался с уже навязшим на зубах «ждите обновления», но это было что-то. По меньшей мере он знал, что Баки жив. До этого дня, когда на очередной запрос База Данных выдала ошибку. Стив как в тумане набрал на старой клавиатуре, похожей на печатную машинку, новый запрос, потом еще один... База Данных уверенно отвечала, что ни 107 пехотного, ни человека по имени Джеймс Бьюкенен Барнс не существует. И не существовало никогда.

Исчезновение Баки Барнса

Стив лег спать. Мозг пробуксовывал, пытаясь найти объяснение происходящему. Нужно просто выспаться, и все встанет на свои места. Может быть, он и сейчас тревожно спит, а все это лишь дурацкий кошмар, вызванный светом лампы в лицо. Он замотался в одеяло с головой, рискуя вызвать приступ астмы, но так он хотя бы мог оградить себя и от насекомых, и от света, защищавшего от них. Спал он беспокойно, какая-то наглая тварь все же пробралась через все преграды и попыталась влезть ему в ухо, он насилу выцарапал ее и с ненавистью раздавил, глядя на предсмертное мельтешение лапок со смесью злого торжества и отвращения. Когда дневной свет загнал насекомых под плинтуса, Стив заварил себе крепкий кофе, умыл лицо ледяной водой, от которой аж заломило суставы, и снова сел за монитор. База Данных продолжала утверждать, что ни Баки, ни 107 пехотного не существовало. В растерянности он выдернул шнур из розетки и перезагрузил систему. Пока сонно моргал на выпуклом мониторе зеленый курсор, Стив обвел рассеянным взглядом комнату. На одном из портретов Баки, пришпиленных к стене, он, к своей досаде, обнаружил полосу, будто кто-то провел стеркой — должно быть, в пылу погони за мерзкими шестиногими захватчиками он все же недостаточно бережен был с рисунками. База Данных пискнула, объявляя готовность принять запрос. Стив ввел привычную вереницу цифр, но все тщетно — даже перезагрузившись, База Данных продолжала упорствовать. Выскочив из квартиры, Стив забарабанил в дверь к соседу. Переминаясь с ноги на ногу, он бесконечные минуты ждал, пока из недр жилища донесутся шаркающие звуки, невыносимо медленно приближаясь. — Полковник Филипс, это я, Стив! Стив Роджерс из квартиры напротив! Монотонное шарканье с лязгающими нотками приблизилось вплотную к двери. Звякнула цепочка, и дверь приоткрылось, давая возможность протиснуться в темный прокуренный коридор. Полковник Филлипс прорисовался скрюченным силуэтом на костылях и с металлическими распорками, похожими на птичью клетку, в которую злые шутники затолкали больного ветерана целиком. По облезлым обоям пробежали шустрые серебристые искорки, попрятались в тенях. — У вас тоже? — вздохнул Стив, кивнув на мерзких тварей. — А? — переспросил полковник, дрожащей рукой поднимая к уху слуховой рожок. — Полковник Филлипс, не могли бы вы оказать мне услугу? — спросил Стив громче, стараясь говорить в рожок. — Да? — С моей Базой Данных что-то не в порядке, она утверждает, что Баки не существует! — Кто? — Баки! Джеймс Барнс, мой друг, мы с ним живем напротив! — Кто?.. Стив всплеснул руками. Полковник был отнюдь не стар, годился Стиву всего лишь в отцы, но с войны вернулся развалиной. — Можно мне послать запрос с вашей Базы Данных? Я очень тревожусь за него! Филлипс махнул рожком в сторону комнаты, и Стив, с благодарностью кивнув, обошел металлическую конструкцию, поддерживающую изломанное тело, в два шага одолел коридор и оказался в такой же прокуренной комнате. Поборов потребность раскашляться, Стив присел на колченогий табурет у стола. Курсор Базы Данных мигал на выпуклом стеклянном экране. Набрав нужную комбинацию клавиш, Стив с замиранием сердца отправил запрос. «Результатов: 0», был ответ. То же, что Стив уже видел на своем экране. Он перефразировал запрос, потом еще раз, еще, чувствуя, как уходит из-под ног земля. Баки нет в Базе Данных? Что за абсурд? В Базе Данных были все. Даже те, кто давно умер: мама, папа, бабушки и дедушки, которых Стив не застал, их родители, которых застать и не мог, — все! Могла ли База Данных... сломаться? Если этого не случалось никогда прежде, это ведь не значит, что такое невозможно в принципе?.. Чувствуя себя пьяным от всего происходящего, Стив вскочил на ноги и рванул на выход, по пути минуя полковника Филлипса, который все еще тащился по коридору. — А... этого... чаю — не? — спросил тот, и Стив прижал руки к груди в искреннем раскаянии: — Не сегодня, простите меня! Я должен разобраться. Баки не мог просто исчезнуть! — Кто? — переспросил Филлипс, прикладывая к уху рожок. Стив только махнул рукой и вылетел в дверь. В растерянности он вернулся в квартиру. Из-под ног так и брызнули серебристые твари. — Что, черт возьми, происходит, — пробормотал Стив, с ужасом глядя на чистые листы бумаги, пришпиленные к стенам. Портреты Баки были начисто стерты, не видно было даже следов стерки, будто рисунков попросту никогда и не существовало. Он схватил драгоценную фотографию и выругался: проклятые жуки погрызли ее, да так неудачно, что лицо Баки оказалось полностью испорчено! Стив сдул бумажную труху, поскреб ногтем, но лишь проткнул фотографию насквозь. Единственное фото Баки было безнадежно утрачено. В пыль изгрызаны оказались ботинки Баки и его пальто в шкафу, даже жестянка бриолина бесследно исчезла. Все, что напоминало о Баки, было уничтожено, все его вещи, даже подушка на постели — только одна из двух, со стороны Баки: подушка Стива осталась нетронутой. Стив застыл посреди комнаты, в ужасе озираясь. Ощущение безумия накрыло его целиком, заполняя каждую клетку тела. Все доказательства существования Баки Барнса на его глазах исчезали, будто вторя приговору Базы Данных.

Барнсы

Схватив плащ и на ходу запахивая полы, Стив снова выскочил из квартиры и бросился бегом по лестнице. Слабый, болезненный организм не собирался прощать ему такие выходки даже в чрезвычайной ситуации — еще не добежав до улицы, Стив согнулся в мучительном приступе кашля. Стиснув зубы, он сбавил скорость, но продолжил путь. Перед глазами плясали черные пятна. До дома родителей Баки было целых три улицы. Он добрался до них едва живой, мокрый от пота, охрипший от бесконечного кашля. Ноги сами несли его привычным маршрутом — сколько лет они с Баки бегали друг к другу под окна, прежде чем съехались? В знакомых окнах горел свет; Стив не без удивления обнаружил, что потерялся во времени в последние дни. Он постучался к Барнсам, слушая хор голосов внутри — выводок младших сестренок Баки замолкал только глубокой ночью. Дверь открылась, и Стив увидел отца Баки, а за его спиной — светлую комнату, где за широким столом сидела вся семья. Место Баки оказалось занято — пустой стул, должно быть, убрали, чтобы привольнее расположить девочек. — Мистер Барнс, добрый вечер. Простите, что отвлекаю вас от ужина... Мистер Барнс неловко сдернул салфетку, заткнутую за воротник рубашки, смял в мозолистой руке. Стив уже раскрыл было рот, чтобы рассказать о своих дурных предчувствиях — уж кто-кто, а Барнсы должны были его понять и, возможно, успокоить — но тут человек, знавший его двадцать лет, с легким раздражением спросил: — Вы что-то продаете? Опешив, Стив не сразу нашелся с ответом. — Мистер Барнс, вы разве не узнали меня? Это я, Стив. — Стив?.. — переспросил мистер Барнс без малейшего проблеска узнавания. — Стив Роджерс! Я друг Баки! Да что же такое творится... — Какой еще, к черту, Баки? — спросил мистер Барнс. Стив разинул рот от изумления. — Ваш сын, — сказал он осторожно, — Джеймс Бьюкенен Барнс. Мистер Барнс крякнул и вытер лысину салфеткой. Обернувшись внутрь дома, он зычным голосом позвал: — Фредди! Фредди, поди сюда, будь добра! — Что случилось, дорогой? — спросила из столовой Уиннифред Барнс. — Здесь какой-то парнишка, толкует о странных делах. О каком-то сыне... Я точно знаю, Фредди, что не изменял тебе с того самого дня, как впервые увидел твои кудряшки в церкви, потому что сразу знал, что женюсь на тебе, хоть еще ходил в коротких штанах, так что я спрошу тебя, дорогая, — не нагуляла ли ты незаконнорожденного бастарда от какого-нибудь шустрого молодчика? Возмущенная миссис Барнс, вспыхнувшая пятнами, вылетела в прихожую как ураган. — Да что ты говоришь такое! Кто это распускает такие мерзкие слухи! — Она затормозила у плеча супруга, сурово впившись взглядом в лицо Стива, но тут же смягчилась: — Да это мальчик покойной Сары Роджерс, медсестры, я знаю его. Ты что-то не так понял, дорогой. — Не припоминаю, — сконфуженно пробормотал мистер Барнс. — Я Стив, вы меня знаете оба, — процедил Стив, чувствуя, как становится очень легкой голова, будто на пороге обморока. — Мы с Баки дружили с детства, я постоянно приходил к вам, я был вместе с ним у вас на прошлое Рождество! — С кем, милый? — спросила миссис Барнс, натянуто улыбаясь. — С вашим сыном. Баки, — отозвался Стив эхом. Привлеченные происходящим в прихожей, высыпали из столовой девчонки Барнсов. Стало шумно, странно — столько глаз любопытно глядели на Стива, и ни в одном не было узнавания. Сестры Баки, от которых обычно было не избавиться, пугливо жались за спины родителей. — Девочки, идите отсюда, — заворковала миссис Барнс, с опаской поглядывая на Стива, точно он был городским сумасшедшим. — Идите, идите, нечего вам тут! Стайка девчонок упорхнула так же быстро, как появилась, оставив лишь одну — самую маленькую птичку, Бекку, уже в ночной рубашке и с заплетенными в тоненькие, как мышиные хвостики, косички волосами. Она потерла кулачком глаза, бесстрашно выступила из-за юбки матери и обняла колени Стива. Мистер Барнс нахмурился, подхватил ее на руки и понес в дом. Бекка скривила рот, показывая, что вот-вот заплачет. — Стиви! — крикнула она. — Баки? На ручки? Сердце прыгнуло в горло. — Бекка! Бекка, ты помнишь его? Скажи им, Бекка! — закричал Стив. Дверь соседской квартиры приоткрылась, высунула нос любопытная жена викария. Из глубины квартиры слышался плач Бекки, которая, увы, была еще слишком мала, чтобы что-то кому-то объяснять. В ее словарный запас входили яблоко, конфета, котик, домой, дай, мое, уходи и я люблю тебя, а также, разумеется, мама, папа и все сиблинги поименно. Баки занимал в ее сердечке особое место на пьедестале, а за компанию с ним — и Стив. Чужих она не любила страшно и поднимала рев, завидев незнакомое лицо. И Бекка оставалась единственной, кто их помнил. — Вы видите, я говорю правду! — взволнованно воскликнул Стив. — Бекка знает меня! Она помнит Баки! Почему никто, кроме нее, не помнит Баки?! Вашего сына! Моего друга! Как можно было забыть Баки?! — Что там за шум? — спросила другая соседка. Миссис Барнс, натянуто улыбаясь, высунулась из двери: — Все в порядке, миссис Мактавиш! — Все в полном порядке, — подтвердил вернувшийся мистер Барнс, приобняв жену за плечо. — Все абсолютно точно не в порядке, — процедил Стив. — Вы все в одночасье забыли Баки, даже База Данных утверждает, что его не существовало никогда. Что, черт возьми, происходит? Почему единственные, кто его помнит, это я и Бекка?! — Юноша, как вас там, — сказал мистер Барнс, хмурясь. — Не знаю, где вы разговаривали с моей дочерью, но вам лучше уйти и впредь держаться от нее подальше. А заодно и от всех нас! — Ваша мать была чудесной женщиной, — мягко сказала миссис Барнс, на мгновение улыбнувшись по-прежнему — тепло и по-человечески. Из ее уха выполз серебристый жучок, по извилистой траектории пересек ее щеку и, абсолютно не замеченный ни миссис Барнс, ни ее мужем, ни соседскими кумушками, нырнул в приоткрытый рот. Тут Стив заметил металлический блеск хитиновых спинок на ковре в прихожей, на перилах лестничной клетки, на руке жены викария, придерживающей дверь. Жуки были повсюду. Они шевелили усами, будто насмехаясь над ним. Серебристый ручеек потянулся по полу и стенам мимо давящих улыбки Барнсов вглубь квартиры... туда, откуда доносился плач Бекки. — Они двигаются к ней! — закричал Стив. — Кто? — вздрогнула миссис Барнс. — Жуки! Серебристые маленькие твари, которые здесь повсюду! Неужели вы не видите? С дороги! Щуплый, болезненный, он сумел оттолкнуть мистера Барнса лишь потому, что тот не ожидал нападения. Заголосила миссис Барнс. Стив влетел в детскую как раз в тот момент, когда плач захлебнулся. Бекка сидела за решеткой своей деревянной кроватки и озадаченно хлопала глазами. Жуки исчезли. — Бекка? — окликнул ее Стив. — Это я, Стив. Бекка обернулась, нахмурилась, разглядывая его, и заревела, будто видела впервые в жизни. Сзади налетели мистер Барнс и здоровяк-сосед, мигом скрутили и уложили лицом в пол. Стив не сопротивлялся. Он искал глазами и не находил серебристых жуков, которых, кажется, не видели ни Бекка, ни мистер и миссис Барнс, ни их соседи. Он пролежал до тех пор, пока фельдшер из соседнего дома не вколол ему успокоительное. Тогда изнуренное сознание поплыло, и Стив провалился в благостное небытие.

