doing something unholy

о, мой бедный, грустный мальчик на чужой вечеринке. рейстлин слышит это в скрипе двери, чувствует в музыке, зудящей на коже пленочкой пота. видит в ладони, подрагивающей на подоле юбки, — моргни, и она скользнет под — моргни, перещелкни слайд, fast-forward, push the button — он все еще смотрит. рейстлин на студенческой вечеринке, а не в сериале «эйфория». рейстлин на студенческой вечеринке, а не в душе, где он лежит на дне душевой кабинки и уже не плачет. его брат сказал: «у тебя нервный срыв, а не вич, ты не заразен». жена его брата сказала: «о, дорогой, просто потанцуй с красивой девочкой». это было четыре дня назад — и сегодня он сидит на отвратительно мягком, заглатывающем целиком диване и смотрит, как красивая девчонка танцует в руках того парня из библиотеки. они несуразны: ее волосы липнут к плечам, его кольца цепляются за пайетки на юбке; слишком плавные для рианны, слишком плавкие для пьяных студентов в чужой квартире; она качает головой и спотыкается на каблуках, он поднимает голову и смотрит рейстлину в глаза. диван пожирает их обоих. они познакомились в библиотеке: даламар писал голосовое, рейстлин говорил себе, что бессонница — выход. оказалось, они работают с одним профессором с разницей в два курса. это было три недели назад — и сегодня он не может спрятаться за стопкой книг, чтобы прервать неловкий разговор. — у меня есть вино, — говорит даламар, протягивая бокал. — а у меня болезнь, — шепчет рейстлин, и музыка издевательски гаснет. — пока ей нельзя напиться, меня не волнует. рейстлин смотрит: поспешный глоток — красные капли ползут по шее — собираются на футболке — сливаются с черным. он чувствует, как болезненно щекочет горло, и понимает, что смеется. каждый день он смотрит вниз на узкоколейку, заросшую травой, — рядом с университетом, где метро выходит на землю. и думает... — удивлен, что ты пришел, — слышит позже, чем чувствует дыхание на своей шее. — все думал, ты призрак библиотеки, или социопат в зародыше, или someone like this. but вот ты, я, дерьмовый свет и халявное вино — ничего сложного. ничего сложного: врастать в горячие объятия, повторять пальцем карманный шов, глотать сладкое вино и соленый пот, смешавшиеся на запястье. смотреть, как тускнеет взгляд напротив, если спуститься ладонью на ширинку джинсов. в исследованиях ему нет равных: систематизировать, каталогизировать, проанализировать — улыбаясь в чужие руки, на чужой вечеринке. doin` smthn unholy. он думает: его жизнь — это узкоколейка в ожидании крушения. — план был, конечно, потрахаться, а не захлебнуться рефлексией. — извини, обычно я хорош в планировании. даламар фыркает и гладит рейстлина по волосам — и это приятнее, чем прерванная им попытка минета. похоть — рейстлин слышал это слово, но не знает, что с ним делать. он знает, что хочет оставить себе эти мягкие прикосновения, звон колец над ухом и влажный язык, щекочущий колено через ткань. он знает, что хочет остаться в этой ванной и смыть с себя весь предыдущий вечер — и смыть с даламара все его предыдущие ожидания. — я могу... знаешь, если тебе нужно... поработать вместе над твоей статьей, — говорит он, предлагая, что умеет. даламар жмурится в ответ и ведет носом по его бедру: — или ты можешь заткнуться. so, he can get that.