***
Она определенно была здесь раньше. Когда-то в беззаботные послешкольные времена. В памяти Молли четко сохранилось то, что она видела: комната в приморском особняке, вокруг исключительно антикварная мебель, картины, холодные тона в интерьере, тяжелые тюли на окнах. Захотелось поежиться, несмотря на жару летнего дня. — Здравствуй, Пруэтт, — раздался позади мужской голос с металлическими нотками. Молли обернулась. В дверном проеме стоял тот, под чьим пронзительным взглядом ее сердце пропускало удар. В общем зале Хогвартса, коридорах, в этой комнате годы назад, во время учебы, прогулок, их мимолетной интрижки… Так и сейчас она на пару мгновений просто растерялась, увидев его впервые за несколько лет. Платиновые волосы идеально уложены и стали еще длиннее, лицо ожесточилось, отчего его глаза будто потеряли жизнерадостность, одежда все так же сверкала лоском, трость… А вот это что-то новенькое. Это был Люциус Малфой. — Была ли ты удовлетворена моим посланием и утешительным подарком, Пруэтт? — вновь заговорил мужчина, делая акцент на девичьей фамилии Молли. Она поморщилась, окончательно придя в себя и оценив все произошедшее. Потому сразу выпалила: — Какая же ты свинья! Люциус и глазом не моргнул на оскорбление, кривя губы в усмешке. «Вот она, истинная Молли Пруэтт, гриффиндорка до мозга костей», — про себя отметил Малфой, удовлетворенный, что бытовуха с предателем крови ее не сломала. — Значит, оценила, — сказал Люциус и прошел в комнату, ловко орудуя своей тростью, чем привлекал внимание девушки. — Скорее, оценил пол в моей кухне, где она вдребезги была разбита, едва я увидела твое послание, Малфой, — язвительно ответила Молли, уперев руки в бока. Мужчина хмыкнул: — Какое расточительство, а ведь ваза была дорогая и древняя. — Она не будет стоить моей энергии на репаро, поэтому я и палец о палец не ударю. Малфой не ответил, хоть и подобного пренебрежения чистокровной волшебницы к древним вещам он не встречал давно. Неужели мерзкие Уизли ее так испортили? Или просто он сам утонул среди кучи снобов, мечтающих о революции? Они какое-то время рассматривали друг друга. Два представителя древнейших родов, имеющие исключительные данные, обладающие родовой магией и знаниями. Так похожи по рождению и так отличающиеся по жизни. Он – традиция, она – бунтарство. «Поправилась», — про себя усмехнулся Люциус, блуждая взглядом по фигуре девушки, одетой в простое, но приталенное платье с рисунком мелкого цветочка и вязанный коричневый кардиган. Рыжие яркие волосы она обстригла, но они по-прежнему очаровательно вились, почти доставая лопаток. Ему надо было начать, чтобы дать себе ясность о его будущем, но он тянул. В отличие от Молли: — Ты меня позвал не из чистого альтруизма, чтобы отдать тела моих братьев. Она не спрашивала, говорила утвердительно, ведь чего ожидать от слизеринца, еще и Малфоя, на которого давно падают подозрения о лояльности к движению Пожирателей смерти. — Ты даже себе представить не можешь, на какие риски и жертвы я пошел, чтобы ты могла с ними проститься, как полагает, — он сделал шаг вперед. — Набиваешь цену, Малфой? — она огрызнулась. — Выпьешь со мной, Пруэтт? — внезапно сменил тему Люциус и, развернувшись на пятках, направился к буфету стоящем позади себя. В ноздри девушке попал такой знакомый аромат, который она успела хорошо узнать раньше. — Не тяни время! Малфой проигнорировал очередной возглас и продолжил неспешно разливать огневиски по бокалам. — Ты хоть на секунду задумывалась, что это может быть ловушка? — Люциус развернулся, поставил перед Молли бокал на рядом стоящий столик. — Раз уж меня подозревают… Или ты не растеряла свою импульсивность? Впервые за эту встречу девушка