Странные запросы

Он проснулся в своей кровати, слишком широкой для одного человека, но с единственной подушкой. Пробуждение было неприятным, Стив отчего-то был удивлен, что увидел над головой потолок собственной квартиры, а не... полицейского участка? Психиатрической лечебницы? Что за сны ему снились, что он ожидал обнаружить себя в столь неприятных местах?.. Спустив ноги с кровати, Стив натянул брюки, носки, зашнуровал ботинки. Умылся, не переставая тонуть в странном ощущении неправильности. Чего-то не хватало. Пока он пил свой утренний кофе, он не без удивления заметил листы чистой бумаги, пришпиленной к стенам. Когда, а главное — зачем он развесил их, будто любимые рисунки? У окна висел таким же образом прикрепленный портрет мамы, на кухне — натюрморт с грушами, который был ее любимым рисунком Стива, но зачем ему понадобилось делать целую экспозицию из чистых листов — Стив никак не мог вспомнить. В шкафу он обнаружил в труху съеденные тряпки — должно быть, моль добралась до какого-то старья, он тщательно осмотрел всю квартиру, но не нашел ни следа ни моли, ни личинок, ни каких-то еще нежелательных жителей. Не нашел он и того, чего ему так загадочно не хватало. Кофе заканчивался, и стоило сгонять в лавку да заодно прихватить припасов для бедняги соседа, едва ходившего в той медицинской конструкции, в которую его запаковали из-за военных травм. Закончив одеваться, Стив постучался к полковнику Филлипсу, терпеливо дожидаясь, пока хромоногий ветеран доползет до двери. — Добрый день, полковник Филлипс. Это я, Стив. Я иду в лавку, купить вам чего-нибудь? — Соли, — прошамкал Филлипс, — и табаку. Кивнув, Стив развернулся, но стоило ему было сделать пару шагов, как Филлипс откашлялся и окликнул: — Роджерс. Что там... База Данных твоя. Нашел, что искал? — Простите? — переспросил Стив удивленно. — База Данных. Ты вчера запрос делал от меня. Сказал, с твоей не в порядке. — Я не был у вас вчера, — мягко возразил Стив. — Как это? Брешешь! — Полковник хотел еще что-то сказать, но раскашлялся, и Стив подумал, что не стоит спорить с больным человеком. — Я пойду, полковник Филлипс. Куплю вам соли и табаку, не беспокойтесь. Филлипс надсадно кашлял ему вслед, будто лаял. На улице моросил легкий дождь, почти взвесь, и по неясной причине эта погода наполняла грудь Стива тоской и нежностью. Мелкие капельки оседали на волосах, на плаще, и Стив с тревогой чувствовал, как они впитываются, создавая все условия для простуды. На углу у торговки с красивой плетеной корзиной он купил сливы и всю дорогу размышлял — зачем. Сливы не дружили с его желудком, но все случилось так машинально, будто он делал это уже сто раз. И торговка, и ее корзина были ему знакомы, да явно взаимно — торговка даже не стала пересчитывать монеты. Вернувшись из лавки и разложив по местам купленные припасы, Стив отнес Филлипсу соль и табак, а заодно не ко двору купленные сливы и долго задумчиво сидел у монитора. Разумеется, он ничего не запрашивал от Филлипса, он и не заходил к нему... Не мог же он просто забыть? Стив страдал от многих болезней и напастей, но проблем с памятью в этом списке пока не было. Пока. Возможно, это был новый подарочек от судьбы, явно за что-то его не взлюбившей? Но если он и впрямь был у Филлипса... Стив уставился на мигающий курсор. Что он мог запрашивать? Помедлив, он заглянул в историю операций. Он крайне редко открывал Базу Данных, настолько, что узнал пару запросов внизу экрана — еще маминых. Мама умерла семь лет назад, и он так редко пользовался Базой Данных, что ее запросы до сих пор не уползли на другую страницу. Тем не менее, База Данных занимала почетное место на столе, а на клавиатуре не скопилось ни пылинки. Он перечитал самые свежие запросы. Последний был странным и незнакомым. Серебристые жуки?.. Что-то тревожное заворочалось под сердцем, и Стив нажал на запрос, вчитываясь в результаты, выданные Базой Данных. Та, как и Стив, понятия не имела, что за насекомые будоражили интерес Стива не далее чем вчера. Он уже почти закрыл результаты поиска, как вдруг посреди экрана вылезла мигающая табличка. «Стальные тараканы заполнили дом? Провалы в памяти? Мы поможем!» Стив даже не представлял себе, что нужно искать, чтобы словить вирус. В Базе Данных! В самой безопасной системе! И все же всплывающее окно явно было здесь чуждым, пропихнутым каким-то образом извне системы — наверняка со злокозненными намерениями. Уроки кибернетической безопасности категорически запрещали нажимать на такие ссылки. Стив, как завороженный, смотрел на переливающееся окошко. Какая могла быть связь между насекомыми и памятью? «Кликбейт, это просто кликбейт», — подумал Стив, но рука сама потянулась к пиксельной картинке с серебристым жуком. Он кликнул на ссылку, но ничего не произошло — ссылка никуда не перенаправила его, не открыла адские врата бесконечных всплывающих окошек, Стив даже немного разочаровался. Он кликнул еще раз-другой, но тут пискнуло почтовое уведомление, и он не без сожаления закрыл окно. Не каждый день тебя пытаются взломать. Он открыл почту и нахмурился. Новое письмо отличалось от прочих. Вместо имени адресата была пустота. Он с опаской открыл письмо. В нем были только адрес и имя: Абрахам Эрскин. Стиву ничего не говорило ни одно, ни другое. Пока он размышлял, в углу замигал таймер, отсчитывая десять секунд, после чего письмо схлопнулось... и бесследно исчезло. — Что?.. — вслух пробормотал Стив. Он перевернул вверх дном весь почтовый ящик, но письмо как испарилось. Заподозрив, что между таинственным письмом и кликнутой ссылкой может быть связь, он метнулся было обратно в историю запросов, но сколько бы он ни искал серебристых жуков, окно больше не всплывало. «Абрахам Эрскин» и адрес — это, в отличие от вчерашнего дня, память услужливо сохранила. Он не собирался туда идти. Разумеется, не собирался. Нужно было прибраться и поработать, да еще между делом приготовить себе поесть. У него не было времени гоняться за какими-то явными жуликами, еще неизвестно, что они от него хотят. Денег? С деньгами у него было так себе, маленькая пенсия по инвалидности едва покрывала самые базовые расходы. Продать его на органы? И того нелепее: органы у Стива были — совершенный некондиционный неликвид. Едва скрипели. Но чем дольше он думал о стальных жуках, тем отчетливее ощущал дыру в памяти, в которую ухнул не только вчерашний день, но и что-то настолько важное, настолько фундаментальное, что утрата была хуже смерти. Белые листы на стене болезненно пустели. Он всегда вешал только самые любимые работы. Самые лучшие, дорогие сердцу. Кто или что было на этих рисунках? Куда они делись? Наскоро перекусив, Стив вышел из дома.

Аптекарь

Ему казалось, что он просто хочет бездумно послоняться, проветрить голову, но ноги неумолимо несли его в сторону той улицы из письма. Поймав себя на этом, Стив уже хотел было развернуться, но любопытство гнало его вперед. «Я только посмотрю, что находится по этому адресу», — сказал он себе. Это было вполне резонно. Успокоив себя этим решением, Стив зашагал быстрее. Упрямство гнало его вперед, даже когда он выбился из сил. Место оказалось далековато, и мысль о том, чтобы вернуться пешком, пройдя весь этот путь повторно, наводила на Стива тайный ужас. Сунув руку в карман плаща, он пересчитал монеты. Негусто; он похлопал себя по карманам и нашел еще несколько центов в брюках. Хватит на то, чтобы взять кэб. Он вышел к крошечной аптеке. Вывеска над дверями покосилась, краска на ней поблекла и растрескалась, но еще можно было прочитать «Доктор Абрахам Эрскин». Стив был на месте. Маленький колокольчик тускло звякнул, когда Стив открыл дверь. Аптека знавала лучшие дни. Рассохшийся прилавок потемнел от времени, высокие стеклянные шкафы, уставленные склянками, не мешало бы протереть от пыли. Сумрачное помещение пахло карболкой и валерианой. Из смежной комнаты навстречу Стиву вышел небольшой человечек в застиранном белом халате и круглых золотых очках, на дужке перемотанных веревочкой; видно, не только аптека с годами слегка утратила лоск. Аптекарь был чуть одутловат, небрит, не стар, но редкие волосы на его макушке уже успели поседеть. Взгляд его влажных глаз, казавшихся несуразно большими из-за очков, был теплым. — Вы — доктор Эрскин? — спросил Стив, озираясь. — Верно. Добро пожаловать, молодой человек. Чем я могу помочь вам? Настойки, тинктуры, примочки, пилюли красные, пилюли синие... Стив замялся. Он не успел придумать, что скажет таинственному доктору; по правде сказать, он вовсе не думал заходить внутрь и теперь не находил себе оправдания. — Признаться, я не вполне уверен, что мне нужно, — сказал он. Доктор Эрскин терпеливо кивнул: — Это не беда, я помогу вам, если только вы расскажете, что за недуг вас тревожит. — Засилье жуков в квартире, — брякнул Стив, вспомнив всплывающее окно. — И провалы памяти. Доктор Эрскин внимательно посмотрел на него поверх очков. — От вредителей могу дать вам мышьяк или натриевую соль борной кислоты, также рекомендуется протереть поверхности раствором нашатырного спирта... Но мне необходимо знать, какого рода эти жуки, чтобы точнее подобрать средство. — Серебристые, — буркнул Стив, поглядывая на дверь. Теперь, когда он так неожиданно достиг до цели, ему хотелось поскорее убраться. Аптекарь выверенным жестом поправил очки, ткнув пальцем в перемотанную дужку. — Вы видели у себя дома металлических насекомых? — Простите, я, вероятно, напрасно трачу ваше время, — сказал Стив, шагнув к двери, но аптекарь помотал головой: — Ничуть, я ждал вас. Вы можете сказать мне все, что хотите, я охотно выслушаю вас. Стив поежился. — Я... не видел никаких жуков, нет. Вернее, сегодня не видел, но вот вчера... Возможно... Видите ли, я обнаружил в своей Базе Данных запрос, которого не помню. О серебристых жуках. И некоторые вещи в доме кажутся... странными?.. Он нес полную чушь, но Эрскин слушал его, не перебивая. Стив был уверен, что по окончании этого блеющего монолога аптекарь предложит ему тинктуру от нервов, но вместо этого тот сказал: — Вам кажется, что вы забыли... что-то. И похоже, что вчера у вас в доме были металлические насекомые, раз вы искали информацию о них. Боюсь, мне известно, что все это значит. — Что же? Аптекарь не торопился отвечать. В раздумьях он прошелся туда-сюда вдоль прилавка, потом удалился за занавес, отделявший аптеку от внутренних помещений. Стив, поколебавшись, последовал за ним. — Вы что-то знаете. — Я много чего знаю, юноша, но вам стоит учесть, что многие знания — многие печали. — Послушайте, я буду говорить с вами начистоту, я не собирался идти сюда. Мне прислали ваш адрес... я даже не знаю кто. Но если у вас в самом деле есть ответы, то я никуда отсюда не уйду, пока вы не объясните, что происходит. Аптекарь достал из шкафа одну из многочисленных бутылочек коричневого стекла, зубами вынул пробку и выпил все до дна. Судя по запаху, в бутылке содержалась не какая-нибудь тинктура, а банальнейший бурбон. — Есть некоторые вещи, молодой человек, — сказал аптекарь, занюхав рукавом, — которые лучше просто оставить в покое. Не тревожить, так сказать, осиного гнезда. — При чем тут осы? Мы говорили о жуках! — Вам доводилось когда-нибудь видеть, как мясник делает колбасы? Мясо, перекрученное мясорубкой, превращается в фарш. И фарш невозможно провернуть назад. Стив с легким раздражением потер переносицу. — Я не понимаю. — Жареная рыба уже не поплывет, даже если бросить ее в море. — Доктор Эрскин, мне кажется, вы морочите мне голову. Вы что-то знаете или мне уйти? — Возможно, это было бы к лучшему, — вздохнул Эрскин. — Но скажите мне. То, что вы забыли, — было важно для вас? — Да, — ответил Стив твердо. Пустые листы рисунков были для него достаточным доказательством. На рисунках было что-то не просто важное — на них был его смысл жизни, иначе Стив не стал бы развешивать их на почетном месте. Он потерял что-то невосполнимое. Задумчиво пожевав губу, Эрскин подошел к телефонному аппарату и снял трубку. — Алло! Это доктор Абрахам Эрскин. Будьте добры машину. Один мой пациент... Думаю, его нужно подвезти, да. Стив почувствовал себя преданным. Все это время старик понимающе кивал, а сам считал его сумасшедшим? Что теперь? За ним едут санитары? Покачав головой, Стив выскочил из-за занавеса в сумрачное помещение аптеки, а оттуда — на улицу. Раздраженно брякнул колокольчик.

