Из дымки соткан лисий хвост

Горячие источники были не лучшей идеей, кисло думает Фан Добин, старательно вглядываясь в стену. И дело даже не в том, что он греется рядышком с двумя признанными красавцами всея цзянху — слова тётушки, не его, — что, конечно, заставляет задуматься. Фан Добин знает, что вполне неплох собой — заинтересованные девичьи взгляды тому подтверждение. Дело в том, что между ним, Ди Фэйшэном и Ли Ляньхуа — десять лет разницы. Десять лет формирования основ, десять лет ковки духа и тела, десять лет, высеченные в плоти шрамами. И сейчас, когда зудящее под кожей любопытство нет-нет да подталкивает посмотреть, собственная юность ощущается как нельзя остро. А-Фэй, кажется, дремлет: вечно прямой, как цзянь, сейчас он расслабленно опустил плечи и откинул голову, закрыв глаза. Можно не сомневаться, в случае угрозы среагирует мгновенно, но пока… Пока А-Фэй спокоен и благодушен. Фан Добин рассматривает его осторожно, краем глаза. А-Фэй шрамами испещрëн, как яшма прожилками; все они старые, почти древние — кажется, некоторые старше, чем А-Фэй, пускай такого и не может быть. Из них троих Ди Фэйшэн самый высокий (что несправедливо) и широкоплечий. Он тяжёлый — Фан Добин знает, успел потаскать, — плотно сбитый, тренированный, опасный даже без ци. А-Фэй острый: у него хищные глаза ястреба, резкие скулы, чёткие линии мышц, и даже пальцы похожи на когти. Всё, что в А-Фэе есть мягкого — это редкая, как удача, улыбка да пушистые ресницы, которым любая девица позавидует. А-Фэй похож на тигра. И просыпается, если смотреть слишком долго, так же. Ли Ляньхуа, в свою очередь… На него взгляд сползает сам собой, то и дело, раз за разом. Фан Добин чувствует себя уставшим, как кои, стремящийся против течения, чтобы обернуться драконом: он отводит глаза лишь для того, чтобы украдкой взглянуть снова, мечется, как угорь на сковороде, и не знает, не проще ли плюнуть на приличия и пялиться, пока есть время. Он видел Ли Ляньхуа обнажённым, но никогда — таким… Таким. Цельным. Здоровым. Это выбивается из ряда обыденных событий. Ли Ляньхуа по сравнению с Ди Фэйшэном поджарый, как лис или лесная рысь. Гибкий и верткий, как бамбук, весенний лист, фруктовая лоза, и отменно сильный — Ли Ляньхуа спокойно может нести как его, так и тяжёлого А-Фэя, не помогая себе ци. У Ли Ляньхуа плавные движения, крепкие ступни, длинные и умелые пальцы лекаря, но хватка мечника. У Ли Ляньхуа следов от ран много, и все — почти смертельные, почти калечащие, в одни и те же точки. Там, где Ди Фэйшэн — исписанный отметинами холст, Ли Ляньхуа — свиток с лаконичной каллиграфией. Ли Ляньхуа на лицо выглядит моложе, чем есть, но тело его выдаёт. По сравнению с ними Фан Добин выглядит угловатым и неловко юным. Ещё неопытным, мягоньким и худым, как птенец. Большеглазый, с округлыми щеками, не успевший заматереть — щенок как есть, думает он с лёгкой досадой, наблюдая, как Ли Ляньхуа играет с водой. Это забавно: толкает и притягивает, гладит поверхность ладонью, будто подставившегося под ласку зверя. Ли Ляньхуа взрослый, а ведёт себя, как ребёнок. Что он засматривается, Фан Добин понимает слишком поздно, лишь когда Ли Ляньхуа вопросительно окликает его, и досадливо прикусывает губу, пойманный на подглядывании. Стыдно: хотел бы смотреть, смотрел бы открыто, а не… Так. Исподтишка, словно вор какой. — Сяобао, — зовëт Ляньхуа и в мягком приглашении манит ладонью, и Фан Добин идёт