Сандаловый Барс

Влиятельный омега — Чонгук лежал на диване, улыбаясь так нежно, что если бы его видел кто из знакомых, не поверил бы, что суровый судья способен на такие эмоции. Всё дело в том, что на нём верхом сидел маленький полузверь — подросток. Почти котёнок. По игривости уж точно совсем малыш. Его белые, с редкими темными пятнами ушки прижимались к голове, когда он припадал к груди своего хозяина, с тем, чтобы вжиматься и слушать биение чужого сердца. Длинный гибкий хвост, тоже белый, с красивыми вкраплениями, обвивался вокруг запястья, притягивая руку Чонгука, призывая того обнимать себя. Конечно, мужчина обнимал. Как он мог отказать. Тонкий запах сандала котёнка, не совсем ещё сформированный, приятно щекотал ноздри. Малышу же нравился запах мускатной розы, исходящий от хозяина. Он щурил глазки от удовольствия и мурлыкал, словно в нём вовсе не осталось человеческих генов. Однако это был человек, хоть и полузверь. Чонгук, полностью завороженный красивым зверёнышем, сдался ему с потрохами, разрешая играть так, как того хотел хулиганистый подросток. Тот, питая нежные чувства к своему хозяину, то ли из-за сладкого запаха розы, то ли из-за осознания, что он и есть его хозяин, старался любую свободную минуту проводить рядом. Лучше, если в прямом контакте, постоянно трогая, потираясь и нюхая хозяина. Чонгук был ярым борцом за права зверолюдей, считая их себе равными. Все альфы и омеги происходили от зверей. Просто с ходом времени, много веков спустя, большинство зверей потеряли вторичные звериные признаки и стали просто альфами и омегами, которых в детстве и отличить сложно, только если специальными анализами. Однако звери оставили в наследство черты, которые сохранялись почти у всех — гон, течка, узел, омежий секрет, феромоны. Но были и такие альфы и омеги, которые сохранили звериные признаки, хоть и в неполном их варианте. Они, эти признаки, были довольно разнообразны: уши, хвосты, когти, частичное оволосение по типу меха и другие. Таких индивидов было меньшинство, и людское сообщество не считало их равными себе. Более того, многие века таких людей содержали в совершенно рабских условиях в богатых домах. Чем интереснее признаки, тем дороже зверь. Никого уже не интересовали серые хвостики собачек или облезлые котики… Народ требовал экзотических животных: леопардов, пантер, белых зайчиков, белок. И тогда их начали совершенно бесчеловечно разводить. Прямо буквально как коров на фермах. За свободу зверолюдей и боролся Чон Чонгук в свободное от работы время. Так же он много времени посвящал благотворительности, перечислял средства в благотворительные фонды помощи на содержание зверолюдей. Только однажды ярому борцу за права зверолюдей подарили совершенно диковинного котёнка. Подарок нельзя было не принять. Он был преподнесён на государственном уровне за серьезную работу. Таков подарочек был под стать ядерной бомбы на голову бедному Чонгуку. С дрожью в руках он принял поводок от индийского раджи в огромном белом тюрбане, который открыто улыбался во все тридцать два зуба, кивая на красивого, чуть сонного ребенка с необычными ушами и хвостом. — Снежный барс, Ваша честь. Редчайший экземпляр. Почти не плодится в неволе. Это альфа, и через пару лет он созреет, словно диковинный плод любви. Чонгук холодел внутри, держа серебряный поводок. Милый ребёнок даже не подозревал о том, что сейчас его передают из рук в руки, просто как вещь, с намёком на сексуализированное использование. Всего час назад Чонгук истерил в кабинете президента, отказываясь принимать подобные подарки. Но на него надавили сверху. Он был обязан