Prohibitions

      Тишина, неприятно давящая и снаружи сковывающая дыхание, заполняла просторную комнату, заставляя находившихся в ней отчётливо слышать учащённое сердцебиение друг друга, что методично отдавалось в ушах. Обмякшие руки мелко дрожат, закрывая за собой высокую дверь, чтобы хоть на миг прервать гнетущее безмолвие. Гладкая подошва лакированных туфлей бесшумно ступает по мягкому ковру, направляясь к высокой фигуре перед собой. Сглатывание тяжёлого кома в горле издаёт более уловимый звук, чем рассчитывал Шерлок, отчего неприятная волна мурашек пробегает по всему телу.       Сегодня тот самый роковой день, когда он поднимется на лондонский мост над Темзой, чтобы, рискуя своей жизнью, попытаться спасти Уильяма Мориарти от гибели. Он не может поставить Майкрофта перед фактом так просто, этого мало, особенно если учитывать то, что он может умереть на этом мосту. Младший Холмс здесь, чтобы сделать нечто особенное. Нечто, что сможет стать достойным прощанием, если его вдруг не станет. Одна лишь мысль об этом сбивает дыхание, заставляя издавать рваные звуки каждый раз, когда к напряжённым лёгким направляется кислород. Шерлок со слишком внезапной неожиданностью осознаёт, что перестал испытывать желание избегать при малейшей трепетной вспышке симпатии внутри. Он обречённо думал, что, избегая старшего брата, сможет потушить огонёк тёплых чувств, что загорелся где-то в глубине него, в самом укромном местечке. Но огонёк превратился в пожар, полностью заполняя истинное нутро Холмса. Ещё тот, только появившийся маленький огонёк, значил, что он обречён. Его было более, чем достаточно. А теперь внутри настоящий пожар, что оставляет ожоги каждую секунду своего существования. И что же теперь делать, как его потушить? Это единственная загадка, которую Шерлок не может решить.       Майкрофт смотрит на брата пронзающие, запоминая. Возможно, он больше никогда его не увидит. Больше никогда не посмотрит в тёмно-синие глаза, что под лучами солнца напоминали бескрайнее море, а сейчас, в полумраке, выглядят как пустое ночное небо, без единой звезды. Больше никогда не услышит о новом деле, что успешно раскрыл его брат и не почувствует непомерной гордости за своего младшего брата, чей ум продолжает поражать жителей Британской империи и приносить несомненную пользу этой стране. Больше никогда не позволит себе по детской привычке взъерошить непослушные кудри Шерлока, давая ему очередной совет или выражая таким образом благодарность, а может быть и похвалу. Он помнит, как лежит каждая прядь в волосах его брата, помнит каждую складку на его костюме, помнит его частые жесты и фирменные выражения лица, помнит, как звучит голос по время проявления разных эмоций, помнит, как очаровательно тонкие губы, которые он часто представляет на своих, изгибаются в озорной улыбке. И высок шанс, что всё это останется лишь в затуманенных воспоминаниях Холмса. И только у него, ведь никто не любит Шерлока так сильно, как любит он. Никому не нужны эти незначительные мелочи. Даже сам Шерлок не помнит о себе столько, сколько о нём помнит Майкрофт.       Младший Холмс ступает неторопливо, словно один неверный шаг — и он провалится в бездонную яму. Тяжёлый воздух сковывает каждое движение, заставляя проявлять значимые усилия, чтобы сдвинуться с места хоть на пару сантиметров. Конечности постепенно начинают холодеть от застывающей в жилах крови, мысли о Майкрофте сейчас уже не заставляют закипать её в артериях, заполняя каждую напряжённую клеточку тела. Сейчас не очередной тёплый вечер, когда можно с чистой душой расслабиться, откинув голову на спинку кресла, и, закурив очередную сигарету, покинуть реальность, отдав предпочтения своим мечтам и фантазиям.       Они знают о чувствах друг друга. Нет, они не признавались, просто от Холмсов сложно что-либо скрыть, а когда два Холмса пытаются что-то скрыть друг от друга, это… просто бессмысленно. Майкрофт не может позволить начаться этим отношениям, потому что он сам никогда не признается себе в этих чувствах. Это Шерлок никогда не имел проблем с моралью, тем более в отношении своих чувств. Никогда с отрицанием не отвергал их и не мучился с принятием. А вот у старшего Холмса было всё намного сложнее. Он не позволит себе эти отношения. Это наказание ему за то, что позволяет себе любить кого-то, кто так близок ему по родству, и вдобавок мужчину. Они молча приняли для себя, что этим отношениям никогда не быть ни при каких обстоятельствах. У них разные причины, но в конечном результате они сошлись идеально. И, точно так же, сделали это молча.       