Неспокойно

      Норильск просыпается в холодному поту и резко садится, часто дышит. Почти полночь, если верить часам. За окном ничего не видно: вьюга метёт с самого вечера. Лежащие рядом Магнитогорск и Снежинск продолжают тихо сопеть.       Неделю назад умерла Воркута. Она долго мучилась, и никто не мог ей помочь. Никиту к ней пустили один раз, когда она ненадолго пришла в себя. Казалось, прошло всего пару мгновений, прежде чем девочку снова сковали муки боли, и мальчика быстрее вывели из палаты. Но он успел увидеть кровавые куски и услышать крики такого же ребёнка, как и он.       Никита вытирает слёзки, сползает с кровати. Спать он не хочет и не может, хотя очень устал. Выходя из комнаты, прикрывает дверь, чтобы Серёжа и Катя не проснулись. В коридоре приоткрыты некоторые двери, а в конце светится телефизор на кухне. Он идёт прямо, мельком заглядывая в комнаты огромного и чужого дома.       В первой, самой ближней, ещё горит свет. Казань сидит перед зеркалом, пока Нижний Новгород терпеливо крутит бигуди ей на локоны. Они тихо обсуждают что-то. Они закончат поздно, ведь завтра выходной.       Во второй спальне свет не горит, её обитатели крепко спят, прижимаясь друг к другу. Уфа периодически дёргается, а Оренбург сквозь сон успокаивает его, гладит по голове. Парень в ответ мычит, сильнее обнимает девушку. Ксения лишь начинает дышать глубже.       Никита наблюдает за обитателями уютного дома с некоторой завистью. Они такие счастливые... И вместе не один век. Столько не живут, да?       Он заходит на кухню, где никого нет. Норильск набирает стакан воды, но ставит на стол. Пить ему тоже не хочется. Он садится на стул и пытается отвлечься на телевизор. Сам не понимает, как закрывает глаза.

***

      Челябинск попадает на кухню прямо со двора. Специально для долгих перекуров пришлось сделать запасной выход. Юра думает, что домочадцы спят, но за столом он замечает Норильск. Тот спит беспокойно и как-то грустно.       Татищев берёт его на руки и, когда мальчик начинает просыпаться, немного качает. Енисейский-младший не открывает глаз. Старший выключает технику и тащит ребёнка к себе в комнату. Ложится прямо так, в холодном свитере и чуть мокрых штанах.       От него пахнет сигаретами, а от Никиты — молоком.       Юра продолжает качать маленького и сам проваливается в сон, но просыпается несколько раз за оставшуюся ночь. Норильск плачет и хнычет, а Челябинск заботится о том, чтобы кошмар скорее ушёл.       Неспокойно.