принять. И если уж так ему противно и не по душе, то потом просто передаст котёнка в приют для страдающих зверолюдей. Там и решится его дальнейшая судьба. В машину Чонгук нёс его на руках. Сонный котёнок отрубался прямо на его плече, тыкаясь симпатичной мордочкой в тело омеги, совершенно невинно, осоловело обнимая незнакомую шею руками. Он немного щекотал белоснежным мехом Чонгука, который не знал, что и делать с этим подарком судьбы. В этот миг он уже понимал, что в приют малыша отдать не сможет. В его доме работало довольно много народа. Многие из них были гибридами, спасёнными из рабских условий, и все они находились в шоковом состоянии, увидев своего хозяина с такой ношей. — О, Господи, маленький какой! — заворожено сказал пожилой Богом. Он служил дворецким, а так же управлял всем персоналом в доме. Сам был полукотом, сохранив половину хвоста, которую постоянно прятал в брюках. Мальчика, как оказалось, накачали лекарствами, чтобы тот был покладистым. Когда настало утро, маленького задорного шкодника снимали со штор, потолка и дверей. Он с любопытством зверёныша обследовал свое новое пространство, радуясь всему, что видел на своём пути. Хороший аппетит порадовал персонал на кухне, и, уплетая булочки с мясом с двух рук, он чуть ли не мурлыкал, замирая от удовольствия, так как его белые ушки гладили в четыре руки симпатичные беты- горничные. — Уши — это эрогенная зона у зверолюдей, — сказал Чонгук, входя на кухню, и две хорошенькие девочки отскочили от барса прочь. — Его можно обнимать, но уши и хвост — это табу. Он сейчас маленький, не вполне понимает, почему ему приятно. Но я не хочу, чтобы такое происходило в моём доме. Когда он вырастет, мы найдем ему нормального омегу. — Но вы же и есть омега, Чонгук, — захохотали девчонки, и мужчина не мог ничего сделать с этими шутницами. Весь персонал он жутко избаловал своим вниманием и добротой. Детей сотрудников воспринимал как своих собственных, качал их, баловал, устраивал в хорошие школы. Сам же считался закоренелым холостяком и одиночкой. Конечно, свою течку он проводил не один. Но для этого есть специальные друзья с привилегиями. О том, чтобы растить малыша для любовных утех, не было и речи. Однако все словно ополчились против него, вот даже быстро подрастающие дети. Чумазый барсёныш улыбнулся, демонстрируя острые клычки, радуясь хозяину. — Как зовут тебя, малыш? — Тэхён, хозяин! — Добро пожаловать домой, Тэхён! Стараясь дать человеческую жизнь котёнку, Чонгук организовал для него дистанционное обучение. По ряду обстоятельств сложно было, не травмируя довольно нежного ребёнка, каким оказался Тэхён, поместить его в школу. Плюс его пробелы в знаниях были просто колоссальны. Его никогда никто не учил, не смотря на то, что маленький снежный барс вполне себе легко хватал науку. Читать его научили буквально за две недели. С письмом дело обстояло сложнее. Математику он искренне полюбил, щелкал примеры, как орешки, и искренне радовался успехам. — Если успеем нагнать школьную программу за пару лет, что вполне возможно, то будем поступать в университет. Ты молодец, — Чонгук погладил его по голове, а барс настырно подставил ему ухо. Старший машинально сдавил его. Потом очнулся, что он делает что-то не так и отдёрнул руку. Малыш заулыбался, показывая клычки. Он делал это специально. Дразнил своего хозяина, зная, что тот адски боится преступить черту морали. Но у барса никаких барьеров не было в помине, он считал Чонгука своим личным. Тэхён быстро подрастал и уже через какой-то год из подростка превратился в мускулистого парня со стиральной доской пресса и широкими плечами. Он