На лавку да под плеточку

      — Милый, ты точно справишься с поместьем? Я могу отменить свою неделю в Париже, — Катерина стояла на пороге большого имения, уже собираясь уезжать.       — Конечно, Катенька… Езжай спокойно и ни о чем не думай, — Дан поцеловал жену в щечку и проводил до повозки, которая отвезла бы ее к вокзалу.       — Все необходимое у тебя с собой, компаньонки тебе в помощь. Насладись Францией вдоволь.       — Конечно, милый. Привезу тебе новые духи, а то твой одекодон уж очень дурно пахнет, — блондинка уселась на повозке, поправляя пышное платье.       — Будь аккуратен. Люблю тебя! — успела крикнуть девушка, ведь повозка уже двинулась.       — Обязательно, душа моя! — натянул счастливое лицо Балан, махая рукой вслед жене. «До чего страшная, аж тошнит.» — маска влюбленности сразу спала с его лица, как только жена уехала. Дворянин из известного рода Баланов женился на не менее богатой дочери купца Катерине только ради того, чтобы сохранить постепенно разорявшееся имение. Деньги — вот и весь вопрос. Около тысячи душ, огромные пшеничные поля, большая скотобойня и несколько ремесленных лавок — всем этим владел Дан. Катерина же занималась собой, посещала балы, приемы и салоны, иногда забывая даже про мужа, не то, что про хозяйство. Любви в браке не было, по крайней мере, со стороны мужчины. А раз не было любви, не было и детей, которых так хотел Дан и так отчаянно боялась его жена.       — Алеша! — позвал он слугу, который был в доме.        — Да, господин, — сразу прибежал тот и упал ему в ноги.       — Брось ты, Катерина уехала, можешь вести себя спокойно, — усмехнулся, кивая на дверь.        — Приведи мне Таню.       — Таню? — переспросил он.        — Таню, мою Танечку, — Балан улыбнулся, вспоминая о девушке.        — В покои, господин?       — Естественно. И поживее, — скомандовал Дан, снимая тяжелые кожаные сапоги, надевая тапки и уходя в свою спальню. ***        — Вы звали, господин? — робко спросила девушка, заходя в спальню Дана.       — Звал. А ну иди сюда, — он похлопал у своей кровати и та не посмела ослушаться, садясь на колени возле Балана.       — Эх, Танечка, знала бы ты, как надоела мне жена моя… — начал он, поглаживая девушку по голове.       — Взял бы да бросил её.        — Что же вы так на Катерину Ивановну гневайтесь, господин? Неушто она дел натворила? — удивленно спросила Таня.        — Ничего она не натворила, не люблю я её. Противна мне она, понимаешь? Счастье какое, что она уехала.       — А что ж дальше делать, господин? На другой дворянке женитесь? — спросила девушка, разглаживая складки на простыни.        — Была б моя воля, на тебе бы я женился, — сказал он.        — Как на мне? — опешила Таня.       — Я же крепостная крестьянка, не положено так. Да и Андрей — ремесленник руки моей у вас собирался просить, господин, — сразу рассказала всю правду она.       — Руки просить? Решил посметь отобрать тебя у меня? — разозлился Дан и крепко взял девушку за запястья              — Так он решил, а ты и рада сбежать с ним?!       — Нет, господин, я не хотела замуж, я же не могу, я вас люблю, но женой вашей не стану, а значит за другого не выйду…— сразу стала оправдываться девушка.       — Запри все двери и окна в комнате, и пошевеливайся. — скомандовал Дан. Таня не смела ослушаться, она быстро заперла все двери и окна в комнате.        — А теперь раздевайся. — зло выдохнул он.        — По пояс. И поживее. Таня быстро выполнила приказ, снимая свое изношенное платье. Оголились точеные ключицы, большая и пышная грудь и осиная талия.       — Иди сюда, — Балан стянул с себя легкие хлопковые штаны и лег на кровать. Таня залезла к нему.        — Возьми между грудей и сделай господину приятно, — приказал Дан.       — Да, хозяин…— она лишь улыбнулась и наклонилась к паху Дана, чтобы взять его стоящий колом член между грудей. Её бюст был произведением искусства — большой, идеально круглый с торчащими сосками он возбуждал всех, кто его наблюдал, но достался только Балану. Девушка взяла себя за грудь и стала крутить его член между полушарий, доставляя Балану невообразимое удовольствие. Таня и сама была в восторге от процесса.       — Ах…господин…так хорошо.       —Ещё, Танечка, ещё…— простонал Дан, поглаживая Тину по голове.       — А теперь в ротик…— он взял её за волосы и насадил на член. Девушка не растерялась и открыла рот, беря часть члена. Пухлые губки сомкнулись вокруг пениса, доставляя Балану невообразимое удовольствие. Дан взял русую косу в руку, управляя головой девушки. Он надавливал на макушку все сильнее, заставляя Таню взять глубже. В какой-то момент девушка начала давиться слюной и Дан быстро поднял ее голову.        — Молодец, Танюша…— его рука коснулась её щеки.        — А теперь снимай тряпье свое и за мной иди.        — Пороть будете, хозяин? — спросила девушка.       —Буду. Он обернулся и увидел в глазах девушки страх — Таня видела, как Дан порет кнутом непослушных крестьян, слышала их крики и видела следы — все это очень напугало ее и она не могла сдвинуться с места.       — Чего застыла, Танечка? Боишься? — абсолютно серьезно спросил мужчина, подходя к ней и беря за подбородок.       — Да, господин… Я видела, как вы других крепостных наказывали. Больно до одури…        — Ну что ты, милая. Думаешь, я тебя также? — он улыбнулся и погладил её скулу.        — Танечка, кнутом порют непослушных крестьян. А плетью — непослушных девушек, которым боятся доставить боль. Слышала о таком? — спросил Дан.       — Нет, господин…       — Тогда снимай свое платье и пойдем со мной. Я тебя не обижу…— Балан сам был поражен своим чувствам. С собственной женой он не был так нежен, как со своей крепостной крестьянкой. И все же не хотелось сделать ей больно, но желание выпороть эту сладкую попку было непреодолимым. Она кивнула, снимая платье до конца и переступая через него, и пошла за ним, еле сдерживая улыбку. Они спустились в подвал, где лежала большая деревянная лавка, на которой пороли крестьян.        — Ложись, — скомандовал Балан, подходя к стене, на которой висели все приспособления для порки. Таня не посмела перечить и легла на лавку животом, благо, она была широкой, и девушке не пришлось ютиться. Дан выбрал плеть помягче, чтобы не травмировать нежную кожуи подошел к крестьянке.       — Расслабься, Танечка, и узнай истину покорения, — с ухмылкой сказал он, отвесив первый шлепок по ягодицам. Из девушки вырвался хриплый стон. Удар, ещё и ещё. Её попа становилась красной, а Дан получал удовольствие видеть девушку под собой. Через несколько шлепков он не выдержал, откинул плеть куда подальше и вошел в тугую попку.       — Ах! Господин…а разве позволено…        — Молчи…я здесь хозяин, мне всё можно. Дан совершал в Тане рваные, грубын толчки, крепко держа девушку за бедра. Её стенки сжимали его член, от этого было вдвойне приятнее. Таня, как только расслабилась, смогла сама почувствовать наслаждение от процесса, полностью подчиняясь своему господину. Балан понимал, что долго не протянет, уж слишком эта крепостная его возбудила. Он в одно движение вышел из нее, перевернул на спину и вошел в узкие стенки влагалища.        — Какая же ты…невозможная…— прошептал ей на ушко, прокладывая дорожку коротких поцелуев от шеи к груди, продолжая двигаться. Таня кричала, стонала на весь подвал, но никто не слышал. А если и слышал, то сделал вид, что не понял. Девушка ещё не чувствовала большего наслаждения, чем то, которое дарил ей Дан, но считала себя недостойной его получать. Но если это было желание господина — кто она такая, чтобы не исполнять приказ. Дыхание сводило, стоны вырывались из груди с каждым толчком и оргазм девушки был близок. Дан хотел сделать это с ней, поэтому дожал последние силы и излился в горячее нутро.       — Как тебе, Танечка? — с улыбкой спросил Балан, убирая порилипшую прядку с лица девушки.        — Очень хорошо, господин, —тяжело дыша, ответила она.        — Не называй меня так. После всего этого я просто Дан.        — Но, как же…       — Не спорь. Просто Дан, — улыбнулся он девушке.        — Просто Дан, — потворила Таня. ***       — Как оденешься, иди в поле. Урожай не собран, не могу тебя тут больше держать. Приду посмотреть на тебя потом.       — Хорошо, госпо… Дан, — ответила Таня, натягивая тряпичное платье на себя. Девушка убежала работать, а вот Дан открыл все двери и окна и вдохнул свежий воздух. — Как хороша… Как хороша…— подумал он, вспоминая свою любимую Таню. Прошел аж целый месяц, урожай пшеницы был собран, но другие посевные работы не были закончены. Таня работала в поле, несмотря на плохое самочувствие. Несколько дней девушку тошнило, кружилась голова, сдавливало виски и становилось трудно дышать. В один из таких моментов мимо проходил Балан, контролируя посевные работы, и увидел девушку, которая упала на землю от недостатка сил. Дан распознал в ней свою Танечку.       — Таня… Танечка…что с тобой, душа моя? — он подбежал к ней и взял под локти.        — Плохо мне, господин…очень плохо…душу наружу выворачивает…        — Тише, тише…пойдем со мной, лекаря вызовем.— он поднял Таню на руки и понес в свой дом. Его не смущали ни возгласы Катерины, которая была возмущена крепостной крестьянкой в доме, ни удивление прислуги. Главное было узнать, что с его Танечкой. Балан занес Таню свою спальню и уложил на кровать.        — Я лекаря вызвал, потерпи немного, девочка, не дам я тебе умереть. — сказал он, беря её хрупкую ручку в руки и целуя ладошку.        — Господин…       — Я запретил тебе так себя называть.        — Дан…не нужно…все итак возмущены, я пойду в поле…земля не обработана.        — Никуда ты не идешь, лежи. Он дождался лекаря и тот стал осматривать её. Голова, грудь, живот… Осмотр был долгим, но очень качественным.        — Дан, у меня есть диагноз для неё — сказал врач, написывая что-то в блокноте.        — Что с ней, Васильевич? Лекарства какие нужны? — волновался Балан.        — Носит ребенка она под сердцем, Дан. Оттого ей и так плохо. Но ничего, пройдет все скоро, надо отварами её отпаивать и травами мазать. Легче будет. «Ребенка…она подарит мне ребенка.»       — Катерина, мы разводимся! — радостно влетел Балан в гостиную.        — Как разводимся?       — Вот так! Собирай свои вещи и катись куда хочешь из поместья! Не хочу видеть тебя больше! — радовался Дан.       — Что за новости? Даник, радость моя, ты точно в себе? Сначала крепостная в твоей спальне, потом развод? Ты часом не заболел? —Катерина подошла к нему и потрогала лоб.       — Нет, Катерина, я полностью здоров. Я люблю другую, и тебя здесь больше видеть не хочу! Собирай свои платья, туфли, духи — оплачу тебе повозку до родительского дома.       — Данчик, нельзя так…не могу я твоего наследника носить, крепостная же я.— не унималась Таня.        — Не крепостная ты. Волю я тебе даю… И статус купеческий, вот, Васильевич, лекарь, готов дочерью своей тебя взять. А значит могу я жениться на тебе, Танечка…что ж ещё для счастья нужно? Девушка была очень удивлена.        — Жениться? На мне?        — Ну конечно. Ребеночка родишь мне, да еще и не одного, род продолжим, имение лучше сделаем, да и дела в гору пойдут. Я же люблю тебя…       — И я тебя…— она закашлялась.        — Чщ…давай отвары пить, милая… Вот так, пей, пей, до дна…тебе ж ещё сына носить, — он отпаивал её какой-то настойкой из кружки.        — Кстати, имя тебе новое нужно.        — Тина? — предложила Таня.       — Красивое… Тина Балан, схоже на французское… Как настоящая дворянка.       — А обвенчают нас в церкви, Данчик?        — Обвенчают, радость моя. А после церкви и на лавку можно…—улыбнулся Балан, целуя любимую.