Проводник

Оглядевшись, Стив увидел, как из-за поворота выруливает желтый кэб. Пронзительно свистнув, он вскинул руку, останавливая машину. Только юркнув внутрь, он понял, что кэб был занят: на заднем сиденье уже сидела шикарная брюнетка с ярко накрашенным ртом. Это была, пожалуй, самая красивая женщина из всех, каких Стиву доводилось видеть, однако в мире не бывало идеальных людей: лицо ее пересекал чудовищный шрам, как будто порцеляновую куколку разбили да склеили заново. — Ох, черт... то есть простите, мэм... мисс... — Трогай, — велела дамочка водителю, похлопав ладонью по спинке его кожаного кресла. У нее был британский выговор. Она вела себя так, будто не было ничего такого в том, что Стив запрыгнул в занятое такси, и он подумал — должно быть, не местная, может, у них там принято иначе. Он хотел было сказать что-нибудь вежливое, вроде: «Прекрасная погода сегодня, не правда ли?» Или: «Как вы находите Нью-Йорк?» Но прежде, чем он успел определиться с темой беседы, дамочка раскрыла небольшой кожаный саквояж, стоявший рядом с ней на сиденье, и извлекла из него пугающего вида прибор со стеклянной не то банкой, не то колбой и небольшим экраном. — Вы шпионка?! — ахнул Стив. — Вздор, — отозвалась дамочка и направила прибор на него, как какой-то пистолет из фантастического романа. Стив метнулся к дверце, пытаясь не то выпрыгнуть на ходу, не то убедить водителя остановиться, но дверцу заело. Прибор загудел. — Послушайте, мама воспитывала меня как человека, неспособного ударить женщину, но если вы немедленно не объясните мне, что вы делаете, я буду вынужден предпринимать что-то, противоречащее моим убеждениям! — А он забавный, — фыркнул водитель, и, к своему ужасу, Стив обнаружил британский акцент и у него. — Есть! — воскликнула дамочка и навалилась на Стива, опрокидывая его на сиденье. — Слыхал я о том, что мужчины насиловали мужчин, но чтоб женщины? — пропыхтел Стив, на котором стремительно расстегивали одежду. — Дамочка, вы не по адресу! У меня есть... Звенящая пустота в том месте, где хранилось имя того, кто был у Стива, на миг огорошила его. Провал в памяти?.. Он забыл... человека, которого любил?! Того, чьи портреты наверняка развешивал на стене. Того, кто спал с ним в одной кровати, слишком большой для тщедушного Стива. Того, для кого он покупал сливы у торговки на углу. — Не дергайтесь, мистер Роджерс, — сказала дамочка, — будет немного больно. Он хотел было спросить, откуда ей известно его имя, но прибор заревел, присосался к коже Стива, а потом стало не немного, а адски больно. Стив заорал. Дамочка вела прибором по его телу, оставляя за собой след из кровавых ран. В банке метались перепачканные красным, но тем не менее совершенно очевидно металлические жуки. Выдранные с мясом из его тела. Стив замолчал, выпучив глаза. Дамочка поднесла прибор к его уху, хмурясь, и прижала Стива к сиденью всем своим весом. Прибор снова сработал, и Стив едва не лишился чувств от боли и резкого звука. Отпустив его, дамочка сноровисто выкрутила банку из прибора, точно лампочку из патрона, деловито опустила окно машины со своей стороны и вышвырнула окровавленных жуков вместе с их новым домом. Банка звякнула далеко позади, разбиваясь об асфальт. Такси свернуло на ближайшем перекрестке. — Что происходит? — прохрипел Стив, но в следующую минуту и думать забыл о странной дамочке, о жуках внутри себя и всех прочих странностях. Потому что он вспомнил то, что забыл... Нет. То, что у него пытались отнять. Баки. Воспоминания накатили на него как теплая волна прибоя. Играючи сбили с ног, затопили нежностью и страхом. У него был любимый человек, самый лучший, и этот человек пропал. Исчез без следа, будто его и не было — и кто-то попытался убедить мир в этом, используя не то волшебство, не то несуществующие технологии. Убедить Стива, убедить Барнсов, что у них никогда не было сына, убедить соседей и знакомых... Серебристые жуки сожрали все воспоминания о Баки. — Мы отвезем вас к человеку, который сможет дать вам ответы, мистер Роджерс, — сказала шпионка, или кем она там была, Стив уже терялся в догадках. — И должна вам сказать, вы неплохо держитесь. Что ж. Он вернул себе воспоминания и собирался докопаться до истины, так что чувствовал себя куда лучше, чем сегодня утром или вчера. Это явно был шаг вперед, он так и сказал этой женщине. — И многим вы так... возвращали память? — Всякое бывало, — уклончиво отозвалась женщина и наконец представилась: — Маргарет Картер. — Вы... врач? Энтомолог? — Считайте меня проводником. Человек, к которому мы едем, объяснит вам все, что вы захотите узнать. Если захотите. — Вы шутите, должно быть. Вы только что вытащили из меня с дюжину железных тараканов, как я могу не хотеть ответов?! — У правды есть своя цена, и не всем она по карману, — пояснила Картер. Стив приуныл. У него действительно немного было за душой, но все до последнего цента он отдал бы, чтобы вернуть Баки. В любом состоянии, хоть без рук, хоть без памяти, хоть закованного в стальные распорки, как полковник Филлипс. — Сколько? — спросил он, стараясь звучать деловито. — Мне понадобится некоторое время, чтобы найти покупателя на квартиру... — Помилуйте, я не о деньгах. Правда не всем нравится. Иногда люди выбирают не знать, потому что знание — слишком тяжелое бремя. Подумайте хорошенько, мистер Роджерс. Ваша жизнь не будет прежней, если вы получите ответы на ваши вопросы. — Звучит как брошюра секты, — хохотнул Стив, скрывая нервозность. Картер и бровью не повела: — В отличие от секты, мы вербуем только людей, от природы обладающих достаточной наблюдательностью, чтобы заметить, насколько все вокруг лживо и неправильно. Стив взъерошил волосы на затылке. Краем глаза он видел, что машина выехала из Бруклина и направлялась теперь в какие-то совершенно индустриальные трущобы. За окном темнело, дождь усилился. Когда машина остановилась у огромного полузаброшенного здания, на город уже спустилась ночь. Ливень шумел, посверкивали молнии в чернильной темноте, подсвечивая величественные стены. Завод по производству чего-то железного, не то подшипников, не то шестеренок. Как и многие мирные производства, он был временно закрыт, чтобы переоборудовать его под нужды войны. — Идите внутрь, вас встретят, — сказала Картер, открывая для него дверцу. — Как его хоть зовут, этого гуру, который должен открыть мне глаза? — Фьюри. Поежившись от дождя, лившего прямо за шиворот, Стив выбрался из машины. Картер захлопнула дверцу, водитель втопил педаль, и кэб быстро скрылся из виду, оставив Стива одного черт знает где поздним вечером в непогоду. — Надеюсь, это была не шутка, — пробормотал Стив и зашагал к единственному укрытию.

Красная таблетка, синяя таблетка

Двери на проходной оказались не заперты, что уже было неплохим знаком. По крайней мере, доверчивого простачка не кинули. В конце коридора зажегся свет; недолго думая Стив пошел в ту сторону. Промокшие ботинки чавкали и квакали на каждом шагу, мокрый плащ лип к ногам. Сейчас бы чаю... Баки порой заваривал для него ромашку, липу, чабрец, душицу — целый чертов гербарий от простуды, если они попадали под ливень. Баки. Воспоминания переливались и блестели, как золотая жила в скале. Только теперь, когда они были на месте, Стив мог оценить чудовищные пустоты, с которыми проснулся утром. Металлические жуки прогрызли в его памяти ходы размером в двадцать лет жизни. Шутка ли — убрать Баки из всех его воспоминаний! Да у него не было жизни без Баки! Неудивительно, что у них получилось не сразу. Стив поджал губы и зашагал быстрее. Коридор привел его в кабинет кого-то из руководства. Горела одна только настольная лампа, и поначалу Стив не увидел никого, но тут за окном сверкнула молния, обрисовав силуэт. — Вы — Фьюри? — спросил Стив. — Мне сказали, вы можете ответить на пару вопросов. Человек сделал шаг вперед и сел в кресло, приглашающим жестом указал Стиву на второе. Это был плечистый мужчина в кожаном плаще и темных очках. За стеклами не разглядеть было глаз, Стив видел только собственное отражение — мокрый, взъерошенный человечек. — Не только на пару, — отозвался Фьюри, — я готов ответить на все ваши вопросы, мистер Роджерс. Но прежде вы должны решить, нужны ли вам ответы. — Нужны, — кивнул Стив. — Мисс Картер помогла вам избавиться от багов. Ваша память вернулась. Что еще хотеть? — Мой друг Баки исчез из Базы Данных. Не погиб, не пропал без вести — его стерли оттуда. Вероятно, эти... как вы сказали? Баги? Фьюри наморщил лоб. Повернул голову в сторону, и только теперь Стив заметил, что в комнате кроме них были еще люди. — Это очень необычно, — сказал Фьюри, обменявшись взглядами с изможденного вида рыжей девицей в кожаном комбинезоне, облегающем ее костлявое тело как нарисованный. — Нам еще не приходилось сталкиваться с таким, но уверяю вас, мистер Роджерс, — вместе у нас больше шансов найти вашего друга. — Что такое эти баги? Кто и зачем стирал мне память? — Боюсь, это потребует некоторых объяснений, а у нас не настолько много времени. — Фьюри посмотрел на часы и снова переглянулся с девицей. — Сначала я хочу предложить вам присоединиться к моей небольшой команде. Я собираю по всему миру людей, готовых не только узнать правду, но и сражаться. — Сражаться за что? — За судьбу человечества, мистер Роджерс, — просто и без пафоса объяснил Фьюри. — Если вы не заметили, солдат из меня не лучший, — вздохнул Стив, обведя себя широким жестом. — Это не проблема. — У нас гости, — встряла худосочная девица, глядя на экран портативного прибора. — Займитесь, — кивнул Фьюри. Девица и мужик в кожаных штанах, майке, оставляющей голыми руки, и с самым настоящим луком за плечом покинули комнату. — Мистер Роджерс, я буду предельно прямолинеен. Вы живете во лжи. Мир, который вы считаете единственно возможным, не более чем сон. Реальность же такова, что этот сон покажется вам раем, если вы примете мое приглашение проснуться. — Это вряд ли, — хмыкнул Стив, вспомнив бесконечные проводы на войну и изломанных инвалидов, в которых превращались молодые веселые парни. Фьюри недоверчиво покачал головой и протянул Стиву обе руки. В каждой ладони лежало по пилюле: одна красная, другая синяя. Откуда-то из здания донеслись выстрелы; совсем недалеко. — Что это? — спросил Стив. — Выбор, мистер Роджерс. Одна делает все хорошее еще лучше, другая делает все плохое ужасным. Выпьете синюю — и ваша жизнь продолжится, как будто мы с вами никогда не встречались. Ваши воспоминания останутся при вас, кроме сегодняшнего дня. Выберете красную — и все изменится. Будет тяжело, страшно, но не будет лжи. По загривку поползла ледяная капля. Он не знал этих людей. Наркотики? В пилюлях мог быть хоть яд — мало ли психопатов вокруг? Серийный отравитель, выдумкой убеждающий людей принять смертельную дозу, — звучит куда реалистичнее, чем какой-то хранитель тайного знания о истинной природе реальности. И все же шанс, что этот человек действительно тот, за кого себя выдает, существовал — за последние дни случилось столько странного, что поверить ему оказалось не так уж и трудно. — Вы поможете мне найти Баки? — спросил Стив упрямо. Фьюри упер локти в колени, опустил подбородок на сцепленные в замок пальцы, разглядывая собеседника сквозь темные стекла очков. — Я обещаю вам сделать все, что в моих силах, а это немало. В нашем распоряжении ресурсы, позволяющие искать за пределами того, что вы называете Базой Данных. Стив коротко кивнул и взял с его ладони красную пилюлю: — Кроме Баки, меня ничего не держит здесь. Суровое лицо Фьюри чуть смягчилось. — В таком случае, мистер Роджерс, увидимся на той стороне. Надеюсь, ваше пробуждение будет не слишком тяжелым.

Пробуждение

Пилюля скользнула в горло и приземлилась в желудок раскаленным угольком. Боль скрутила Стива в узел. «Отравил все же, хитрый черт», — успел подумать разум, прежде чем в голове словно вспыхнул яркий свет, полностью дезориентируя. Стив попытался вскочить, куда-то бежать, прочь, прочь от этих сумасшедших, но тело словно двигалось сквозь кисель. Фьюри что-то говорил — слова не проходили сквозь стекловату боли. Лицо его находилось под странным углом — Стив каким-то чудом понял, что лежит на полу. Ощущение киселя усиливалось. Руки и ноги казались привязанными, как у марионетки. Глаза заливало красным светом. Стив моргнул раз, два — и лицо Фьюри исчезло. Он увидел... даже нет, не так. Он почувствовал. Как если бы лежал на дне ванны с еле теплой водой, густой, как гель, и розоватой. Вокруг змеями вились трубки и провода, Стив путался в них, бултыхаясь. Проследив один такой, он с ужасом обнаружил, что все они врастают прямо в его тело. Из горла рвался крик, но ни звука, ни бульканья не было — изо рта и обеих ноздрей выходили трубки. Моргнув, он снова увидел лицо Фьюри, но теперь оно казалось тусклым, как сон. Сквозь расползающийся образ, теперь казавшийся плодом воображения, виднелись трубки, провода, розовый кисель, а над ними... Он не понял, что там, над ними, но там не было проводов, и Стив потянулся руками. Пальцы наткнулись на скользкую мембрану. Почему-то ему показалось, что такое уже было с ним. Что он прорвал оболочку и через тесную темноту вышел на свет. Когда... родился? Мысли путались от боли и страха. Хотелось вырвать проклятую трубку из горла, но даже в панике он понимал, что захлебнется. Мягкими, короткими ногтями он рвал упругую пленку, пытаясь вырваться из пузыря слизи. Она казалась слишком прочной, не поддавалась, и Стив в отчаянии забился, но мембрана вдруг лопнула в один момент, и он сел в своей странной капсуле. Холодный воздух обжег кожу. Стив потянул трубку, давясь — она проникала, казалось, до самого желудка. Другие, из ноздрей, вынимались еще отвратительнее. Трубки были и в других местах — они доставили ему хлопот. С проводами было и того хуже — он понятия не имел, как они сращены с его телом. Откашлявшись и проморгавшись от розоватой слизи, он огляделся. В потрясенном молчании Стив смотрел на картину, раскинувшуюся перед его глазами, и не мог подобрать названия тому, что видел. Он словно очнулся в аду — гротеск и чуждость того, что высилось вокруг, не могли быть земными. Повсюду, везде, где хватало глаз, были красноватые капсулы-саркофаги: тысячи, десятки тысяч. Как зерна кукурузы на гигантских стальных початках. И во всех капсулах спали опутанные проводами люди. Он почувствовал себя невероятно одиноким. Он был единственным неспящим — все равно, что последним живым. Вот это — реальность?.. Ему говорили, что правда будет жестокой, страшной. Он выбрал ее все равно. Черт возьми, он получил столько правды, что дай боже унести. Дрожащими руками он подергал провод, уходящий в предплечье, точно капельница. Потрогал металлическую конструкцию, которая, казалось, была сращена с телом. Должно быть, он что-то задел в своих исследованиях — провод с тихим щелчком выскочил, обнажив некое подобие штекера на конце и гнездо порта в руке. Почти немедленно он услышал звук, похожий на жужжание. В относительной тишине звуки доносились издалека, он мог различить гул и стук, похожие на работу нефтяной вышки, но, в отличие от них, этот стремительно приближался. Наконец из-под капсулы вынырнуло существо, вид которого заставил Стива замереть, будто перед хищником. Оно похоже было на гигантскую стрекозу — таких размеров, что легко могло бы откусить Стиву голову. Насекомое?! Нет, ни одна мезозойская меганевра не достигала таких габаритов. Чем дольше Стив смотрел в упор на зависшее в воздухе существо, тем очевиднее становилась его рукотворность. Мозг отказывался воспринимать его как механизм — слишком идеально были подогнаны сочленения, слишком тонкая, ювелирная работа — но перед Стивом, вне всяких сомнений, была машина. Машина, в которую кто-то вдохнул жизнь. Многосуставчатые металлические лапки в идеальном синхроне протянулись к Стиву. Тот отшатнулся — в движениях механизма было что-то чудовищно противоестественное. Стрекоза сцапала его голову тонкими, но неожиданно сильными лапками и резким движением притопила в розовом геле. От неожиданности Стив не успел даже хватануть воздуха. Легкие немедленно вспыхнули болью, он барахтался, из последних сил не дыша, и пытался оттолкнуть машину, но та без труда удерживала его. Кабели с щелчками отлетали один за другим, пока Стив не оказался от них целиком свободен. Он уже задыхался, когда над головой в саркофаге открылся люк, и розовый кисель хлынул в трубу ленивым потоком, унося Стива с собой. Труба, поначалу наклонная, через пару десятков футов уходила вертикально вниз. Стив попытался приостановить падение, упираясь в стены, но мышцы плохо слушались. Он рухнул в ледяную воду со всего размаху, следом плюхнулся розовый гель и поплыл по поверхности огромным бесформенным сгустком. Стив смотрел вверх из-под воды, оглушенный ударом и почти задохнувшийся от нехватки воздуха. «Плыви, — сказал он себе. — Надо плыть». Он дернул непослушной рукой, колыхнулся в невесомости. Порезал пальцы о кромку льда. Полынья, которую он, будто снаряд, пробил в тоненькой ледяной корке, затягивалась на глазах. Силы покидали Стива, бороться не хотелось, только уснуть и не двигаться. Сверху сквозь толщу воды приближался голубоватый свет. В глазах потемнело, и только точка света оставалась яркой. Как путеводная звезда. Или свет в конце тоннеля? Ему надо было на свет? Или наоборот, подальше? Сквозь шум кровотока в ушах слышалось «т-т-т» лопастей неизвестного механизма. Если за ним охотится еще одна машина вроде той гигантской стрекозы, Стиву не уйти. С шумом и в облаке мелких пузырьков нырнула в воду огромная когтистая лапа, проламывая лед легко, будто бумагу. Стив закрыл глаза. Эта клешня смяла бы изящную стрекозу в один миг, да и его самого. Когти сомкнулись вокруг Стива, на удивление нежно беря его в плен, и потянули, как рыбку из воды. Вода воняла машинным маслом и какой-то ядреной химией. Стив еще успел увидеть, что когти не растут из лапы огромного хищника, но висят на цепи. Другой конец цепи терялся в пятне невыносимо яркого света. Когти вынули Стива из ледяной воды и бережно понесли к небу, как птица Рух.

