Окружённый кольями острыми, Покрытый с прутьями куполом – Всё это об одиноком острове, Обитаемом глупыми куклами, Набитыми ватой и обидой. Захотелось им как-то сдвинуть Границы своего занавеса, дескать, Захватом западного архипелага И близлежащих ещё в довесок, Да обнести их как следует, аки пираты – Больно им старый песок приелся. Их не колышет обветшалая рухлядь, Что на плаву еле держится в бухте – Куда лучше кошмарить ближайшую "хунту", Мол, смотря в проржавелую в труху Трубу виднее, как устроена соседей кухня, Чем в собственной пристани разруха. Сказ о человеке того народа Позволь сию минуту начать мне, Что подчинялся неохотно кукловоду – Непосредственному начальству.
...На кой я делаю это? Смотреть в зеркало тошно... Что на папу скажут дети? Неужто палач в нём ожил? Ради покоя царского ложа "Негоже" сменилось на "можно"?На фальшь не каждый падок, Я был худшего мнения о нём... Не прокатит с ним, как надо, Старый отработанный приём. Иным словом, тембром аль тоном – На всех найду управу. Гостям всегда рад я: Пускай сядет за стол он, Напьётся, как следует, отвару С этикеткой "Бытия лоно" – Популярным в этих краях товаром, Прекратит шёпотов гомон, Что стал важнее уродов оравы, А когда неподъёмный на сговор Друг уснёт звонким храпом, Промеж извилин и нервов Закрадусь тихой сапой. В сознания забраться недры, Отыскать правду, что ему по нраву, И ей же отравить его следом. Браво! Его ума песенка спета.
Чем псалмы исписаны Вдоль и поперёк, Какими нитями пронизаны Страницы и оборот Библии от верха до низа, И почему так сладок плод – Воздастся в качестве приза За то, что ты Великого оплот. Узри и внимай же истину, С коей спорить – грех. Она до боли таинственна, Ни к чему здесь спех. Миссия Мессии – гегемон, Что наш истребляет регион, Да обессилен будет он, Принеся потом свои "pardon". От богохульства и похоти Трепещут Содом и Гоморра, Во время скорби хохот у них – Не избежать было раздора. Наших заповедей осквернений Не потерпим мы никогда, поверь... Возмездие грянет несомненно, Каких бы нам ни стоило потерь. А всем отрицательно, друг, рождённым, Суждено попасть по догматам Вполне ясным и, разумеется, законным, После того, что звётся жизни утрата, В суд Божий, где от тела свободным Распахнутся врата неада. Что узреть, не уловил я, Не видно ибо ни зги, Хоть сколько ни свети мне – По-любому буду вне религии. В Книге не указано, как изгнать иго, Зачем забивать этим мозги? Каюсь, не набожен, Но ваш посыл я понял, сударь – Быть Творца стражем, Как бы еретики не осудят. Весьма ваши слова меня согрели, Но прошу, однако, поконкретней Растолковать выгоду и цели – Не понял, увы, это в моменте. Поведай-ка мне сначала о тех, Ради кого имя в доску вобьёшь, Избавив себя от земных утех, После чего в неаде место найдёшь. Дочь с сыном – вечные адресанты, Зачёркивающие дни в календаре. Не хватит жене антидепрессантов, Если кровь остынет... Но вам это зачем? Известны ли тебе грехи, Сотворённые твоим визови? Сострадание пока прибереги, Лучше вот, что мне скажи: Утолили ли к террору страсть, Пустив своих массу крови, Нахлеставшись ею всласть, Налакавшись вдоволь? Выражающих сомнения Против тех, кто правит балом, Без малейшего зазрения Жарят до корки каннибалы. Гарантий не дают подонки, Что по соседям не ощутят голода. Пока лишь здесь обломки, А завтра на главной площади города. Ошибочны твои тверждения, Что защищаешь Властелина. Ближе суматоха дней рождений Или горечь детских поминок? Слёзы у крохотных надгробий, Смрад трёх хризантем увядших, Людоеды не поведут и бровью – Напоследок ещё затем спляшут. А в гробах твои гноятся отпрыски, От скальпа до икр покрыты грунтом, Черви в черепах проводят обыски На предмет пищевой ценности трупа. Какую Герой себе выбирает участь? Ещё лакома убегать перспектива? Чашу весов перевешивает трусость Или соблазн оберегать инстинктивный? Если таково обличие подлецов, Почему тогда недруги крутят гайки Спасителям, чьё мы лицо, А не на добродеятелей кальке? Как позволяют себе чужеземцы Победе садистов способствовать? Первые в мировом благодействе Будут последним потворствовать? Не думал, что тебя искусить Окажется той ещё перипетией... За какую цену готов приступить, Коль мой аргумент противен? Ваш, Провидец, не понял замысел. Вы подкупить меня собираетесь? Звон монет и шелест бумаги Заглушит любой пронзительный рёв. Наших даров с лихвою хватит – Предоставь свои реквизиты всего. Но