Фиялки не бесплатные

Сначала на стол шлепается журнал, а уже потом на стул Фассбендер, элегантный, как рояль. - Вот, опять, - сквозь зубы цедит Майкл, тыкая в заголовок " Потерял остатки "Стыда". - Они из-за моего пениса ничего больше не видят. Все ты виноват, Стив. - Не нравится - верни кубок Вольпи, - не моргнув глазом, парирует МакКуин. - Что разнылся, популярность надоела? - Да им только и надо, что смазливая мордашка... - С большим членом, - встревает МакКуин, но Майкла уже понесло. - Чтобы улыбалась пошире и говорила более-менее складно. Кому нужно актерское мастерство... - Если у тебя большой член, я понял, понял, - Стив подзывает официантку со счетом. - Ты, кстати, сейчас жаловался или хвастался? - Я это говорю к тому, - сжигая сигарету в две затяжки, чеканит Майкл, - что эта слава ничего не стоит. Из любого мальчика с улицы можно сделать эту вашу пресловутую "звезду". - Только вот не надо гипербол, - протестует Стив, - так уж и из любого. - Пари? - У Фассбендера в глазах азарт ирландца, который вот-вот сорвет куш на собачьих бегах. -Пари, - покорно соглашается МакКуин, потому что чем бы дитя не тешилось. *** Создание, поджидающее его на выходе из кафе, похоже на лубочного ангела: карминный румянец, алая ниточка улыбающихся губ, васильковые глаза, на фоне которых скромный букет, который он держит, кажется унылым выцветшим веником. Красивые у тебя фанаты, Фассбендер, завидует сам себе Майкл, воспитанные. С цветами встречают. - Фиялки, - и Майкл получает увесистый шлепок по протянутой руке, - не бесплатные. Акцент настолько чудовищный, что поначалу Майклу кажется, будто ему в уши насыпали гравий. - Простите, что Вы сказали? - он с трудом фокусирует взгляд и замечает, что на парне драная джинсовая куртка, волосы торчат немытыми патлами, а ногти выдают рабоче-крестьянское происхождение. - Шиллинг, говорю, гони, прахфессор, - снисходительно поясняет оборванец. - Как зовут? - Майкл механически лезет в карман за кошельком. - Зовут зовуткой, величают уткой, - совсем уж наглеет пацан. - А серьезно? - Ну, Джеймс. - Идем со мной. - Э, нет, мужик, на хуй - это прямо и немного направо, а к пидорам - в соседний переулок. Джеймс уже готов слинять, но банкнота в пальцах у Майкла слишком заманчива. Тактика "выхватить и бежать" с Фассбендером не срабатывает, захват у него железный, и вот уже Майкл волочет голосящего недоросля за запястье к отелю Стива. - Стив, смотри, а ты, - Майкл грозит парню пальцем, - молчи. - Так я чё-та не понял, - немедленно разевает рот Джеймс. - Условия такие, - прихватывая парня за плечи покрепче, говорит Майкл, - я беру его к себе на месяц, избавляю от этой чертовой каши у него во рту, порепетирую с ним какой-нибудь монолог - и на пробы! - Знаю я эти ваши пробы! - отчаянно вопит Джеймс, пытаясь одновременно боднуть Майкла в челюсть и стукнуть пяткой по лодыжке. - Вы ирландские рыжебородые черножопые пидоры! - У мальчика склонность к поэзии, сильные легкие и богатая мимика, - пыхтит Майкл, с ловкостью санитара психбольницы удерживая Джеймса от членовредительства. МакКуин произносит что-то среднее между "Безумству храбрых поем мы песню" и "Только такой феерический мудак, как ты, Майкл, мог связаться с этим шотландским чучелом". Но Майкл не слышит его тирады из-за собственного ора, потому что мелкий поганец умудряется извернуться и пребольно цапнуть его за бедро. - Сила его страсти превозмогалась только стонами ее оргазма, - меланхолично комментирует МакКуин и добавляет напоследок с порога, - Дерзай, Майкл. *** -Как продвигаются дела с нашим подопечным? -Прогрыз дырку в костюме от Армани, разбил лампу от Тиффани, - начинает перечислять Майкл. - Ты уверен, что мы сейчас говорим не про щенка? Фассбендер устало потирает морщину над бровью. - Кстати, ты знал, что мужики моются только шампунем? - Догадывался, - уклончиво отвечает МакКуин, стараясь не фыркать в кофе. - Когда ему что-то нравится, он говорит "Милота", а если нет - "Жесть". Он в жизни не читал ничего длиннее телепрограммы. Стив сочувственно молчит. - И что ты намереваешься с ним разучить? - Монолог Макбета. Стив промахивается чашкой мимо блюдца. - Майкл, по-моему, это безнадежное предприятие, - проникновенно произносит он, с жалостью глядя на дымящего, как сталелитейный завод, Фассбендера. - Артель "Напрасный труд". Если у тебя кризис среднего возраста, то нет ничего, что не мог бы исправить за большие деньги хороший психоаналитик. - Фрейд говорил, что ирландцы - единственный народ, не поддающийся