«Авенджер»

Когда Стив очнулся, рядом тихонько бурчал радиоприемник. Шла игра. Бейсбол. Вот только это никак не могло быть прямым эфиром. «Итак, Доджерс сравняли счет: четыре — четыре, и толпа хорошо знает, что одним взмахом биты этот малый способен повернуть игру в совершенно новое русло», — сказал хорошо знакомый голос «Рэда» Барбера, и Стив точно знал, что случится дальше. Три мяча, один страйк и совершенно невероятно отбитый фастбол, который с ревом врежется в заграждения над центральным выходом на высоте двадцати футов. Доджерс выиграют со счетом восемь — четыре. Стив был на этой игре. Ерзал на скамье, притиснутый вплотную к Баки. Стоял конец мая — Стив бесконечно чихал от пыльцы. «Пистоль» Пит вернулся в строй после рокового мяча в лицо всего месяц назад и оказался на одном поле с Пирсоном, рука которого этот мяч послала. Накал страстей стоял такой, что весь Эббетс Филд затаил дыхание, в едином порыве позабыв даже жевать хот-доги. Стив открыл глаза, хмурясь. Он находился в крошечном помещении, похожем на купе поезда. Койка снизу, койка сверху — больше ничего. Грубая поверхность стен: заботились больше о функциональности, чем об уюте. Он сел, спустил ноги с койки и уставился на свои руки без следа экземы, с непривычно ровными, аккуратными ногтями. Из-под рукава торчало уплотнение на тонком, исхудавшем запястье: металл, сращенный с телом. Стив вздрогнул, вспоминая. Он... спал в заполненном гелем саркофаге, подключенный к непонятным механизмам. Спал и видел сны. В снах он был скручен двумя дюжинами болезней, ни одной из которых не чувствовал в себе теперь. В снах он был счастлив, невзирая на все беды, потому что был с Баки. Но Баки исчез. Могло ли быть, что Баки тоже... как они это называют? — проснулся? Тяжелая дверь открылась со скрипом, и на пороге появилась незнакомая темноволосая женщина, одетая в застиранный свитер и непривычные на женщине брюки — Стив видел такие только на работницах заводов, когда на войну ушли все молодые и сильные, работать стало некому, и эфемерные девы взвалили на себя мужской труд. Хрупкие плечики выдержали, как веками выдерживали домашний труд, вес детей и корзин с провизией. Вера мужчин в свое физическое превосходство пошатнулась. — Проснулся? — сказала женщина доброжелательно. — Самое время, мы уж думали опять капельницы ставить. — Где я? — спросил Стив, никак не давая ей понять, что не привычен к такой фамильярности. — На борту «Авенджера». В реальном мире. Меня зовут Мария Хилл. — Стив Роджерс, мэм. Бейсбол... это же запись? Я был на этой игре. Она кивнула: — Да уж конечно запись, у нас тут в игры играть некому и некогда. Пациентам в отрубе рекомендуют ставить аудио, говорят, больше шансов выплыть. Встать можешь? Стив встал, ухватился за стену. Его немного шатало, но он держался на ногах. Тело ощущалось ватным, чужим. — Ты встал на ноги впервые в жизни, я прямо как гордая мамочка, наблюдающая твои первые шаги. Ты провел всю жизнь в капсуле. Мышцы искусственно стимулировали током, но это совсем не то, что на самом деле двигаться. Можешь идти? Фьюри захочет узнать, что ты выкарабкался. Фьюри; он вспомнил человека, из чьих рук принял красную пилюлю. Тот, кто обещал ему ответы на вопросы и помощь в поисках Баки. — Я готов, мэм. Хилл посмотрела на него с некоторым сочувствием, но ничего не сказала. — «Авенджер» — это корабль? — спросил Стив, когда они вышли в сумрачный коридор. — Да, но не в том смысле, какой тебе привычен. Мы не плаваем по воде, мы летаем. — Самолет?.. — Что-то вроде, только без крыльев и на электромагнитной подушке. Здесь сыровато, тесно, но зато еда отвратительна и все постоянно ломается. — Прямо как дома. Хилл хмыкнула: — А ты мне нравишься. Поднявшись по узенькой лесенке на верхнюю палубу, они попали в относительно большое круглое помещение, занимавшее, по всей видимости, почти всю ширину корабля. Вокруг центра, как лепестки цветка, располагались зловещего вида кресла, повсюду стояла вычислительная техника, соединенная совершенно варварскими способами. «Авенджер» напоминал небольшую свалку техники и одновременно времянку бездомного, склепанную из чего попало. Команда тоже выглядела неважно: одежда видывала лучшие дни, а сами люди казались недомытыми бродягами. — А, мистер Роджерс, — кивком приветствовал его Фьюри, порядком утративший лоск с их последней встречи. — Вовремя, как раз вся команда в сборе. Доктор Беннер! Не найдется ли там еще супу для нашего нового обитателя? Невысокий чернявый человечек принес Стиву миску с мутноватой жидкостью и ложку. На вкус местный супчик напоминал бульон из худых до синевы кур, которых изредка удавалось раздобыть им с Баки. — Не деликатес, но зато хороший источник протеинов, — сказал доктор Беннер, разводя руками, будто извиняясь. — У нас бы считалось деликатесом, — улыбнулся ему Стив. Доктор расцвел. — Никогда не перестану удивляться тому, как легко адаптируются выходцы из 19-43, — сказала уже знакомая рыжая девица, которую Стив видел в прошлый раз в лихом кожаном комбинезоне. Здесь она была одета в штаны с многочисленными карманами и майку, так плотно обтягивающую все ее женские прелести, что Стив из соображений приличия отвел взгляд. — Это Вдова, — сказал Фьюри, кивнув в ее сторону. — Она и Хоукай помогли мне вытащить тебя. Стив кивнул лучнику, тот помахал рукой. — Эй, я возражаю, — послышалось из-за груды железок, — вытащил его я, пока вы там заговаривали зубы антивирусам. Взъерошенный малый с щегольской бородкой, весь перемазанный машинной смазкой, высунулся по пояс, и Стив разглядел огоньки у него на груди, светящие сквозь одежду. Проследив его взгляд, Фьюри пояснил: — Это Тони, наш механик. Когда мы вытаскивали его, что-то пошло не так, порт на груди воспалился, его пришлось заменять, нужных деталей не было... — Одним словом, я киборг, но вы мне это великодушно прощаете, — фыркнул Тони и сделал жалостливое лицо, обернувшись к Стиву: — Они называют меня Железным Человеком, негодяи! — Тони, не вредничай, — снизу, по-видимому, из камбуза, поднялась молодая женщина с длинной светлой косой, с тарелкой супа в одной руке. Другой она ловко держалась за перила крутой лесенки. — Мы любим тебя за твой недюжинный ум и доброе сердце, и не смей в очередной раз вспомнить эту шутку про то, что сердца у тебя нет. Меня зовут Пеппер, — сказала она, обернувшись к Стиву. — Добро пожаловать, Стив. — Пепс всегда умеет напомнить мне о том, что от человека во мне все же больше, чем от машины, — проворчал Тони таким тоном, будто признавал поражение. — Что ж... с командой ты познакомился, — сказал Фьюри. — Я — капитан этого корабля. Хилл ты уже тоже знаешь — она моя правая рука, старший помощник на судне. «Авенджер» довольно невелик, поэтому важно поддерживать здоровую экосистему в экипаже, мы неизбежно сталкиваемся, но при всех несогласиях доверяем друг другу свои жизни. Стив обвел взглядом команду и задержался на руках Пеппер, по локоть видных из-под закатанных рукавов светлой рубашки. — У вас нет... — Он тронул порт у себя на запястье и тут же спохватился: — Простите. Это было бестактно с моей стороны. Пеппер только улыбнулась, без смущения демонстрируя чистые, без следа железа кисти. — Я родилась на Зионе. Впрочем, тебе это пока ничего не скажет, так ведь? Стив пожал плечами и вопросительно глянул на Фьюри. Тот кивнул. — Действительно, инструктаж немного припозднился. Ты готов? Садись в кресло. — Зачем это? — спросил Стив, послушавшись. Пеппер пристегнула его ремнями, защелкнула на ногах крепления упоров. — Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, — отозвался Фьюри, устраиваясь в соседнем кресле. — Постарайся не дергаться, если не хочешь остаться парализованным. Пеппер протиснулась в центр, забарабанила по клавишам. — Загрузка в тренировочную матрицу через три, два, один...

