Случайно Возлюбленные

— Боже, ты не представляешь как бы я хотел, чтоб день шёл дольше двадцати четырёх часов, — Майкл судорожно вздыхает, смотря на Теннанта, вальяжно развалившегося на диване. — С чего это ты так заговорил? — Прощупывает почву Майкл. Дэвид знает этот приём, но сил на негодование или злобу попросту нет. Как и все часы до этого, двое мужчин сидят перед компьютерами и корчат гримасы друг другу. Это уже как традиция, после съёмок «Постановки» оба долгое время продолжают названивать друг другу. Каждый объясняет эти ритуалы созвонов по-своему. Дэвид, к примеру, просто до ужаса ненавидит перемены, а Майкл просто до ужаса ненавидит спорить с Дэвидом. Поэтому, как ни крути, они сидят в Дискоре и маются дурью. — Нет, ну просто представь, что день длится, к примеру, семьдесят два часа! Это же немыслимый простор для возможностей! — Дэвид как ребёнок раскидывает руки в стороны, как бы стараясь показать, сколько этих чёртовых возможностей он сможет реализовать. — Чушь, — шипит Майкл, закатывая глаза к потолку и прилизывая к черепу кучерявые волосы. — А вот и нет! — Протестует Дэвид, хмуря брови домиком. — И какие, позволь спросить, «возможности», — Майкл возносит в кавычки последнее слово, несколько резко дёргая пальцами, — ты бы хотел реализовать, Дэвид? — Идея с днём, длительностью в почти сотню часов нисколько не радует Майкла. — Ты прав, глупая идея, — Дэвид сдаётся быстрее, чем того ожидал Майкл. Точнее сказать, мужчина уже морально подготовил себя к долгому и мучительному спору, из-за которого Теннант обязательно расстроится. — Что-то быстро ты, — хмыкнул Майкл. — Ты о чём? — Сухо уточняет Дэвид, искоса поглядывая на друга. Взгляд не выглядит раздражённым, лишь едкая усталость читается в морщинках на лбу. — Сдался, говорю, быстро, — поясняет Майкл, — обычно ты очень… очень энергично отстаиваешь свою позицию, — Дэвид нарочито безэмоционально выгибает бровь. — Оу, а ты хотел спор? С этими криками, обзывательствами и глупыми прозвищами? — Дэвид уже откровенно насмехается над Майклом, чуть хмурясь, Теннант прикусывает кончик языка, демонстрируя его Майклу. — Скорее на редкость нудную философскую ересь, — хихикает Майкл, прикрывает ладонью рот. — Тогда предлагаю остановиться на сорока восьми часах, — Дэвид вновь откидывается на мягкую подушку и как ни в чём ни бывало продолжает прожигать потолок взглядом. — Почему день должен идти больше, Дэвид? — Не унимается Майкл. Всё же это Дэвид начал тему, так почему бы не продолжить? Всё равно за последний час им не пришло идеи для разговора получше. — Ну, — Дэвид потягивается и два раза цокает языком, прежде чем ответить. — За такой промежуток времени можно столько всего сделать! — Ой, вот не надо заливать, давай честно, Дэвид, нахрена тебе понадобилось увеличивать часы в днях? — Майкл не намерен слушать философию, которая из уст Дэвида будет в тысячу раз скучней, чем самая нудная лекция. — Хотел приехать на выходные к тебе, — внезапно меняет тему разговора Дэвид, искоса поглядывая на друга. — Не меняй тему, паршивец, — пригрозил Майкл, тыкая в экран компьютера пальцем. — Так нет же, именно для того, чтобы приехать к тебе мне и нужно больше часов в дне, разве не понятно? — Теперь очередь Дэвида тыкать пальцем в экран. — Глупости, у тебя сейчас съёмки, — фыркает Майкл, закатывая глаза к потолку. — Да плевать как-то, — чуть ли не смеётся Дэвид. — Допустим, но что скажет Джорджия и съёмочная группа, когда поймёт, что их любимый Дэвид свалил в жопу мира, ради… чего ради? — Майкл разводит руками в стороны и как бы невзначай качает головой. Дэвид часто ведёт себя резко, иногда даже глупо, иногда ему нужно напоминать об этом. — Ради тебя! — Восклицает Дэвид, как будто это самая очевидная вещь, которая только может быть. — И когда ты планируешь прилететь? — Зачем-то осведомляется Майкл. Конечно, Теннант шутит, как и всегда, его другу иногда нужно выпустить пар и казаться неординарным, поэтому он готов подыграть. — О, значит ты не против? — Вмиг оживляется Дэвид. Мужчина даже вскочил с дивана и придвинул компьютер ближе. — Конечно-конечно, вылетай