стал выше Чонгука на целую голову, только задорная улыбка, обнажающая острые клычки, которые он так и мечтал поточить об хозяина, остались теми же. По дому он щеголял лишь в одних коротких шортах, которые со страшной руганью ему пришлось навязать. Он бы не прочь гонять вообще голышом. Для парня выстроили на заднем дворе спортивную площадку и повесили баскетбольное кольцо. Тэхён проводил много времени, кидая мяч. Позднее удалось организовать несколько команд из приютских звероребят. У маленького барса началась настоящая жизнь с друзьями и учебой. Благодаря Чонгуку открыли несколько классов для тех, кто жил в приютах и реабилитационных центрах, чтобы мальчик не чувствовал себя одиноко. Чонгук серьезно размышлял об открытии школы для всех ребят с хвостами и прочими особенностями. Чтобы они присутствовали в социуме и их не травили. У них бы появилась реальная возможность жить как все люди, получать профессии, работать, а не существовать на положении домашнего животного всю свою жизнь. Была ещё черная сторона одомашнивания зверолюдей. Все хотели себе молодых особей, а старых… об этом просто не принято было говорить. Так в постоянных хлопотах прошло ещё несколько лет. И в очередной раз, приведя парня к доктору, Чонгук задал резонный вопрос. — Док, не пора ли нам подобрать блокаторы? Я не знаю точный возраст Тэхёна, но судя по его телу и тому, сколько он проводит в ванне, у нас могут возникнуть проблемы. Доктор как-то странно посмотрел на Чонгука, хмыкая и поправляя очки. — Да, по моим данным у мальчика довольно скоро настанет гон. Но помилуйте, зачем его пичкать блокаторами. Думаю, нужно озаботиться противозачаточными, и… — он осёкся, глядя на Тэхёна, который превратил руку Чонгука в белый меховой рукав, туго стянув кольцами хвост вокруг предплечья. — Что Вы имеете в виду, док?! Но простите, он же мне как ребенок! — Его поведение говорит о том, что он выбрал вас своим омегой. На том самом уровне и далеко не родительском, — доктор кивнул на хвост барса, который всё туже стягивал руку. — Ай, отпусти! — шикнул Чонгук, и Тэхён нехотя начал ослаблять хватку. Но надолго того не хватило. Хвост то и дело касался мужчины, раздражая и щекоча открытые участки кожи. Наконец, поняв, что тот ему мешает, просто сжал мохнатый отросток в кулаке, обездвижив на своем бедре. Доктор поднял бровь глядя на это взаимодействие. — Простите, док, боюсь, я не смогу в этом помочь Тэхёну. Но, я и не хочу, чтобы он страдал. Возможно, нам стоит озаботиться и найти ему омегу заблаговременно? — Нет! — сказали одновременно доктор и Тэхён. Чонгук удивленно посмотрел на своего котёнка. — Я просто не смогу так, — промямлил Чонгук, смущённо опуская взгляд, стараясь не алеть щеками так явно. — Позвольте объяснить, Чонгук. Он выбрал Вас своим омегой, и если Вы предложите ему другого, он откажется. То есть, добровольно он это не сделает. Но вы можете всё провернуть и против его желания. Знаете… — Всё, всё! Я не хочу слушать. Тэхён, мы уходим! Чонгук схватил своего котёнка за мускулистую руку и потащил на выход. Пожилой доктор, повидавший на своем веку много альф и омег, заулыбался им в след, покачав седой головой. У снежного барса пара одна. На всю его жизнь. ***