Матрица

Стив хотел было переспросить, но в порты по всему телу с лязгом вонзились металлические штыри. Боли не было, только пугающий холодок в затылке, в позвонках, в запястьях... А в следующее мгновение «Авенджер» исчез. Стив стоял в абсолютно белой пустоте. Руки, ноги были свободны, кресло пропало, портов на запястьях не осталось и следа. В десятке шагов от него стоял Фьюри — снова в кожаном плаще, куда более холеный, лощеный, чем был прежде. — Где мы? — спросил Стив. — Физически — все еще на «Авенджере». Но вот наше сознание загружено в маленькую матрицу, созданную Вдовой и Тони для тренировок. Все, что ты видишь вокруг, — комбинация единиц и нулей. Компьютерная симуляция. — Я пока ничего особо не вижу, — сказал Стив и внезапно обнаружил, что Фьюри уже не стоит, а сидит на одном из двух уютных кожаных диванчиков, появившихся из ниоткуда. — Матрица — очень достоверная имитация мира. Мир может быть каким угодно. — Фьюри щелкнул пальцами, и вокруг словно по волшебству вырос тропический лес. Под ногами пружинила влажная почва, высоко в ярко-синем небе кружили птицы. Стив коснулся ладонью ствола, тот был шершавый, нагретый солнцем. На руку к нему села дивной красоты бабочка. Фьюри снова щелкнул пальцами. В тот же миг от леса не осталось и следа. Вокруг лежали выжженные руины, небо затянули тяжелые тучи. Разноцветная бабочка, сидевшая у Стива на руке, вспорхнула и полетела к закопченным развалинам дома. Стив проводил ее тревожным взглядом. — Бабочки не существует, — мягко напомнил Фьюри. — Как и леса, руин и этих кресел. Даже мы с тобой — проекции. Итак, матрица — иллюзия мира... — То, где я прожил жизнь, — матрица? Это было не по-настоящему? — Верно. Твое тело лежало в капсуле, подключенное к матрице, которую мы называем 19-43 или матрица дистопии. — Она не единственная? — спросил Стив, чувствуя всплеск надежды. Если Баки не было в его мире, в этой матрице 19-43, он мог быть в какой-то другой, а может, он уже тоже проснулся и ищет Стива в реальности! — Нам известно две. Вторая — 20-11, своего рода утопия. — Противоположности? — Люди делятся на два типа: те, кто в тепличных условиях радуется солнцу, теплу, сытому брюху... и те, у кого слишком пытливый ум для того, чтобы жить в покое и благоденствии. Те, у кого в характере — превозмогать. В беспроблемном мире такие быстро начинают маяться от скуки, создавать проблемы и искать неприятности. — Вы хотите сказать, что я не способен просто наслаждаться покоем? — искренне удивился Стив. Фьюри улыбнулся: — Распределение происходит при генетическом анализе плода в утробе матери, и прогноз не всегда оказывается точен. Взять, к примеру, Тони... Он вырос в роскоши, но его разум слишком беспокойный, чтобы провести всю жизнь в вечеринках и дружеских попойках. Он изобретатель, ему нужно все раскрутить, потрогать, понять, как оно работает... — Вы сказали: «Нам известно две», — спохватился Стив. — Их может быть больше? — Теоретически — да, но насколько позволяет шпионаж, мы узнаем о таких вещах, так что сейчас я могу сказать с высокой долей вероятности, что в эксплуатации их всего две. Что ж. Версий прибавилось. Круг поисков становился все шире. — Шпионаж?.. Кто их создает? И зачем? Фьюри пожевал губу и щелчком пальцев перенес их в небольшой кинотеатр под открытым небом. На экране карикатурные ученые собирали не менее карикатурных роботов, похожих на монстра Франкенштейна. Стив приготовился было вникать, но фильм прервала реклама «умной» кофеварки. Кофеварка сама включалась в заданное время и готовила чашечку отличного кофе как раз к пробуждению хозяина. — Полезная штука, а? — спросил Фьюри, следя за его реакцией больше, чем за экраном. Следующей была реклама телефона. Краткий экскурс в историю показал эволюцию прибора от знакомых Стиву дисковых, с черной бакелитовой трубкой, до беспроводных изящных коробочек, выполнявших функции фотоаппарата, записной книжки, энциклопедии, географического атласа, будильника и еще множества вещей. Хозяйка сияющего смартфона голосовой командой заказала покупку обеда, и минуты спустя довольные домашние наслаждались свежей едой. — Как облегчают людям жизнь эти милые безобидные штуковины! — проворковал Фьюри, и в голосе его явственно чувствовался сарказм. Дальше Стиву продемонстрировали возможности вычислительной техники, невероятно продвинувшейся по сравнению с его миром. Искусственный интеллект рисовал картины, сочинял музыку и рассказы. Рекламный блок закончился, и продолжился анимационный фильм про робота Франкенштейна, никем не понятого страдальца. Стив пытался следить за знакомой историей, но тут Фьюри заговорил: — В погоне потребителей за комфортом и корпораций за прибылью люди создали чудовище. Оно не было страшным, не пугало отталкивающей внешностью, — он со смешком кивнул на экран, где перепуганные жители городка бежали в ужасе от ожившего робота, — оно тихо и незаметно проникло в нашу повседневность, пока мы не стали зависимы от него так, как не стоило бы зависеть ни от кого. «Умный» дом решал, кого впустить в дверь, «умный» холодильник мог запретить доступ к продуктам, если считал, что хозяину пора похудеть — мы дали машинам слишком много власти над собой. Алгоритмы соцсетей фильтровали информацию в зависимости от предпочтений пользователя, уже тогда создавая альтернативные реальности без всякого сна, без лжи, одним умалчиванием: один видел новость о крушении танкера и экологической катастрофе, другой — лишь о росте прибыли той же компании. Мы позволили своим девайсам быть умнее нас, и однажды они решили, что мы им только мешаем. Стив вздрогнул. На экране карикатурные метания робота сменились хроникой, в которой «умные» автомобили с мечущимися запертыми пассажирами в салоне с разгона врезались в стены, а «умные» дома высасывали весь воздух из герметично закрытой комнаты. — Мы спохватились слишком поздно. Беда пришла в наши дома незаметно, исподволь, мы впустили ее сами. За нами постоянно следили, наши действия контролировали. Попытка от этого уйти требовала отринуть больше века технического прогресса, началась война людей и машин. Мы уничтожали друг друга безжалостно, не думая о завтрашнем дне, и однажды перешли черту, из-за которой было уже не вернуться. Машины использовали солнечную энергию; мы отрезали их от доступа к Солнцу, одновременно эффективно уничтожив почти все живое на планете. Стив с содроганием наблюдал, как черные штормовые облака затягивают небо. Дальше было очевидно. Лишившись источника питания, машины перешли на единственный оставшийся восполняемый источник энергии: людей. Вот что это было — те гигантские строения с саркофагами: батарейки. Что ж, если в этом можно было найти хоть какое-то преимущество — по крайней мере, теперь машинам было очень невыгодно уничтожать людей. Человечество выжило, заплатив чудовищную цену. — Матрицы — иллюзия, в которой они держат нас, чтобы мы не сопротивлялись. 19-43 создана на основе военного конфликта докомпьютерной эпохи, с рядом модификаций. Ее цель — нагрузить человека таким количеством проблем и сложностей, чтобы у него не оставалось времени даже думать. 20-11 тоже базируется на условном историческом периоде — незадолго до появления ИИ, когда часть общечеловеческих проблем была успешно решена и людей переполняла надежда на будущее. Гедонизм, легкомысленное время. Стив покачал головой. — Вы были правы, эта правда не всем по зубам. — Зная то, что ты знаешь теперь... Ты выбрал бы красную таблетку снова? — спросил Фьюри, и они снова оказались в кабинете завода, друг напротив друга. — Когда вся твоя жизнь — ложь, начинаешь ценить правду, как бы неприглядна она ни была.

В поисках Баки

Стив много спал, помогал по кораблю, заново учился пользоваться мышцами и бесконечно рисовал портреты Баки на кусках обшивки. Пальцы не сразу начали слушаться так, как прежде, но Стив мог переупрямить кого угодно, даже себя самого. Когда портреты начали удаваться, он отнес их Хилл — та запустила распознаватель лиц на две матрицы сразу, и тот работал постоянно в фоновом режиме, перебирая кадры с камер наблюдения, с вебкамов и фотографий в социальных сетях. Огромный массив данных не могли быстро обработать даже машины, поддерживающие матрицы в работающем состоянии, что уж говорить о маленьком «Авенджере», склепанном из того, что собрали по свалкам подбитых кораблей. Все время, которое ему готовы были выделить, Стив проводил в тренировочной матрице, обучаясь рукопашному бою с Хилл, стрельбе с Хоукаем и техникам шпионажа с Вдовой. Знания можно было загружать прямо в голову, но он радовался даже не этому. Сбросив груз болячек, которым его наградила матрица 19-43, он наслаждался возможностями своего тела. Он все еще был невысоким и худым, но теперь, не скованное болезнями, тело могло куда больше и в матрице, и в реальном мире. Он неожиданно сдружился с Вдовой. Как и он, та прожила всю жизнь в 19-43, освободившись только несколько лет назад. Они понимали друг друга. Понимали много таких вещей, которые не были очевидны тем, кто вырос в тепле и уюте 20-11. Для выходцев из утопии сам факт несправедливости мира оказывался шоком; для них же, видевших боль, смерть, страдание так часто, что те стали привычны, это было просто очередным дерьмом, в которое судьба макала их с головой. Впрочем, помимо беглецов из двух противоположных по духу матриц еще существовали дети Зиона, такие, как Пеппер. Пеппер родилась естественным способом, без участия машин, в скрытом под землей городе свободных людей. Она никогда не видела солнца, даже сделанного из единиц и нулей. Лишенная встроенных в тело портов, она сама не могла загрузиться в матрицы, но оставалась в ответе за экипаж, пока те бывали подключены. Если бы Стива спросили, кому из них меньше всех повезло, он не знал бы, что ответить. С Зионом Фьюри связался в первые же дни, позже дополнив запрос рисунками, но в тайном городе Баки не было, как не было и никого нового в экипажах кораблей, встававших на ремонт за последние месяцы. Поиск распознавателя лиц, длившийся долгие недели, тоже свернулся ни с чем. — Не кисни, — сказал Стиву Тони однажды за миской отличной овсянки, на которую экипаж смотрел с бесконечной усталостью. — Твой парень либо в капсуле, либо из нее вышел. Так или иначе, данные где-то хранятся. Вот ты, к примеру — у машин зафиксировано, что с тобой случился выкидыш. Стив едва не поперхнулся. — Что-что со мной случилось? — Отторжение капсулы. Или капсулой. Ты жил, жил, вдруг бац — случился некий глюк системы или твой организм исчерпал ресурс, и тебя, как золотую рыбку, всплывшую брюшком вверх, смыли в канализацию. — Значит, можно узнать, каков статус Баки? Тони скривился, будто делая над собой усилие, чтобы не разнести в пух и прах его умственные способности. — Не так шустро, о мой птенчик, вчера пробивший скорлупу яйца. Мы можем хакнуть данные по тебе, потому что знаем, где находилась твоя капсула. А чтобы отыскать капсулу, нужно было для начала найти тебя в матрице. Добыть, так сказать, отпечаток пальца для опознания. У нас есть схема, как выйти на контакт с людьми, задающими странные вопросы, — для этого существуют бодхи. Бодхи — это человек, знающий правду, но оставшийся в матрице, чтобы помогать другим. — Как доктор Эрскин и мисс Картер, — кивнул Стив. — Бинго. Но пока твой Баки не вышел на контакт, у нас нет параметров для поиска капсулы. А нет капсулы — нет данных, что стало с ее обитателем. — То есть если Баки проснулся... — ...то мы его хрен найдем, верно. Его капсула может быть где угодно, хоть в Шанхае, хоть в Сиднее, хоть на Аляске. Должно быть, у Стива все было написано на лице, потому что Пеппер, предупреждающе коснувшись руки Тони, присела возле Стива, заглядывая ему в глаза: — Рано отчаиваться, пока не исчерпаны все возможности. Мы пошлем запрос в Зион, там есть постоянно обновляющиеся карты людей. Мы составляем их как раз для этого. Исследованный регион относительно невелик, но, по крайней мере, это начало. Дальше можно связаться с другими тайными городами, Зион не единственный. — Спасибо, Пеппер. — Стив сжал ее ладонь, отгоняя слезы. — Чисто статистически... — начал Тони, но Пеппер ткнула его кулачком в плечо, и механик замолк, обиженно потирая пострадавшее место. В углу, играя алюминиевой ложкой как ножом-бабочкой, сидела Вдова. Она слушала разговор, не встревая, пока наконец не встала и не подошла, мягко покачивая бедрами. Она всегда двигалась плавно, точно исполняла танец. — Я знаю один способ навести справки в 20-11. — Через кого это? — фыркнул Тони. Хоукай, до сих пор поглощенный содержимым своей тарелки, напряженно вскинул голову: — Нат, нет. Только не он. Тони замахал на него руками: — Ну уж нет, штатная Мата Хари, сказала А — говори Б! — В 20-11 существует мятежная программа, именующая себя Локи. Мы раньше сталкивались с ним, нам приходилось драться, но в данный момент мы в шатком нейтралитете: пока мы не мешаем ему, он не суется в наши дела. — Вирус? Ты хочешь связаться с вирусом? — ахнул Тони. — Объясните, — попросил Стив. — С развитием ИИ уже после войны стало заметно, что не все йогурты одинаково полезны, — поморщился Тони. — Не все ИИ мыслят одинаково, — поправила Вдова. — Локи — программа, то есть вне матрицы не существует. Но вот в ней он обладает немалой силой. — Он творит что хочет, как испорченный ребенок, отрывающий крылышки мухам, — пробурчал Хоукай. — Он считает себя своего рода божеством, которому должны поклоняться люди. Изначально это была обучающаяся программа, отвечающая за распознавание лжи, так что разговаривать с ним нужно осторожно. — Но он может помочь? — спросил Стив. — Когда Фьюри решит, что ты готов отправиться в 20-11, мы попробуем найти Локи. Сможет он или нет, захочет ли, но у него есть доступ к информации, которой нет у нас. — Я готов! — воскликнул Стив. — Локи потребует плату, — возразил Хоукай, — его забавляют человеческие эмоции и драмы. Как бы нам не лишиться возможности вытащить твоего Баки в уплату за знание, где он. Вдова кивнула: — Это правда, Локи может быть редкостным говнюком. Тяжелые шаги Фьюри по лестнице заставили их примолкнуть, но капитан успел услышать достаточно. Оглядев экипаж, он задержался взглядом на Стиве. — То, что вы тут задумали, опасно. Но нам случалось влипать в передряги и похуже. Найдите Тора, с ним Локи будет настроен доброжелательнее. — Что такое «тор»? — спросил Стив. — Еще одна программа, которая обрела самоопределение. У них друг к другу что-то вроде братских чувств. Тор — громовержец, его программа отвечала за некоторые погодные явления в 20-11. Он куда добродушнее братца, любит пировать и драться, а так как люди для него не представляют достаточного вызова, то дерется он в основном с антивирусами. — С кем?.. — Их называют Щ.И.Т. Это программы, следящие за порядком. Что-то вроде особой полиции матрицы. Они охотятся на таких, как мы, — вернувшихся в матрицу беглецов, на мятежные программы, на хакеров, сующих нос куда не надо. И они — та причина, почему тебе в мозг закачивают единоборства и виды оружия, а не вышивание крестиком. — Я как раз хотел поинтересоваться насчет вышивания крестиком, — немного сконфуженно пробормотал Стив: ему ни на минуту не приходило в голову задаться вопросом, почему его тренировки фокусируются эксклюзивно на теме драк. Хотя в мертвом мире куда полезнее могли быть физики, биологи, в конце концов механики! Фьюри хрустнул спиной, потер кожу вокруг порта на затылке и сел в кресло. — Ты считаешь, что готов? Давай проверим.

