Маковое поле

— Ничего не бойся и закрой глаза! — Санджи кричит сквозь шум машин, на уголках глаз у него выступили слезы, видимо из-за ветра. Я киваю и отдаю свою жизнь в его руки. Кабриолет ощутимо дергается и набирает скорость, а в голове у меня проносится: «куда еще быстрее?» Мы устремляемся вперед, волосы вихрятся по потоку ветра, а перед глазами мелькают белые пятна. — Вскинь руки! — Он вновь командует. — Тебе не страшно? — Нет! — Вру и жмурюсь. Мне адски страшно, будто я сейчас просто улечу с этой чертовой машины. — Посмотри! Взгляни на эти виды! — я открываю глаза, вижу зеленые пейзажи, проносящиеся мимо, словно в кино и Санджи, который смотрит не на дорогу, а на меня. — Ты вообще смотришь куда мы едем? У тебя на спидометре 200! — Паника вновь охватывает меня, как только я вижу цифры на панели. — Куда ты торопишься? На тот свет? Он смеется, поморщив нос. — Я тороплюсь показать тебе эти невероятные виды, красотка! — Блондин давит лыбу во все тридцать два и отворачивается. — Адреналайн! — Он специально коверкает слово на американский манер. — Я тебя ненавижу! — А я тебя люблю. В груди что-то ухает и я вижу, как кончики его ушей и нос стремительно краснеют. — Что?! — Я не верю своим ушам и решаюсь переспросить, хоть это и глупо. — Я люблю тебя, Нами. — Он поворачивает голову ко мне и смотрит абсолютно трезвыми и серьёзными глазами. Чего-чего, но этого я не ожидала услышать, особенно в такой ситуации. Скорость машины постепенно снижается и он заворачивает на дорогу из щебня. Мы едем в абсолютной тишине, пока не приближаемся к цветущему полю. Белый «мустанг» постепенно оттормаживает и останавливается, Санджи выходит открыть мне дверь, а на моем лице написано буквально все мое удивление. Мы сталкиваемся взглядами, когда он распахивает дверь и протягивает руку. Я принимаю предложение и он, не проронив ни слова вскидывает руку, описывая в воздухе все поле. Цветущие маки… Буквально багровый ковер вперемешку с зелеными пятнами невероятно красив. В закатном солнце листья и лепестки переливаются от синего до желтого, а в воздухе витает невероятный аромат. — Вау… — Я первая прерываю это неловкое молчание и вижу, как он тушуется. — Тебе правда нравится? — Нет, придурок! Это же всего лишь поле моих любимых цветов! — Я шутливо замахиваюсь на него, хихикаю, и на его лице тут же появляется смущенная улыбка. — Я рад. — Он обходит «мустанг» и хлопает машину по заднему крылу. — Спасибо, Мэри. Бутылка вина, мандарины и пара круассанов «рождаются» из багажника. — Проголодалась? — Он улыбается, блондинистые волосы слегка подрагивают на ветру, а кожа блестит на закатном солнце. Я никогда не видела Санджи таким: нежным и будто раздетым. Сейчас он выглядит невероятно трогательно, будто бы отдал мне часть души, не так, как обычно, а по-иному. Он любит признаваться мне и Робин в любви, но сейчас - это другое признание. Он серьезен, сосредоточен и натянут, как струна, ну а я абсолютно растеряна. Белобрысый кулинар давно забрал мое сердце, но я никогда не планировала ему признаваться, потому что его сердце забрали все женщины мира. Но сегодня… Сегодня что-то щелкнуло. И в нем, и во мне. — Да… — Я совершенно не знаю как смотреть ему в глаза, ведь если я соглашусь - что будет дальше? Что он мне ответит? Скажет, что это шутка? Еще и эти чертовы мандарины с круассанами, наверняка сам пёк и они, как и обычно, получились адски вкусными, с хрустящей корочкой и мягким нутром. Санджи закрывает багажник ногой и я каждый раз удивляюсь, как же ему не жалко ногами лупить по такой дорогой машине… Он обходит Мэри с другой стороны, забирает с задних сидений плед и машет в сторону поля, а я двигаю за ним. Мы находим небольшую полянку, он расстилает плед, усаживает меня, ставит свою поклажу, включает музыку на колонке и срывает 3 мака. — Ответь мне, прошу… — Он протягивает маки мне, а в его глазах читается надежда, серьёзность и печаль. Несмотря на то, что он почти всегда весел со мной, я знаю, что он переполнен черной, вязкой болью. Болью от утраты товарищей, предательства родителей. Я не выношу этого взгляда и опускаю глаза в пол, маки он кладет возле моих колен и затем накидывает на мои плечи свою кожанку. — Попробуй круассаны, они получились вкуснее, чем в прошлые разы! — Он хихикает и протягивает один. Я вновь смотрю ему в глаза и теперь там нет ни капли серьезности и грусти, скорее смирение. — Они всегда у тебя вкусные. — Я вымученно улыбаюсь. — Льстишь, кошка-воровка. — Он смущенно отводит взгляд и хмыкает. — Не называй меня так! С этим уже покончено! — Я наигранно злюсь и пихаю его в бок, а он заливается смехом. — То, как ты вынесла две бутылки вина у меня из под носа, а потом пришла устраиваться в этот же ресторан ко мне официанткой было фатально! — Он продолжает смеяться. — Да ну тебя! — Я демонстративно отворачиваюсь и дую губы. — Да брось, красотка! Все в прошлом, я вычел эти бутылки еще с твоей первой зарплаты. — Что-о-о? — Я действительно удивлена, думала, что он узнал о тех бутылках только тогда, когда я осмелилась ему рассказать об этом - спустя 10 лет после знакомства. Тогда мы сидели в моей квартире и отмечали Рождество почти всем коллективом: я, еще одна официантка Робин, хостес Брук, повара Луффи и Фрэнки, шеф Усопп, бармен Зоро, и Санджи - хозяин, начальник всех начальников и просто самый лучший шеф. Он прошел огонь и воду, чтоб стать настолько классным поваром: несколько стажировок во Франции, Англии и Италии, семь лет поиска лучшего рецепта красной рыбы и еще столько же для основания своего небольшого, но невероятно изысканного ресторана. У него были разношерстные блюда на любой вкус и цвет из разных кухонь мира и самый классный коллектив, в котором мне доводилось работать. — Да-да, красотка. Ты думала я тупой? — он улыбается до ушей, видимо настолько довольным тем, что выиграл в этой битве обмана. Мы замолкаем и я доедаю круассан под гнетущую тишину, писк каких то птиц и шелест листьев. Солнце постепенно заходит, а небо от оранжевого становится розовато-сиреневым. Так красиво… Я уже много лет не обращала внимания на закаты и примерно столько же не была на природе, потому что работа не ждёт, а деньги сами себя не заработают. В нос резко ударяет запах цитруса и я вижу протянутую ладонь с очищенным мандарином. Пока я любовалась закатным небом Санджи успел и вино открыть, и мандарин почистить. Ума не приложу, как же этот «бабник» оказывается умеет ухаживать и быть настолько невинным и трогательным… На фоне играют строчки неизвестной мне исполнительницы с чарующим голосом: «They say I'm too young to love you, They say I'm too dumb to see. They judge me like a picture book By the colors like they forgot to read. I think we're like fire and water. I think we're like the wind and sea. You're burning up, I'm cooling down. You're up on town, your blind eye sees» — Я тебя тоже.