опешила и опустила взгляд, потому что и в правду не подумала, прежде чем трансгрессировать. Да и Артур постоянно говорит, что Люциус начинает иметь влияние в Министерстве магии, чем пользуются Пожиратели смерти, но… Она не думала в моменте, что он причинит ей вред. — Так я и думал, — с издевкой усмехнулся Малфой. — Ты права, Молли. У меня есть что тебе предложить. Услышав свое имя из его уст, Молли подняла глаза и уже с интересом посмотрела на него. Кажется, Люциус называл ее по имени лишь в исключительных случаях. Таких, при упоминании которых, наивные девицы краснеют и смущаются. Но даже в такой ситуации, в мужском голосе при произношении имени чувствовалась нежность. — Мой ответ повлияет на твой жест? — осторожно спросила она. — Нет, ты сможешь забрать тела при любом раскладе. У меня нет желания самому с ними разбираться, — последнее он сказал прежде чем успел подумать о тактичности и про себя чертыхнулся – уроки отца о ведении переговоров прошли даром. — О, может тогда мне тебя вообще не слушать?! — вновь вспыхнула Молли. — Твое любопытство сожрет тебя, — получила жесткий ответ. — Присядем. Люциус вальяжно опустился в одно из старинных кресел рядом с камином, который, казалось, не разжигали очень давно. Молли не двигалась сперва, однако поняв, что Малфой не будет продолжать, осторожно присела на край кресла напротив. — Мир меняется, Пруэтт, — спокойно начал Люциус, — Есть вещи, которые в скором времени повлияют на всех волшебников нашего мира, в частности, — он поднял взгляд, — на чистокровных. Позиция твоего… Супруга, — губы скривились, а Молли открыла рот, чтобы возразить, но Малфой поднял ладонь. — Слушай меня. Уизли прямолинеен и предсказуем, чтобы всем было ясно, что он выберет, когда придет время. — Неужели ты так завуалировано говоришь о войне, что идет? — не выдержала Молли, с явной злостью выплевывая слова. Люциус прищурился. — Не понимаю, о чем ты, — приподняв брови, сухо ответил Люциус. — Ах да, это детское бунтарство тупоголовых волшебников против оппозиции Министерства тяжело назвать войной. Хотя, будучи марионетками Дамблдора, вы можете верить во что угодно. — Значит, ты все-таки принял сторону Пожирателей? — разочарованно выдохнула девушка. — Нет никаких сторон, Пруэтт! — рявкнул Люциус. — Сейчас я лишь наблюдаю, я реалист, а не глупый фанатик. Для меня есть только волшебный мир и его будущее! — Пожиратели тоже так себя позиционируют! — Я буду за магический мир. При любых обстоятельствах я выберу сторону, которая будет его двигать вверх, а не в деградацию, как Дамблдор, Поттеры, Лонгботтомы и им подобные. — Выберешь путь убийц, Люциус? — с недоверием спросила Молли, подаваясь вперед и вглядываясь в глаза. Люциус не ответил, увидев в ее глазах столько разочарования… и жалости? Неужели она так наивна, что думает, будто его остановят методы Волдеморта, если магический мир можно возвысить так, что это магглам надо будет скрываться; что высшая точка эволюции займет наконец-то свое место. — Я сказал, что мир меняется и меня интересует лишь благополучие волшебников и мое собственное, — кратко ответил Малфой и вновь отпил из бокала. — Что тебе нужно от меня? — расстроенно откинувшись на спинку кресла, спросила Молли. Люциус вновь пристально посмотрел на нее. А потом совершенно нейтральным и спокойным тоном выдал: — Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Кажется, Молли раскрыла рот от такого заявления и растерялась так, что допустила мысль, что ей послышалось. Люциус просто выжидал некоторое время, а затем продолжил, пока из раскрытого рта Молли не полетели слова о его безумии: — Мое влияние в Министерстве, Молли, растет стремительно в отличие от Уизли, которого