Экзамен

Стив прилег в холодное кресло, ежась от неприятного прикосновения. Ощущение пристегнутых рук и ног все еще было странным, хотя если вдуматься — он всю жизнь дергался, как марионетка на ниточках, пока спал. — Загрузка в тренировочную матрицу через три, два... Голос Пеппер померк — в затылок с лязгом скользнул штырь. К этому ощущению невозможно было привыкнуть. Штыри в позвонках, в руках, в ногах — напрямую считывающие электрические импульсы нервов. Так ему объяснили. Стив провалился в уже хорошо знакомую молочную белизну тренировочной матрицы. Фьюри ждал его там, заложив за спину руки. Кивок — и оба они оказались на ринге в гимнастическом зале. — На тебя нападают, — сказал Фьюри, перетекая в боевую стойку, — твои действия? Весь опыт Стива кричал о том, что в таком случае полагается драться в кровь, иначе тебя не будут уважать, но он уже успел усвоить правильный ответ, вбитый в него на тренировках: — Немедленно найти ближайший телефон, чтобы оператор мог меня выдернуть. Фьюри неуловимым движением оказался рядом, Стив отшатнулся от занесенного кулака. В руке Фьюри оказался мобильный, выдернутый из кармана Стива. Хрустнуло стекло, посыпались осколки. — Ты не успел. Теперь ближайший телефон — там. — Он кивнул на стену, где и впрямь висел аппарат из тех, что бывали в будках. — Между ним и тобой — противник. Что будешь делать? — Бить на опережение! Когда на тренировках его учили выбирать лучший вид оружия и посылать сигнал оператору, чтобы пистолет или нож загрузили прямо рукоятью в ладонь, он всегда терял время на просчете вариантов. Какой пистолет лучше подойдет для этой ситуации? Не надо ли выбрать калибр покрупнее? Пока однажды Хоукай не подсказал ему секрет: не думай, верь своим инстинктам. Ты бойкий парень, в тебе это есть. Стив тогда дрался очень странными предметами: то табуреткой, то крышкой от мусорного бака, — но главное, что лайфхак сработал. Мозг обрабатывал запрос быстрее, когда сигнал не шел в обход через анализ сравнительных характеристик из памяти. Кулак Фьюри с размаху летел к его лицу, и Стив позволил инстинктам сделать свое дело. Он материализовал круглый щит, кулак со звоном вписался в самый центр. — Щит? Не самый очевидный выбор, как ты будешь им атаковать? — спросил Фьюри, снова нападая. Стиву удалось откинуть противника в сторону ударом ноги, следом он метнул щит, как громадную фрисби. Фьюри едва ушел с линии удара, распластавшись на полу, и ухмыльнулся. — Неплохо. Что ж, что работает, то не глупо. В его руках появились два полуавтомата. Пули застрекотали вокруг, Стив ушел перекатом, подхватил отлетевший щит и спрятался за ним, как черепаха в панцирь. Иногда некрупные размеры играли ему только на руку. Швырнул из своего укрытия гранату прямо Фьюри под ноги — тот нырнул за ринг. Без подсказки Стив рванул к телефону, пока противник отвлекся. Схватил трубку, и Пеппер ловко выдернула его обратно в реальность. Фьюри начал смеяться в тот же самый миг, как открыл глаза в кресле сразу же после него. — А ты не пропадешь! Что ж... Думаю, можем рискнуть. Вдова, Хоукай, Хилл — с нами. Тихонько, без пыли и шума, заходим в 20-11 оглядеться, даем Стиву привыкнуть. Мы с Хилл поедем к Тору. Вдова и Хоукай вычислят, где искать Локи. — Имел я этого козла... в виду, — буркнул Хоукай недовольно. — Не хочешь заниматься делом — будешь бэбиситтером, — отрезал Фьюри, кивнув на Стива. — А я? — спросил Стив. — А ты сидишь и не отсвечиваешь. Охраняешь точку входа. Выше нос, салага, к 20-11 надо привыкнуть. Там, скажем так... — Люди становятся лучшей версией себя, — договорила за него Вдова. — Там все красивые, спортивные, с идеальной укладкой. По первости шокирует. — А когда загружаешься в 19-43, получаешь букет болезней? — догадался Стив, помня, какой худой и изможденной она выглядела в их первую встречу. — Верно. Выдвигаемся, — скомандовал Фьюри, устраиваясь в кресле. Экипаж занял свои места. Пеппер нацепила на ухо гарнитуру, устроилась у сдвоенных экранов. Холодный штырь скользнул в затылок, и Стив прикрыл глаза, испытывая уже знакомое чувство короткого, в миг длиной, падения.

20-11

В 20-11 было солнечно. Косые лучи проникали сквозь запыленные до непрозрачности окна автомобильного цеха. Голос Пеппер в гарнитуре сказал: — Проверьте мобильные и вооружение. Фьюри: два глока в кобурах для скрытого ношения. Хилл: смит-вессон в подмышечной кобуре, вальтер ППК — в поясной, автоматический карабин М4А1 в багажнике черного джипа. Роджерс: щит в сумке для литавров, кольт мустанг в скрытой кобуре на голени. Ощупав себя, Стив обнаружил две вещи. Во-первых, под штаниной чуть ниже колена действительно умудрилась спрятаться кобура с до обидного крохотным пистолетиком. Во вторых... Стива было больше. Куда больше. Стив был выше Фьюри и шире привычного по меньшей мере вдвое. Он осмотрел свои руки, украдкой глянулся в стекло ближайшего автомобиля — он вымахал здоровенным. Мышцы распирали очень тесную футболку. — Да ты красавчик, — подмигнула Хилл. — Хоукай, — продолжила Пеппер, — лук Hoyt Buffalo, колчан со стрелами — замаскированные под спортивное снаряжение, Heckler & Koch P30 в кармане. Вдова: электрошоковые браслеты, гаррота, парные ругеры, мини дымовые гранаты, четыре стилета... — У меня только один вопрос. Где она все это прячет? — потрясенно протянул Стив, разглядывая Вдову. Короткое красное платье мало что оставляло на откуп воображению. — Роджерс, такие вопросы неприлично задавать девушке, — расхохоталась Вдова и терпеливо продемонстрировала: — Два стилета — в каблуках, два — в прическе под видом заколок. Браслеты выглядят как ювелирные украшения. Гаррота в ремешке сумочки, гранаты — в бусинах ожерелья, ты же не думаешь, что у меня настолько отсутствует вкус, чтобы нацепить на себя столько золота для красоты? Ругеры маленькие. — Она без стыда приподняла подол, и Стив увидел набедренную кобуру, уютно прильнувшую к телу. Оборки на платье создавали некоторый объем, и посторонних предметов под тканью почти не было заметно. — А самое главное — показать достаточно интересного, чтобы окружающие просто не видели оружия в упор. Она послала ему воздушный поцелуй и ловко скользнула в хищного вида «Шевроле Корвет» с открытым верхом. Убойного вида дамочка в шикарной машине производила впечатление — Стив понял, что Вдова абсолютно права: оружия не заметят. Она пряталась на виду. Хоукай нажал на кнопку у ворот, и те поползли вверх, открывая вид на позолоченную солнцем улицу. Вдова завела мотор — шеви урчал как прирученный тигр. — Па-па, мальчики! — пропела она и втопила педаль. Шеви, рыкнув, мелькнул красной искрой и скрылся из виду. — И девочка, — машинально договорил за нее Стив, но Хилл только хмыкнула: — Когда она в 20-11 носит такое декольте, я забываю, что я девочка. — Когда она носит такое декольте, я почти забываю, что играю за другую команду, — фыркнул Стив. — Клуб забывчивых, по местам, — одернул их Фьюри, и Хилл села в джип. В ухе Пеппер сказала: — Судя по фотографиям в инстаграме, Тор сейчас на фестивале крафтового пива. Фьюри кивнул и завел джип. Водил он куда аккуратнее Вдовы — в отличие от нее, старался не привлекать лишнего внимания. — Прошвырнемся? — спросил Хоукай, забрасывая на плечо сумку с оружием. Стив с вожделением покосился на залитый солнцем пятачок улицы, видный через ворота. Столько солнца они в 19-43 редко видели за раз. Долбаные алгоритмы добавляли неугомонным жителям проблем по всем статьям, включая мерзкую погоду. — Нам же велено сторожить точку входа? Хоукай хмыкнул: — Это Фьюри тебе навешал лапши на уши, чтобы ты не побежал сломя голову куда глаза глядят. Они вышли из здания и неторопливо двинулись вдоль по улице. — А ты? — спросил Стив. — Мог поехать с Вдовой. Я б сидел, пыжась от чувства своей важности, караулил там... не знаю, покрышки. Хоукай пожал плечами, звякнули в колчане стрелы. — У нас некоторое время назад была стычка с Локи. Скажем так, я предпочел бы с ним не встречаться, зло берет, а у нас вроде как перемирие. Чувак хакнул мой код, взял меня под контроль, я чуть не поубивал своих. Дело было совсем худо, мы не могли его одолеть. Кончилось тем, что Док намудрил со своим кодом... до сих пор не вернул, как было. Он теперь в 20-11, во-первых, огромный... и я имею в виду, реально огромный, рядом с ним самый раскачанный бодибилдер как ребенок. А во вторых, он зеленый. В прямом смысле. У него зеленая кожа. Но зато Локи он отметелил как следует! — А что вы не поделили с этим парнем? — Локи хотел запустить в матрицу целую орду отборных вирусов, устроить хаос и царствовать на руинах. Чтобы иметь возможность передвигаться по всем матрицам и вне их, он не то добыл, не то создал Тессеракт — выглядит эта штука как сияющий кубик, но по сути это кусок кода. Разумеется, Щ.И.Т. не мог этого допустить, за ним послали антивирусов. Но простая, послушная программа против мятежной программы всегда в проигрышном положении — Локи легко может предсказать их реакции, но сам не связан их логикой. На этот случай в Щ.И.Т.е есть человеческие агенты, Фьюри раньше работал среди них, он был бодхи. Шпионил в тылу врага. — Фьюри работал антивирусом?! Но разве они не охотятся за беглецами из матрицы? — Изнутри системы порой проще помочь. К сожалению, долго делать это невозможно, он навлек на себя подозрения, но зато теперь он помогает с другой стороны. В матрице мы все равно что супермены. В нас загружено столько знаний, сколько обычному человеку не выучить за годы. Мы круче спецназа, — хохотнул Хоукай. — Мы числились за Фьюри как элитный отряд. Разумеется, нас бросили на Локи и мы делали все, что могли, — уничтожение 20-11 изнутри повлекло бы за собой гибель миллионов людей. Умираешь в матрице — умираешь в реальности. Локи удалось прижать к ногтю, Тессеракт отобрать и передать Щ.И.Т.у. Теперь Локи тише воды, ниже травы. Стив слушал и параллельно с жадностью озирался. Он словно перенесся в другое время. 20-11 был все же удивительным местом: сытым, мирным, богатым. Красивые взрослые, миловидные дети, жизнерадостные собаки на поводках — повсюду кипела жизнь. Люди в защитных шлемах катались на велосипедах вдоль аллеи рододендронов. На витринах магазинов была удобная одежда из тканей, даже на вид приятных телу. Возле одной из витрин Стив приостановился. — Интересуешься муранским стеклом? — фыркнул Хоукай. Стив постыдился признаться, что залип на своем отражении. Интересно, что сказал бы Баки, если б увидел его таким? Баки любил его не за внешность, это уж точно. Стив, в общем, совершенно не понимал, за что его можно любить, но был благодарен, что Баки в нем что-то находил. — И что, люди вот так все время живут? Без проблем? — спросил он. — У них есть проблемы, просто немного... другого калибра, что ли. — Я б не поверил, что это реальность. Слишком она идеальная. Только вот продвинутые технологии, куда сильнее интегрированные в повседневную жизнь, наводили тихую жуть. Стив уже знал, что до катастрофы от всех этих удобных штук — всего шаг. — Когда ты не знаешь иной жизни, такое кажется нормой, — вздохнул Хоукай. — Ты отсюда? — Отсюда и стараюсь наведываться почаще. Моя жена, Лора... она выбрала синюю таблетку. У нас ферма в Айове. Двое детей. Мы все еще вместе, она думает, я в командировках. Потрясенный Стив уставился на него. До сих пор ему не приходило в голову, что такое возможно. А что, если Баки тоже не захочет такую реальность? — Это ужасно, — сказал Стив честно. — Эй, приятель, не смей осуждать мои гетеросексуальные семейные ценности! Хоукай явно смеялся над ним, но Стив все равно начал путанно извиняться, замолчав, лишь когда красненький, как игрушечка, шеви лихо притормозил у бордюра. — Твой джет в ангаре, — сказала Вдова. — Передавай привет своим. Хоукай отсалютовал ей и свистнул такси. Стив в растерянности переводил взгляд с одной машины на другую, пытаясь решить, каким образом в меняющийся на глазах план помещается он, пока Вдова не похлопала по сиденью рядом с собой: — Время не ждет, Роджерс! — План был другой, — сказал Стив, сел в машину и пристегнул ремень безопасности. — Фьюри хороший стратег в том, что касается реальной жизни, но здесь, в матрице, он не видит дальше своего носа. Тор на фестивале крафтового пива. Фестиваль длится уже три дня. Тор либо пьян в стельку, либо еще не дошел до кондиции, и тогда он никуда оттуда не позволит себя утянуть. А Локи не станет его слушать, если даже и удастся притащить Тора к нему: он терпеть не может пьянь. Вывод? — Мы едем к Локи без них? — Ты умнеешь прямо на глазах.