разве не ваш то был говор, Что сама служба – награда? Мол, дабы истребить Мордор, Поощрений сверху не надо? Верно, с памятью всё в порядке. Также, в придачу добавлю, Что гвалт голосов утихших Могу сделать чуточку выше, Если слуга слишком разговорчив И любопытен станет, впрочем. В западню ты угодил, дружище: На сделку не выйдет не пойти. Провидцев на поле не сыщешь, Любой за них может сойти – Те уже не обезвредят твой капкан. Ну, так что, Герой, по рукам? Выбора и вправду нет, видимо... Что могу сказать, кроме "согласен"? Лучше уж кровью глаза налитые, Чем безумец с пеной у рта негласный... Рад, что пришли к взаимопониманию, Хочу условие уточнить последнее: Какое бы не было боли нарастание На электрическом сиденье – Не раскрывать личность Учителя. Тебе ясно, воитель? Уверяю, я всё точно усвоил – Биться до смерти настроен. Повтори, пожалуйста, напоследок, Устав кукловода марионетки. Видеть в каждом мишень И блюсти Царя стараться. Задача ясна, как день: Молчать и повиноваться!Клявшись вечно протежировать, Удалился глупец скоропостижно. Умело Он оркестром дирижирует – И плевать, что критики напишут. Не нам потом залатывать струны И отмывать от коррозии трубы – С ложа до сцены достать трудно, Как бы это не казалось грубо. Засидевшись в пышном зале, Напрочь забыл о том рыцаре, Чью голову когда-то одурманил. Наверное, разлетелся уже птицами Он вместе с попутными холуями, Пока шагали смело вереницей. Через пару дней, будто специально, О нашем храбреце пришла весть: Пока среди сугробов колоссальных Деяния вершил, коих и не счесть, Испарился, не дождавшись "отставить". Пробираясь сквозь ели косматые, Приговаривал и вдобавок злился, Мол, одинёшенького его оставили, И на всякий случай молился, Дабы посмертно прославили, Унтер под снег провалился И угодил прямиком в лапы созданий... Поменяла скоро совесть облик, Непростительно такое отношение: Исполняя свой подвиг И кипу по пути свершений, Перестал быть слышен отклик Смельчака на просторах сражений. По предварительным подсчётам, И с учётом, что обмен не проканает, Обуздали, сжав кандалами, Нашего узника лет на сорок – Долго, одним словом, Будет мотать срок он. Новое гражданство – каторганин, Вместо законов учит столовой расписание – Таково за моё "Лоно" наказание. В наморднике визжать тяжеловато, Пляшут от свечей тени в вечном танце. Хоть приговорённый и женатый, Стал его спутником навеки карцер. В роли паразита я неотразим, Глядишь, моей хворью кого заразит: Опора от писанины так и скрепит. Ох, как мне это льстит! Испишет в пыль он мел, Трещит от ахинеи кладка, В обморок упал Оруэлл – Значит, всё прошло гладко.
Блуждая с руками окровавленными По нашим пшеничным полям, Под потускневшим небом подавленным, Видать, с концами ты заплутал. Наверняка сначала казалось, Что брёл ты верной тропой. Остальных-то позади не осталось, Разве плохо бежать за толпой? Как вдруг, пока шёл ты по курсу, Невидимая набросилась сволочь, Ранила чуть ли не до потери пульса. И как бы не горланил, зовя помощь, Не достучался до собратьев устно. Следуя по стопам, мы увидели силуэт От природных нечистот сырой, Что ревел, мол, нарушил он обет – Попал во вражьих сетей переплёт. И вот уже здесь твой гордый портрет, С пробуждением, герой! Сказать что-то хочет, смотрите-ка, Аж стул содрогается. Вытащите изо рта его кляп, Пускай попытается. Что это такое, Господи?! Как я здесь очутился? Кошмар воплоти... Лучше б самоубился... Ты невнимательно слушал, Я всё уже поведал. Тебя здесь не душат, Не закладывает от рокота уши – Безопасно место это! Но давай вернёмся к теме: Есть желание ответить За все усопшие души? Присоединил бы тебя к ним, Да руки за спиной связаны... Цепью бы всё тело обвил, И с оглушительным лязганьем Хребет и суставы раздавил, Рёбра попереламывал бы, Кровь с упоением выпил, И отдал остатки На ужин стервятникам... В землю лицом, ногой тело придавив, Растерзав в клочья, кровожадно убив Последнюю частичку человечности, Покромсать на куски чьи-то конечности? Откуда жестокость пошла? И это ещё "намерения благие"? Правдой оказалась молва, Среди вас все такие... Но ваш-то пух куда белее, Об этом не может быть и речи! Будто у вас на чердаке не тлеют Почки, кости, чья-то печень И прочей пищи перечень. Чистилище только мне обеспечено? От напавшего избавиться – Своей свободы добиться. Не нажиться или прославиться. Мы вам не уподобимся. Хотели превратить нас в плацдарм, Наши умы