хоть завтра, — Майкл добродушно улыбается. Весьма любопытно наблюдать за другом, который так резво начал бегать по комнате, разыскивая паспорт. — Значит завтра, замётано, можешь не встречать, я знаю где твой дом, — Теннант начал что-то быстро записывать на клочке бумажки, Майкл даже не пытался разглядывать содержимое записки, которую Дэвид так старательно вырисовывал. В дверь позвонили и Майкл лениво направился к двери. Мужчина даже не удосужился посмотреть в дверной глазок. А стоило бы. — Боже, Дэвид! — Майкл схватился за грудь и несколько раз протёр глаза. Пусть сейчас полдень, он решил вздремнуть. Последняя надежда была на очень реалистичный сон. — Слава Небесам, я уже думал, что заблудился, — громко рассмеялся Дэвид, без спроса заходя в прихожую. — Я не думал, что ты действительно приедешь! — Майкл бесцеремонно растопырил руки в стороны. Мужчина прекрасно понимал, что от Дэвида ему уже не отделаться, да и руки, невзначай задевшие Теннанта, ощутили тепло. Две вещи Майкл знал точно — перед ним настоящий Дэвид-Небеса-его-подери-Теннант и это он — Майкл Шин, виноват в его здесь присутствии. — Какой необычный способ приветствия, — рассмеялся Дэвид, подражая Майклу и растопыривая руки в стороны. — Дерьмо, — прохрипел Майкл. — Ты действительно думал, что я шучу?! — Дэвид готов плакать и смеяться, ситуация очень комичная, если подумать, и каждый из них двоих чувствует вину. Майкл — за то, что позволил этому случиться и Дэвид — за то, что это случилось. — Ну, — тянет Майкл, стараясь не встречаться взглядами с Дэвидом, — ты постригся что ли? — Тему переводить ты никогда не умел, — хихикает Дэвид. На кухне Майкла невероятный беспорядок — явный признак лени его лучшего друга. — А ты никогда прежде не устраивал вот таких внезапных встреч, — несколько сердито отметил Майкл. — У тебя тут не прибрано, — Дэвид поднялся со стула и начал быстро подбирать с пола редкие фантики от конфет. — Зачем ты приехал? — Сухо осведомился Майкл. Конечно, как он раньше не додумался спросить? На мгновение Теннант замирает, но в тот же момент подбирает с пола ещё один фантик. Майкл не видит его лица, а без этого сложно понять — что у Дэвида на уме. Мужчина хороший актёр, это у него не отнять. — Зачем? Просто повидать друга, — Дэвид поворачивается лицом к Майклу и пристально вглядывается в знакомые черты лица — поверит ли он ему? — Ты ведь знаешь, что я не люблю ложь, — сухо ответил Майкл, складывая руки на груди. — А я не люблю мусор, удивительно, правда? — Смеётся Теннант. — Дэвид? — Майкл? — Зачем ты приехал? — Подобная игра начинает утомлять Майкла, он чувствует напряжение и неловкость. Надо немного уточнить — им никогда не бывает неловко рядом друг с другом, это как традиция или устоявшееся правило, неизменимая константа или теорема — нельзя опровергнуть, иначе всё обрушится подобно карточному домику. И вот сейчас он чувствует неуверенность и скованность — Дэвид, очевидно, чувствует то же. — Майкл, — Дэвид умоляюще смотрит. — Что? — Майкл хмурится. Дэвид улыбается, но лицо становится совсем хмурым. Картонным. Теннант глубоко дышит, садится рядом на стул, как сидел минуту до этого, берёт стакан с белым вином и выпивает всё одним глотком. Майкл не смог найти бокал, чтобы налить туда вино, но, нужно признать, им сейчас не до красоты и изысков. — Я скучаю по прошлому, — незнакомцу могло бы показаться, что Дэвид совершенно спокоен и уравновешен. Мужчина сидел на стуле, как обычно сидят люди после долгой поездки в такси: одна нога на сидушке, другая болтается из стороны в сторону. Дэвид всегда так сидит, это полностью в его стиле и совершенно противоречит тому состоянию, которое он для чего-то скрывает от Майкла. — Так, — Майкл готов слушать хоть самую невыносимую философскую ересь, которую только сможет выдумать Дэвид. Вместе с этим мужчина подливает в стакан Дэвида ещё вина. — Ещё мне кажется, что я совсем сошёл с ума, — Дэвид несколько секунд пялится на стакан с вином, будто тот сейчас начнёт исполнять чечётку. Но вот проходит минута, вторая. Разочаровавшись в стакане, Дэвид быстро