Вдох.
Наконец-то это чёртово задание завершилось. Никто даже и представить не мог, что оно будет настолько… утомительным. Не то, чтобы изгнать два проклятия второго уровня было чем-то сложным, но то, что они решили скооперироваться, и одно из них могло создавать множество копий… это очень раздражало и выматывало физически. Применять проклятые техники особо не хотелось, хотя парень понимал, что так было бы намного проще и быстрее. Несмотря на огромное количество своей проклятой энергии, Оккоцу прекрасно понимал, что он должен улучшать свои навыки владения катаной, поэтому до конца сражался исключительно оружием (хотя не раз думал, что было крайне глупое решение).Выдох.
На часах было около десяти вечера. Если бы не вечерние пробки, Нитта привезла бы его на часа два, если не на три, раньше. Парень развалился на кожаном диване в общей комнате общежития. Остальные студенты уже спали, так что Оккоцу мог позволить себе такую вальяжность. По телевизору, который кто-то «удачно» забыл выключить, шёл какой-то документальный фильм про времена эпохи Кинсэй, влажное полотенце приятно лежало на глазах, что в совокупности с бормотанием ведущего всё сильнее утягивало в сон. Маг понимал, что если он сейчас же не встанет и не уйдёт в свою комнату, то утром у всех его однокурсников будет его смешная спящая фотография. Учитель Годжо специально подберёт самый смешной ракурс, фильтр, и всю следующую неделю Маки будет называть его «спящей красавицей», но, чёрт возьми, он так сильно устал, что уже смирился со своей участью, и начал медленно растворяться во сне. Темноволосый так бы и уснул, но кто-то нежно коснулся его плеч и несильно сжал, на что парень облегчённо выдохнул. Руки приятно мяли мышцы, по миллиметру приближаясь к шее, после они переместились на голову. Пальцы плавно давили и мягко перебирали чёрные волосы, что доставляло нереальное удовольствие, о чём свидетельствовал тихий полустон и лёгкая улыбка. Маг прикоснулся к чужой прохладной руке, попутно убирая полотенце с лица. Только один человек в этом мире мог так делать. — Привет, Инумаки, — голос был тихим, по большей степени уставшим. Взгляд встретился с фиалковыми глазами, парень нежно прикоснулся к щекам уставшего мага, поглаживая скулы большим пальцем. — Лист горчицы? («Ты в порядке?») — в глубине глаз была нотка беспокойства. — Да, всё хорошо, просто устал, — рука поднялась чуть выше и аккуратно погладила платиновые волосы. — Задание выдалось очень… не очень. А у тебя как день прошёл? — Тунец («Нормально»), — голова заклинателя опустилась на плечо мага, холодный нос уткнулся в шею, от чего у Оккоцу по коже пробежали мурашки. Он повернул голову, медленно с наслаждением вдыхая запах шампуня, и нежно начал перебирать мягкие светлые волосы. Вернуться в техникум после такого противного задания было приятно, но большее удовольствие вызывало осознание того, что тебя здесь ждут не только друзья, но и один особенный для тебя человек. С этими объятьями в груди у мага наступило полное спокойствие и расслабление. Спать захотелось ещё больше. Улыбка расширилась, когда губы начали нежно целовать шею, плавно перемещаясь на скулы и щёки. Касания были лёгкими и нежными, будто боялись спугнуть чужое спокойствие. В груди у сидящего всё сжалось от приятных ощущений. Он открыл глаза: Инумаки смотрел на него с теплотой и заботой. Рука слегка надавила на затылок заклинателя, а тот, понимая на что намекает его партнёр, наклонился чуть сильнее. Их губы сомкнулись в лёгком поцелуе, даря наслаждение им обоим. Руки Инумаки опустились на грудь Оккоцу, в ответ на что поверх легли