не воспринимают вовсе. Мой дом и род богат и не потерял своего достояния как твой. Я имею авторитет, благодаря которому могу защитить свою семью при любом раскладе текущих перемен. — Он подался вперед. — Я готов… Дать достойное обеспечение твоим сыновьям. Последние слова он буквально прошипел, но Молли лишь продолжала тупо пялиться на него и часто моргать. — Не думала, что ты настолько старомоден, Люциус, — только и смогла выдохнуть Молли спустя какое-то время напряженного молчания. Он вопросительно приподнял брови? — Жениться на девушке, лишившей тебя невинности? Серьезно, Люциус, неужели твое нежное сердце никто больше не тронул? Она явно издевалась, но не могла полностью отойти от шока. — Твоя язвительность неуместна, Пруэтт! — обиженно рявкнул мужчина. — Поверь, отец подобрал мне достойную партию, но… Он не думает, что есть и лучшие варианты. — А ничего, что я замужем? — Молли возмущенно воскликнула. — Да отбрось же ты сентиментальность! Я тебе предлагаю сделку и не более. Твое нынешнее замужество - формальность, которую легко обойти. — Ты до сих пор не понял, почему я сбежала от родителей, обещающих мне столько же и даже больше! У меня есть то, что ты никогда не дашь своей невесте и то, что дал мне Артур – свободу! — Молли подскочила с кресла. — Что покрыло твое сердце такой коркой льда, раз ты думаешь, что я способна согласиться? Люциус также встал и схватил ее за плечи, чтобы прекратила мельтешить перед его глазами. — Вероятно, моя первая влюбленность испепелила его вовсе, — намного тише сказал Люциус, сильнее сжимая пальцы. — Это была лишь интрижка, Люциус, — сочувственно прошептала Молли. Он ошибся. Сердце Люциуса еще давало тепло. Ровно до последней фразы, которая своим значением окатила его будто жидким азотом. — Ложь, — отчаянно процедил он и притянул насильно к себе, захватывая ее губы в поцелуе. Надеялся он на взаимность? Нет. Он лишь надеялся, что лучше Уизли, и Молли сдастся ему. Он лучше! Во всех смыслах. Жестко лаская ее губы, он доказывал это, дурманя своей властью и могуществом. И как же он не ожидал ее ладоней у себя на груди, больно давящих и заставляющих отступить. А добил его уверенность удивительно сильный женский кулак, прилетевший ему прямо в левую скулу. Обескураженный и униженный Люциус схватился за лицо, приглушая боль, и шокировано уставился на настоящую бестию. — Нет, Малфой! — подняв указательный палец, твердо сказала Молли. — Я – Уизли и только смерть разлучит меня с мужем и нашими детьми. Малфой выпрямился, тряхнул головой, будто возвращая себе образ высокомерного аристократа. — Ты пожалеешь, Уизли, — обозленно прошипел он. — Смерть твоего ненаглядного может наступить внезапно и в скором времени, а когда ты начнешь кусать локти, я буду воспитывать наследника с Нарциссой Блэк. — Ах, вот оно как! — Молли усмехнулась. — Ты забыл упомянуть о скором вырождении рода Малфоев. А вот бесячую сучку – сестру Блэк, я лично сведу в могилу и уж позаботься, чтобы твоя невеста не попала под раздачу! — Ты забываешься, — Люциус схватился за трость, из последних сил сдерживая себя, чтобы не проклясть мерзавку на месте. — Я желаю тебе счастья, Люциус, — внезапно сказала Молли, растеряв весь бушующий огонь в глазах, что полыхал последние минуты. Малфой недоверчиво посмотрел на нее. — Такого же счастья, как и у меня с Артуром, — Молли прошла к двери на выход. — Надеюсь, Нарцисса растопит твое сердце. — Уходя отсюда, ты и твоя семья станете мне врагами, — прошипел Люциус, не оборачиваясь. — Если будет необходимость, то я приму меры против тебя и твоих детей ради моих целей. — Я тоже, милый, — с грустью и жалостью посмотрев на прямую спину Малфоя, прошептала Молли. Закрылась дверь, раздались шаги, глухо прозвучал хлопок трансгрессии. Люциус не знал, сколько времени он просто простоял на месте, крепко сжимая трость в руке. Было больно в груди, было обидно и ненавистно. Люциус принял решение…***