выпил налитую для него порцию. — Мне кажется, что всё это — очень странное подобие жизни, — Дэвид встречается глазами с Майклом и Шин вдруг понимает, что у Теннанта синяки под глазами. Почти что фиолетовые. — Ты хорошо спишь? — Обеспокоенно уточняет Майкл. — Не уверен, — Дэвид потирает глаза и неоднозначно качает головой. — Почему тебе кажется, что ты сходишь с ума? — Уточняет Майкл. Тревога заставляет тело закоченеть. Непонятное ощущение страха и потерянности загоняет в тупик. — Потому что я очень сильно люблю одного человека, — хрипло проговаривает Дэвид. — Ты говорил Джорджии об этом? — Судорожно спрашивает Майкл. — Причём тут Джорджия вообще? — Сухо осведомился Дэвид. — Я думал речь идёт о ней, разве я не прав? — Реплики Теннанта сбивают Майкла окончательно. — Не, ты ошибся, — улыбнулся Дэвид. Странная улыбка. Такая добродушная, дружелюбная, без тени осуждения, ненависти или стеснения. Такие красивые карие глаза бывают только у маленьких наивных детей. Теннант далеко не ребёнок, но наивности и доброты в нём больше, чем другие могут представить. Дэвид всё же отводит глаза. Глупо-то как получилось. Приехал к тому, кто даже не рад тебе, сказал непонятную никому чушь и теперь надеется на понимание. — Прости, всё же не стоило мне приезжать, — Дэвид поднимается с места и подобно привидению направляется к выходу. Тихо, чтоб ни одна половица не скрипнула, чтоб больше не беспокоить и не мешать жизни Шина. Он ведь сам должен разбираться, давно уже не ребёнок, у него самого их пять. Справится. Ничего. Не в первый раз. Шин не замечает, как пальцы цепляются за плечо друга. Тусклые глаза Дэвида не значат ничего хорошего. Но вот что они значат? Дэвид привёз с собой лишь спортивную сумку через плечо — половину места занимают документы и зарядные устройства с компьютером. Поездка была спонтанной. — Зачем ты приехал, Дэвид, — Майкл умоляюще смотрит на друга. Худощавый, с отросшими прядями, почти что чёрными глазами и знакомыми морщинками на лице. Зачем он приехал? — Хотел увидеть друга, — улыбнулся Теннант. Кривая улыбка скользит по губам, зрачки почти что прикрывают радужку глаз. — Мы почти каждый день созваниваемся, — упрекнул его Майкл за ложь. — Вживую ты чуть симпатичнее, — усмехнулся Теннант, зачем-то кладя руку на плечо Шина. — Глупая отговорка, — Майкл не обращает внимания на прикосновение. Лишь чётко осознаёт, что оно ему не противно. Скорее наоборот — он нуждается в этих неказистых касаниях. Тёплых руках с кольцом на безымянном пальце, добрых больших глазах с тонкой радужкой и чёрной сердцевиной. В столь неловком молчании и присутствии Дэвида. — Ты же понял, правда? — Тихо смеётся Дэвид. — Ты о чём? — Уточняет Майкл. — Не важно, — Теннант треплет Майкла по голове, а после, совсем невзначай касается губами рыхлых щёк друга. — Всё будет хорошо? — Совсем наивно уточняет Майкл, не замечая поцелуя, отпечатавшегося на его щеке. — Наверное, — хрипло проговаривает Дэвид, и вновь глаза его светятся улыбкой. Майкл вглядывается в зеркало, касается кончиками пальцев своей щеки и так надеется, что всё это не было его очередным сном. Дэвид смотрел так искренне, его глаза светились тёплым огоньком, надежда теплилась где-то в его душе, а до Майкла дошло всё слишком поздно. Перед сном Майкл читал давно затерявшийся в горах всякой всячины текст. До боли знакомый, простой, в некоторых местах нелепый, с кучей помарок, но всё же любимый. Родной. Эти реплики спасали во времена разгара пандемии, множество вещей тогда были непонятны, незнакомы, нелепы. И всё же сейчас он вспоминает это время с улыбкой. Тогда они с Дэвидом были близки как никогда «до» или «после». Конечно, нельзя забывать о «Благих Знамениях», но в далёком 2020-м им обоим просто необходима была поддержка друг друга. И они нашли её. Столь же наивную, сколько незаменимую и важную. Внезапный звонок во входную дверь. — Не думаешь, что это уже походит на традицию? — Смеётся Майкл, наливая в бокал Дэвида вино. На этот раз терпкое красное. — Думаю, что это хорошая традиция, — хохотнул Дэвид. Отпивая из бокала три четверти от всего алкоголя. — Как