чужие ладони. Они были больше и теплее, чем у блондина, и кожа была грубее от постоянного использования катаны, но тем не менее было приятно чувствовать как парень крепко держит руку светловолосого под столом, когда им удавалось поесть на кухне, как нежно гладит щёки, каждый раз проходясь большими пальцами по печати змея, как несильно сжимает его талию во время поцелуя где-нибудь в тёмном углу общежитского коридора, чтобы их никто не заметил (хотя в этом не было смысла, так как все уже знали об их отношениях), но больше всего нравилось когда эти руки сжимали его бёдра или ягодицы во время секса, оставляя небольшие следы на гладкой коже. Поцелуй начал становиться более откровенным: язык Инумаки легонько прошёлся по нижней губе парня, в ответ его притянули ближе, и чужой язык медленно, будто с издевкой, прошёлся по ряду зубов, и проник глубже. От такого действия заклинатель слов возбуждённо выдохнул, сжав рубашку мага. По телу пробежались мурашки, а ноги совсем чуть-чуть подкосились из-за мелкой дрожи, которую старательно пытался скрыть блондин. Сколько бы раз они не целовались, это движение языка всегда вызывало такую реакцию, чем Оккоцу охотно пользовался. С каждой секундой тепло внизу живота скапливалось всё больше и больше, и воздуха стало не хватать, поэтому студенты решили прервать поцелуй. Парни тяжело дышали, а на щеках расцвёл румянец. Несмотря на тяжёлый день, усталость ушла на второй план, когда Юта увидел лёгкую пелену возбуждения в глазах его возлюбленного. — Надо бы поменять дислокацию, чтобы нас не застали врасплох, — сообщил брюнет и встал с дивана, Тогё сразу же взял его за руку и потащил к себе в комнату, благо она была ближе, чем комната Юты. Для тех, кто не знал, Инумаки казался слегка отчуждённым молодым человеком, тихим и даже пугающим своим спокойствием, однако на самом деле он не был каким-то мегакрутым-серьёзным-парнем, каким его представляли другие. Он был самым… обычным? Любил музыку и сладкие булочки с шоколадной начинкой, легко соглашался на какие-нибудь глупости Панды и боялся смотреть фильмы ужасов. Если так подумать, то он был как Итадори, только раза в два-три спокойнее. И его комната полностью соответствовала его характеру: стол, стул, кровать, тумбочка и шкаф — ничего лишнего, за исключением небольшой стопки манги на столе, кучки мятных конфет и двух висящих плакатов с его любимой группой. Всё как у всех. Парень быстро закрыл за ними дверь и спешно направился в сторону кровати. Сняв домашние тапочки, он залез на кровать и пару раз похлопал по простыни рядом с собой, намекая его партнёру скорее сесть напротив него. Оккоцу удивился такому поведению его однокурсника, однако послушно сел на кровать. Несколько секунд обладатель проклятой речи мялся, щёки слегка покраснели, а глаза смотрели на простынь. Было видно, что он хочет что-то сказать, однако почему-то не решался. — Что-то случилось, Инумаки? — Юта спросил с некоторым беспокойством. — С-сушёный тунец («Н-нет»), — щёки покраснели ещё сильнее, — И-икра («В общем»).., — он открыл средний ящик стола и положил на середину кровати предмет, вызвавший у Оккоцу сначала шок, потом замешательство. Спустя пару секунд он посмотрел на блондина: его глаза были направлены в сторону шкафа, щёки и уши залились краской пуще прежнего — было видно, что парню самому неловко. — Ты… хочешь попробовать? — тёмные глаза неуверенно посмотрели на сидящего в позе лотоса Инумаки. Матовые металлические браслеты, лежащие по середине кровати между парнями, вызывали определённую долю смущения, что сразу же отразилось на щеках молодого мага. Он