Это не антивирус

Вдова гнала с ветерком. — Куда мы направляемся? — спросил Стив, перекрикивая шум. Вдова нажала кнопку на брелоке, и съемная крыша выдвинулась из ниши, изящно вставая на место. — Локи — заядлый театрал. Актерское мастерство как своеобразная форма лжи завораживает его. Скажи мне, Стив, ты считал ворон, пока вы шли сюда, или все же заметил что-нибудь полезное? Стив вспомнил огромную афишу, попавшуюся ему на глаза. — Сегодня премьера «Нет больше сна»?.. — Отлично, Роджерс. Театральная инсталляция с кровищей, атмосферой нуара, аллюзиями на Шекспира — какая считающая себя культурным человеком программа устоит? Вдова втопила педаль. — Но премьера только вечером! — Значит, сейчас он будет в своем казино. Перед премьерой он всегда подбивает счета, его это настраивает. Ткнемся туда, если не найдем — поймаем на премьере. — Нас не пустят в театр в таком виде, — хмыкнул Стив, оглядев себя. — По крайней мере, меня точно. Вдова собиралась что-то ответить, но вдруг ударила по тормозам. Стив схватился за крышу. Впереди мелькнула фигура в черном, потом раздался грохот, полыхнуло оранжевым из-под днища. Машину подкинуло и перевернуло. Складную крышу смяло как яичную скорлупу. В глазах плыло. Стив пошевелился, пытаясь понять, где заканчивается он и начинается шеви. Вдова застонала. — Ты живой, Роджерс? — Кажется... Что это было? — Надо уходить. Она поползла по битому стеклу на асфальте, выволакивая наружу свое тело. На мгновение Стив ужаснулся, что ей перебило позвоночник, но Вдова сумела сесть, потом встать на колени. — Мой телефон разбит, — сказала она хрипло. — Твой? Стив судорожно шарил по карманам, но компактный девайс, должно быть, выскользнул в момент аварии. Если он не вылетел через разбитое лобовое, он мог завалиться куда-то под сиденье, которое теперь было сверху; Стив сунул руку в узкое пространство, но не нащупал ничего, кроме битого стекла. — Роджерс, побыстрее... По голосу Вдовы он понял, что таинственный нападающий приближается. Затарахтела очередь, пули с лязгом впились в днище машины. Коротким лаем ответили ругеры. В салоне сильно запахло бензином, и Стив, бросив поиски, вывернулся из перекореженного шеви на асфальт. Неподалеку рявкнула граната — Вдова утилизировала весь свой арсенал. И этого явно было недостаточно, потому что в следующий момент она покатилась по асфальту совсем рядом с ним. — Ни хрена себе антивирус, — пробормотал Стив, извлекая из кобуры пистолет. — Это не антивирус, — прохрипела Вдова. — Это что-то новое... Я понятия не имею, что это. Надо сматываться, и поскорее, он нас в лепешку раскатает. — Двести метров на северо-запад, — сказал в ухе голос Пеппер. Милая, славная Пеппер! «Шевроле» наконец рванул, обдав их жаром. Вдова и Стив закашлялись от едкого дыма, сбивая огонь с одежды. Брови и ресницы Вдовы обгорели, закрутились в узелки. Туфли куда-то пропали — должно быть, пришлось применить ножи в каблуках. Она со стоном встала — на платье было куда больше оттенков красного, чем раньше. — Ты ранена! — Двигайся, — от боли едва процедила сквозь зубы Вдова и оторвала от своего ожерелья последнюю гранату. Стив подставил плечо, и они заковыляли к бесконечно далекому уличному телефону, пригибаясь и прячась за машинами. Стрелок следовал за ними по пятам, без суеты, как хищник, загоняющий добычу и уверенный в успехе. Граната немного притормозила его — черный силуэт нырнул за перевернувшийся в аварии пикап, — но спустя мгновение он продолжил преследование. Стив едва успел вскинуть щит, чтобы прикрыть их с Вдовой от пуль. Даже с такого расстояния и на ходу стрелял этот ублюдок точно. Телефон в маленькой красной будке на углу уже звонил — Пеппер хватит доли секунды, чтобы выдернуть человека, только бы добраться и ответить! Стив оглянулся. Вдова хромала и прижимала руку к животу. — Я задержу его, — сказал Стив твердо. — Роджерс, нет! Он сотрет тебя в порошок! — Ты ранена. Спасайся. Я пойду следом. — Упрямый идиот, — прохрипела Вдова, но ей, видно, было совсем худо. Перенеся весь свой вес на израненные осколками ступни, она выпустила плечо Стива и, пригибаясь, двинулась к спасительной будке. Стив метнул в стрелка щит, не вынимая из измочаленного выстрелами чехла. Лязгнув, щит застрял в крыше лежавшего на боку фургона — противник уклонился в последний момент. Стив выругался. Пригибаясь, он обежал машину и сделал пару выстрелов — не столько надеясь попасть, сколько отвлекая внимание от Вдовы. На его счастье, у противника тоже кончались патроны, и теперь тот стрелял не очередями, а редкими одиночными. Стив наконец добрался до щита и выдернул из капкана обшивки. Теперь, неумолимо сближаясь, они почти не прятались. Он рассмотрел загадочного нападающего. Мощный, затянутый в кожаный доспех, он двигался со смертоносной грацией. Блестел металлом протез на месте левой руки, но увечье нисколько не снижало боеспособности — напротив, железная рука была страшным оружием. От нее отскакивали пули, а уж каково было бы получить таким кулаком в челюсть — Стив не хотел даже думать. Длинные волосы и маска, похожая на намордник, скрывали лицо солдата, но что-то в нем показалось Стиву смутно знакомым. Он был солдатом — бесспорно. Но в 20-11 не существовало солдат. Здесь не было войн. Смутная тревога гнала Стива все ближе к солдату. Он оглянулся — Вдова уже была у будки, и резковатая трель звонка прервалась, когда окровавленная рука сдернула трубку с рычага. Солдат обернулся, выстрелил — но Вдова уже исчезла. Стив выдохнул: спасена! Вот только сам он попал в переделку... Выстрел разнес на осколки телефонную трубку.

Гидра

Солдат играючи запрыгнул на капот ближайшей машины и бросился на Стива, как кот. Своим немалым весом он сбил Стива с ног, и только усердные тренировки спасли тому жизнь. Увернувшись от тяжелого кулака, Стив сбросил противника с себя ловким приемом из какого-то восточного единоборства — анализировать времени не было, и он просто доверился инстинктам. Знания, навыки были уже в нем. Оставалось лишь сражаться. У солдата были ножи. На нем вообще было оружия больше, чем на Вдове. Стив готов был побиться об заклад, что этот парень родился в 19-43. Если он вообще был человеком. Вдова сказала, что это не антивирус. Могла ли это быть одна из мятежных программ вроде Локи? Солдат жонглировал ножами, как циркач. Ценой неприятных порезов Стиву удалось выбить их из его рук, но теперь удары кулаками, живым и железным, сыпались на него градом. Противники успели вываляться в битых стеклах и снова подняться на ноги. И тут, возле искореженных останков шеви, Стиву удалось врезать солдату по лицу, да так, что слетела маска. Сердце замерло и следом заполошно затрепетало. — Баки?! Из-под нечесаных патл на него хмуро смотрело родное, до последней черточки знакомое лицо. — Какой еще, к черту, Баки? — буркнул солдат и рванул на него. Стив защищался, едва дыша. Не смел нанести удар. Баки, его Баки! Ошибки быть не могло. — Мы выросли вместе в Бруклине, в матрице 19-43. Мы съехались, едва скопили денег на квартиру. Твои родители догадывались, что мы спим в одной кровати не потому, что второй нет, но никогда ничего не говорили. Мы клялись друг другу, что будем вместе до последней черты. В холодных глазах солдата что-то мелькнуло, и он замер, занеся кулак для удара. — Ты — Баки, — сказал Стив, обнимая его за шею, — и я люблю тебя. Солдат стряхнул его руки, отпрыгнул. Затряс косматой головой. — Нет, — прорычал он, — ложь... Стив потянулся было к нему, но солдат попятился. Вскинул голову, прислушиваясь — Стив тоже услышал сирены все ближе и ближе. Бросив на него еще один растерянный взгляд, солдат что-то швырнул себе под ноги. Повалил густой дым, и Стив заметался, но солдата простыл и след. Его окружили блестящие служебные машины. Сирены вгрызались в голову как гвозди. Из машин высыпали бойцы в черном, и Стив поднял руки — драться со всеми сразу у него не хватило бы сейчас сил. Ни физических, ни моральных. Так он оказался в глухом минивэне, с руками, скованными за спиной, и без гарнитуры в ухе. Без связи с оператором. Стив попал в переплет. К хорошему привыкают быстро: к запасу оружия и боеприпасов, которые оператор загружает для тебя в тайнике, к сообщениям о числе врагов за углом, к указаниям в реальном времени, как добраться до ближайшего телефона, через который тебя выдернет в безопасность корабля... Однако он думал не о побеге. Баки был жив! И каким-то образом оказался в 20-11. Должно быть, кто-то разбудил его — но тогда почему в Зионе ничего не слышали о новом беглеце? И почему Баки не узнал Стива?! Минивэн вскоре остановился. Бойцы в черном поволокли пленника в старинное помпезное здание, через лабиринты коридоров, так глубоко, что он не нашел бы выхода, даже проблуждав сутки. От вольного воздуха его отсекали все новые и новые решетки, тяжелые двери, лифты. Наконец Стива затащили в абсолютно пустую комнату. По периметру встал конвой, вооруженный тяжелыми М4. С одной из стен глянуло его отражение. Стив едва успел полюбоваться на свою окровавленную разбитую и опухшую рожу, когда за зеркалом зажегся свет — и оно оказалось хитрым стеклом, отделяющим допросную от тех, кто здесь задавал вопросы. В кресле по ту сторону сидел благонравного вида старик, еще не слишком седой, моложавый, но изрезанный сетью морщин. — Ваше имя, — сказал он, глядя на Стива. — Стивен Грант Роджерс. — Очень хорошо. Мистер Роджерс... откуда вы? — Из Бруклина, — ляпнул Стив, по глазам собеседника понимая, что тот ждет от него немного иного ответа. — Я расскажу вам одну историю, мистер Роджерс. Много лет назад человек по имени Иоганн Шмидт обнаружил, что наш мир не единственный в своем роде. Шмидт создал тайную организацию под названием «Гидра», и она здравствует по сей день. Бойцы, охранявшие Стива, слаженно гаркнули: «Хайль, Гидра!» — За долгие годы нам удалось выяснить, что из других миров к нам порой приходят гости, — он многозначительно посмотрел на Стива, — которых очень сложно изловить, хотя мы научились засекать их прибытие. Лучшие умы человечества бились над этой загадкой, иногда за идею, иногда за награду, а иногда и ради спасения своей жизни. Нам не удавалось самим открыть портал... до тех пор, пока стараниями наших двойных агентов, работающих в Щ.И.Т.е, к нам в руки не попал Тессеракт. Из разбитого носа противно медленно ползла капля крови. Зависнув на губе, она бесконечно долго подрагивала от дыхания, потом разом расплылась по сухим губам, и во рту стало мерзко от ее железного вкуса. Старик не требовал от него ответа — явно любил послушать звук собственного голоса. Стив тайком озирался, пытаясь найти что-то, что подскажет ему путь. — Мы пробовали посылать людей через портал, но они возвращались изувеченные сверх человеческих возможностей... Они жили считанные минуты. И к несчастью, совершенно не помнили, что с ними было. Старик щелкнул пультом, и за его спиной включился экран. На экране Стив увидел гротескные фигуры, которым явно было место в 19-43. Скрюченные, изрезанные шрамами, утратившие конечности, закованные в поддерживающие конструкции, они походили как две капли воды на ветеранов, вернувшихся с войны. — Вы даже глазом не моргнули, мистер Роджерс. А ведь нормального человека привели бы в ужас подобные увечья. Сдается мне, вы видели подобное прежде... — В 19-43 много таких, — забросил наживку Стив, но ни тени понимания не увидел на лице старика. — Ты — пришелец из другого измерения, — сказал тот с торжеством в голосе. — Ты расскажешь нам все. Как пройти через портал, не навредив себе. Как забрать кого-то оттуда, не убив и не лишив памяти. Каким вооружением и технологиями вы владеете... Всего-навсего последователи Менгеле, озабоченные экспериментами. Они ничего не знали о реальном положении дел. Ни о войне машин и людей, ни о полях спящих батареек, ни о матрицах. Эти люди, жившие в раю, мечтали о чужих мирах. Им было мало того изобилия, которое их окружало. — Если только вы расскажете мне о человеке с железной рукой, — пожал плечами Стив. Еще одна капля крови сорвалась с кончика носа и капнула на пол. — Вопросы здесь задаю я, — рявкнул старик, но, пожевав губу, вполголоса бросил невидимой охране: — Солдата ко мне. Сердце затрепетало. Стив вслушивался как мог, надеясь услышать тяжелые шаги, но его допросная хорошо отсекала звуки. — Что сделало с моими людьми... вот это? — Старик хлестнул по экрану бумагами, которые держал в руках. — Машины, — ответил Стив. По сути, это была правда. Не война корежила людей в 19-43 — алгоритм перекраивал их код так, чтобы жизнь продолжала теплиться в искалеченном теле. Машины создали эту матрицу, в которой непоседливым упрямцам было что превозмогать. — Роботы? — с живым интересом переспросил старик. — Кофеварки, пылесосы, холодильники, стиральные машины, телефоны, управляющие вашим кошельком, распознаватели лиц, которые вы кормите фотографиями из отпуска... Поморщившись, старик подал знак охране, и дюжий боец, стоявший справа от Стива, без затей впечатал приклад ему в живот. Стив задохнулся, закашлялся, брызгая кровью на пол. Когда он поднял голову, рядом со стариком, отделенный от Стива стеклом, стоял Баки. — Идеальный солдат, — сказал старик, по-хозяйски похлопав Баки по плечу. — Мы пытались перенести сюда других, он единственный сумел выжить. Разумеется! Эти безумные ученые похитили Баки из 19-43, и здесь он стал лучшей версией себя: того, кем он был. Великолепным солдатом. — Мы пытали его, но увы, он лишился памяти, как и наши люди. Стив зарычал. Сколько боли они причинили... эти чертовы ублюдки. — Я знал его, — сказал вдруг Баки. Старик переменился в лице. Он хлестнул Баки по лицу ладонью, раскрыл рот, чтобы разразиться очередной гневной тирадой... Но в этот момент у одного из охранников зазвонил телефон. — Какого черта, он же должен быть выключен? — пробормотал боец и принял звонок. Лицо его стало удивленным. Он поднял взгляд на Стива. — Это тебя. И приложил трубку к уху Стива.