съёмка рекламы? — Осведомился Майкл. Сейчас между ним и Дэвидом вновь идиллия. Он сейчас далеко не в парадной рубашке и лучших своих брюках — пижамные штаны и растянутая футболка, заляпанная кетчупом далеки от описываемого образа. — Да как обычно, — будничным тоном сообщает Теннант. — Подумал, что приехать к тебе будет лучшим решением, — продолжил он чуть погодя, — нужно же давать мозгу расслабиться, — закончил Дэвид. Вновь прикладываясь к бокалу и выпивая всё до капли. Приятный желтоватый свет в гостиной кутал мужчин в приятный сумрак, за окном было уже темновато, Дэвид сегодня ночует у Майкла. — Ты выглядишь лучше, чем в прошлый раз, — подмечает изменения Майкл, бросая быстрый взгляд на лицо Дэвида. Синяков нет. — Да, решил восстановить режим, — улыбнулся Дэвид и тут же стали видны маленькие ямочки около рта. — Это хорошо, — как ни крути, пусть теперь им было комфортно, друзья всё никак не могли завести разговор о том, что произошло около двух месяцев назад. Тот поцелуй Дэвида, очевидно, значил нечто большее, нежели что-то абстрактное и философское. Молчание кутало пеленой. Время тянулось медленно, но каждый из двух друзей не мог начать говорить. Каждый из них двоих боялся переступить ту черту, что когда-то провёл между ними. Эта тропа неизведанна, никто точно не скажет к чему она ведёт, но именно из-за этого становится любопытно. Сердце бешено колотится и ни один из них не может перестать смотреть. Осматривать знакомые черты лица, вглядываться в волосы, глаза, пальцы, морщины, уши. Так бесцеремонно, но всё же пока это только взгляды. Они ещё не сделали необратимое. Пока что не переступили. — Майкл? — Дэвид пододвигается ближе, рука его рядом с пальцами Майкла. Он ждёт. — Мм? — Если хорошо прислушаться, каждый из них двоих мог услышать, как сердца человека напротив бьются. Почти что в унисон, в бешеном ритме, со страхом и надеждой. — Ты мой лучший друг, знаешь, — глупо как. Нет, честно, нелепо всё это. Зачем Дэвид говорит это — оба они знают, что Майкл — лучший друг Дэвида и наоборот. — Я хочу попробовать, — Майкл подаётся вперёд. Горячие губы Шина сталкиваются с тонкой полоской губ Теннанта. Руки Дэвида немеют, но мужчина помнит, что впивается в спину Майкла своими дрожащими пальцами. Мгновение, Дэвид отвечает. Майкл прижимает Дэвида к себе, прижимает тело друга как можно ближе и всё глубже и глубже исследует губы Дэвида. Щетина колется, но Майкл уверен, что Дэвид думает о том же. Жжение внизу живота заставляет чувствовать себя сумасшедшим. Будто им снова по двадцать. Будто и правда есть будущее у этой глупой нелепой попытки. Глаза в глаза, пальцы Теннанта на плечах Шина. Смущение. Будто они ещё не стары для этого. — Хорошая попытка, — улыбнулся Дэвид, облизывая кончиком языка только что поцелованные Майклом губы. Майкл прижимает Дэвида к себе. В этом нет какого-то сексуального подтекста, мужчина просто хочет крепче прижаться к другу, которого только что поцеловал. Близко-близко, он слышит как бьётся сердце человека рядом с ним, как он дышит и как пахнет от него. Он впитывает в себя эти ощущения, странные, дикие, необузданные, но столь желанные и до самого конца любимые. Будто никогда им с Дэвидом не приходилось чувствовать себя неловко друг с другом, будто они могли всегда сидеть вот так на полу гостиной Майкла и покрывать невесомыми поцелуями руки и пальцы друг друга. Будто они наивные добрые дети. Конечно, они уже далеко не дети, но слишком уж они добрые и наивные для стариков. Дэвид глубоко вздыхает во сне, а Майкл достаточно громко храпит и всё же, лёжа на кровати Майкла, они тесно прижимаются друг к другу. Дэвид забрасывает ногу на бок Майкла, Майкл колет бородой шею Дэвида. Всё по-честному, всё как надо. Возможно, на утро двое мужчин будут весьма ошарашены столь близкому контакту, возможно, за завтраком они скажут друг другу тёплые слова любви, скорее всего они даже обменяются поцелуями в губы и щёки и, вполне вероятно, вновь лягут подремать. Всего на часок, Майкл ведь так любит поспать после сытного завтрака. А Дэвид любит Майкла, так что всё по-честному.