никогда не задумывался об экспериментах в постели, отдавая предпочтение классическому нежному сексу в силу своей скромности, и уж точно не ожидал такого предложения от своего тихого однокурсника. Брюнет взял наручники: они были тяжёлыми и холодными, в тусклом холодном освещении отдавали какой-то… «опасностью»? — Ты хочешь, чтобы я тебя.? — Юта не успел договорить, как заклинатель отрицательно покачал головой. — А., — смущение с новой силой нахлынуло на мага, размышления заполнили голову, а вместе с ними разные пошлые образы, на что тело почти сразу же отреагировало приятным тянущим ощущением, не давая Оккоцу подумать о решении.Инумаки же ничего не собирается делать с ним такого, что будет выходить за рамки?
Тогда почему бы и не согласиться?
— Хорошо, — после нескольких секунд фантазий ответил парень и, оперевшись на руку, приблизился к Инумаки. — Не знал, что ты любитель таких игр, — заклинатель хотел уже возмутиться, услышав такие смущающие слова, однако его губы вовремя накрыли чужие, почти сразу же углубляя поцелуй. Языки коснулись друг друга и сплелись в жарком танце, и Инумаки довольно промычал. Хотелось до дрожи в коленках и не понятно от чего конкретно: то ли от того, что они не могли нормально уделить время друг другу, то ли от того, что маг согласился на такой эксперимент. Парень медленно плавился от такого нежного и в то же время страстного поцелуя, и, заметив это, в какой-то момент Юта сбавил темп, как бы дразня партнёра, от чего в ответ получил недовольный стон. Заклинатель слов на секунду оторвался от чужих губ, сверкнул фиалковыми возбуждёнными глазами и сильнее прижался к парню, нетерпеливо впиваясь губами и залезая на колени. Такая реакция вызвала у брюнета улыбку, редко увидишь «такого» Инумаки: нетерпеливого, раскрепощённого и от того настолько возбуждающего. Тонкие холодные пальцы вплелись в тёмные волосы и несильно сжали их: парень сам не понимал почему ему нравится тянуть Оккоцу за волосы, но во время секса он делал это довольно часто, а маг не был против. В ответ на это брюнет медленно провёл пальцами по рёбрам, вызывая мелкую дрожь по всему телу, после чего его ладони забрались под домашние шорты и сжали бёдра. Выпирающий из-под тонкой ткани член невольно дёрнулся, и парень несдержанно потёрся им об чужое возбуждение. Шаман прижался губами к шее, нежно одаривая её поцелуями, иногда покусывая мягкую кожу. Мурашки предательски пробежали по телу, Инумаки судорожно выдохнул и сжал чёрные волосы, голова слегка откинулась назад, открывая больше пространства для поцелуев. Грубые руки медленно забрались под тёмную футболку и еле касаясь начали мягко массировать стоящие розовые соски. Тело однокурсника задрожало сильнее от таких ласк, чем нельзя было не наслаждаться, парень уткнулся лицом в плечо и сжал зубами белую рубашку, дабы никто из соседей не услышал как он скулит от удовольствия. Сдерживаться становилось всё труднее, руки нетерпеливо забрались под нижнее бельё и сжали небольшие ягодицы, несильно разводя их в стороны. — Тунец («Постой»), — юноша отпрянул и встал с бёдер парня. Он молча подошёл к своему столу, покопошился в полочках и что-то достал, но Юта не успел разглядеть что именно. Блондин быстро обошёл кровать и сел за спину непонимающего брюнета. На глаза нежно легла плотная повязка, вызывая у студента новый прилив удивления, пока сзади завязывали узел. — Листогорчица? («Тебе не давит?») — услышав отрицательный ответ, Инумаки нежно прикоснулся губами к шее Юты, попутно растёгивая рубашку. Холодные тонкие пальцы коснулись горячей кожи пресса, вызывая волну мурашек: оставшиеся чувства обострились, ощущения стали сильнее, и возбуждение с новой силой нахлынуло на мага. Тонкие губы поцелуями поднялись к покрасневшему уху и лизнули его, обжигая горячим дыханием. Руки медленно гладили подкачанное от постоянных тренировок тело, выводя разные узоры и с каждым разом опускать всё ниже к брюкам. Дышать стало тяжелее, когда чужие ладони опустились на торчащий бугор и начали плавно, издевательски медленно водить вверх-вниз. Оккоцу безумно хотелось, чтобы с него сняли эти чёртовы штаны и нормально прикоснулись к стоящему члену, который уже начал ныть, но было до жути интересно, что же будет делать Инумаки дальше, поэтому парень лишь тяжело дышал, полностью отдавшись ситуации. — Майонез («Ложись»), — прошептал заклинатель, слезая с кровати и обходя её. Юта послушно залез на кровать полностью, на ощупь найдя подушку и подложив её под голову. Юноша залез следом, разместившись между ног Юты. Пальцы ловко расстегнули ремень и ширинку чёрных брюк, выпуская горячую плоть, маг облегчённо выдохнул. Тогё наклонился чуть вперёд, вдыхая мускусный запах, и кончиком языка лизнул истекающую смазкой уретру. Бедра лежащего парня невольно дёрнулись, желая ещё раз почувствовать горячий язык. От этого блондин довольно улыбнулся и повторил движение, почти сразу же вбирая головку в рот. Ощущение теплоты и влаги выбило из мага тихий полустон. Глаза закатывались от удовольствия: блондин неторопливо опускался всё ниже, очерчивая языком каждую венку. Как же хотелось снять повязку и посмотреть в фиалковые глаза, на которых выступали маленькие капельки, когда парнишка опускался почти до основания. — Ох, Тогё., — рука мага опустилась на голову юноши, вторая опустилась на свой лоб. — ты сводишь меня с ума, — пальцы запустили в волосы, поглаживая мягкие платиновые пряди. Ещё бы чуть-чуть и Оккоцу бы не сдержался и излился бы в рот, но блондин отстранился, выпуская член с громким чмоком. Инумаки опять слез с кровати, послышался звон наручников. Брюнет молча поднял руки над головой, холодные браслеты защёлкнули на одном запястье, потом на втором. Попробовав дёрнуть руками, парень убедился, что их зафиксировали за изголовье кровати и выбраться будет довольно проблематично. Убедившись в, как ему казалось, надёжной фиксации мага, заклинатель снял с себя всю одежду и залез обратно на его бёдра. Член Инумаки был меньше, чем у его однокурсника, на мгновение в голове промелькнула маленькая зависть, но она сразу же улетучилась стоило только блондину потереться о чужой стояк. Парень под ним напрягся, послышался тихий недовольный рык, а руки инстинктивно дёрнулись. Заклинатель довольно ухмыльнулся: маг особого ранга, которого старейшины хотели казнить из-за его способностей, сейчас лежит под ним в наручниках и старательно пытается тереться своим членом об его. Блондин чувствовал невероятное наслаждение от этого вида, от приятного чувства власти над этим «опасным хищником». От этих мыслей его возбуждение будто пружина максимально сжалось в паху, на мгновение показалось, что он может кончить без рук, просто лишь думая о том, что только с ним Оккоцу был таким. — Ты сейчас так мило выглядишь, — прошептал Тогё, наклонившись к уху. Брюнет почувствовал как его головка упирается в сжатое колечко мышц. — Юта, — его имя произнесли пошло, смакуя каждую букву. Что нашло на его возлюбленного? Наручники, повязка и неожиданно нормальные слова… Не то, чтобы заклинатель не знал слов, просто он говорил их редко настолько, что даже учитель Годжо лишь единожды услышал всего одно слово от Инумаки. Сейчас же Юта смог услышать целое