***
Луна ещё не взошла, но начало холодать. Живот урчал от голода, вокруг было много странных больших крестов, каменных фигур, ангелов, и казалось, будто кто-то придет ещё злее, чтобы утащить, сварить и съесть, как ведьмы делали в сказках. Ламбо, сжимаясь в клубочек, спотыкаясь на каждом шагу, пытался найти выход, однако его не было. Он вспоминал, где же видел это странное, тихое, пустое место. Давным-давно мать привела его сюда, чтобы попрощаться с отцом, который лежал… Тот был в гробу, а сам Ламбо — там, где хоронят мертвецов? Они лежали здесь, под плитами, холодные и страшные, готовые встать ночью? Ребёнок вцепился в ближайшее одинокое дерево, зажмурился, из последних сил, почти без надежды прокричал севшим голосом: — Мама!!! Тишина поглотила его зов. Мама не пришла. Ужас сковал по рукам и ногам.***
В глубине заброшенного склепа спала вечным сном последняя из знатного рода наследница. Периодически до неё доносился плач по умершим, шум и ссоры, яростные обещания и упрёки. Она дремала, заставляя себя заснуть, чтобы не чувствовать основной голод, чуждый человеку, — жажду крови. Порой, не в силах удержать выступающие клыки, тяжело дышала, злилась, но стоило людям уйти, как сразу впадала в забытье. Иногда молитвы пробивались сквозь сон, и от них что-то в груди разрывалось, ворочалось — к счастью, недолго. Однако, когда кто-то жалобно позвал маму, Контессина впервые за десятилетия открыла глаза. Ей не довелось обрести семью — она не успела. В посмертии не оказалось рая или ада, и, наверное, её с таким хаосом противоречивых чувств не приняли бы нигде. Любовь, нежность клубились вперемешку с чистой яростью, а это совсем не те эмоции, с которыми можно уйти в иной мир. Её убили, когда родители были живы, но ни склеп, ни мольбы обидчиков о прощении не усмирили пыл. Контессина вышла наружу, вдохнула свежий воздух, подхватила забытую кем-то котомку с земли и нашла мальчика, держащегося за дерево. — Привет, — позвала она. Ребёнок вздрогнул, но заметно успокоился, увидев её. Миг, и он вцепился в подол платья, явно не собираясь отпускать. — Где твой дом? Почему ты один? Он быстро заговорил, периодически всхлипывая и запинаясь; следы слёз на грязном лице всколыхнули непонятную смесь лишних чувств внутри неё. А потом спутанный рассказ распалил их до очень, очень тёмного желания. Такого, что вряд ли отмолить даже Папе Римскому. — Синьора, а вы кто? — робко спросил успокаивающийся ребёнок. Он смотрел с такой надеждой, что в груди снова что-то сжалось. — Я синьорина, — Контессина улыбнулась ему, — ходила за грибами, но не нашла, зато могу отвести тебя домой. — Я Ламбо, и моя матушка угостит вас вкусными пирожками, — повеселел он. — А грибов нет, потому что жарко, это наш сосед говорит. — Хорошо, Ламбо — она подхватила его, крепко обняла, чтобы не упал, а затем запела колыбельную, усыпляя уставшего ребёнка. Тот моментально заснул и не видел, как они оторвались от земли и полетели над кладбищем, лесом и лугами, всё ближе и ближе к деревне. Лунный свет в эту ночь был особенно холодным.***
Ария сидела на стуле без единой мысли в голове. Ей отказали в займе почти все: ни у кого не было лишних денег, и жители прекрасно осознавали, что возвращать будет нечего. Её близкий родственник, дядя со странным именем Реборн, жил слишком далеко, чтобы успеть помочь. Где-то рассказывали о виджиланте, все перешептывались про некоего Джотто, но заступников или смельчаков в их маленькой деревушке отродясь не было, надежды на лучшее тоже. Больше всего страшило то, что Ламбо повезли не в сторону дома похитителей, а в лес. Что там