Шерлок неуверенно приоткрывает дрожащие губы и стоит так пару секунд, будто разучился говорить, как на миг ему показалось. Он должен что-то сказать, что-то важное и особенное, чтобы Майкрофту было что вспоминать, а не жить фантазиями. Но все слова вылетают из головы, разлетаясь по всей комнате и растворяются в воздухе, уходя в никуда. «Скажи же уже хоть что-то, чёрт возьми!» — громко рождается кричащим эхом в голове младшего Холмса, когда он ощущает, как взгляд старшего брата ужесточается, прожигая его по самую душу.       — Извини меня, ты ведь… — «ну и что это? Что за чертовщина, Холмс? Это всё, что ты можешь выдать из себя, смотря в глаза, возможно, последний раз тому, кого так любишь? Ты только на это способен?» — прерывает его кричащий разумные вещи внутренний голос. Шерлок мысленно прописывает себе хлёсткую пощёчину и отрицательно трясёт головой, стараясь собрать мысли в кучу и начать всё заново, но его перебивают.       — Шерлок, я всё знаю и понимаю, это твой выбор. Ступай так, как хочешь в первую очередь ты, — Майкрофт говорит мягко, успокаивающе, не строго, как он обычно говорит с младшим братом при посторонних ушах. Сейчас они полностью срыты от чужих ушей и глаз. Только они вдвоём, один на один. На секунду в голове промелькает мысль, что раз это так, то их руки развязаны и они могут позволить себе любую аморальную «мерзость» или неприемлемое распутство, что для них было недопустимым всё это время. Только вот старшего Холмса по рукам и ногам связываю моральные рамки. Но он не знает, что голову Шерлока посетила точно такая же мысль.       — Майкрофт, я всё знаю, но я не хочу уйти просто так, — младший Холмс непроизвольно делает несколько шагов вперёд, слишком поздно осознавая, что это уже чересчур близко. Настолько близко, что по ощущениям между ними не было даже крупицы воздуха, а для Шерлока открылась возможность оценить состояние старшего брата по его дыханию. Такое же беспокойное, неровное и обрывистое, как у него самого. Он чувствует его на своей шее, губах, каждой чёртовой клеточкой кожи он чувствует состояние Майкрофта, пока в ушах глухим стуком отдаётся биение их сердец, — если меня не станет, то я хочу, чтобы тебе было что вспомнить.       Холмс-старший впадает в смятение. Чёрт, как же сложно иногда бывает понять его брата. Как ему понимать это «если меня не станет, то я хочу, чтобы тебе было что вспомнить», в голове сразу уйма вариантов от нескольких прощальных слов, до заполняющей всю комнату интимной страсти прямо здесь и сейчас. Он вновь сбивает его с толку, причём успешно, Шерлок не может по-другому. Внутри появляется неприятная тянущая, но режущая боль от того, что тело его брата буквально в паре сантиметров от него и он не может прижать его к себе, обняв так же крепко, как делал это в детстве в последний раз. Ох, как же Майкрофт скучает по детству, тогда его чувства к Шерлоку были такими, какими они должны быть, правильными.       Они стоят так слишком долго. Слишком долго, чтобы на эту картину можно было взглянуть как на что-то обыденное и приличное. Для них это уже считается за интим. Внутри пылает дикая страсть, пока желание переступить допустимую черту всё возрастает и возрастает. Старший Холмс легко переключает свой внешний вид на спокойный, стабилизируя дыхание и неподвижно смотря прямо. Но Шерлок кладёт руку на его сердце. Это то, что он контролировать не может и то, что запросто выдаёт его. Ему не нравится отсутствие полного контроля, он всегда оказывается скован. Его высокое положение даёт ему уйму ограничений, а так же соответствующий образ, с которым настоящий Майкрофт Холмс не имеет никакой связи. Он прямо сейчас в шаге от того, чтобы, как минимум, поцеловать своего младшего брата, но его сковывает уже мораль. Возможно, будь он таким, как Шерлок, у которого она напрочь отсутствует, у них бы что-то получилось, пусть эти отношения изначально были бы обречены на провал.       Младший Холмс прижимается головой к груди старшего брата, наклонив её боком чтобы чувствовать отчётливее. О да, так гораздо лучше.       — Что тебя останавливает? — конечно, он знает, Майкрофт хочет многого.       — О чём ты? — смятённо спрашивает старший Холмс.       Конечно же, он знает о чём.       — Ты прекрасно понимаешь о чём я. Мы думаем об одном и том же, — он знает, он прекрасно знает. Шерлок плавно растягивает слова, будто пробует их на вкус, смакуя. Ему ещё не удавалось говорить брату подобное.       