предложение, да ещё и таким пошлым тоном. От такой приятной неожиданности парень дёрнул бёдрами, пытаясь войти в столь желанное тело, но Инумаки слегка отодвинул бёдра и в наказание укусил мага за шею с такой силой, что там останется след на ближайшие дня четыре. Обычно он так не делал: никому из них не хотелось потом чувствовать на себе издевательские взгляды однокурсников и оправдываться перед ними (хотя опять-таки в этом не было никакого смысла), но сегодня в голове заклинателя что-то перемкнуло. Оккоцу болезненно прошипел. Головка вновь коснулась отверстия, только теперь заклинатель начал двигать бёдрами, имитируя как член входит в него. — Чёрт, Тогё, — прорычал маг и очень сильно дёрнул руками. Хотелось схватить парня за бёдра и войти резко, во всю длину, срывая с тонких губ крик, вдалбливаться в это не по-мужски стройное тело, видеть, как оно выгибается и дрожит от удовольствия, и слышать, как заклинатель кричит его имя когда кончает. — Ну-ну, — ледяные подушечки прошлись по внутренним мышцам рук, вызывая сильные мурашки. — Ты мне так кровать сломаешь. Эх, видел бы ты сейчас себя со стороны: такой уязвимый, такой послушный., — шёпот свинцом разливался по всему телу. Вся эта ситуация сносила крышу: эти наручники, эта повязка, эти действия, эти слова, которые так горячо нашёптывали такие непристойные вещи и то, как Инумаки дразнил член своей дырочкой. Оккоцу шипел под ним, двигал бёдрами, норовясь войти в юношу, но каждый раз проигрывал в этой так называемой схватке: не хватало контроля, свободы, слишком неудобно.Вот бы также схватить его и также привязать к кровати…
— Ты так сильно меня хочешь, Юта? — Инумаки явно наслаждался своими издевательствами, это было слышно в его голосе, Оккоцу знал, что блондин довольно улыбается. — Если ты меня попросишь, то возможно я., — он не успел договорить как в мгновение оказался поваленным на кровать, тонкие запястья держали над головой. Инумаки только спустя секунды заметил следы наручников на чужих руках, но они сами упали куда-то за кровать: ну вот знал же, что крепление на них не надёжное. Сердце колотилось в бешеном ритме от испуга и неожиданности, но вдруг Инумаки заметил, что ему страшно: он теперь жертва и сейчас поплатится за всё на свете. Но почему-то хотелось этого наказания. Юта одним резким движением снял надоедливую повязку, пару секунд глаза привыкали к свету. Как только боль ушла, пред ним встала замечательная картина: перепуганный блондин с ярким румянцем тяжело дышит от неожиданности, но при этом в его глазах танцуют страх и возбуждение. — Юта! Мне боль., — парень, не успев насладиться этим зрелищем, вонзил свои зубы в тонкие худощавые ключицы, от чего блондин вскрикнул от неожиданной боли. — «Не двигайся», — в попытках вырваться блондина будто поразила молния: тело замерло против его воли, и последующие попытки пошевелиться не приносили никаких успехов. Лишь увидев лицо брюнета он понял: печать змея и клыков украшали чужие щёки и язык. — Что такое, Инумаки? Выглядишь удивлённым, — его голос звучал властно и уверенно, в потемневших глазах было желание подавить, контролировать, «сожрать» лежащего юношу без остатка. От застенчивого, скромного Оккоцу не осталось и следа. Юта отпустил тонкие запястья. Он одним движением раздвинул чужие ноги, раскрывая все сладкие места, наслаждаясь как у парня от смущения ещё сильнее краснеют уши и нос. Посмотрев на истекающий смазкой член и сжимающееся колечко мышц, маг довольно облизнулся: тянуть не было ни сил, ни желания, но поиздеваться всё-таки хотелось. В отместку. Оккоцу потянулся к столу и достал смазку