Наверное, уже не было ни одной части тела, которая бы у него не затекла. Уже минут сорок Артур не мог оторваться от детской колыбельной, где маленький Чарли не выпускал из своего детского кулачка указательный палец отца. Растроганное сердце не смело потревожить сон младенца и не позволяло Артуру не то что выйти из комнаты, даже шевельнуться. Однако из открытого настежь окна донесся хлопок, а после громкое шуршание. Артур обернулся и в этот момент малыш завозился и выпустил палец папы, так и не проснувшись. Мужчина внимательно осмотрел сыновей, бесшумно взмахнул палочкой, приглушая свечи, окутывая комнату мраком летней ночи. Звуков снаружи больше он не слышал, как и открытия входной двери. Поэтому Артур не торопился. Медленно спускаясь на первый этаж, собирал разбросанные игрушки, вещи, куски пергамента – все то, что по мнению мальчишек лежало не на своих местах. Так прошло с десяток минут, а на улице было тихо и спокойно. Он не выдержал и вышел из дома. Ночь была глубокая, темная, но он все равно увидел свою жену, сидевшую на траве, опираясь на стену сарая. Подошел поближе, на ее лице увидел потерянное выражение, глаза заволокли слезы. Волна страха ударила в лицо, а сердце будто провалилось в живот. Если бы Малфой причинил ей физическую боль, он бы знал это, часы ведь не показывали «смертельную опасность» — это первое на что он обратил внимание, когда Молли ушла. Ее не было несколько часов, стрелка не менялась, значит, здесь было что-то другое. — Сегодня особенная ночь, как думаешь, любимая? — буднично сказал Артур, делая над собой усилие, чтобы голос не дрожал. А еще мысленно дал себе затрещину. Ну как он может сомневаться в своей жене?! Малфой свой шанс упустил давно, а ей он верил как себе. Услышав его, Молли подняла глаза. Некоторое время смотрела на своего мужа, такого взволнованного сейчас и растерянного. — Посиди со мной, — тихо сказала Молли, нежно улыбаясь и протягивая руку. Дважды звать не надо было. Артур молниеносно оказался рядом, крепко прижимая к себе любимую и вдыхая ее очаровательный цветочный и немного молочный аромат. — Люциус предлагал стать его женой, — как бы невзначай сказала Молли, переплетая их пальцы. — Как же он пережил твой отказ, любовь моя? — с нотками нервозности спросил Артур. — Весьма болезненно, — она грустно усмехнулась и повернулась лицом к Артуру, ладошкой проводя по его щеке. — И это значит, что тебе надо быть более осторожным на работе. Боюсь, что… Она запнулась. — Я ничего не ожидаю от Малфоя, кроме подлости, Молли! Но почему ты так опечалена? Он угрожал тебе? — Мне жаль его, Артур, — ответила она. Артур удивленно посмотрел на нее. — Он не знал любви и обречен на несчастье, особенно если примкнет к… ним. Я будто чувствую вину, — уже тише проговорила она. — Не вини себя, — Артур крепче обнял ее. — Люди не могут приказать себе любить. Это исключительный дар, любимая. Молли закивала, и он поцеловал ее в лоб, гладя дрожащие плечи. — Я надеюсь, что его невеста полюбит его, а он… Хотя бы своих детей, — уже уверенно сказала Молли и подняла голову. Артур улыбался, хоть и в корне не разделял пожелания жены. Поэтому в своей манере мужа, уважающего свою супругу, ответил: — Как скажешь, дорогая. Молли захихикала и всем телом развернулась к Артуру, беря его лицо в ладони: — Я хочу дочку, Артур Уизли! Маленькую рыжую девочку. — Да, дорогая, — широко улыбнулся он, а глаза заблестели в предвкушении продолжения этой потрясающей знойной летней ночи.