психоанализу. - А Дилан Моран, что все вы выглядите так, будто пытаетесь спрятать другого человека внутри себя. Пора включать внутреннего немца, Майкл. *** В собственную квартиру Майкл заходит уверенной походкой дрессировщика. Ему бы кнут, но ничего, и подручными средствами обойдемся. Если парень не понимает своего счастья... Объект дрессуры растянулся на дорогущем кожаном диване перед гигантским HD-телевизором и разве что не урчит. Майкл морщится при виде россыпи крошек и липких кругов от пивных бутылок на когда-то девственно-чистом журнальном столике. - Подставки, Джеймс, - рычит он, и тот подскакивает, как спугнутый кот, пытаясь одновременно вырубить телек и прибрать хаос вокруг себя. Майкл молча расстегивает ремень. Джеймс застывает посреди своего броуновского движения, как будто в игре "Морская фигура, замри". В тишине отчетливо слышен шелест кожи о ткань петелек. Майкл никогда еще не видел у Джеймса такого сосредоточенного взгляда. - Заниматься будем? - хрипит Фассбендер, сжимая ремень повлажневшей ладонью. - Чем? - гипнотическим полушепотом отвечает Джеймс. - Фонетикой, - прокашливается Майкл и опускает руку. Которая почему-то дрожит. Притихший Джеймс беззвучно кивает. Волшебной силы ремня хватает ненадолго, и Майкл серьезно начинает подумывать о розгах. Желательно вымоченных в солевом растворе. - Ты можешь раскрывать рот, когда говоришь? - Меня мамка учила, рот не разевай, не то муха залетит. Внутренний немец Фассбендера хочет, чтобы все было по науке, и Майкл уже второй час мучается, демонстрируя карточки с органами речи ( в разрезе) и положением языка при произнесении тех или иных звуков. - Жесть, - тянет Джеймс, переворачивая наглядный материал вверх ногами. - Ну-ка, скажи еще, как там этот звук называется? - Щелевой, - цедит Майкл, который раньше никогда не подозревал, что работа учителем так близка к садо-мазо. - А вот этот? - Шире рот, - хмурится Майкл, - тут написано, чтобы правильно произнести, надо открыть на расстояние двух пальцев, указательного и среднего... Джеймс проделывает пальцами и губами такой финт, от которого буква "О" занимает прочное первое место в порно-алфавите Майкла Фассбендера. - Пальцы можно уже вынуть, - наконец сипло произносит он, утирая лоб. - Маайкл, - ноет Джеймс, - я хочу пива. Ну, Маайкл. Эта фонетика вообще не фан. Прям в горле все пересохло. - Я не говорю по-шотландски, - холодно отрезает Фассбендер, которому еще только напиваться в джеймсовой компании не хватало. - По-кор-ней-ше про-шу, - четко и нараспев говорит хитрец, ведь может, когда хочет. - Ладно, - соглашается с неизбежным Майкл. В конце концов, не родился еще тот шотландец, который перепьет ирландца. - А пива нету, - радостно объявляет прискакавший из кухни Джеймс, - зато я нашел вискарь. Голова Майкла под силой гравитации и отчаяния с глухим стуком соединяется со столом. Пить с Джеймсом... головокружительно. Все равно что в детстве до одури кататься на сияющей всеми огнями карусели, уже стемнело и парк опустел, и тошнота подкрадывается к горлу, задница одеревенела, а ты все в восторге сжимаешь бока деревянного коня с облупившимся носом. Джеймса так же хочется сжать и заставить уже работать губами и языком для всеобщего удовлетворения. Но Джеймс при всей своей уличной наглости еще и крайне доверчивый. И смешной, и не глупый. И поэтому Майкл держит руки на стакане, а не на его бедрах. - Нет, ты правда думаешь, я смогу? - с надеждой вглядывается в него Джеймс. - Актером, взаправду? - Почитай, что выучил, - просит Майкл, прикрывая локтем лицо. Джеймс начинает с занудной интонацией школьного чтеца: - "Мы дни за днями шепчем: "Завтра, завтра"... - Погоди, - прерывает его Майкл. - Давай сначала. Забудь про фонетику. Не надо играть, просто расскажи. Джеймс молчит, и Майклу страшно, что он попросил слишком много. А потом Джеймс начинает говорить. Он пробует слова на вкус, некоторые выплевывает с отвращением, другие тянет ласково. Он шепчет и кричит, растравляет рану, ему больно, и Майклу больно тоже. А еще стыдно, тоже мне, учитель нашелся, а еще радостно, потому что ему повезло встретить этого мальчика, который обязательно должен выйти на сцену. - А фонетику мы тебе поставим, - и тут он понимает, что все предыдущее произнес вслух, и глаза у Джеймса темнеют, становятся ближе и больше, и так, наверное, чувствует себя спутник, когда на него наваливается вся глубина космоса. И если Джеймс хочет изучить органы речи (в разрезе его, Майкла), то такое усердие и прилежание можно только поощрить.