из самого нижнего ящика. Кончик пальца коснулся входа, медленно прошёлся по каждой складке нежной кожи, размазывая лубрикант, и в конце слегка надавил, еле входя внутрь. Вторая рука также легко, едва касаясь, играла с уретрой, размазывая предэякулят по всей головке. Движения были очень лёгкие, почти невесомые, но для Тогё это было словно удары током: с каждым движением палец входил всё глубже и издевательски медленно, как и движения обхватившей плоть руки, было больше похоже на поглаживание, нежели на дрочку. — Ю…Ют-та., — заклинатель тихо проскулил, и маг посмотрел на него: глаза затуманены, длинные почти белые ресницы подрагивают, из приоткрытого рта видно маленький язычок, на котором красовалась печать. Оккоцу не удержался и проник своим языком в чужой рот, поглаживая нёбо и иногда посасывая кончик чужого языка. Второй палец вошёл без особых проблем и сразу же их начали разводить в стороны, растягивая и поглаживая мягкие стенки внутри, специально не задевая комочек нервов. Тело дрожало и от стимуляции, и от невозможности насадиться на грубые пальцы, от чего блондин жалобно стонал в губы. Брюнет прервал поцелуй, оставляя между ними тонкую ниточку слюны, и как-то по-хищному сверкнул глазами: широкая рука полностью обхватила изнывающий стояк и принялась дрочить в быстром темпе, пальцы же вставили по самые костяшки и начали сгибать внутри, каждый раз задевая простату. Удовольствие молнией прошибло всё тело: Инумаки не смог сдержаться и застонал в голос, в глазах сверкнули звёздочки, стенки сжались, плотнее прижимая чужие пальцы к комочку нервов. — Инумаки, — чужой голос сквозь пелену удовольствия звучал строго, вызывая напряжение и чувство опасности, — ты очень громкий, — понимая на что намекает парень, он закусил губу, стараясь как быть как можно тише, но получалось откровенно говоря хреново. Оккоцу постоянно менял темп, его горячий язык широко прошёлся по внутренней части бедра, в конце укусив его ближе к члену. Это была последняя капля. Скулёж и так был довольно громким, казалось, что их слышит всё общежитие, но теперь Инумаки сдерживаться вообще не мог. — Я… я не могу… больше., — блестящие от слёз фиалковые глаза с мольбой посмотрели на мага. — Юта… хочу кончить… пожалуйста, — его голос дрожал, растрёпанные волосы прилипли ко лбу, уши и щёки горели, а изо рта текла тоненькая струйка слюны. Пальцы с громким хлюпом вышли из заклинателя, чувство пустоты неприятно отозвалось в анусе. — «Встань на четвереньки», — из-за техники это звучало как приказ, которому невозможно было сопротивляться (или Инумаки это казалось?). Парень перевернулся и встал на коленях, руками хватаясь за изголовье кровати. Очень дискомфортно чувствовать как тело двигается само по себе в то время как твой мозг пытается не расплавиться от возбуждения. Грубая ладонь надавила на спину, заставляя прогнуться сильнее, пока член пристраивался ко входу, издевательски медленно размазывая естественную смазку по колечку мышц. — Ох, Юта., — голос был дрожащим и таким сладким, что кровь вновь налилась к члену. — Да, Тогё? — брюнет погладил внутреннюю часть бедра, слегка царапая светлую кожу, отчего на ней почти сразу образовались красные полосы. — Скажи мне: чего ты хочешь? — Я… — Повернись и скажи мне, — неожиданно тихо и заботливо прошептал Юта, — чего же ты хочешь? Это было издевательство в чистом виде. Член болезненно ныл, а смазка уже начала капать на простынь. Тогё был готов проклянуть всё на свете, лишь бы получить желаемое. — Я хочу, чтобы ты вошёл в меня, — фиалковые умоляющие глаза покрыты возбуждением и желанием, румянец красиво