— Чонгук, — шепот барса в темноте ночи, и кровать продавилась под его огромным телом. — Ммм, что случилось? Тебе страшно? — сонно отозвался Чонгук, успокаивающе похлопал руками по мускулистому плечу Тэхёна. Котёнок уже давно не приходил к нему ночью в кровать. Только первый год частенько. Именно в темноте тому становилось страшно. Возможно, прошлая жизнь давала о себе знать, или резкие перемены так повлияли на его психику. Чонгук не замечал свидетельств жестокого обращения к нему от бывших хозяев. О нём заботились, его кормили, но почему-то Чонгуку казалось, что малыш слишком одинок. Может, Чонгук просто так хотел думать. Сейчас же сильно повзрослевший Тэхён-и забрался к нему в кровать, словно снова стал малышом, тыкаясь носом в спину и шею. — Спи, давай, — забурчал Чонгук, пытаясь успокоить вошкающегося барса, который положил на него ногу. — Пахнет, от тебя пахнет, Чонгук. Чон резко открыл глаза, встретившись со светящимися в ночи зелёными зрачками барса. — Думаю, мальчик мой, тебе лучше пойти в свою комнату и попробовать поспать. Чонгук и думать забыл о том, что у него может настать течка, которой долго не было. Сбой в организме, как сказал доктор. У него был перманентный сбой этой омежьей функции с момента взросления, и течки бывали настолько редко, практически пару раз в год, а то и реже, Чонгук просто забывал об их существовании. — Я почувствовал из комнаты, проснулся. Хозяин, можно я побуду с тобой? Мне нравится запах. Мне хочется вынюхать его весь, — он провел своим прохладным носом прямо по шее, и Чонгук задрожал, сжимая зубы. — Мы не можем этого делать. Не можем этого допустить. — Да, Чонгук, — согласился на словах барс, а сам сграбастал хрупкое тело омеги, нежа его в своих железных объятиях так, что если бы даже тот захотел срочно бежать, нихрена бы уже не вышло. Барсёныш утробно заурчал и задрал свободную пижаму Чонгука на груди, оголяя горящие уже соски, припадая к одному губами, вылизывая его. — Т-тебя кто такому научил? — пытаясь отпихнуть слабыми руками эту гору мышц и гася в себе позорные всплески возбуждения, залепетал Чонгук. — Я смотрел порно. — Господи, Тэхён. Так ты знаешь, что ты делаешь? Я думал, у тебя инстинкты! — Сам говорил, что зверолюди не тупые твари. Так? — Так, — плавясь в ласковых руках барса, задыхался Чонгук. — Так вот, папочка Чон, я хочу тебя. Ты такой вкусный. От тебя так сладко пахнет. Ты же тоже меня хочешь. — Барс натянул пижамные брюки на явный омежий стояк и потёрся об него бедром. Тэхён вполне себе соображал, что Чонгук не долго будет находиться в эротическом ступоре, и каждая секунда могла стать последней в их взаимодействии. Знал из того, что изучил на эту тему, которая стала его беспокоить в последние месяцы особенно сильно. Всего пару мгновений у него было, чтобы прижать омегу, когда подчинение становится его вторым именем. Так отвечают инстинкты на сексуальную агрессию альфы. Чуть прикусив шею, парень стащил штаны с бельем с желанной задницы Чонгука, впервые скользя пальцами по выделяющемуся секрету, с трудом удерживая рвущегося наружу зверя, который приказывал нагнуть омегу и драть, пока не скрутит очередной спазм оргазма. — Остановись, мать твою! — простонал Чонгук, когда альфий член уже свободно скользил внутрь течной дырки омеги, наполняя воздух вокруг ароматом мускатной розы. — Я тебя люблю, Чонгук, люблю, — вдалбливаясь в старшего, сжимая его ребра, хрипел барс, сгибаясь над своим признанным омегой, которого зверь брал по праву. По праву своего выбора. Если омега не отказал, значит, он согласен. Звериный закон довольно суров. Чон, наконец отпустив себя к херам кошачьим, хрипло выдыхая остатки кислорода, которые не выбил своими адскими толчками сильный барс, приподнял попку, меняя угол проникновения на тот, что приближал его неминуемо к оргазму. — Ах, блядь! Ещё! — наконец кричал Чонгук, когда огромная рука барса давила на лопатки, пока сам он втрахивал в кровать своего хозяина. Задрожав всем телом над Чонгуком, Тэхён врезался в него так