было, избушка? Или это уловка, чтобы потом вернуться окольными тропами? Не бросили ли её ребёнка там, на растерзание диким животным? Она знала, на какую дикость способны почтенные люди, и сердце зашлось бешеным сердцебиением. Стук в дверь стал неожиданностью. Он был уверенный, но вежливый, словно пришёл кто-то из соседей с помощью. Ария подскочила, напряглась, как её умерший муж Гамма перед боем, и, распахнув дверь, замерла. На пороге стояла совсем незнакомая девушка с уснувшим Ламбо на руках, будто тот не весил ничего. Её одежда казалась богатой и одновременно старой, словно заботливая бабушка вынула из сундука для внучки. Взгляд был прямой, спокойный и участливый, волосы немного примяты, как бывает, когда встаёшь ото сна. Больше Ария не успела ничего рассмотреть, подхватывая у спасительницы сына. — Спасибо вам, спасибо, спасибо! — успела она сказать гостье, кладя Ламбо на скамью, потом повернулась обратно. — Проходите, пожалуйста, как вы нашли?.. Его увезли в другой город? Незнакомка покачала головой и не зашла, стоя на пороге. Плохое предчувствие заскреблось где-то внутри Арии, успевшей подумать, не была ли та сообщницей, как всё стало ещё хуже. — Это дитя увезли очень далеко, но не в город, — она с сожалением посмотрела куда-то вбок, в угол, где из ценного лишь стояла икона, потом спросила: — Что случилось? Кто бросил его одного? — Я не могу сказать, — Арию охватил безотчетный страх. Сообщница, значит. Проверка на то, проболтаешься ли и нужно ли что-то делать с тобой и твоей семьей. А у неё сын, который уже пострадал, и маленькая дочь. — Я найду деньги, отдам, только… — Значит, дело в деньгах? — прервала незнакомка. — Жаль, ничего не поменялось. Вы ни в чем не виноваты, синьора, но есть ли куда вам уехать? Здесь никогда не станет безопасно. — Я не понимаю вас, — Ария обессиленно опустилась на стул, где сидела весь вечер. — Кто вы? — Я когда-то жила в этих краях, но потом со мной случилось несчастье, — уклончиво ответила она. — Вы знаете, куда отвезли вашего сына, и знают ли соседи? — Нет, — покачала головой Ария. — Правда. — Это хорошо, — кивнула она. В чертах её лица не было ничего демонического, однако от следующих слов кровь застыла в жилах: — Я ничего дурного ему не сделала. Его увезли на кладбище, он громко плакал, и я проснулась. Воцарилась тишина, такая, что было слышно сопение Юни. В глазах незнакомки — вампира — появился кровавый отблеск. Дочь спала прямо под иконой, рассеянно отметила Ария, а вот Ламбо, её бедному сыну, не повезло. Ему никогда не везло, он всю короткую жизнь прожил вопреки трудностям, от которых мать не смогла уберечь. — Поэтому скажите мне, кто виновен на самом деле, — настойчиво повторила вампир. — Потому что я голодна и такого не должно повториться. А затем уезжайте как можно дальше, а я лягу спать обратно. Назовите их имена и адреса, ложитесь спать, рано утром соберитесь и уходите отсюда, всё будет хорошо. Она всё же вошла в комнату, села рядом, взяла за руку, утешительно погладила. В глазах был не только красный отблеск, но и понимание, безмолвное обещание спокойствия, защиты, чего так не хватало после смерти родителей и мужа. Ария сдалась: тихо, почти беззвучно назвала обидчиков, объяснила, как добраться. Потом она встала, чтобы закрыть дверь, но не смогла и долго стояла, смотрела вслед лёгкой фигуре смерти, шедшей вдоль дороги по деревне. Душа не болела, словно её заморозили, она надеялась, что временно. Надо было бежать к церкви, соседям, похитителям, они же люди, надо было спасти тех от мучительной смерти, молиться за них, хоть что-то сделать… Ария закрыла дверь.