переливается на щеках и носу, а губы слегка приоткрыты, с уголка течёт тоненькая ниточка слюны. — Пожалуйста, я не могу больше… Оккоцу тоже не мог. Одним движением он полностью вошёл в Инумаки, от чего оба сладко застонали во весь голос: уже было глубоко плевать кто что там услышит, сейчас они полностью были сосредоточены на удовольствии друг друга. Брюнет сразу начал двигаться в быстром темпе, не давая заклинателю отдышаться от первого толчка. От сильного возбуждения казалось, что с каждым движением чужой член выпирает из живота. Ощущения были абсолютно другие, более яркие, то ли от использования наручников, а после техники проклятых слов, то ли от того, что они не оставались «наедине» 2 недели. Оккоцу ставил на совокупность этих факторов, мимолётно обрадовавшись тому, что нашёл ещё одно применение своих способностей. С одной стороны — неразумно и глупо, с другой — какая разница, никто же не узнает, да и это лучше, чем монотонно изгнонять проклятия. — Юта… Юта., — заклинатель повторял имя будто в бреду, каждый раз сжимая член внутри себя. Оккоцу не заметил как его ноги начали дрожать, как и кончики пальцев, от перевозбуждения, голову заполонили ощущения узости и чужие стоны, лёгкие начали будто разрываться от отдышки, но остановится просто не получалось, бёдра сами двигались в быстром хаотичном ритме, хотя дышать и правда уже было очень тяжело. Тёмные глаза вцепились в выпирающие лопатки, парень широко языком прошёлся между ними и остановился на загривке, укусив его. — Тогё… Боже, в тебе так хорошо, — парень вошёл во всю длину, и остановился, уткнувшись носом в платиновые волосы. Светлая голова откинулась назад, судорожно издав протяжный стон. Голова кружилась от нехватки кислорода, ноги и руки тряслись, а в горле пересохло, от чего сильно хотелось пить. Только в мутном сознании Инумаки возникла мысль, что нужно отдышаться, как Юта начал двигаться с маленькой амплитудой, постоянно задевая простату, от чего из глаз посыпались звёздочки. С каждой секундой толчки становились более размашистые, более грубые, и оргазм приближался всё ближе и ближе. Спустя несколько минут Юта уже вколачивался в худощавое тело, громкие стоны давно уже превратились в хриплые вздохи, и пошлое хлюпание заполнило комнату. — Тогё, ты так сильно меня сжимаешь, — руки сжали мягкие ягодицы. — Если ты продолжишь, то я могу не удержаться и кончу в тебя, — маг наклонился и низким голосом почти прошептал столь пошлую мысль, Инумаки сжался и затрясся ещё сильнее. — Ю… Юта., — сквозь вздохи кое-как прохныкал заклинатель и повернулся, из глаз текли маленькие слезинки, и язык маняще был высунут наружу. — Кончи… — Что? — «Кончи в меня», — Инумаки протяжным стоном выпалил эти слова, не замечая, как влил в них проклятую энергию. Блондин очень сильно толкнулся навстречу Оккоцу и кончил на белую искомканную простынь. Была ли это отдача от использования техники или естественный оргазм: Тогё будет задаваться этим вопросом позже. Брюнет и сам бы кончил от того, как сильно его сжимают в порыве оргазма, и Юта очень хотел сдержаться и продолжить входить в податливое расслабленное тело, но проклятые слова не дали даже шанса продержаться чуть дольше. Мышцы сократились сами по себе, тело прошибло дрожью, член запульсировал, и парень кончил прямо в Тогё. Это был самый приятный оргазм в жизни: ощущения, когда ты кончаешь будто по щелчку пальцев просто потому что кто-то сказал, очень необычные и от того невероятные, его даже нехило затрясло от этого. Юта медленно вышел из дрожащего Тогё и лёг рядом, но заклинатель всё продолжал стоять на коленях. Первые