глубоко, замерев, изливаясь внутрь. Мужчина последовал за ним, чувствуя в себе распирающий внутренности член. Пелена с глаз сошла очень быстро. Урчащий барс прижимал Чонгука к себе, впечатывая того спину в свою каменную грудь. А Чонгук невидящим взглядом смотрел в черноту ночи, понимая, что сейчас произошел форменный пиздец. И он сам не смог оттолкнуть своего котёнка, и тот его выдрал просто так, как хотел. — Мы не должны этим заниматься, Тэхён! — прошептал Чонгук. — Это не нормально. — Почему не должны, Чонгук? Ты омега, я альфа. Я тебя люблю. — Ну, в жизни не так всё просто. Я же тебя вырастил не для этого. — Единственная проблема, Чон, я забыл презервативы, которые уже давно купил. — То есть ты готовился что ли? — изумленно спросил охреневший Чонгук. — Ну не то, что готовился. Просто на всякий случай. Я много читал по этой теме. Ты теперь можешь забеременеть. Это плохо. Тебе нельзя рожать от зверя. А остальное можно. — Нет, малыш. Как раз это и не проблема. У меня есть определенная особенность организма. Детей у меня не будет. А вот тебе надо найти нормального омегу, чтобы ты свои инстинкты направил в нормальное русло. Может и парой котят симпатичных обзаведёшься. — Чонгук. Мне никто не нужен, кроме тебя, — он всхлипнул и если бы не узел, который соединял их гениталии, можно было бы пожалеть котёнка. Но этот зверь уже вырос в огромного альфу без тормозов. Выпроводив отклеившегося Тэхёна через пару часов, под его возмущенные вопли, Чонгук достал из дальней тумбочки блокаторы, затарив организм, чтобы никакие инстинкты барса больше не смогли шевелиться без спроса. Он лег спать, вдыхая оргазмический запах сандала, оставленный его котёнком, который превратился в огромное голодное животное, жаждущее спариваться и не видящее препятствий. ***

— Нам надо поговорить! — строго сказал Чонгук, собравшись с духом. Снежный барс в это время читал комиксы, развалившись на полу гостиной, живописно слепя глаза своим совершенным мускулистым телом без намека на футболку или рубашку. Короткие шорты тоже не оставляли никакого пространства для фантазии. Он был просто воплощением альфьей красоты во всеоружии. Чонгук против воли сглотнул слюну, стараясь держать себя в руках. — Ой, нет! Можно я лучше буду готовиться к экзаменам. У меня много работы. — Пытаясь разжалобить старшего, залепетал барс, прижимая уши к голове и пытаясь спрятать широкой ладонью мангу вполне себе эротического содержания. Это «серьёзно поговорить» не сулило ничего хорошего, от слова совсем. — Возражения не принимаются, — холодно ответил Чонгук. Гора мышц с мохнатым белым хвостом с черными вкраплениями посеменила за изящным омегой в его кабинет. — Садись, Тэхён-и. Нам нужно поговорить о том, что произошло вчера. И сделать так, чтобы подобных вещей больше не про… Не успел Чонгук договорить, как барс захлопнув дверь так, что замок автоматически заблокировался, сгрёб омегу в свои объятия и начал вылизывать его шею, пока хвост удерживал правую руку, которая пыталась оттолкнуть барса. — Дурацкие твои таблетки, весь запах мне убили. Но от тебя пахнет. Всё равно пахнет, ррррр — Тэхён, детка. Я не за этим тебя позвал, — пытаясь выкрутиться из лап барса, прохрипел омега. — Да знаю я, Чон. Но остаться с тобой наедине, это единственное, о чём я мечтал эти несколько часов. Даже спать не могу. Чонгук, ммммм… Люблю тебя. Ты такой вкусный. Широкие ладони барса нахально шарили по телу омеги, который против своей воли плыл мозгами в неведомые дали под этими нереально горячими пальцами, которые на удивление знали, как его гладить так, чтобы сопротивление таяло на глазах. Уже тихо постанывая