Старший Холмс никогда не любил этот дурацкий принцип «живём один раз». Если он поступит по нему сейчас, то чувство мерзости и отвращения к самому себе прицепится к нему на остаток жизни и не смоется, впитается в эталонный и безукоризненный образ. Иногда он всерьёз задумывается о том, что испытывает, и осознание того, насколько же это мерзко, до тошноты заполняет собой отчаянный разум. И одна только мысль о поцелуе с Шерлоком вызывала подобные чувства. Но, не в такой уж и глубине души, от них было болезненно хорошо. Майкрофт хочет ещё и ещё, больше и больше. Что его останавливает? Он сам.       А Шерлока не останавливает ничего.       Он возвращается в прежнее положение, убирая голову с груди брата, только теперь их губы разделял лишь считанный миллиметр. Они дышали кислородом друг друга, пронзая взглядом. Интимно.       — Шерлок, нет, ты знаешь правила, — младший Холмс буквально чувствует на губах манящий голос старшего брата. Он просто говорит, а такое ощущение, что трахает его в рот. Шерлок не вслушивается особо в эти чтения морали, они всё равно его не остановят, он просто наслаждается. — наши родственные связи и одинаковый биологический пол не позволяют нам подобного.       — Я люблю нарушать правила.       Холмс-младший избавляется от миллиметра между их губами.       Сейчас нарушать правила по-особенному хорошо.       Он прилипает к губам Майкрофта, жадно смакуя их своими, неумело, рвано, но безумно приятно. У брата чертовски вкусные и мягкие губы, Шерлок даже слабо мычит в поцелуй, когда полностью отдаётся вкусовым ощущениям. Ещё никогда нарушать правила не было настолько хорошо. Разум мигом плавится, а его обладатель выпадает из этой реальности.       Холмс-старший не противится неожиданному поцелую и не отстраняется. Теперь им всецело управляет Шерлок, а не его моральные принципы. Их тела плотно прижимаются друг к другу, выпуская весь тот всплеск чувств, что их обладатели так долго держали в себе не давая воли. Чёрт, и как бы не заразиться от младшего брата этой привычкой нарушать, когда это, оказывается, может быть настолько хорошо? Особенно хорошо становится, когда Шерлок начинает проводить языком по губам Майкрофта, давая сигнал и разрешение на углубление поцелуя. Новая волна ранее неизведанных ощущений накрывает с головой, поглощая полностью. Самый насыщенный страстью этап закончен, теперь они с интересом изучают друг друга глубже, больше. Они раз за разом жадно сталкиваются губами, а потом снова делают поцелуй французским, проходясь по всей ротовой полости. Столь необычные, ранее неизведанные ощущения, подбивающие желание плотно прижаться друг к другу до треска рёбер и не разлучаться никогда, становясь одним целым, приятным импульсом разливались по всему телу, затуманивая разум. Старший Холмс хватается за гладкие волосы младшего брата, прижимая его голову к себе, пока язык мучительно сладко скользит по гладким щекам, желая ощутить на вкус каждый сантиметр. В один момент Шерлок чувствует во рту капельку металлического привкуса, своего или Майкрофта, не понимает. Походу, кто-то из них малость перестарался.       Воздуха начинает не хватать и из тех коротких моментов, когда они на миг отрывались друг от друга, чтобы ещё немногого продлить удовольствие, получив для этого каплю кислорода, а потом сцеплялись губами снова. Они нехотя отстраняются, оба шумно и тяжело дышат. Холмс-старший замирает в осознании того, что только что произошло. Он страстно и жадно целовал своего младшего брата. А в некоторые моменты на миг думал о большем. О том, о чём даже думать себе не позволял, прогоняя такие мысли прочь, если они вдруг каким-то образом появлялись. Он нарушил закон, который установил себе сам.       — Мы зашли слишком далеко, Шерлок. Мы переступили черту, — отдышавшись, говорит Майкрофт брату, которого это явно не волновало.       — Ты, чёрт возьми, возможно больше меня не увидишь, а тебя всё ещё волнуют твои идиотские моральные устои?! — практически срывается на крик Шерлок, нахмуривая брови и прожигая брата недовольным взглядом. Ему никогда не понять его вечное стремление к правильности. Ещё с детства он был таким, что аж тошнило, но тогда младший Холмс думал, что старший брат просто хочет нравится всем вокруг, особенно взрослым. Майкрофт оставался таким и во взрослом возрасте, но у него ведь высокая должность, работа в правительстве, где нужно иметь подобающий образ. Но он никогда не поймёт его сейчас, когда находится с ним один на один.       — Извини меня.       — Какой же ты невыносимый, — вздыхает Шерлок, — но и меня тоже извини, мне нужно идти. Пока, Майкрофт, — он специально делает акцент на этом «пока», ибо оно не «прощай». Он обязательно вернётся живым, через что бы ни пришлось пройти, сколько бы ни понадобилось времени, ради того, чтобы быть с ним. Он пройдёт любой путь.       — Не погибни, Шерлок.       — Постараюсь.