секунды маг не понимал зачем, пока до него не дошло, что он не развеял технику. Печать семьи Инумаки медленно растворилась, и блондин мгновенно плюхнулся на кровать. Мышцы стали ватными, не было сил даже нормально повернуться к своему возлюбленному. Прекрасно понимая его состояние, Юта, немного отдышавшись, встал и заботливо отнёс Тогё в ванную. Как же повезло, что никто из соседей не проснулся, что удивительно, хотя сердце всё равно колотилось когда он пробегал по коридору с полуголым парнем на руках (рубашка очень хорошо сыграла роль одеяла). Пока заклинатель полусонный пытался не отрубиться в горячей воде, брюнет быстро вернулся в его комнату и поменял постельное. Несмотря на утроенную усталость, Юта нашёл в себе силы, чтобы позаботиться об Инумаки. Тот в свою очередь всё же не смог и всё-таки отключился в ванной, пока брюнет ласково вытирал его волосы. Оккоцу быстро отнёс спящего Инумаки обратно к нему в комнату и уложил в кровать, заботливо накрывая его одеялом. Юта хотел остаться и, налюбовавшись тихо сопевшим Тогё, заснуть рядом с ним, но это потом бы вызвало немало вопросов как минимум у учителя Годжо, так что парень тихо покинул комнату заклинателя, напоследок поцеловав его в лоб. — Оккоцу-семпай? — сонный хриплый голос Мегуми в тёмном коридоре застал мага врасплох, Оккоцу дёрнулся от неожиданности. — Ф-фушигуро..? А ты чего..? — попытка отвлечь первокурсника не увенчалась успехом. — Что вы делали в комнате Инумаки-семпая так поздно? И почему вы в его футболке? — сонный Фушигуро начал засыпать вопросами своего семпая. Паника охватила Оккоцу, он почему-то чувствовал себя как школьница, которую поймали за школой с сигаретой, глаза забегали по пространству в попытках мозга придумать оправдание. — «Засни», — усталость дала о себе знать именно сейчас, поэтому в голову мага ничего лучше не пришло, кроме как усыпить первогодку техникой. Мегуми почти сразу же закрыл глаза и чуть было не поцеловал пол носом, но Юта успел его подхватить. Вот надо было ему проснуться именно сейчас. Оглянувшись по сторонам и убедившись, что никого нет, брюнет быстро потащил спящую тушку Мегуми в его комнату, попутно моля всех богов, чтобы никто сейчас не вышел и чтобы завтра Фушигуро ничего не вспомнил.*на следующий день*
— М, кстати, мне ночью такой бред приснился, — отхлебнув глоток крепкого кофе, произнёс Фушигуро, — Будто Оккоцу-семпай выходил из комнаты Инумаки-семпая, да ещё и в его футболке, — Юта чуть не подавился своим чаем, а Инумаки чересчур резко проткнул сосиску. — Ну и странные же вещи тебе снятся, Мегуми, — Панда озадаченно покачал головой. — Надо сказать Маки, чтобы она меньше тебя лупила на тренировках, а то ты такими темпами начнёшь с деревьями разговаривать. А ты как думаешь, Юта? — Угу, — Юта в попытках скрыть своё смущение быстро отхлебнул горячий чай, обжигая себе язык. — Я думаю, тебе нужно немного передохнуть от тренировок, да, Инумаки? — Оккоцу посмотрел на заклинателя и встретился с этими слегка прищуренными фиолетовыми глазами, в которых так и читалось «Тебя ждёт серьёзный разговор», потому что единственное, что Инумаки запрещал делать Юте — это использовать проклятые слова на других студентах без острой необходимости. Мало того, что Оккоцу использовал технику на нём, так ещё и он подозревал, что первогодке ничего не показалось, а учитывая что он вышел из своей комнаты, Инумаки понял, что проклятые слова были использованы и на Мегуми. — Лосось («Да»), — Тогё произнёс это привычным тоном, но только Юта заметил нотку гнева в голосе его возлюбленного и смиренно опустил взгляд в яичницу.