***
В недрах леса размеренный гул дождя нарушало хлюпанье ног. Через густую листву, перепрыгивая особо большие лужи, шёл обмотанный в тёмный плащ человек. Капюшон падал на лицо, закрывая от воды, а подолы одеяния волочились от ветра сзади. Несмотря на преследующий дождь холод, руки, отодвигающие на пути ветви, были оголены. Человек знал дорогу хорошо, точно знал, где стоит обойти часть тропы, где свернуть в нужную сторону, а где – сократить путь через опавшие деревья. Тень плаща мелькнула под фонарями. Они чуть покачнулись в сторону, следуя за фигурой, и остались маячить неясным пятном на столбах. Почти босые ноги шлёпали по мокрой дороге, будто их обладатель и вовсе не боялся ливня. Дорога ушла вправо. В небе стрельнула молния, озарив местность. Под капюшоном мелькнула пара алых огней. Засеребрился капюшон. Оголённые руки и ступни сверкнули покрытым золотом, показывая высокий статус их обладателя. Путник ускорился, предсказывая, что гроза не только не закончится, но и усилится.***
Дверь одной из хижин немного отличалась от других. Ее зелёный цвет хоть и смешивался с общей растительностью, но висящий на входе оберег делал ее особенной. Аккуратный, с несколькими серебристыми бубенчиками, которые тихо позвякивали от особо сильных порывов ветра, и с перьями диковинных птиц. Незнакомец аккуратно постучал в эту дверь три раза, последний стук отделяя небольшой паузой. Его порядком начинала раздражать такая погода. Он не привык ни к дождям, ни к влажности, ни к лесам. Но возвращаться сюда всякий раз ему было до невообразимого приятно. Дверь открылась, пропуская теплый луч света. – Вымок? Тигнари стоял, чуть перевалив вес на правую ногу и наклонив голову. Добрая улыбка встречает, хотя во взгляде скользит чуть заметное и укоризненное "а я предупреждал". Уши вторят движениям головы, хвост сзади чуть подрагивает, выдавая радость. Форма стража была снята, её заменяла свободная рубашка да похожего типа штаны. Домашний, чуть усталый, но такой счастливый. Гибрид чуть отходит, пропуская гостя, и взгляд падает на тянущийся за ним ручей. – Успел до ливня, – отвечает прибывший, проходя внутрь и снимая капюшон, с которого падает теперь уж водопад. – Ещё одна вылазка в такую погоду, Сайно, и дверь я тебе не открою, – хоть брови чуть и нахмурены, взгляд говорит совершенно обратное. Знает, что не сможет не впустить. Открыв однажды дверь, закрыть её бывает попросту невозможно. *** В хижине Тигнари всегда тепло. Не жарко, не душно, а именно согревающе-тепло. Тихо потрескивает огонь. Над потолком висят бесчисленные травы, пучки цветов. И пахнет вечно чем-то душистым. Сайно тяжело распознать все тонкости ароматов, но есть ещё и примесь сладкого. Возможно, они идут от сумерских роз, стоящих в вазе. Три аккуратно срезанных цветка, с переливающимися синими и фиолетовыми оттенками. Сайно невольно засмотрелся. Пустыня может похвастаться разве что колючими кактусами и засушливым кустарником. – Коллеи принесла, – поясняет гибрид, заметив взгляд генерала, и опускается рядом на стул. На столе оказываются, помимо двух чашек пряного чая, ещё и миска угощений, немного фруктов и даже блюдо горячего карри. Сайно отвлекается от помешивания чая, смотрит на Тигнари, и в глазах виден неозвученный вопрос. Мокрый плащ давно снят и сохнет над небольшим камином, вечная форма махаматры снята, не позволяя спрятать глаза ни в волчьем капюшоне, ни в серебристых волосах, заботливо перевязанных чей-то рукой лентой. Вполне определённой рукой. Покрутив посуду в руках, он делает на пробу один глоток. Как всегда, тепло и вкусно. Небольшой горечью отдаёт трава. И не только она. – Как она? – Хочет встретиться с тобой, – на такой сложный вопрос для Сайно был дан такой простой ответ для Тигнари, – сказала, что цветы на нас троих, – от проницательных зелёный