в район бицепса альфы, омега сам стянул с него шорты, оголяя просто исполинский член, под стать его хозяину, стискивая тот в ладони под удивленный стон барса. — Поцелуй меня, Тэхён-и. Белозубо улыбнувшись, парень нагнулся над своим омегой и широким мазком облизал его губы. — То есть целоваться тебя порнуха не научила, — резюмировал Чонгук. Барс посмотрел на него недоуменно. Чонгук сам нагнул его голову, притягивая к себе, и, ласково приоткрыв ему рот своими губами, начал целовать. Сначала Тэхён замер, прислушиваясь к своим ощущениям, потом, набравшись наглости, какой у него было в избытке, взял на себя ведущую роль, засасывая омегу так, словно только этим всю жизнь и занимался. — Давай скорее, — пробормотал сконфуженный Чон, стягивая с уже порядком намокшей задницы брюки. У барса была в запасе пара колких слов по этому поводу, но он смолчал, решив, что в данный момент лучше просто уже вставить. Он опрокинул своего омегу грудью на стол, разметав непонятные документы и притянув того за шею, выкрутив за подбородок, страстно поцеловал, прежде чем ввести свой огромный член в уже офигенно взмокшую задницу, не смотря на обилие блокаторов. — Этот запах сводит с ума, — чуть прикусывая шею, вдалбливался внутрь с утробным рыком, мечтая всадить клыки по десны в эту влажную шею. Но даже в такие моменты барс знал, кто он такой и что ему это запрещено. Это долбили ещё с раннего детства в том месте, где он родился. Чуть больше погрузив клыки так, что маленькая капля крови прокатилась по языку, он кончил, припечатывая к столу Чонгука, который, громко застонав, испачкал семенем документы. ***

— Готов молиться неведомым богам, которые, наконец, образумили тебя, Чонгук-и! — пропел Богом, протягивая хозяину чашку кофе. О том, что у их господина началась личная жизнь, знал, конечно же, весь дом, к вящему ужасу Чонгука. Этим утром Тэхён играл с младшими детишками из школы для зверолюдей на заднем дворе. Поднимая лисёнка, который с восторгом пища кидал мяч в кольцо, он подкидывал его, поздравляя с победой. На барсе висли детишки гроздьями, и он был только рад этому, обещая, что каждый забьёт сегодня свой трёхочковый. Малыши его обожали, он отвечал им тем же. Теперь, когда Тэхён вырос, он с удовольствием помогал в школе, где альфья помощь требовалась постоянно. И так же готовился поступить в педагогический университет с тем, чтобы продолжить работать учителем начальных классов в школе для зверолюдей. Выполнив очередной мастерский бросок, тиская очередного зверёныша, он поймал взгляд Чонгука и улыбнулся тому, обнажая белоснежные клычки. — Ну что за милый наш Тэхён-и, — всплеснул руками Богом, садясь на скамейку рядом с хозяином. — Всё, что у меня с ним происходит, это в корне неправильно, друг мой, — печально сказал Чонгук, отхлёбывая великолепный обжигающий кофе. — Может, мне уехать из дома на время… — С какого хрена неправильно-то? Он уже взрослый, и тебе тоже пора остепениться. — Так мне его подарили, как секс игрушку. Я был против. А теперь что, — он грустно хмыкнул, наблюдая за лоснящимся от пота охрененно красивым телом барса в погоне за мячом. — Как ты можешь так говорить, Богом. Сам же был в своей молодости секс игрушкой у хозяина. Потом что с тобой стало? Какого я тебя спасал? Ты потерял полхвоста… уши свои… Это ужасно. Я не хочу такой судьбы для Тэхёна. — Но ты, Чонгук, это не мой тот хозяин. И Тэхён-и, он любит тебя! Да и всегда любил. А ты его. Ну нельзя же так тупить! — Похоже, я слишком балую свой персонал, — он строго посмотрел на Богома. — Тебе давно пора завести семью, Чонгук. Он прекрасный альфа. Я не вижу