покорно, чтобы устроиться рядом. — Выглядишь усталым. Перегрелся? Ли Ляньхуа спрашивает дружелюбно, но смотрит так, будто что-то понял. Словно знает — а может, и не словно, это же Ли Ляньхуа. Фан Добин не отвечает, слишком занятый, чтобы не тянуться. Ли Ляньхуа от него на расстоянии ладони: слишком близко и кажется, что источник здесь горячее, раскалённый, обжигающий до самого нутра. Ли Ляньхуа собирает волосы: небрежно закручивает в пучок, удерживаемый простой шпилькой с немалым опытом. Ненадёжно, думает Фан Добин, наблюдая, как отдельные прядки выбиваются и вьются от влаги и тепла. Опасно, думает Фан Добин, пытаясь не смотреть на открытую, беззащитную шею — почему вообще Ли Ляньхуа кажется беззащитным, а лао Ди с подставленным сейчас миру горлом — ни разу не уязвимым? Капли с ладони Ли Ляньхуа падают ему на щëки. Фан Добин жмурится поспешно, глупо, по-детски, лишь бы не смотреть на понимающую усмешку. Сам виноват, конечно. — Сяобао, — с обманчивой лаской пропевает Ли Ляньхуа, и в следующую секунду Фан Добин ловит толчок и оседает бесполезным комком расслабления, послушный чужой воле. Проклятый старый лис и его вечные трюки. Ли Ляньхуа велит: — Дыши. И Фан Добин дышит, привыкая к почти стыдному полуобъятию, пока жалящая тяжесть рук Ли Ляньхуа на нём не превратится в надёжную безмятежность. Ли Ляньхуа рассеянно перебирает пальцами, щекоча ему бока в ленивом ритме, как Хули-цзину, и — ничего. Это не страшно и не вызывает желания пулей вылететь из источника; напротив, хорошо. Фан Добин не осознаёт, в какой момент спадает блокировка. Просто вот он вытянут и успокоен, а вот он отмечает, что хочет коснуться и может. И касается. Ли Ляньхуа улыбается: — Совсем не сложно, правда? — Нежничаешь. — бросает А-Фэй, неизвестно в какой момент подобравшийся ближе. Пресловутая магия общения глав Ли и Ди, думает Фан Добин, готовясь возмутиться. Ли Ляньхуа делает всё за него: фыркает, закатывая глаза в явной пародии, затем уверенно хватает Фан Добина за подбородок, заставляя чуть повернуть голову. Лицо печёт: Ляньхуа целомудренно целует его в лоб, а потом, будто превратившись в другого человека, легкомысленно показывает Ди Фэйшэну язык. — Забочусь, — поправляет он, нахально сдвигаясь поближе к лао Ди и утаскивая Фан Добина за собой. — Не говори, будто ты нет, А-Фэй. А-Фэй только хмыкает и садится, позволяя Ли Ляньхуа творить, что вздумается. Катастрофа, звенит в голове Фан Добина, когда Ли Ляньхуа деловито опирает их о Ди Фэйшэна, как о стенку. Полнейший ужас. Вот теперь стоило бы рвануть, только кто ж его пустит, а бить Ли Ляньхуа и не за что, и совестно. Так что он слабо протестует словами и надеется, что смотрит достаточно зло. — Старый лис. — ворчит, — Проклятый, хитрый, злобный лис, несносный Ляньхуа… — Сяобао, маленький милый лисёнок, — в тон отвечает Ли Ляньхуа, позабавленный его отчаянным сопротивлением. А-Фэй их возню терпит недолго. Раз, и по уши окатывает волной, когда он хлопает ладонью по воде, добавив в удар чуточку ци. — Не в источнике. — распоряжается кратко, раздражённо сверкая глазами. Картина тушью — потревоженный глава Ди, мысленно язвит Фан Добин. Язвить вслух сложно, когда язык не поворачивается, потерявшись где-то в блеске капель. — Я же говорю, заботится. — заговорщически подмигивает ему Ли Ляньхуа. Фан Добин хочет утопиться. Он что-то говорил о разнице в возрасте? Забудьте. Единственный взрослый здесь — Хули-цзин.