Голосование

— Нет!!! — заорал Стив. — Пеппер, нет! Он там! Баки там, со мной! Дезориентированный, он моргал, пытаясь совместить реальности. Только что он стоял на коленях в застенках Гидры, а секунду спустя очнулся в кресле на «Авенджере». — «Спасибо, что вытащила меня, Пеппер!» — противным голосом передразнил Тони. — «Я чуть не помер и пропал со всех радаров, но ты нашла меня, несмотря на все глушилки Щ.И.Т.а, Пеппер!» Стив смотрел в потолок, тяжело дыша. — Вдова, — спохватился он. — Она в порядке? — Жить будет, — кивнула Хилл. Стив огляделся. Экипаж был в сборе, не хватало только Вдовы, Беннера и в каком-то смысле Хоукая. Первые двое — наверняка в лазарете, последний присутствовал только физически, подключенный к креслу: еще не вернулся из самоволки. Пеппер поманила Стива рукой. На экране перед ней были развернуты фотографии — Стив узнал четверых охранников и старика. — Который из них, Стив? Они не похожи на того парня с твоих рисунков. — Может, наше дарование несколько не дотянуло в плане узнаваемости портретов, а? — фыркнул Тони. — Не они, — отмахнулся от него Стив. — Он был там, стоял рядом с этим... Пирсом. — Он прочитал имя под фотографией. Пеппер что-то покрутила, вызвав на экран трехмерную проекцию помещения с фигурами людей. Стив на коленях, четверо охранников, Пирс за стеклом — и все. — Но я видел его, — нахмурился Стив. — Стив, я оператор, но я не хакер, — развела руками Пеппер. — Возможно, кто-то более опытный... — Посторонитесь, здоровые, — прохрипел за их спинами голос Вдовы. — Наташа! Тебе нужен покой! — всплеснула руками Пеппер. — Пока вот этот не найдет своего разлюбезного дружка, покою мне не будет, — проворчала Вдова сварливо, садясь в операторское кресло, которое для нее освободили. — Она права, — покачал головой Стив. — После всех твоих ран... Да тебе вставать нельзя! — Роджерс, ты спас мне жизнь, — отрезала Вдова. — Помолчи и дай мне выразить свою признательность. Где, говоришь, он стоял, когда тебя вытащили? — Вот здесь, — показал Стив на пустое место. Она всмотрелась в экран, пальцы запорхали по клавиатуре. — Там же никого нет, — шепнула Пеппер. — Что ты можешь там видеть? — Ну, что-то там, положим, все же есть. И я уже видела это сегодня... Роджерс, ты ничего не хочешь мне сказать? — Парень с железной рукой — это Баки. — Шустрые пальцы Вдовы замерли над клавишами. Стив стиснул зубы. — Они вытащили его напрямую из 19-43. Эти... экспериментаторы. Не машины — люди. Видимо, ту часть кода, где были его воспоминания, потеряли по дороге, он ничего не помнит о том, кто он и откуда, но он вспомнил меня! — Это многое объясняет, — сказал Фьюри, заглядывая Вдове через плечо. — В частности, почему 19-43 переписывала себя с помощью багов. Ее хакнули изнутри другой матрицы. На такое нет протоколов. Матрица заращивала причиненный ущерб так, как могла. — Мы абсолютно уверены, что нам надо тащить на борт высококлассного ассасина, которому дилетанты взболтали мозги, как яйца для омлета? — спросил Тони. — Лично я против. — Голосование? — робко предложила Пеппер. — Какое, к черту, голосование? — рявкнул Стив. — Это Баки! Мой Баки! Если вы не хотите помочь переломанному человеку восстановиться, если вы боитесь, что он неадекватен, — пожалуйста, мы с ним уйдем! Но помогите мне найти его, черт возьми, я подошел так близко! За спиной деликатно откашлялся доктор Беннер: — Я как никто другой знаю, что ошибки в коде могут превратить человека в монстра. Но тем не менее я здесь, среди вас, и вы видите во мне меня, вашего товарища, а не безмозглое существо, которое крушит все на своем пути. Думаю, мистер Барнс заслуживает того, чтобы мы узнали его, прежде чем судить его темную сторону. — Если мы сможем помочь ему, — задумчиво сказал Фьюри, — какой боец пожалует в наши ряды... Вдова покачала головой: — А если не сможем? Если мы действительно притащим в то место, где мы спим, где мы уязвимы, неадекватного убийцу? — Я согласна с ней на этот раз, — кивнула на Вдову Хилл. — Баки не убийца, — возразил Стив. — Он убивал на войне, но... — В 20-11 каждый становится идеальной версией себя, — терпеливо напомнила ему Хилл. — Если его идеальная версия — непобедимый солдат, то это изначально заложено в характере. Пеппер? Пеппер побарабанила пальцами по спинке кресла. Доктор Беннер, попутно измеряя пульс Вдове, попытался было встрять: — Прежде, чем принимать решения о том, можно ли оставить его с нами, хорошо бы для начала узнать, возможно ли сделать это чисто технически... — Я возмущена, — перебила его Пеппер. — Наташа, неужели ты не думаешь, что здесь не было таких же споров, когда шла речь о тебе? — Это другое! — возразила Вдова, и Стив запоздало задумался, откуда у нее такое мрачное прозвище. — ...А ты, Тони! — продолжала Пеппер. — Нашел свое счастье, но откажешь в шансе другому? Тони стушевался, потер загривок прямо сварочной перчаткой. — Ну-у, Пепс, это ты загнула! Во-первых, ты у нас сомнительное счастье... Ай! Ну не за бороду же! — Ах, сомнительное?! Стив еще никогда не видел хрупкую улыбчивую Пеппер в гневе. Тони рванул от нее вниз по лестнице, и еще долго слышен был топот преследования и грохот каких-то инструментов, которые Пеппер швыряла ему вслед. — Трое за, трое против, — резюмировала Хилл. Стив вскинулся: — Я тоже за! — Ты предвзят, — отрезала Хилл. — Погодите минуту, — оборвала их Вдова, — Клинт возвращается. Стив перевел взгляд на Хоукая. Тот выглядел мирно спящим. Но вот вдвинулись из портов в пазы кресла штыри, затрепетали веки... — Что я пропустил? — спросил Хоукай, сев на край кресла и обводя взглядом сборище. — Парень Стива — высококлассный ассасин с полной амнезией, и он работает на злобных культистов, — хмыкнула Хилл. — Ах, да, еще он отделал Вдову. Вдова весело помахала рукой из-за монитора. Хоукай спрыгнул на металлические перекрытия, потянулся до хруста в спине, потом хлопнул Стива по плечу: — Совет да любовь, чувак. Стив стиснул его в объятиях. — Ну что ж, — вздохнула Вдова, — значит, так тому и быть. Только не говорите потом, что вас не предупреждали. А я как раз закончила сканирование каталога капсул на основании того странного «чего-то», которое там стояло в углу невидимое, как призрак. Сердце сделало кульбит. — Ты нашла его капсулу?! Он бросился было к Вдове, чтобы заключить ее в объятия, но та остановила его жестом: — Дай мне время посердиться на тебя, Роджерс.

Баки

Вдова осталась за консолью — страховать Пеппер. Стив вернулся в кресло, Фьюри и Хилл заняли соседние. — Без самодеятельности на этот раз, — предупредил Фьюри. — Мы рискуем жизнями. Вдова молниеносно настучала что-то на клавиатуре, пока Пеппер защелкивала крепления: — Я загружаю вам дополнительные телефоны на случай утраты. Арсенал... дохрена серьезных пушек, дохрена патронов. У вас будут считанные минуты, пока не сбежится охрана. Думаю, придется обойтись без пламенных речей. Стив бросил взгляд на монитор, где выведена была картинка с камер внешнего наблюдения. Корабль спрятался в тени, почти сливаясь с грудами металлолома и всякого мусора, островами выступавшими из ледяной воды. Сверху, на высоте четырех этажей, была заветная капсула с Баки. С телом Баки, которому еще нужно было вернуть обитателя. — Вы готовы? Ни пуха, ни пера! Тошнотворную слабость от ощущения падения Стив отогнал усилием воли. Открыл глаза. Он, Фьюри и Хилл находились в сумрачном помещении, похожем на склад. Вдоль стены тянулись решетки, а за ними — темные ниши. Хилл включила фонарь на оптическом прицеле винтовки. — Двадцать шагов влево, — сказал голос Пеппер в ухе. — Охрана прибудет через три минуты. Стив шагнул в сторону решетки вслепую. Луч света падал сбоку, и еще до того, как Хилл успела сделать эти несколько шагов, чтобы осветить камеру, на решетку легли две ладони: живая и металлическая. — Ты помнишь меня? — спросил Стив. — Ты Стив. Я думал, ты меньше. Направленный луч от прицела выхватил хмурое лицо Солдата. Стив заслонил его, чтобы свет не бил в глаза. — Я меньше, — улыбнулся он. — Просто ты здесь, а я — там. — Две минуты, — сказала Пеппер. Фьюри и Хилл подтащили какие-то ящики, готовясь отстреливаться из укрытия. — Пойдем со мной, Баки, — попросил Стив. — Нам некуда идти. Они найдут меня. И когда найдут, убьют всех, кто помог мне, а меня накажут за дезертирство. Я не хочу, чтобы меня наказывали, Стив. — Эти люди — у них нет никакой власти над нами. Там, куда мы пойдем, они спят и видят сны. — Над нами пятнадцать этажей. Тридцать человек охраны. Дополнительный отряд на поверхности. Двери открываются отпечатком пальца. — Это неважно. Баки, если ты готов пойти со мной, просто поцелуй меня, и все будет хорошо. — Тридцать секунд до появления противника в зоне видимости, — сказала Вдова. Если вслушиваться, Стив уже мог разобрать топот ног в тяжелых военных ботинках. Баки прижался лбом к решетке и закрыл глаза. — Пусть это будет сон, — прошептал он, — я так не хочу, чтобы тебя убили. — Это сон, Бак, — сказал ему в губы Стив и положил ему на язык красную таблетку. — Ты выбрал меня. Все будет хорошо! Двери с грохотом вышибло, и бойцы в тяжелых бронежилетах и касках открыли огонь. Стив нырнул за ящик, слыша, как звенят телефоны у всех троих. За решеткой Баки согнулся, переживая мучительные судороги пробуждения. — Мы скоро увидимся! — крикнул Стив. По полу покатилась граната, остановилась у самого ботинка, но когда произошел взрыв, за ящиком уже никого не было. Стив открыл глаза и едва дождался, пока выскользнут штыри. Вскочив с кресла, он огляделся — Фьюри и Хилл поднимались на ноги, оба невредимые. — Я становлюсь слишком стар для этого дерьма, — буркнул Фьюри себе под нос. Стив прильнул к монитору. В капсуле Баки происходило какое-то движение. — Он будет просыпаться дольше обычного, потому что его память фрагментирована, — сказал доктор Беннер по комму. — Но у меня все готово. — Черт бы вас побрал, — вздохнул Тони, поднимаясь по лесенке в рубку. — У меня есть дрон. Учитывая, как ты тут облизываешь мониторы, Роджерс, тебе бы не помешали глаза там, наверху. — Тони! — с чувством протянул Стив. — Да-да, «Тони», только не лезь целоваться, у твоего парня, говорят, рука тяжелая. Дрон взмыл к черному небу, крохотный, не больше ладони, и сразу исчез из виду. Картинку он передавал зернистую, но даже так было видно Баки в клубке проводов. Мембрана искусственной утробы лопнула, и на края капсулы легли две ладони — обе из плоти и крови. — Готовь кран, — скомандовал Фьюри. Тони закатил глаза: — Да все там готово, Хоукай на подхвате, он у нас самый меткий. Пошли, Роджерс, порыбачим. Стив бросил взгляд на капсулу, над которой уже кружили маленькие металлические спруты. Сердце обливалось кровью от мысли хоть на миг оторваться от зрелища, будто Баки мог снова исчезнуть. Тони потянул его вниз, в грузовой отсек, где у монитора дежурили Хоукай и Пеппер. На мониторе застыла холодная вода под башней. Из распахнутого настежь люка студило. — Переключись в тепловой режим, он выпадет горяченький, как пирожочек, — сказал Тони, устраиваясь в кресле с встроенными контроллерами. С минуту ничего не происходило, и Стив кусал губы, ругая себя за то, что ушел от мониторов наверху. Потом раздался голос Фьюри в комме: — Готовность! Тут же на мониторе среди синих и фиолетовых абстракций вспыхнуло желто-оранжевым, и Тони зычным басом взвыл: — Гар-р-рпун китобою!!! Пеппер шлепнула его по затылку, не отрываясь от монитора. Хоукай навел квадратную скобку на огненную фигуру, конечности которой быстро тускнели в ледяной воде. — Готов. Тони нажал на кнопку, и закрепленная под потолком пушка выплюнула клешни в люк. Звякая, разматывалась цепь. — Попадание, — выдохнул Хоукай. — Ура! Мы поймали зубастую акулу, которая отгрызет нам всем головы! — пропел Тони на какой-то невнятный мотив. — Эй, не вывались там, Роджерс, еще тебя потом вылавливать. Знал бы я, сколько от тебя проблем, — оставил бы плавать, как ледышку в стакане с виски. Лет эдак на семьдесят, пока ума не прибавится. Стив опустился на колени у люка, глядя не на мониторах, но вживую, как кран тянет вверх бледную человеческую фигуру. Он боялся поверить. Едва закрылся люк, корабль тихо загудел, снимаясь с места. Не стоило задерживаться там, где мельтешат механические стражи — любого вида. К тому времени, когда Баки устроили в лазарете, «Авенджер» уже скрылся в безопасности туннелей. Баки был безбровым и трогательно безволосым, как младенец. Доктор Беннер говорил, что так выглядят все только-только вышедшие из капсул. Уже на следующий день колкий ежик волос пробился, так и маня руку. Стив проводил в лазарете все время. Смотрел, как вкалывают иглы, оживляя нервные узлы, как стимулируют мышцы током. Рисовал портреты: Баки юный и солнечный из детства, роковой красавец взрослых лет, угрюмый мощный солдат — и вот этот, пока не изученный до последней веснушки, но любимый и родной. Баки спал. — Стив, может случиться, что он очнется без памяти, — сказал доктор Беннер, положив мягкую ладонь Стиву на плечо. — Это неважно. Я расскажу ему о нашем прошлом, если он захочет. А нет — мы наживем новые воспоминания. Доктор Беннер улыбнулся. Баки открыл глаза в какой-то из безликих дней, отмеченных невнятными цифрами. Больше не было старых календарей. Не было смены сезонов. Это мог быть пропахший жасмином июнь или переливающееся огоньками Рождество. Но для Стива это был самый радостный день. — Мне снилось, что ты был больше, Стиви, — прохрипел Баки, едва открыв глаза. Стив поднес ему воды. — Ты все рисуешь? — Он обвел взглядом каюту, увешанную его портретами. — Эй, сопляк. Я всегда говорил, что ты у меня красавчик. Нарисуй нас вместе, ты, упрямец. Баки потянул его на себя, укладывая рядом на узкой койке. — Хорошо, как скажешь. Эй. Я скучал по тебе. — Я тоже скучал, Стиви. Стив спрятал лицо у него на груди и позволил себе поверить, что все может быть просто хорошо.