rain
15 августа 2023 г. в 22:46
Чонин всегда любил что-то новое, любил действовать по-крупному, любил Европу и абсолютно любую погоду, будь то палящее солнце или устрашающая гроза. А Чанбин очень сильно любил и любит Чонина. Ах, и, конечно же, будет любить. Сегодняшней целью их поездки по Европе оказывается Лондон. Со и сам, честно говоря, давно хотел здесь побывать, поэтому ощущал воодушевление в преумноженной степени, окидывая взглядом то ещё не изведанный Лондон, то сияющие глаза Чонина.
— По прогнозу дождь! Мы вообще брали с собой зонтик? — восклицает Ян, тыча старшему в лицо телефоном, в котором сообщается, что вероятность дождя во всём Лондоне сегодня составляет сто процентов. Чанбин вздыхает и жмет плечами.
— Ах, ладно, мы можем подумать об этом, когда дождь уже начнется, — тут же отмахивается от самого себя младший, а дождь же, словно услышав план, который ему не пришелся по душе, в этот же момент начинает литься крупными каплями, — то есть, сейчас! Похоже, мы не успели, — Чонин смеётся и хватает своего хена за руку, затаскивая под ближайший к ним козырек.
— Ты так переживаешь об этом дожде, словно растаешь, — фыркает беззлобно Чанбин, слабо щелкнув друга по носу свободной рукой. Вторая всё ещё оставалась в плену чужих теплых пальцев, и никто не собирался акцентировать на этом внимание.
— Кто знает, может я сахарный? — парирует Ян с веселой усмешкой, на что другому, в целом, даже и нечего на это возразить. И правда сахарный. Со оглядывается и замечает, что они очень удачно забежали под козырек небольшой пекарни.
— Пойдем, сахарный. Съедим что-нибудь вкусное, — Чанбин кивает на пекарню за их спинами, а Чонин не сопротивляется, когда его так же за руку тянут в маленькое, но светлое и уютное местечко.
Младшему вдруг становится так до невероятного спокойно, и он припадает к чужому плечу своим, чуть склоняя голову вбок, словно бы размышляя, но на самом деле не особо задумываясь над всеми названиями выпечки. В итоге он просто берет то же, что и Со, после чего они идут к круглому столику в самом углу пекарни, присаживаясь туда с двумя яблочными штруделями и маленькими стаканчиками ягодного зеленого чая.
— Милое место, но зонтик нам всё-таки придется откуда-то достать, — отмечает старший и легко дует на ещё горячую начинку только испеченного штруделя.
— Точно! Можно быть романтиками без зонтов! Ну, знаешь, мокнуть под дождем, прыгать по лужам, даже лежать в них! Это очень весело… и мило, — последнее Чонин добавляет уже с полным ртом сахарных яблок и тонкого слоеного теста, заставляя Чанбина тихо усмехнуться в картонный стакан. Воодушевление всегда накрывало его друга внезапно.
— Как скажешь. Всё равно дождь летний, тепло сейчас, — тянет Со и смотрит в окно, за спину Чонина, вглядываясь в посеревший Лондон. Серый – его любимый цвет. Спокойный, комфортный и вдохновляющий. Кажется, серым цветом можно любить. И любить очень сильно, но так мягко и трепетно.
Они доедают и благодарят, как они узнали, хозяйку этого заведения, поклоном, выходя из вкусно пахнущего помещения под капли лондонского дождя вместе. Чонин оглядывает свои кроссовки, под которыми уже совершенно мокрый асфальт. Улыбка расцветает на его губах, и чемодан оказывается брошен рядом со старшим, пока Ян несется к ближайшей луже и прыгает в неё так, что брызги разлетаются в разные стороны, долетая ему самому до самых бедер, и… смеётся.
Чанбин смотрит на него, чувствуя, как футболка липнет к телу, челка ко лбу, а к губам прилипает улыбка. Он тоже оставляет чемодан в стороне и бежит в сторону соседней лужи, не очень удачно прыгая, а именно с прямым приземлением на задницу и смехом со стороны младшего.
— Упс. Лужа вышла за берега? — Со тоже начинает хихикать и брызгать водой из лужи, в которой сидит, прямо на чужие кроссовки, на что слышит лишь весёлое возмущение и ни капли серьезности. Всё как они любят. Чонин присаживается тоже и набирает воды в ладони, брызгая старшему прямо в лицо, но тот успевает увернуться от атаки, которая в итоге приходится на затылок.
— Эй! В лицо против правил! Ты что, бокс не смотрел? — Чанбин приподнимает брови, а улыбка становится шире, пока сам он так же, как и до этого Ян, набирает воду в ладони и брызгает в того.
— Кто бы говорил! — младший, не успевший увернуться, смеётся и хочет поменять позу, но, увы, совершает непростительно неловкое движение ногой, которая проскальзывает по асфальту, отчего он оказывается сидящим в луже, как и Со, досадно застонав — ах, этот мир абсолютно против меня!
Старший на это утверждение смеётся и поднимается, протягивая руку Чонину, чтобы помочь и ему встать следом. Ян хватается рукой за чужую, и только в этот момент Чанбин замечает хитрую лисью улыбку на его губах и понимает, что дела плохи, когда они оба летят обратно в лужу. Вода расплескивается и попадает на обоих, что не останавливает их от того, чтобы продолжить веселиться, ведь они оба уже до ужаса мокрые и грязные, особенно ранее кремовая рубашка младшего.
В отместку за такую выходку, Со начинает щекотать друга, и между ними разгорается самая настоящая борьба, оба пытаются схватиться за чужие бока и одновременно защищаться. Громкий смех превращается в сдавленный из-за нехватки воздуха, и они останавливаются только когда Чонин кричит о том, что он сдается, вцепившись в плечи старшего мертвой хваткой. Так они и замирают, пытаясь отдышаться. Однако Чанбин, кажется, чувствует ещё большую нехватку кислорода от вида раскрасневшегося, растрепанного и радостного Чонина. Кончики пальцев начинает покалывать.
Два взгляда пересекаются, Со выдыхает воздух, ещё оставшийся в легких. Чонин внезапно приподнимает голову и клюет старшего в губы, тут же ложась обратно и слабо сжимая пальцами чужие плечи. Чанбин моргает один раз, моргает второй. Всем, что он перед собой видит, так и остается любимое лицо с улыбкой на губах и мерцающими мириадами звезд в глазах. На секунду кажется, что ему всё это привиделось. Не бывает ведь такого, да? О счастливой и взаимной любви пишут в книгах, а в жизни… разве пишут о ней?
— Хён? — тихо зовет Ян, заставляя Чанбина отмереть и снова начать дышать. Пока он сам не успевает передумать, Со приближается к чужому лицу и оставляет на губах Чонина такой же легкий поцелуй. И стоит ему отстраниться, как старший видит искорку изумления в чужих глазах, а после, кажется, целое столкновение комет в их космическом пространстве. Щеки у младшего снова по-нежному ярко пунцовые, а уши и того ярче.
Они молчат, пока Чонин неспешно перемещает ладони на затылок старшего и вновь тянется своими губами к его, целуя мягко и тягуче – до яблочной сладости на языке и разных затекших частей тела у обоих.
Так Лондон и запоминается им обоим в первые же часы – серым, яблочно-коричным, дождливо-поцелуйным и полным тепла, восторга и звездочек перед глазами.