причин, почему нет. У вас всё по-другому. Не смей сравнивать. Я видел всё изнутри. Можешь поверить старому Богому. Это другое… — Но я не рожу ему детей. Ты же знаешь о моём заболевании. Поэтому я ни с кем и не сошёлся. Хотя варианты были. Предпочел сосредоточиться на работе. А Тэхёна даже не кастрировали эти… люди. Чтобы у него были дети. Это такая редкость среди домашних питомцев — остаться с целыми тестикулами. Грех его оставить без потомства. — Усыновите. У вас и так целая школа детей! Не находи себе причины, почему ты не можешь жить с ним, как альфа и омега. Не создавай проблемы на пустом месте. Отпусти, наконец, себя и дай ему любить тебя. Он же любит. Только ты слепой, нихрена не видишь. Тэхён обожает, боготворит тебя. У него в спальне под головой халат твой лежит. С твоим запахом. — О, это я видел. Думал, он такой же себе купил. — Нет, стащил вот у тебя, во время какой-то там течки, ещё пару лет назад. — Вот звереныш! — Но я видел и его вещи, у тебя в спальне… — Просто заткнись, — буркнул Чонгук. Тут нечем было крыть. *** — Чон Чонгук, спешу поздравить, Вы беременны! Ваше плохое самочувствие — это нормальный естественный процесс. Теперь, когда Вас тошнит или поднимается жар, самое лучшее будет вдыхать феромоны вашего альфы непосредственно с шеи. Ну и секс, много секса… Узел, сцепка — всё это благотворно будет влиять как на ребенка, так и на самочувствие молодого папочки! — Что? — охренело спросил Чонгук, вскакивая с кушетки, сдирая с себя больничную рубашку из одноразовой ткани. — Что Вы за шарлатан, доктор! У меня недоразвитая матка! У меня течек почти не бывает! Я много лет не предохранялся со своим партнёром, и ничего не было. А сейчас, что Вы несёте! Я требую нормального обследования. Похоже, Вы не поняли, что происходит со мной и сослались на обычный омежий диагноз. Но нет! Откройте карту и читайте! Там понятным языком написано: бесплодие второй степени! — Ну, для начала успокойтесь. Не надо так нервничать и орать. Если мы не правы, выплатим Вам неустойку. Клиент Вы наш давний и мы Вас ценим и уважаем. Давайте спокойно разговаривать. — Хорошо, — буркнул омега, садясь на край кушетки. Он сам не ожидал от себя таких истерических всплесков. Стало стыдно. — Скажите, появился ли у вас в последние месяца два новый партнер? — Что, если и так? — сощурил глаза Чонгук. — Ага. Скажите, а был ли у вас контакт во время течки? — Ну, был. Но это ничего не значит. Я потом и блокаторы пил! — Ну и последний аргумент, господин Чон, — доктор положил ему на колени черно-белый снимок с непонятным овалом внутри. — Этот снимок я распечатал при Вас, когда вы ещё лежали в кабинете узи. И вклеил в Вашу карту. Этот пузырек, — он показал на черно-белый снимок, — и есть ваш маленький ребёнок. Судя по форме плодного мешка, процентов на семьдесят это крошечный альфа. Чонгук не верящим взглядом смотрел на снимок, сжимая его в руке. Другая же рука поползла на живот, накрывая его ладонью… принятие постепенно накрывало, как волна. Да, у него будет свой ребёнок, настоящий. То, о чём он с детства и не смел мечтать. Слезы радости сами собой потекли по щекам. Его ребенок! Его собственный! Родной! ***