глаз не спрятаться даже за чашкой. Сайно смотрит, и кажется, что в глазах фенека спрятаны все джунгли. Вся чаща Авидья. Тигнари чуть подпёр голову рукой, второй потянулся к руке генерала и чуть сжал. – Ты этого разговора боишься больше, чем она, – пытаясь немного отвлечь Сайно от навязчивых мыслей, гибрид немного улыбнулся. Разговор далеко не первый, но каждый раз Тигнари надеется, что последний. Не сказать, что ему трудно об этом говорить. Ему-то нет. Но каждый раз видеть, как Сайно, сжираемый собственными мыслями, пытается пересилить себя самостоятельно, для фенека невообразимо… непривычно. Настолько непрошибаемый и невозмутимый, гроза преступности становится абсолютно открытым в этой хижине с этим человеком. Противиться стражу леса равносильно пытаться скрыться от жары в пустыне. Поэтому мысль, давно крутящаяся в голове и пугающая разум, вырывается из уст: – Я хочу поговорить с ней… завтра. Если она не против, – Сайно пожимает плечами, высвобождается из хватки Тигнари и накрывает его руку своей. Алая радужка под мягким светом огня становится чуть рыжей, совершенно вытесняя ту отрешенность и холодность, присущую ей во время работы. Сейчас он не генерал махаматра. Сейчас он человек, всего лишь человек, в какой-то момент заблудившийся и сумевший найти путь. Гибрид непроизвольно дёргает ушками и чуть приободряется. Эту перемену замечает Сайно и фыркает в сторону, хотя улыбку скрыть не получается. Снова смотрит на него, но тот успел сменить свой настрой. – Если завтра ты настроен остаться, – задумчиво произносит Тигнари, переводя взгляд на их скрещённые руки, – то когда ты уйдёшь? И если вопрос, касаемо Коллеи, был сложным для Сайно, то его уход – это та тема, на которую трудно говорить Тигнари. Но спрашивать об это – вынужденная мера. Чтобы заранее не надеяться на долгое времяпровождения. Чтобы знать, когда снова уйти в патруль, чтобы не быть в хижине одному. Чтобы знать, когда пойти собирать лотосы с Коллеи. Чтобы не ждать стука в дверь. Сайно откидывается на стуле, убирая руку. Скрещивает на груди, выжидательно смотря на собеседника. – Я должен быть в командировке в пустыне, – отчётливо произнесённые слова бьют по Тигнари. Он каждый раз готовится, и каждый раз оборона даёт трещины. – Прямо сейчас, – генерал продолжает и внимательно следит за переменами настроения фенека. Задуманная в голове шутка грозит обернуться небольшим выговором. Может быть, большим. Еле заметная тоска, которую способен разглядеть разве что только сам Сайно, сменяется пониманием и… негодованием? – Ты свал… отлыниваешь от службы, сбегаешь из командировки в джунгли, приходишь ко мне на… насколько?! – как ни старался Тигнари придать голосу строгости, а словам – цензурности, радость в конце полилась. Дёргающийся хвост был тому прямым доказательством. – Пока не выгонишь, – Сайно тихо смеётся, смотря на такую искреннюю реакцию. Хоть и понимает, что не выгонит, уйти снова придётся самому, но это будет всё потом, поэтому пока что… пока у него есть вкусный чай, льющий за окном дождь, рядом сидящий Тигнари и ждущая Коллеи. – Завтра же отправлю за лечебными травами, чтобы без дела не сидел, – Тигнари скопировал позу. В глазах заплясали блики от костра, а губы растянулись в чуть нагловатой манере. Яблоко от яблони. По телу гибрида прошёлся небольшой электрический разряд в буквальном смысле, когда генерал подошёл впритык к его стулу. Поставил руки по обе стороны от Тигнари и наклонился настолько, что мех на ушах и хвосте у второго встал дыбом. – Да у меня и тут забот полон рот, – проговорил прямо в губы, открыто и довольно усмехнувшись, увидев чуть заметный румянец у Тигнари, перед тем как накрыть поцелуем. Когда в Гандхарве идут дожди, в одном доме всегда горит свет. Даже в самую грозу, здесь остаётся тепло, а тучи не мешают солнцу.