покорить и Отправить навсегда к праотцам. Так поведал покровитель. С каких это пор боится волчица В кроличью нору морду сунуть? Когда успела ополчиться Плотва на тигровую акулу? С плавника до жабр обчистить, Чтоб скелетом на дне уснула. Что с ней случилось? Она утонула. Чтоб остаться довольным, Готов сделать тебя добровольным. Сунуть орудие в ладони, Непонятно, правда, махать им доколе. Тоннами металла тебя придавить, Гусеницами в лепёшку смять, А потом эффективно убедить, Что дважды два равно пять. Дорогу скорее не даст, а начертит: Все твои взгляды снесёт ветром, Пока цепные псы хвостами вертят, Но им за это не платят, наверное. В семье, живущей под одной крышей, Не бывает места для лжи. Как нам обоим тогда выжить? А-ну сейчас же меня развяжи! Очень приятно возвращаться Голодным, как волк, домой, И в итоге крошками пихаться, Которые владыка назвал едой. Наесться императорским обедом – Как же признательно это! Накормит отменной он снедью, Что гноем, правда, покрыта в середине. Несъедобна и смердит сильно? Главное, что снаружи красиво. От этого обжигающего накала Схватить со всей силы бокал и Разбить о него иногда хочется, Но нельзя – опорочишь отчество, Которое собирало по кусочкам его. На деле же Дьявол этот – Чёрт, вянущий в канаве, Что шерсть чистит редко, Да и рога его затупились знатно. Иногда тайком на свет выползает И прячется в пещеру обратно быстро – Греться на солнце ему мешает Влияние из других миров туристов. До дрожи боится, что его копыта Кто-то увидит и не может показать их. А для тех, кто чересчур любопытен, Уже прописано предварительно наказание. Назидателем было сказано, Что покой Его нельзя тревожить. В противном случае, обязан Он Содрать с меня заживо кожу. Его трон, конечно, проще не шатать. Лучше жить себе в долине, Созидать и запахи цветов вдыхать, Что распустились мирно. Но как можно дышать там, Где воздуха нет в помине? Где он взгромоздил себе дворец, Понаплетав свои тенёта, Чтоб угодил каждый в них наглец, Задающий вопросов о владельце много. А чтобы чужие боялись, Своих посильнее наотмашь бьёт. Чтоб всё, как у людей, пытались, А в итоге – руки жёсткой гнёт. Пусть будет проклята идея Простить и позабыть о нём, Ведь нет ужасней лиходея, Чем раб, который стал царём. Ради его желания, Что делать – не важно мне. Похоронить каждого, Если прикажет – заживо. Нет ничего лучше на свете, Чем с леденящей дрожью, Не пойми в кого метя И где находясь тоже, Принимать тишину за манну Божью И по секундам считать время? Пока на курортах вожди, Тебя хватает судорожный тремор, Но ты, смотри, не тревожь их – Ненароком пропустит любимый трек он. Там настоящее горе – Яхты с усадьбой оккупация, Но только не отмыться в море, Сколько ни купаться им. Если Брат так делать велит, Зачем избегать тогда приказа? Представь, как его сердце заболит В случае моего отказа! Ты же мог не идти! Что творится, чёрт побери, В голове твоей внутри?! Продолжив плыть по течению Этой гнусной трясины, Ты принял решение Применить против нас силу! Без разбора разить, Своему царю кивая, И тысячи жизней разбить Потому, что «судьба такая»?! Это не я сам начал! Сковала меня пелена И затуманила напрочь! В чём моя вина?! Всё было так, не иначе! За тебя, небось, ногою ступила С оружием наперевес на нашу землю? Твоими руками люд лупила, Напитав бедного волшебным зельем? Вместо вас ружьё перезаряжало, Заливаясь в придачу кровожадно? Затем полным желчи жалом Кишки женщинам выпускало, Ножом живот детям полосовало, Ведь ему было всё крови мало? А стоило вашему "миру" Пулей шальной пролететь нас мимо, Испугавшись кары шибко, Испарилось куда-то мигом, И к нам попал ты по ошибке? Не смеши меня... Знаю, превратился в зверя, Но я не должен кару нести! Я не при чём, поверь мне! Умоляю, на волю пусти! Исход твой настал, увы. В этом и разница между нами: Нужно оставаться людьми, Даже будучи врагами.Визг голосов навеки утих, Как только был проломлен череп. Не сотворит он больше лих, Коль не стучит жизни чрево. Ручьём полилась кровь из глазных яблок, Облила с кончиков пальцев до пяток, Свалилось его тело на пол на остаток От ногой по нему удара – мука была краткой, однако. Заслужил ли он это? Естественно. А я? Железная дева по мне плачет. Но за моё умение лгать Божественно Не попаду я под казней раздачу. Быть членом маньяков секты – Не то же, что поить отваром И молоть языком. Так тебе скажут все те, кто С моей отравой правдой знаком.