— Тэхён! Тэхён! Где этот несносный котенок?! — хлопая дверью так, что она отскочила от стены со страшным звуком, прокричал Чонгук. Запыхавшийся Тэхён, чумазый, в разноцветных красках с ног до головы, даже хвост запачканный, вбежал в дом. — Папочка, Чонгук-и! — Бля, перестань меня так называть! Маленький был не называл, а теперь осатанел! — Потому что это возбуждает, — прошептал, уже облизывая его ухо барс, обнимая так, что разноцветные пятна начали пачкать модную одежду омеги. — Вот животное, — отпихивая от себя похотливого зверя и смеясь, ворчал Чонгук. — Что сказал доктор? Ты в порядке? Ты не заболел? — Доктор сказал, что один нахальный барс сделал мне ребёнка! — Что? — Тэхён резко посерьёзнел, выпустив Чонгука из рук. Он сглотнул, не зная, что и как сказать. — У нас будет ребенок, Тэхён. Это настоящее чудо, — слезы потекли по щекам растроганного омеги. — Но, Чонгук, тебе нельзя рожать от зверя. Это неправильно, — это был один из немногих моментов, когда Тэхён выглядел грустным и потерянным. — Вот дурак-то! То есть трахаться со зверем — это нормально, а рожать от него — это так себе, да? — Ну, так-то да. Ты должен был жениться на нормальном альфе, родить ему детей. Так это делается. А зверолюди, они нужны для… — Для чего Тэхён? — Чонгук не понимал, как вся эта ересь поселилась в мозгах его котёнка. Откуда это могло прийти барсу, взращенному в любви у человека, который бьется за равноправие. Тэхён потерянный смотрел вниз на пол, не зная, что и делать. Он чувствовал себя кошмарно виноватым из-за того, что пренебрегал презервативами, когда спаривался с хозяином. Хоть ему было объявлено о том, что забеременеть Чонгук не сможет. Но надо было думать лучше. Заботиться о хозяине больше. В книгах по половому воспитанию так и пишут, что средствами контрацепции нельзя пренебрегать в любом случае. Но Тэхён облажался. Теперь хозяин из-за него страдает. Беременен полузверем. Это ужасно. Он во всём, во всём виноват. — Тэхён-и, почему у тебя такое лицо? Это же твой ребенок. Ты любишь детей! Я уверен, этого ты полюбишь тоже. — Он на меня будет похож. Звериные гены очень сильные. — Это же хорошо! Ты мне нравишься. Тэхён зыркнул исподлобья на хозяина. Он впервые, наверное, слышал такое прямое признание. — Хозяин, ты оставишь ребенка? — поражённо спросил Тэхён, подняв глаза на своего любимого, видя его слезы, катящиеся по щекам. — Конечно, дурной ты! Это мой ребёнок, такой же, как и твой. Я люблю его. И готовь свою задницу к свадьбе. Наш ребенок должен родится в нормальной семье. Свадьба зверочеловека — альфы и обычного омеги стала сенсацией. Происшествием на грани. О ней трубили все мыслимые и немыслимые СМИ, болтали в каждом углу, обсуждали и обсасывали бесконечно. Где это видано, судья на самом высшем уровне и питомец семьи женятся. Питомец, конечно, очень красивый и редкий полузверь, но чтобы жениться — это нонсенс. Своей женитьбой Чонгук подтвердил всю серьезность по отношению к борьбе за права зверолюдей. Многие считали, что он сделал это специально, дабы скандалом поднять такой огромный пласт, как рабство зверолюдей. Но, однако, настоящие причины скрывались. Конечно, похожие случаи беременности уже происходили в мире. Но в основном те зверолюди, которые готовились войти в богатый дом, поголовно стерилизовались. Снежному барсу повезло избежать этой процедуры из-за того, что его вид был редчайшим, и за хозяином оставили возможность размножать его. Хотя в неволе снежные барсы практически не плодятся. Скандал по поводу женитьбы длился очень долго. Но новой семейной паре было не до этого. Они готовились произвести на свет своего малыша и снабжали альфу требуемыми феромонами в усиленном режиме. — А если он родится с хвостом? — Он родится с хвостом. Я видел его хвост на узи. Такой же, как и у тебя, дурашка. — Но… Его будут дразнить… — Ты когда-нибудь пробовал дразнить ребенка судьи и двухметрового барса? Скорее даже при мысли о таком любой хулиган наложит кирпичей. — Надеюсь, ты прав, — свивая спиралью свой мохнатый хвост на выпуклом животе голого омеги, отвечал барс.